Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Как известно, утром 25 марта 1918 года «после долгих и бурных споров» на пленарном заседании Рады Беларуской Народной Республики большинством голосов, которое составили в основном члены Беларуской Социалистической Громады, была принята декларация («Третья Уставная грамота») о «Нізалежнай і Вольнай Дзяржаве».
Вот как вспоминал это историческое событие один из непосредственных участников заседания Рады БНР Антон Луцкевич:
«И вот началась настоящая баталия! 12 часов продолжалась она. Первую атаку начали земцы. Неискренними, фальшивыми выглядели и речи бундовцев, которые стояли за единство с Россией «во имя интересов крестьянства». Атмосфера становилась все более тяжелой. Возрастала нервность ораторов, и часто падали резкие слова то с одной, то с другой стороны.
Наконец наступил положительный момент: голосование. Новые попытки сорвать дело, новые «отводы» со стороны врагов независимости: напрасно!
Около шести часов утра председатель ставит на голосование формулу: «Рада Республики провозглашает Беларусь независимым и суверенным государством и издает об этом Уставную грамоту».
Хотя ясно для всех, что победа обеспечена, все же глубокая тишина царит в зале, пока считают голоса. Каждый чувствует, что вот сейчас должно что-то произойти - нечто важное, исключительное, такое, что дважды не повторяется. Каждый понимает, что призыв, который сейчас примет или отвергнет Рада, - это призыв к новой, свободной жизни, это заповедь ясной судьбы для всего многострадального беларуского народа...
И оно произошло: новая идея родилась. Огромным перевесом голосов формула принята! Радостными кликами нарушается тишина. Начинаются горячие овации.
«Новый свет родился на Беларуси! - восклицает кто-то в экстазе» (1). Как видим, было столкновение взглядов, мыслей, даже общественной позиции (по воспоминаниям А. Луцкевича, Доминик Семашко, приехавший вместе с ним из Вильни, на заседание Рады не явился, ибо опасался отрицательной реакции немецких властей); происходил эмоциональный подъем, ломались стереотипы. Вот что писал по этому поводу Митрофан Довнар-Запольский:
«Жребий брошен! Великий акт в жизни нашего народа осуществился: Беларусь провозглашена своим временным правительствам независимой республикой. У каждого беларуса при этой вести радостно забьется сердце. Бездна тревожных и светлых вопросов промелькнет в голове каждого из нас: имеем ли мы право на такой шаг, вовремя ли этот шаг сделан и - главное - что ждет наше Отечество впереди?» (2).
3 апреля 1918 года Язеп Мелешко (один из псевдонимов Л. Луцкевича) поместил в газете «Гомон» статью «Строительство государственной жизни» в которой обратил внимание читателей на важную проблему:
«Объявление независимости Беларуси актом 25 марта ставит на очередь вопрос: имеют ли беларусы достаточно сил, нужных для организации свосй отдельной государственности» (3).
Что же касается конкретных политических результатов, то почти ни одна из поставленных 25 марта целей в тот момент не была достигнута. В конце октября 1918 года газета «Минский голос» издевательски констатировала:
«Имеет ли право на существование, должна ли и может ли быть основана «Белорусская республика»? Покажется легкомысленным - даже неуместной шуткой - ответ, выраженный в форме вопроса: а почему нет? Но это вовсе не хлестаковское благодушие («пусть называется»!). И совсем не пустое балагурство. Совершенно серьезно! А почему нет? Если есть самостоятельная Украина, вольный Дон, Грузия, Крымская республика, Кубань, Закавказская и Азербайджанская республики, если будут Литва и Латвия - то почему не быть Белоруссии?
Совсем не нужно для утверждения права на существование автономной Белоруссии всего того, что дает развертывающееся перед нами так называемое «национальное движение» белорусов... Определенно бездарна и смешна вся книжно-водевильная «государственность» современных белорусских деятелей. Вся «Рада» производит впечатление захудалой любительской труппы, и все «государственное строительство» нынешних белорусских вождей напоминает растерянность, беспомощность, переплетенную личными обидами и интригами, суетливость провинциального спектакля...
Это будет здание из карт, из бумажных карт, которые разлетятся во все стороны при первом дуновении ветра» (4).
Последние слова автора статьи в «Минском голосе» почти пророчески подтвердились, когда весной 1919 года министры ВНР выехали из Гродно за пределы Беларуси.
***
Незадолго до 25 марта 1919 года в гродненском клубе «Беларуская хатка» состоялся торжественный вечер в честь беларуского правительства. В назначенное время все комнаты клуба заполнили представители разных слоев населения Гродно. Первым выступил Антон Луцкевич с призывом не прекращать работу на национальной ниве до того времени, пока Беларусь не станет независимой.
Потом слово взял представитель ППС, извинившись за то, что не знает беларуского языка: «Для меня Беларусь, - это вторая Родина, ибо здесь я появился на свет». Он пообещал, что польские социалисты сделают все, чтобы Беларусь стала независимым государством, однако добавил: «Мы приведём Беларусь к независимой жизни как республику, братскую Польше». После этого один из присутствующих беларуских деятелей - Антон Борик поднял тост: «Да здравствуют Беларусь и Польша!»
Это не понравилось членам Гродненской беларуской управы Я. Курлову, К. Езовитову и представителю еврейской общины, «какому-то еврейскому профессору». Профессор заявил, что Беларусь до сего времени никогда не была независимой, потому беларусы сделают великое дело, если сумеют добиться от других народов признания собственной государственности. Его слова оспорил [240]
Б. Кветинский, бывший преподаватель беларуской учительской семинарии в Свислочи, назначенный Министерством беларуских дел Республики Летувы школьным инспектором в Гродно. Кветинский доказывал, что Беларусь не только была независимой, но даже заботилась о других государствах, таких, как Летува, однако поддалась влиянию польской культуры.
Ужин получился веселым. А уже 23 марта Антон Луцкевич, Аркадий Смолич, Александр Цвикевич, Леонард Заяц и Александр Головинский покинули Гродно.
Саму годовщину провозглашения БНР местные беларусы отметили 25 марта более скромно, пригласив «на чай» в помещение беларуского комитета делегатов учительского съезда и других гостей. В качестве председателя Беларуской Центральной Рады Гродненщиныужин начал Павел Алексюк, зачитавший Первую уставную грамоту Рады БНР. После этого присутствующие спели беларуский гимн. С речами выступили Б. Кветинский, Я. Натусевич и другие. Кветинский в частности сказал:
«Приветствуя сегодня возрождение нашего дорогого, измученного долгой неволей Отечества, бьется мое сердце от радости. Понимаю, что то же самое и с вами. Дорогие товарищи, учителя и учительницы, на ваших плечах лежит дальнейшая работа в направлении возрождения. Мы не имеем оружия, да и что оружие без духа, без национального сознания - это тело без души. Вы творцы этого духа, духа национального сознания, поселите его в храмах - в сердцах ангелов, малых деток, и вы создадите тот дух, которого не одолеют наши враги» (5).
Вторая годовщина провозглашения независимости пришлась на время польской оккупации и длительного политического кризиса, который привел Раду ВНР к расколу. На заседании Минского Беларуского Национального Комитета 22 марта 1920 года первым рассматривался вопрос о праздновании Национального праздника 25 марта - провозглашения Радой БНР независимости Беларуси в ее этнографических границах...
«В связи с тем, что по независимым от Комитета условиям в данный момент невозможно праздновать так, как надо было бы, празднование откладывается на неопределенный срок до того времени, когда это будет возможно. А 25 марта, вследствие важности момента, ограничиться следующим:
а) Во всех беларуских школах и приютах в 11 часов утра собрать учеников этих школ и их родителей, а детей приютов в приютах, где должны быть сделаны речи руководителями о значении этого праздника (уставная грамота от 25 марта 1918 года), затем ученики всех школ и дети приютов, а по возможности и их родители, посылаются под руководством учителей на богослужение - католики к 12-и часам в костёл, а православные - к 1-у часу в церковь, а после богослужения они отпускаются домой.
Затем в 4 часа пополудни в «Беларуской Хатке» устраивается для детей детский спектакль, куда также должны быть приведены дети. Все дети должны быть расцвечены бумажными национальными значками. О выполнении всего этого просить Беларускую Школьную Раду и Учительский Союз.
б) В 5 часов вечера в помещении Беларуского Национального Комитета (б. Юбил. Дом) произойдет Торжественное собрание Национального Комитета. В связи с этим на это собрание пригласить все организации, а также и военную Комиссию, чтобы они прислали своих представителей с мандатами числом до 5-и лиц от каждой.
в) В 7 часов вечера будут поставлены беларуские пьесы: в местном театре будет поставлена пьеса с выступлением хора, причем партер и первый ярус будут платными, 2-й ярус бесплатным для беларуских организаций и 3-й наполовину платный, наполовину бесплатный, для сознательных беларусов, а в «Беларуской Хатке» Товариществом Работников Беларуского Искусства будет поставлена пьеса и др. Вход бесплатный, но по билетам. На расходы по устройству спектакля в «Хатке» Товариществу Искусства Комитет выдает 750 марок.
г) Просить редакцию газеты «Беларусь» по возможности, но не очень заметно, помещать в газете статьи о значении праздника, а в день праздника выпустить юбилейный номер» (6).
В Гродно 27 марта 1920 года в клубе «Беларуская хатка» тоже состоялось празднование второй годовщины провозглашения независимости БНР. После исполнения беларуского гимна выступил председатель Гродненского Беларуского Национального Комитета Я. Натусевич. Затем слово взяли Л. Дзекуть-Малей и тогдашний председатель Громады беларуской молодежи С. Баран. Хор спел несколько национальных песен. Газета «Беларусь» отметила:
«Вообще вечер прошел очень хорошо и произвел на присутствующих приятное впечатление» (7).
***
Только в следующие годы празднование 25 марта стало приобретать национальный масштаб. По поводу 3-й годовщины провозглашения независимости Беларуси Рада БНР в Ковно составила ряд воззваний. В обращении к жителям Беларуси Рада призвала:
«Народ беларуский! Долго и трудно боролся ты за свою землю и свободу. Жгли твои деревни, грабили добро, гноили в тюрьмах, пытали и расстреливали твоих лучших сынов польские паны-помещики и московские захватчики-коммунисты. Земли
Мучили и пытали тебя только за то, что ты берег свой хлеб для себя и своих голодных детей, а не отдавал его польским и московским захватчикам. Седьмой год на твоей земле идет беспрерывная борьба, уже наверное нет ни единой пяди земли, не политой кровью. Ты сильно встал и стоишь за свою независимость и свою беларускую власть... Жди распоряжения своего Правительства, которое быстро должно вывести из неволи - собирайтесь и ждите. Плотными братскими рядами пойдем освобождать свое Отечество, когда это будет надо. Правда за нами, свою землю не отдадим никому. Лучше погибнуть, чем быть батраком у иноземцев» (8).
В декларации правительства БНР по тому же поводу акцент тоже был поставлен на достижение реальной государственной независимости страны:
«Три года минули уже в беспрерывной борьбе. За это время на нашей земле хозяйничали и хозяйничают вражеские силы. Проходя из края в край через нашу Мать - Беларусь чужеземные войска жгли деревни, разрушали города, оставляя за собой голод и смерть …
Но крепко держит Революционное Беларуское Правительство в своих руках стяг независимости и нераздельности родного края. Под этим стягом объединились лучшие сыновья Беларуси, за этот стяг отдавали они жизнь, за свободу народа гноятся они в концентрационных лагерях и тюрьмах большевистских и польских. С этим стягом представители Правительства шли за границу и громко протестовали перед Правительствами мира и перед миллионным народом Европы против издевательств и насилия чужеземцев в родном краю. Везде, где только билось сердце сыновей Беларуси, во все уголки Беларуси Правительство посылало слова надежды, приказы бороться за свою правду...
Под стягом БНР, по приказу своего правительства бейся за свободную и независимую Беларусь, за ее нераздельность, за свою землю и свободу. Хорошо знай, что в борьбе твоей разорвется ярмо, которое набросили чужеземцы на твою голову, сгинут границы, которыми хотят отделить отцов от сыновей, детей от матери. Недалёк уже тот день, когда ты свободно захозяйничаешь в своем свободном государстве» (9). С 1921 года центром празднования Дня Независимости стала Вильня. В течение следующих четырех лет праздник 25 марта все виленские беларуские организации отмечали вместе, что подчеркивало единство беларусов разных политических ориентаций в стремлении к независимости.
25 марта 1921 года в Вильне состоялось торжественное заседание Беларуского Национального Комитета, на котором выступили Антон Луцкевич, Аркадий Смолич, Адам Станкевич, Максим Горецкий. Через несколько дней, 29 марта, вопреки рекомендациям католических иерархов, в маленьком виленском Бонифратском костёле ксёндз Адам Станкевич отслужил торжественную мессу, которую завершил проповедью на беларуском языке.
«Это великий и исторический день. В этот день во время богослужения в костёле, первый раз в Вильне (не говоря о стародавних временах) пелись беларуские песни, а после говорилась беларуская проповедь. Бонифратский костёльчик был переполнен. Настроение у всех торжественное и радостное. Ко всему хор беларуских детей спел «Боже, что когда-то народы...» - так описал это событие один из свидетелей (10).
Торжественное богослужение, посвященное празднику 25 марта, стало едва ли не самой прочной традицией празднования Дня Независимости в межвоенное 20-летие. Только происходило оно в последующие годы в виленском костёле св. Николая, который принадлежал литовской общине, но где беларусы каждое воскресенье молились на родном языке. Как правило, мессу служил ксёндз А. Станкевич, а иногда С. Гляковский или другие священники.
К 4-й годовщине Независимости (1923 г.) правительство БНР подготовило памятную записку, в которой сказано:
«Избранное Радой Беларуской Народной Республики Правительство все время крепко держало в своих руках стяг борьбы за независимость и нераздельность Беларуси. Но наиболее ярко проявилось стремление беларуского народа к свободе и независимости во время восстания на Случчине в ноябре и декабре 1920 года. Несмотря на то, что Слуцкое восстание было подавлено с двух сторон, то есть московскими и варшавскими империалистами - оно остается путеводной звездой в истории беларуского освободительно-возрожденческого и государственно-незалежницкого движения.
Твоя судьба в твоих собственных руках. Дело освобождения и возрождения твоего Отечества - это есть дело твоих мозолистых рук. Тесней смыкай свои ряды под стягом борьбы за свободу и независимость твоего Отечества. Единой организованной громадой дай мощный отпор твоим обидчикам. Только в единстве и организованности наша мощь и сила. Неорганизованные выступления должны быть прекращены. Больше веры в себя, в свои силы!
Празднуя четвёртую годовщину провозглашения независимости Беларуси, Правительство Беларуской Народной Республики крепко верит в творческий ум беларуского народа и призывает стать в ряды активных борцов всех тех, кто не хочет быть рабом, кто готов отдать свою жизнь за свободу и независимость Отечества» (11). После выборов 1922 года и появления беларуского представительства в польском парламенте вопрос о независимости получил совершенно неожиданное звучание. Выступая в польском Сейме в январе 1923 года, Бронислав Тарашкевич заявил:
«Народ Беларуский имеет отчетливые тенденции к независимости, независимость эту храним и пестуем глубоко в сердце, но являемся лояльными гражданами Польского государства, иначе говоря, понимаем это дело эволюционно, а не революционно, - и людей - настоящих патриотов, людей честных, это должно удовлетворить» (12).
Эти слова были, пожалуй, наиболее удачным применением идеала независимости к новой политической ситуации в Европе, когда политическая и экономическая стабилизация отодвинули новый территориальный передел континента (а только так могла появиться независимая Беларусь) на отдаленную перспективу. Это ощущали и польские власти, и население Западной Беларуси. В докладе 2-го отдела (контрразведка) генштаба Войска Польского от 18 июля 1922 года
«Местное оседлое население уже имеет достаточно всякой неопределенности, тогда как перспектива новой войны или каких-то волнений на этой почве угрожают что успели восстановить …
Анализ общей ситуации показывает беларусам отсутствие ре; работы и перспективу сохранения такого состояния вероятно hi подталкивает беларуских деятелей к «организационной работе» с национальным сам беларуских масс и увеличением беларуских культурных достижений, а о Независимости, о Независимости Беларуси, уходит из повестки дня, теряя соответствующие текущему моменту» (13).
Одновременно рос интерес западнобеларуского населения к БССР. Последнее отразилось и на отношении к празднованию дня 25 марта. Отмечая 6-ю годовщину Независимости, Адам Станкевич писал:
«Идеал независимости Беларуси, пусть не во всей полноте, но уже исполняется в жизни. За последние несколько месяцев этого года большинство беларуских земель на восток от границ нынешней Польши уже объединены в Беларускую Совета скую Республику в федерации с Россией. Беларусь - уже государство. Это факт, который нельзя отрицать и который уже никакая сила со страниц истории не вычеркнет. За шесть лет со времени 25 марта 1918 года идеал независимой Беларуси по крайней мере в основах своих сбылся в жизни. Одна из важнейших глав живой книги Независимой Беларуси уже написана» (14).
***
Последний раз виленские беларусы все вместе отметили день 25 марта в 1925 году. В тот год празднование решили объединить с юбилеем издательской деятельности Франтишека Скорины в Вильне [1]. В организации торжеств особое участие приняло Беларуское научное общество во главе с Антоном Луцкевичем. В 8 часов вечера 25 марта в зале Виленской беларуской гимназии началось тор жественное заседание общества, во время которого прозвучали два доклада: «Век Скорины» Б. Тарашкевича и «Жизнь и труд Фр. Скорины» А. Станкевича.
В праздновании всегда активно участвовали патриотически настроенные ученики Виленской беларуской гимназии и студенты университета имени Стефана Батория. Ученица Виленской беларуской гимназии Анеля Каткович вспоитнает:
«День этот был для нас большим праздником. Перед обедом шли на молебен в костёл и церковь, а потом в гимназию, где учеников угощали кофе и пончиками. Каждый из нас имел приколотую бело-красно-белую ленточку. Вечером происходило торжественное заседание, на котором выступало много лиц и зачитывались телеграммы от организаций разных народов. Во второй части заседания был концерт» (15).
Однако уже тогда со своей собственной интерпретацией праздника выступили беларуские полонофилы. Газета Арсения Павлюкевича «Грамадзкі голас» в статье «Семь лет идеала» писала:
«Современная судьба беларуского народа всем известна... Выйдя из вековой московской неволи, из тюрьмы народов, которой была покойница Российская империя, беларуский парод не мог сразу подняться выше своих возможностей. Захирев в своей национальной культуре на протяжении веков, беларус не мог достичь высшего своего идеала - полного национального самоопределения.
Вот почему акт провозглашения Беларуси независимой народной республикой 25 марта 1918 года не имел в своей логичной последовательности полного практического значения, а явился через 9 с лившим месяцев для большевиков основанием их дипломатических экспериментов.
Независимой государственной жизнью каждый народ начинает жить только с того момента, когда среди него созрели все нужные для этой жизни предпосылки, или если народ получит могучий толчок извне к самостоятельной жизни...
Решающий акт 25 марта 1918 года всегда будет историческим моментом в жизни беларусов, как бы ни складывался их жизненный путь. В современный момент его содержание является идеалом, который достигнут только на основании большевистских декретов в форме так называемой «Социалистической Советской Республики Белоруссия», созданной хозяевами московского Кремля ради чисто политических целей большевистско-российской дипломатии.
Большевики хитро воспользовались фактом независимости Беларуси, хотя честь этого прокламирования принадлежит не им, а демократической беларуской интеллигенции... Никакого национального содержания большевистская «белорусская» республика 1919 года не имела... Таким образом беларуский национальный идеал, провозглашенный семь лет назад, остается в сущности только идеалом». Кончалась статья недвусмысленным выводом:
«Ради достижения своего национального идеала в неизвестный момент будущего, беларускому народу надо пройти тернистый путь культурно-национального творчества и, при нормальных условиях польских конституционных гарантий, вечно прочные беларуские культурные ценности могут быть выкованы в границах Польской Республики не в пример большевистскому экспериментаторству на Востоке» (16).
***
Передача в октябре 1925 года на конференции в Берлине значительной частью министров БНР своих министерских мандатов правительству БССР, а также активное национальное строительство в советской Беларуси, привели к тому, что среди западнобеларуской интеллигенции стала распространяться мысль, что идея БНР исчерпала себя, и что Западная Беларусь в перспективе должна стать частью БССР. К этой мысли особенно склонялись вожди Беларуской крестьянско-рабочей громады (БСРГ). Поэтому на заседании Виленского БНК, которое произошло в начале марта 1926 года, было решено отказаться от широкого празднования годовщины независимости Беларуси.
Антон Луцкевич фактически присоединился к группировке громадовцев, решивших не отмечать 25 марта шумно. В газете-однодневке «На Прадвесьні» он поместил статью под названием «В восьмую годовщину», в которой писал:
«Многим казалось, что вот-вот надо только, чтобы беларусы подали о себе голос на мировой конференции в Париже, и будет им и свобода, и независимость... Но быстро их встретило тяжкое разочарование. Оказалось, что «демократии» Запада, так много говорившие о праве народов на самоопределение, на деле признали это право только за теми, за кем им это было выгодно. Признали независимость Польши, Летувы, Латвии, Эстонии, Финляндии. Дали им всякую помощь, чтобы укрепить их государственный быт, да наделили хорошими кусками Беларуской и Украинской земли, чтобы эти вассалы великих западных государств за такие подарки искренне служили им в их борьбе с великой угрозой буржуазному миру, которая поднялась с Востока. Так право беларуского и украинского народов на самоопределение оказалось растоптанным западными демократиями...
А тем временем на Востоке происходили глубокие перемены... На Востоке началась новая эра в национальном вопросе. Идея беларуского государственного строительства, которую растоптал «демократический» Запад, начала реализоваться на Востоке.
Прошедший год, когда так называемое правительство Беларуской Народной Республики ликвидировалось, окончив свое трагическое блуждание по чужбине, - показал наилучшим образом, как активные беларуские возрожденцы отнеслись к этой новой эре.
Нет никакого сомнения, что в новом курсе советской политики относительно к беларусам сыграл большую роль акт 25 марта 1918 года. Но этот акт сыграл еще большую роль в пробуждении массовой самодеятельности, в так называемой активизации беларуского народа».
Призывая «направлять творческую национальную работу» к «социальному освобождению», газета констатировала:
«Этот социальный идеал уже нераздельно воцарился на Востоке. Только там через социальное освобождение перед беларусами открылась возможность государственного строительства. Там - и только там - беларуская государственность стала осуществленным фактом» (17).
Совершенно иную позицию занял А. Станкевич:
«В условиях общей стабилизации политической ситуации в Европе существование беларуского правительства в эмиграции в полном составе не имеет практического смысла, однако олицетворение идеи независимости Беларуси в виде эмигрантского правительства БНР под руководством Петра Крачевского просто необходимо» (18).
Именно потому беларуские христианские демократы продолжали неизменно праздновать 25 марта на протяжении 1920-х и 1930-х годов.
25 марта 1926 года произошли праздничные богослужения в костёле св. Николая и в Пятничной церкви. Во время проповеди ксёндз Адам Станкевич в частности сказал:
«Так, как Евреи громко плакали и страдали после утраты Сиона, так и Беларуси, которые восемь лет назад объявили независимую Беларускую Народную Республику, однако не сумели осуществить этой идеи, - плач и печаль носят в сердцах... Пришли они сюда, к Божьему дому, чтобы просить Бога о силе для воплощения своего идеала». В статье «Двойной праздник беларуского народа» газета беларуских христианских демократов «Крыніца» писала:
«Рада Беларуской Республики, составленная из наиболее выдающихся, интеллигентных и заслуженных перед беларуским народом деятелей, 25 марта 1918 года объявила Беларусь Свободной и Независимой, ведь только такой, говоря по-человечески, может быть она счастливой и только такой может она защитить себя от вековой обиды, от векового издевательства.
Но, чтобы свободу и независимость добыть, а добыв удержать, надо быть к этому соответственно подготовленным, или проще говоря, надо, чтобы Народ Беларуский, как таковой, понимал это и чтобы имел свою беларускую культуру» (19). Свой взгляд на идею национальной независимости высказал и Беларуский крестьянский союз, во главе которого стояли Ф. Яремич и В. Рогуля [2]. Партийная газета «Сялянская ніва» откликнулась на 8-ю годовщину провозглашения независимости БНР передовой статьей «Ставка на кайзера, Пилсудского, Ленина». Утверждая, что «беларуское движение в своей жизни, особенно поначалу, было очень слабым», газета одновременно добавляла:
«Все это время от начала революции вплоть до разгона беларуского конгресса надо причислить к светлейшим дням беларуского движения. Тогда все беларуские деятели ориентировались сами на себя, или иначе говоря, на силы самого Беларуского Народа.
Теперь, вглядываясь в прошлое, надо признать, что тот разгон съезда завершил первую фазу и дал начало второй фазе беларуского движения, фазе ориентации на чужие силы, так как свои были слабые. Беларуское движение, встретив на своем пути такую серьезную преграду, как коммунистическая партия, стало искать союзников. Всякий враг большевиков считался тогда союзником беларуского движения...
Мы приходим к убеждению, что наихудшим злом для Беларуси будет ориентация на чужеземца, который хочет пас проглотить. Самая отвратительная сделка будет тогда, когда угождаешь тем, кто тебя давит. Став на свои ноги, и отбросив подневольные, губящие нас ориентации, мы будем идти дальше по тому пути, которым шел народ в 1917 году-по пути ориентации на самих себя, или иначе говоря - на силы Беларуского Народа. И только этим путем, отказавшись от службы всем нашим богатым и сильным дядькам, мы войдем в союз и семью независимых и свободных народов. Так после ставки на кайзера, Пилсудского и Ленина должна прийти последняя ставка: на самих себя!» (20)
В 1927 году беларуское общество, втянутое в водоворот событий, связанных с разгромом БСРГ, на очередную годовщину 25 марта внимания почти не обратило. Многим тогда казалось, что история делается здесь и сейчас, что именно фантастический рост и последующий разгром БСРГ, аресты ее вождей являются куда более реальным воплощением национального движения, чем мифическая независимость, объявленная девять лет назад в оккупированном немцами Минске. Поэтому девятую годовщину скромно, в духе закрытого мероприятия, совместно отмстили только деятели Крестьянского Союза и БХД.
Почти сразу юмористический журнал БСРГ «Маланка» (Молния) поместил красноречивые рисунки с характерными комментариями. Первый - «Празднование «независимости» Беларуси» - сопровождала выдержка из местной газеты о том, что «в 7 часов вечера в зале «Жорж» состоялось торжественное заседание. С речами выступали послы Яремич, Рогуля и др.» Под этой цитатой на рисунке был изображен крестьянин, который с улицы смотрит через окно на веселящихся в ресторане беларуских деятелей и рассуждает: «Ничто себе, хороша независимость! Видать, паны от нас селян совсем отнезалежились, ведь ни одного из нас там нет».
На другом рисунке - «Как отмечали день 25-го марта», были две картинки: «сынки» (в Вильне) - деятели БХД и БКС поднимают тосты за столом, а лидеры БСРГ - «пасынки» (в тюрьме) выглядывают из-за решетки (21).
Празднование юбилея - десятилетия провозглашения Независимости БНР - совпало сразу с несколькими судебными процессами над беларускими деятелями в Польше. Поэтому символично то, что, выступая в конце февраля 1928 года на процессе по делу Василия Рогули в Новогрудском суде в качества адвоката, известный беларуский полонофил Павел Алексюк отметил:
«Стремление к независимости, даже разговор о ней и призыв к ней, как к последнему наивысшему идеалу политического существования любого народа, не есть преступление против лояльности. Поэтому и крик Рогули, если бы он даже вправду закричал: «Да здравствует независимая Беларусь!», не содержит в себе признаков преступления» (22).
Тем не менее, Рогуля получил два года тюрьмы.
Как и прежде, «Беларуская Крыніца» поместила в связи с днем Независимости на первой странице праздничную статью «К 10-й годовщине» с кратким изложением истории провозглашения акта 25 марта:
«День этот есть одна из наисветлейших страниц истории Беларуси. 25 марта нынешнего года наступает десять лет от совершения этого великого исторического акта, исполнения которого нам до сих пор не было дано». Далее газета сравнила национальный праздник с религиозным:
«Но день 25 марта приходится на день христианского праздника - Благовещения. 25 марта 1928 лет тому назад пало слово, которое стало телом. В тот день разошлась добрая весть, возвестившая новую эру, новые времена для всего человечества, времена нового света - справедливости и истины.
25 марта 10 лет тому назад тоже пало слово, слово благой вести, обещавшей беларускому народу новые, светлые, благополучные времена в его истории... И хотя слово это еще не стало телом, празднуем день нашего народного Благовещения! Ведь чем является празднование?
Празднуя, мы посвящаем некий день чему-то такому, что нам дорого, что мы высоко славим, к чему имеем в сердце нашем особое уважение.
Празднуя день 25 марта, мы посвящаем его нашему идеалу независимости, поддерживаем достоинство этого идеала, исполнения которого ждем» (23). В следующем номере на первой странице газета поместила подробное описание прошедшего празднования:
«Точно в указанное время началось торжественное богослужение. Присутствующих чуть ли не полный костёл. Среди них видны представители всех беларуских учреждений и политических направлений, духовенство, студенчество, школьная и внешкольная молодела., а также уважаемые гости от других народов... Настроение торжественное, приподнятое! Хор под руководством А. Степовича удачным исполнением литургических песнопений и религиозных беларуских композиций еще больше усиливает радостное настроение и успокаивает душу, взволнованную предвыборной горячкой»...
Далее шло описание службы, происходившей в Свято-Троицкой церкви:
«Не менее торжественное богослужение с похожим обликом и составом присутствующих при таком же торжественном настроении и духовном подъеме. Особое внимание присутствующих привлекла речь законного старца Иоанна, отправляющего богослужение. В простых, теплых, отеческих словах... уважаемый оратор связывает все наши неудачи с упадком у нас веры и нравственности и двусмысленной (может быть даже и горячей) симпатией многих наших деятелей к коммунизму». В шесть часов вечера празднование переместилось в зал Беларуского института хозяйства и культуры, где собрались как беларуские деятели, так и приглашенные представители других национальностей. «С душой обогретой и укрепленной, - кончала свою статью газета, - расстались мы с этим святым, великим днем» (24).
* * *
24 марта 1929 года заседание по поводу 11-й годовщины провозглашения независимости Беларуси провел Виленский Беларуский Национальный Комитет. Торжество открыл сенатор Вячеслав Богданович. После его выступления посол Сейма Альбин Степович прочел доклад «Политическое положение беларуского народа в современный момент». Поздравили беларусов с праздником литовские и украинские студенты. Заседание завершилось концертом, на котором присутствовало около 150 человек.
Отдельное заседание было устроено на следующий день в здании Виленской беларуской гимназии. В присутствии примерно 100 человек, преимущественно гимназистов, с докладом выступил Антон Луцкевич, который к тому времени уже отказался от своих прежних симпатий к БССР
В марте 1930 года газета «На страже», выходившая в БССР, в статье «Национальный балаган» гак прокомментировала очередную годовщину:
«25.Ш. т.г. беларуские буржуазные паны Луцкевичи-Островские с большой помпой устроят сборище, названное ими 12-й годовщиной провозглашения «Незалежнасьці Беларускай Рэспублікі». Паны фашисты отправляют аж три богослужения в трех разных церквах и «заседание» (25).
Но, несмотря на попытки коммунистов скомпрометировать идею празднования 25 марта, праздник продолжали отмечать в Вильне. Например, на праздновании в марте 1930 года, которое происходило в Купеческом зале по улице Мицкевича, присутствовало около 600 человек, среди которых было немало летувисов и поляков.
Газета «Беларуская Крыніца» обращалась к читателям весной 1932 года:
«Беларусы, приближается день 25-го марта - 14-я годовщина Провозглашения Независимости Беларуской Народной Республики.
В этот день каждый Беларус(ка) в мыслях своих должен остановиться на том, что значит для человека, для Народа его культурная, хозяйственная и политическая независимость, в которой человечество видело и видит свой высший на земле идеал. История борьбы за эту независимость свидетельствует, как клали за нее и кладут па алтарь драгоценнейшие жертвы до того, пока она не будет добыта». Обращение, помещенное на первой странице, занимало всего лишь скромный уголок, и кончалось призывом: «Правда должна победить!» (26).
Но уже в следующем номере газета отвела всю первую полосу празднику 25 марта. В очередной раз пересказав историю становления национальной государственности в течение последних лет, а также напомнив о смерти председателя Рады БНР Петра Крачевского (8 марта 1928 года) и о деятельности его преемника Василия Захарко, «Беларуская Крыніца» делала вывод:
«...как видим, акту 25.IІІ.1918 года не только не было суждено осуществиться, но даже было ему суждено не иметь надлежащей защиты со стороны беларуских министров, среди которых одни, вместо того, чтобы стойко держаться под знаменем независимости и самостоятельности, пошли на сотрудничество с поляками, а другие - с большевиками.
Однако не все и не всегда сыновья Беларуси ломаются под тяжестью политических условий. Были и есть несгибаемые борцы за высший народный идеал. Благодаря им, как здесь под Польшей, так даже и там, в Беларуси Советской, идеал Независимости Беларуси, идеал полной самостоятельности и счастья Беларуского Народа, идеал торжественно провозглашенный 14 лет тому назад, 25.Ш.1918 года, остается попрежнему живым и по-прежнему сияет яркими красками. А если Идеал этот наш великий живет в народе и углубляется в народной душе, это знак, что в свое время он осуществится» (27).
В связи с совпадением 14-й годовщины дня Независимости и католической Пасхи, общее собрание Виленского БНК решило ограничиться праздничным заседанием комитета. После короткой «соответствующей торжеству» речи Янки Позняка, была принята резолюция с призывом «стоять и дальше в твёрдой вере и убеждении, что право на жизнь для живого Народа должно быть услышано и признано».
«Беларуская Крыніца» напечатала короткие заметки о праздновании дня независимости разными беларускими центрами, в том числе - и идейными противником хадеков. В частности, газета писала:
«Праздновала этот великий народный праздник, - праздник независимости Беларуского Народа и мещанская группка виленских беларуских угодников, которая называет свой кагалик «Центросоюзом» [3]. Эта группка, имеющая за свое угодничество поддержку у сильных нынешних дней, но не имея зато никакого влияния на беларуские массы и никакой от них поддержки, имеет «возможность» вступить и в Виленскую беларускую гимназию.
Вот и в этот Великий для беларусов день «наши» угодники воспользовались этой «возможностью» и устроили заседание «Центросоюза» в гимназическом зале, где перед согнанными учениками прочел свой политический доклад «Идеолог» новейшей санационной беларуско-польской сделки - «Бялорусин-поляк» Антоний Луцкевич» (28).
Особенно активно беларуская община Вильни отмечала 15-ю годовщину провозглашения независимости БНР, тем более, что в тот год она совпала с юбилеями восстания 1863 года и Константина Калиновского. Утром 25 марта состоялась традиционная месса в костёле св. Николая, которую, как обычно, служил ксёндз Адам Станкевич. Православные собрались на молитву в Пречистенском соборе.
А в 8 часов вечера началось торжественное заседание. Зал Виленской литовской гимназии, где собрались его участники, был украшен портретом Константина Калиновского и изображением Погони, созданными кистью художника Петра Сергиевича. Основную часть заседания составили два доклада. Первый, под названием Независимость Беларуси как идеал - залог независимости фактической», прочел студент С. Сорока. Со вторым, посвященным Константину Калиновскому, в течение двух часов выступал ксёндз Адам Станкевич.
«Всё то, чего своей работой вообще, а прежде всего «Мужицкой Правдой», а также и смертью своей достиг К. Калиновский для беларуского народа семьдесят лет назад, борясь за свободу и судьбу этого народа, - акт провозглашения независимости Беларуси 25.Ш.1918 вобрал в себя, сделал единым целым, украсил, дополнил и выразил как явную - уже современную - волю беларуского парода к свободной и самостоятельной жизни. Словом, то зерно, которое посеял Калиновский на беларуской общественно-политической ниве, акт 25.ПІ. сжал, пользуясь плодом этого зерна для дальнейшего сева» (29).
Вместе со своеобразной мифологизацией события 25 марта делались попытки критического анализа причин того, почему беларуская независимость не стала фактом. Газета «Родны Край» писала:
«Сегодня - 25 марта - исполняется 15 лет с того исторического момента, когда Рада Беларуской Народной Республики в Минске объявила разорванными все старые государственные связи Беларуси, которые дали возможность московским царям бросить наш народ в пламя ужасной войны, в результате которой новая - большевистская - власть России при подписании Брестского мира с Германией позорно торговала Беларуской землей и резала живое тело нашего народа на части. 25 марта 1918 года правомочные представители всей Беларуси - единой и неделимой - объявили свое Отечество свободной и независимой Республикой.
Дальнейший ход событий не дал окрепнуть молодому Беларускому государству. Рана, сделанная Брестским миром, не зажила. Наоборот: польско-российская сделка в Риге углубила эту рану, и она кровоточит и сегодня, а сыновья нашего народа не могут подать друг другу руки через проведенный на нашей земле пограничный кордон. Но акт 25 марта 1918 года, хотя не реализованный политически, остался бессмертным в сознании Беларуского народа, который в этом акте выразил свое национальное единство и крепкую волю быть хозяином на своей земле.
Но, обращаясь мыслью к великому дню 25 марта 1918 года, мы должны сегодня подтвердить, что не только внешние причины помешали 15 лет назад реализовать наш национальный идеал. Была еще и одна причина внутреннего характера: слабость нашей национальной культуры. Наша интеллигенция тогда только-только начала выбиваться из культурной неволи у соседних народов, которая лишала нас того, что является первым основанием для государственного существования любого народа - самодостаточности. Мы оглядывались по сторонам на соседей, ждали какой-то помощи от других и не имели отваги начать жить своим собственным умом.
Такую самодостаточность, без которой наш народ не станет действительно независимым, а вечно им будут помыкать иноземцы, может дать нам только высокая национальная культура. Беларуское политическое движение, которое начало развиваться с 1918 года необычайно быстрым ходом, оставило далеко за собой движение культурное - по крайней мере в нашей Западной Беларуси. И перед нами стоит сегодня огромная задача: строить свою национальную культуру, довести наше культурное движение до такого же крупного роста и разгона, которые мы видели в политическом движении.
Понятно, что эта задача намного тяжелее, чем та или другая политическая акция. И этим только и можно объяснить факт ужасного отставания культурного движения в Западной Беларуси от движения политического. Но мы должны сравнять темпы здесь и там любой ценой. Мы должны напрячь нашу волю и нашу энергию, чтобы стать сильными на культурном фронте. И сегодня, в пятнадцатую годовщину провозглашения независимости Беларуской Народной Республики, мы должны хорошо осознать, что строительство нашей национальной культуры является одновременно закладыванием самого прочного фундамента под тот Беларуский Дом, в котором наш народ - раньше или позже - будет жить свободной и независимой жизнью. Строя свою культуру, мы построим свое государство!» (30).
Газета «Беларуская Крыніца» поместила краткий обзор того, как отмечали 16-ю годовщину провозглашения БНР виленские беларусы. В костёле св. Николая отслужил праздничную мессу ксёндз А. Станкевич. Потом выступил ксёндз Гляковский с проповедью, которая «своим глубоким содержанием тронула слушателей». Немного позже, в двенадцать часов, состоялся праздничный молебен в Святодуховом соборе, проведенный архимандритом Ф. Морозовым.
На праздничном заседании в зале Беларуского института хозяйства и культуры ксендз Винцент Годлевский прочитал доклад «Из беларуской политической жизни в Минске в 1917-1918 годах», прозвучали многочисленные поздравления от представителей других национальных общин. После устных приветствий А. Климович зачитал ряд праздничных поздравлений.
Диаметрально противоположными были публикации в прокоммунистической юмористической газете «Асва» (Оса). В том же марте 1934 года она напечатала стихотворный пасквиль «Б.Н.Р.» и иллюстрированный материал «Эпопея про Б.Н.Р.» Вот три выдержки:
БНР як сімвал уладыЦешыцъ душы ўсіх паноў,
Беларуской панскай РАДЫ,
Што смактала з люду кроў...
...БНР - узрос над касьцямі
I пад людзкі плач і стогн,
Генэральскімі штыкамі...
Нёс кайданаў гулкі звон...
Разам з сотнямі Вільгельма
Пруцъ разогнаныя шэльмы.
У Менску гомон, у Менску шмэр
Абвясцілі незалежнасьць Б.Н.Р. (31)
Следующий номер «Асвы» открывала статья под красноречивым заголовком: «Стоите вы голые, как турецкие святые» о праздновании дня Независимости. Автор, укрывшийся за псевдонимом Зьмітрук Быліна, писал:
«Так трудящиеся Западной Беларуси вместе со своими братьями показали вас, паночки, содрав многолетнюю маску, и стоите вы сегодня голые, как турецкие святые, со всей своей беларускобуржуазной чудесностью. От брани друг на друга начинаете переходить к теплым беседам:
-Нас толькі двое,Абое мы рабое,
Хоць розным быў наш шлях;
Адзін будуем гмах:
На ім дэвіз пагоні
I жыцъця нашы гоні
Вядуцъ у тую дзьвер,
Дзе зорка Б.Н.Р.
Работнік і працоўны селянін з вашага праздника робіць свой вывад:
-Яны кажуць, што на съвята,Хапіла нашага ім брата,
Што салі поўныя былі
Незалежнасьцю цьвілі
У вас ня была люду працы,
Пір вялі «дварцы», палацы
Там Астроўскі і Луцкевіч
Кс. Гадлеўскі і Станкевіч
Праглядалі здрады шлях,
«Дзе з аружжам у руках
Мужна білісь за ідэі».
Тут сабралісь ліхадзеі,
Чорнай зграі груганы
Беларуския паны (32).
Кризис беларуского национализма в Западной Беларуси можно заметить уже по заголовкам статей. Передовица юбилейной статьи 1936 года в «Беларускай Крыніце», например, называлась - «Движется ли идеал акта 25.Ш.1918 к своей цели?» (33).
И все же газета обязательно возвращалась к обсуждению этого события. Уже в следующем ее номере появилась статья под названием «25 марта 1918-1936»:
«Если это 25 марта не сумело тогда охватить широкие массы беларуской гущи так, чтобы беларусы сами защитили свою самостоятельность, то факт остался фактом, что 25 марта, загоревшись, не угасло /.../ Это 25 марта, - новейшее горение беларуского духа, всего беларуского народа. За 18 лет мы уже успели хорошо понять его, всесторонне рассмотреть и оценить мощь беларуского народа, который всегда рвался к самостоятельной жизни. Мы не оставим никогда это 25 марта. Оно будет нашей звездой как на темном, так и на светлом горизонте нашей жизни» (34).
18-я годовщина отличалась от предыдущих празднований в худшую сторону: если богослужение в костёле и церкви произошли, состоялась даже праздничная вечеринка в бывшей беларуской гимназии (а ныне филиале польской государственной гимназии им. Юлиуша Словацкого), то заседание Виленского БНК было запрещено.
Зато это празднование было отмечено интересной инновацией. В 20.30 началась радиопередача из Ковно (Каунаса) тогдашней столицы Летувы, во время которой с речами выступили лидеры беларуской общины Летувы, а после прозвучало выступление беларуского хора.
В середине 1930-х годов традиция празднования годовщины провозглашения независимости БНР вышла за границы Вильни, прежде всего в центры, находившиеся под влиянием БХД. Так, в начале марта 1935 года председатель кружка БИХиК в местечке Жодишки Андрей Тикота писал ксендзу В. Годлевcкому:
«Приближается Беларуский народный праздник, годовщина провозглашения независимости Беларуси в Минске в день 25 марта. Хочу, чтобы и наш кружок отметил как следует этот великий праздник. /.../ В связи с этим прошу выслать мне доклад из истории провозглашения независимости Беларуси. Постараюсь в день 25 марта в кружке его прочесть» (35).
25 марта постепенно приходило в хаты-читальни и деревенские библиотеки. Например, день 25 марта 1934 года отметили в Ошмянах, Сморгони и деревне Шутовичи. Активисты шутовичского кружка Беларуского института хозяйства и культуры (БИХиК) 25 марта 1934 года вывесили посреди деревни бело-красно-белый флаг, который польские полицейские сняли через несколько часов. Тогда кружковцы обратились к ошмянскому старосте с требованием вернуть им флаг, поскольку он «является собственностью кружка», а действия полиции противоречат патриотическим чувствам беларусов (36).
Польская администрация воспринимала празднование 25 марта как акцию антигосударственного характера и старалась разными способами препятствовать распространению этой традиции. Так, уездный комендант полиции в Ошмянах Леонович накануне празднования дня независимости в 1936 году сообщил во все местные участки:
«На 25 марта приходится годовщина объявления Независимости Беларуси в 1918 г. Надо считаться с тем, что деятели этого направления (беларуские христианские демократы - Авт.) будут стараться использовать эту годовщину для манифеста-
Комендант приказал запрещать публичные собрания, как под открытым небом, так и в помещениях. Если же отдельные беларуские организации (например, кружок Беларуского Института Хозяйства и Культуры в Шутовичах) намереваются устроить собрание своих членов, то не надо чинить им особых помех. Следует, однако, широко использовать право, предоставленное пунктами 2 и 3 статьи 20-й закона о собраниях: при подозрении, что собрание выходит за рамки, очерченные в ст. 18, или что в собрании принимают участие кроме членов этого общества еще и посторонние лица, органы общественной безопасности могут для проверки этого обстоятельства войти в помещение, где происходит собрание, и в случае подтверждения такого нарушения распустить собрание.
Усиление полицейского режима в довоенной Польше привело к концу 1930-х годов к почти полной юридической ликвидации всех беларуских национальных струпур в Западной Беларуси.
Даже простое упоминание о событиях 25 марта польская администрация использовала как повод для репрессий. Так, в январе 1938 года за упоминание в своем Уставе об Акте 25 марта польские власти закрыли Беларуский Национальный Комитет в Вильне - организацию, которая почти 20 лет объединяла виленских беларусов, редакции газет, различные общества. Попытки рассказа в газете о дне провозглашения независимости Беларуси польские цензоры трактовали как попытку нарушения территориальной целостности страны! Адам Станкевич записал в своем дневнике в январе 1938 года:
«Конфискован № 1 «Шляху Моладзі» за статью, в которой упоминается, что беларуская молодежь и далее будет помнить /дословно/ о 25.П1.18. Вот за эту статью и конфискован. Редактору Я. Найдюку сказали в воеводстве, что об этом писать нельзя: раньше можно было, а теперь - нет, так как времена изменились, ведь акт 25.Ш. напоминает как о беларуских этнографических землях о Гродненщине и о Виленщине. Бедный акт 25.Ш.1918»!
Итак, праздник 25 марта, несмотря на попытки и польской администрации, и коммунистической пропаганды запретить или всячески очернить его, постепенно превратился в день общенациональной солидарности беларусов. Празднование этого дня стало реальным воплощением беларуской национальной идеи, и, одновременно - объективным фактором ее дальнейшего развития.
ИСТОЧНИКИ
- Луцкевич А. Да гісторыі беларускага руху: Выбраныя творы. Мн., 2003, с. 104-105
- «Вольная Беларусь». 1918, 28 апреля.
- Mieleska I. Budawarinie dziertaunaha zyccia // «Ноmаn». 3.04.1918.
- «Минский голос». 1918, 20 октября.
- «Беларусь». 1919, 2 апреля; «Беларуская думка» (Вильня). 1919, №№ 2, 4,5
- В состав оргкомитета вошли: С. Рак-Михайловский, С. Булат, Ю. Фарботко, Козич, Ломако и Трепко / НАРБ. Ф. 368. Он. 1. Д. 24. Л. 1-10.
- P гісторыі сьвяткаваньня 25 марта // «Спадчына». 1998, № 1, с. 38-39.
- Беларуский государственный архив-музей литературы и искусства (далее - БГАМЛИИ). Ф. 3. On. 1. Д. 243. Л. 153.
- БГАМЛИИ. Ф. 3. On. 1. Д. 243. Л. 150.
- «Крыніца». 1921, №10.
- «Беларуски сьцяг». 1922, № 1, с. 22-23.
- Тарашкевіч Б. Выбранае: Крытыка, публіцыстыка, пераклады. Мн., 1991, с. 81.
- Государственный архив Брестской области. Ф. 67. On. 1. Д. 22.
- 1918 - 25.III.1924. «Кrуnіса». 1924, 29 марта.
- Катковіч А., Катковіч-Клёнтак В. Успаміны. Беласток, 1999, с. 33-34.
- «Грамадзкі голас». 1925, 25 марта.
- «На прадвесыіі». 1926, 20 марта, с. 1.
- Кароткі нарыс беларускага пытаньня // Arche. 2007, № 11, с. 356.
- «Кrynіса», 1926, 25 марта.
- «Сялянская Ніва». 1926, 21 марта.
- «Маланка». 1927, 5 апреля.
- «Православная Беларусь». 1928, 24 марта.
- «Bielaruskaja Кrуnіса». 1928, 22 марта.
- «Bielaruskaja Кrуnіса». 1928, 30 марта.
- «На варцс». 1930, 28 марта.
- «Беларуская Крыніца». 1932, 20 марта.
- «Беларуская Крыніца». 1932, 27 марта.
- «Беларуская Крыніца». 1932,10 красавіка.
- Stankievic Ad. Kastus Kalinouski, «Muzyckaja Prauda» i ideja Niezaleznasci Bielarusi. Wilnia, 1933, s. 5-6.
- «Родны край». 1933, 25 марта.
- «Асва». 1934, 25 марта.
- «Асва». 1934, 25 апреля.
- «Беларуская Крыніца». 1936, 22 марта.
- «Беларуская Крыніца». 1936, 29 марта, с. 2.
- НАРБ. Ф. 880. On. 1. Д. 15. Л. 147.
- НАРБ. Ф. 880. On. 1. Д. 21. Л. 3-4.
[1] 400-летнс беларуской книгопечатання широко отмечалось п Беларуси и за ее пределами в 1925 году. Только через несколько десятилетий стало известно, что Скорина издал свою первую книгу в Вильне еще до 1522 года.
[2] Василий Рогуля (1879-1955) - один из лидеров крестьянского движения в Западной Беларуси. В 1922-27 депутат Сейма, в 1928 - сенатор. В 1928-30 отбывал тюремное заключение в польской тюрьме за свою политическую деятельность. С 1930 занимался своим хозяйством. В июне 1941 арестован НКВД, но сумел бежать из-под ареста. В 1941-44 бургомистр Дятловского района. С 1944 в эмиграции в Германией, с 1950 в США. - Прим. ред.
Фабиан Яремич (1891-1958) - общественно-политический деятель и публицист. В 1922-27,1928-30 депутат Сейма Польши. Вместе с В. Рогулей создал в 1925 году Беларуский крестьянский союз, издавал газету «Сялянская нива». В 1941-44 бургомистр в Борисове. В 1945 арестован органами НКВД, до 1956 находился в концлагере. Остаток жизни провел в Вильне».
[3] Центральный союз культурных и хозяйственных организаций - общественно-политическая организация правоцентристского направления. Центральный орган - газета «Беларускі звон» (Беларуский колокол). Наиболее видные деятели - Радослав Островский, Антон Луцкевич, Фабиан Акинчип, Янка Станкевич, Николай Ильяшевич, В. Гришкевич, К. Крук.
Центросоюз действовал с июля 1930 по сентябрь 1934 года. Он объединял Товарищество беларуского просвещения. Беларуское научное товарищество, Беларуский студенческий союз. Беларуское благотворительное товарищество, ряд других обществ и объединений. - Прим. ред.