Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Костюшко.-Александръ I.-Цесаревичъ Константинъ.- Николай I.
1882. Русская старина. Том 034. вып. 4-6
ГЕНЕРАЛЪ КОСТЮШКО ИМПЕРАТОРУ ПАВЛУ [1]).
Парижъ, 4-го августа 1798 г.
[Переводъ]. Ваше Величество. Пользуюсь первыми минутами свободы, которую я вкушаю подъ охраною законовъ величайшей и великодушнѣйшей націи въ мірѣ, чтобы возвратить вамъ подарокъ, который мнимая доброта ваша и вѣроломное поведеніе вашихъ министровъ заставили меня принять. Будьте увѣрепы В. В., что я согласился на это единственно изъ глубокой привязанности къ моимъ соотечественникамъ, къ товарищамъ моимъ по несчастью и въ надеждѣ,что мнѣ удастся быть можетъ послужить еще моей родинѣ. Да, съ удовольствіемъ говорю и повторяю вамъ, госѵдарь, мнѣ показалось, что вы были тронуты моимъ отчаяннымъ положеніемъ; но министры ваши и приверженцы ихъ поступили со мною совершенно противно вашему желанію; поэтому если бы они посмѣли приписать лично моей волѣ тотъ поступокъ, который они вынудили меня сдѣлать, то я обнаружу передъ вами и передъ всѣми людьми, дорожащими честью, ихъ насиліе, жестокость и коварство, и ихъ однихъ, государь, придется вамъ винить въ этомъ случаѣ въ томъ, что злодѣянія ихъ будутъ обнаружены.
Примите В. В. и пр. I. Костюшко.
ГЕНЕРАЛЪ КОСТЮШКО - АЛЕКСАНДРУ I.
Бервиль, близь Фонтенебло, 9-го апрѣля 1814 г.
[Переводъ]. Государь! Я осмѣливаюсь обратиться изъ моего скромнаго убѣжища съ просьбою къ великому монарху, великому полководцу и въ особенности къ защитнику всего человѣчества, качество, единственное въ своемъ родѣ; ибо мнѣ извѣстно все величіе его души. Да, государь, мнѣ хорошо знакома ваша доброта, ваша щедрость и великодушіе. Я прошу у васъ трехъ милостей, первую: даровать полякамъ всеобщую амнистію, безо всякихъ ограниченій, такъ чтобы крестьяне, разсѣянные за границей, считались свободными, если они возвратятся къ своимъ очагамъ. Вторую: чтобы Ваше Величество провозгласили себя королемъ польскимъ съ свободной конституціей, подходящей къ англійской конституціи; учредили бы въ Полыпѣ народную школу для крестьянъ, гдѣ воспитанники содержались бы на счетъ правительства, и уничтожили бы по прошествіи десяти лѣтъ крѣпостное право, съ надѣломъ крестьянъ землею. Если мои просьбы будутъ уважены, то, не смотря на свою болѣзнь, я отправлюсь лично съ тѣмъ, чтобы повергнуться къ стопамъ В. В., поблагодарить Васъ и чтобы первому воздать Вамъ должный почетъ, какъ моему монарху. Если бы мои ничтожныя способности могли еще принести малѣйшую пользу, то я не медля отправился бы отсюда съ тѣмъ, чтобы присоединиться къ моимъ соотечественникамъ, и съ честью и преданеостыо служить моей родинѣ и моему монарху.
Третья просьба моя, государь, хотя имѣетъ вполнѣ частный характеръ, но тѣмъ не менѣе весьма живо интересуетъ меня; вотъ уже 14 лѣтъ, какъ я живу въ почтенномъ домѣ г. Цельтнера, родомъ швейцарца бывшаго нѣкогда швейцарскимъ посломъ во Франціи. Я многимъ обязанъ ему, но мы оба бѣдны, а онъ обремененъ многочисленной семьей; поэтому я убѣдительно прошу дать ему приличное мѣсто (place honorable) при новомъ французскомъ правительствѣ, или въ Полыпѣ; онъ человѣкъ образованный и я ручаюсь за его неподкупную честность.
Съ глубочайшимъ уваженіемъ имѣю честь быть В. В. покорнѣйшій слуга Костюшко.
императоръ АЛЕКСАНДР I - КОСТЮШКЕ.
Парижъ. 3-го мая 1814 г.
[Переводъ]. Съ особнмъ удовольствіемъ, генералъ, отвѣчаю на ваше письмо. Самыя сокровенныя желанія мои исполнились и съ помощью Всевышняго я надѣюсь осуществить возрожденіе храброй и почтенной націи, къ которой вы принадлежите.
Я далъ въ этомъ торжественную клятвѵ и благосостояніе польскаго народа всегда было предметомъ моихъ заботъ. Однѣ лишь политическія обстоятельства послужили преградою къ осуществленію моихъ намѣреній. Нынѣ препятствія эти уже не существуютъ, онѣ устранены страшною, но въ то же время и славною двухлѣтнею войною. Пройдетъ еще нѣсколько времени и при мудромъ управленіи поляки будутъ снова имѣть отечество и имя, и мнѣ будетъ отрадно доказать имъ, что человѣкъ, котораго они считаютъ своимъ врагомъ, забывъ прошедшее, осуществитъ всѣ ихъ желанія.
Какъ отрадно было бы мнѣ, генералъ, имѣть васъ помощникомъ при этихъ благотворныхъ трудахъ. Ваше имя, вашъ характеръ, ваши способности будутъ мнѣ лучшею поддержкою. Примите, генералъ, увѣреніе въ совершенномъ моемъ уваженіи. Александръ.
ГЕНЕРАЛЪ-АДЪЮТАНТЪ ЧЕРНЫШЕВЪ-АЛЕЕСАНДРУ І.
Вѣна, 4-го (16) апрѣля 1815 г.
[Переводъ съ франц.]. Государь! Намъ предстоитъ новая война, которая вовлечетъ въ большія издержки, какъ бы блистателенъ ни былъ ея исходъ; не буду говорить о потерѣ людей, такъ какъ всѣ они почтутъ за счастье умереть за такое дѣло, важность котораго понята и прочувствована всѣми; но сомнѣнія, могущія легко возникнуть въ томъ случаѣ, если англичане захотятъ или будутъ въ состояніи принести, какъ въ прошломъ, большія денежныя жертвы, новый титулъ, который Ваше Императорское Величество собираетесь припять, и, наконецъ, дальнѣйшее отсутствіе Ваше изъ Россіи, настоятельно требуемое событіями, вотъ пункты, которые Вашему Величеству чрезвычайно необходимо выяснить Вашимъ подданнымъ, чтобы они не оставались въ неизвѣстности, парализующей всегда болѣе или менѣе дѣйствія иарода. Привыкши, государь, дѣйствовать во всемъ, касающемся службы, съ усердіемъ, вслѣдствіе котораго я могъ бы подъ часъ казаться слишкомъ смѣлым, если бы меня не поощряла къ тому благосклонная снисходительность Вашего Величества. я осмѣливаюсь изложить предъ Вами нѣкоторыя мысли, касающіяся главнымъ образомъ того новаго положенія, въ какомъ будетъ находиться обширная имперія Вашего Величества.
Пруссія, менѣе истощенная войною, нежели Россія, пріобрѣтя по постановленіямъ конгреса землю, составлявшую давно уже мечту всякаго пруссака, выказываетъ въ настоящее время такую же энергію, какъ въ то время, когда дѣло шло о ея освобожденіи. Положеніе Россіи въ этомъ отношеніи не столь благопріятное: Вашему Императорскому Величеству не безъизвѣстны предрассудки, существовавшіе всегда у насъ относительно образованія польскаго королевства, и пріобрѣтеніе большей части Варшавскаго герцогства, пріобрѣтеніе въ сущности весьма важное, можетъ далеко не имѣть подобнаго значенія въ глазахъ многихъ русскихъ людей. Пруссія не была жертвою ногрома, не имѣющаго себѣ подобнаго въ исторіи, и представляетъ сверхъ того па ограниченномъ пространствѣ массу народонаселенія и частныхъ владѣній.
Пруссія, въ которой админіістрація опирается на прочныхъ началахъ, выработанныхъ сто лѣтъ тому назадъ, не столь нуждается для своего существованія въ непосредственномъ присутствіи ея монарха; въ Россіи же вся энергія и сила государства обусловливается волею и дарованіемъ ея правителя. Изъ этого сравненія вытекаетъ, государь, что если отъ Россіи желаютъ такой же энергіи въ 1815 г., какую она проявила въ 1812 г., то, по моему мнѣнію, необходимо, чтобы Ваше Величество, не теряя времени, обнародовали въ ней ваши великодушныя намѣренія, которыя могутъ вызвать сочувствіе народа и главное, государь, разсѣятъ всякое опасеніе въ томъ, что конституція, даруемая Вашимъ Величествомъ Польшѣ, является какъ бы знакомъ предпочтеиія; - подобнаго же опасенія со стороны народа, который такъ дорожитъ отеческимъ расположеніемъ своего монарха и при томъ монарха, столь горячо любимаго имъ, можетъ само по себѣ вызвать нѣчто въ родѣ разочарованія. Когда этотъ вопросъ будетъ разъясненъ достаточно яснымъ и утѣшйтельнымъ образомъ, прежде нежели его успѣютъ исказить толки, дошедшіе до общества косвеннымъ путемъ, было бы также не безполезно, государь, успокоить вашихъ подданныхъ относительно продолжительнаго отсутствія Вашего Императорскаго Величества и касательно продленія того способа управленія, которое не можетъ быть продолжительно и не лишено злоупотребленій, потому что управленіе это временное. Тогда, государь, Россія будетъ стремиться къ одной цѣли съ вашими войсками и военная слава не истомитъ ее, такъ какъ она не будетъ имѣть ни малѣйшаго повода къ боязни и будетъ видѣть цѣль и награду за приносимыя ею жертвы.
Такъ какъ время Вашего Императорскаго Величества драгоцѣннѣе теперь, чѣмъ когда либо, то я не буду вдаваться въ дальнѣйшія подробности касательно необходимости всѣхъ этихъ мѣръ, внушаемыхъ самыми важными соображеніями, и я ограничусь принесеніемъ В. В. глубочайшей признательности моей за все могущее способствовать выполненію Вашихъ великодушныхъ и благодѣтельныхъ плановъ для всѣхъ вообще и для каждаго въ частности. Съ чувствомъ глубочайшаго почтенія, государь, честь имѣю быть В. И. В. вѣрноподданный А. Червышевъ.
КОСТЮШКО - АЛЕКСАНДРУ I.
Вѣна 13-го іюня 1815 г.
[Переводъ]. Государь, князь Чарторыйскій сообщнлъ мнѣ о всѣхъ благодѣніяхъ, которыя Ваше Императорское и Королевское Величество пріуготовляете для польскаго народа. Никакія слова не могутъ выразить моей благодарности и удивленія; одна лишь забота тревожитъ меня еще, отравляя мою радость: я уроженецъ Литвы, государь, и мнѣ остается жить не долго, а между тѣмъ будущее моей родины и многихъ частей моего отечества покрыто еще мракомъ неизвѣстности. Я не забылъ тѣхъ великодушныхъ обѣщаній, которыя Ваше Императорское и Королевское Величество соблаговолили лично высказать по этому поводу мнѣ и нѣкоторымъ изъ моихъ соотечественниковъ, и я никогда не осмѣлюсь усомниться въ дѣйствительности этихъ священныхъ словъ, но мысль, напуганная столь продолжительными несчастіями, жаждетъ постоянно быть вновь успокоенной.
Повинуясь моему личному чувству, я готовъ посвятить остатокъ дней моихъ службѣ Вашего Императорскаго и Королевскаго Величества; однако, государь, будьте моимъ руководителемъ въ этомъ рѣшительномъ для меня шагѣ и соблаговолите своимъ благосклоннымъ отвѣтомъ извѣстить меня, одобряете ли вы мое рѣшеніе; это слово съ вашей стороны осуществитъ единственное теперь желаніе мое и я могу тогда сойти въ могилу съ утѣшителънымъ убѣжденіемъ, что всѣ ваши польскіе подданные будутъ пользоваться вашими благодѣяніями. Подобная увѣренность, сознаюсь, чрезвычайно увеличила бы мои силы и мою энергію къ дѣлу. Я не осмѣлюсь никогда, государь, торопить выполненіе вашихъ великихъ предначертаній; я свято буду хранить эти мысли въ тайнѣ и лишь съ именнаго разрѣшенія В. В. воспользуюсь этой священной тайной.
Тутъ я буду ожидать вашихъ повелѣній, въ отвѣтъ на мою покорнѣйшую просьбу; она будетъ вмѣстѣ съ тѣмъ единственной и послѣдней просьбою, которую я осмѣливаюсь еще повергнуть къ стопамъ Вашего Императорскаго и Королевскаго Величества съ такимъ непоколебимымъ довѣріемъ, которое можетъ сравняться лишь съ великодушіемъ и несравненной добротою Вашего Величества.
Т. Костюшко.
КОСТЮШКО - АЛЕКСАНДРУ I.
[П е р е в о д ъ]. Прежде чѣмъ возвратиться въ деревню, позвольте мнѣ, государь, повергнуть къ стопамъ Вашего Величества всю признательность, на какую способно человѣческое сердце, эа Ваши великодушныя и великія намѣренія относительно моей родины. Если я могу вступить въ свое отечество съ именемъ поляка, то я отдамъ себя въ полное распоряжепіе Вашего Величества, и никто не превзойдетъ всѣхъ насъ въ преданности и вѣрности нашему монарху. Наши желанія, государь, выгодны для обѣихъ націй, и для ихъ взаимной безопасности; одинъ и тотъ же духъ побуждалъ бы ихъ любить нашего общаго монарха, ибо тамъ, гдѣ существуетъ равенство, исчезаетъ всякій личный интересъ и всѣ стремятся лишь любить монарха и жить въ мирѣ. Иначе Польша будетъ постояннымъ источникомъ раздора и сосѣднія державы всегда найдутъ въ ней почву для возбужденія волненій.
ЗАМѢТКА ГЕНЕРАЛА КОСТЮШКО.
Безъ числа.
[Переводъ]. Королевство Польское начиналось бы отъ Двины и до Днѣпра, имѣло бы либеральную конституцію, подобно англійской, съ обезпеченной свободой собственности и вѣроисповѣданія. Слѣдуетъ позаботиться о начальномъ образованіи крестьянъ и черезъ 20 лѣтъ уничтожить крѣпостное право съ надѣломъ крестьянъ землею. Въ арміи сохранить голубой съ малиновымъ мундиръ и бывшіе національные эполеты. Всѣ гражданскія должности замѣстить поляками.
Cобытія въ Варшавѣ въ 1816 г.
Разказъ Эрдберга.
Могилевъ, 21 го мая 1816 г.
[Переводъ съ нѣмецкаго.] Въ половинѣ марта, на парадѣ, великій князь [цесаревичъ Константинъ] приказалъ двумъ офицерамъ 3-го полка взять оружіе и стать въ ряды. Офицеры исполнили это приказаніе безъ малѣйшаго признака неудовольствія и промаршировали два раза вокругъ Саксонской площади; вслѣдъ за тѣмъ великій князь приказалъ имъ отдать оружіе и занять свои прежнія мѣста.
Тотчасъ послѣ парада общество офицеровъ 3-го полка объявило, что они не могутъ служить съ этими двумя офицерами, считая ихъ разжалованными, такъ какъ подобнаго случая никогда еще не бывало въ войскѣ.
Прннявъ это рѣшеніе, офицеры ожидали, что генералы войдутъ объ этомъ съ представленіемъ къ великому князю, съ тѣмъ, чтобы побудить его загладить свой необдуманный поступокъ. Но прождавъ напрасно подобнаго заявленія, капитанъ Виличко (Wilizek), адъютантъ генерала Красинскаго, явился въ совѣтъ, въ которомъ засѣдали генералы и сталъ упрекать ихъ въ томъ, что они думаютъ лишь о своихъ собственныхъ выгодахъ, отнюдь не заботясь объ интересахъ своего отечества и своихъ подчиненныхъ, что они держатъ себя противъ русскихъ съ такимъ же малодушіемъ и покорностью, какую они выказали и въ своихъ отношеніяхъ къ французамъ, и что будучи лишь капитаномъ онъ считаетъ однако своимъ долгомъ дѣйствовать такъ, какъ подобало бы дѣйствовать генераламъ, если бы они были честными людьми. Генералъ Красинскій, возмущенпый этими неприличными выраженіями, арестовалъ капитана Виличко, присудивъ его къ домашнему аресту. Лишь только разнеслась объ этомъ вѣсть, какъ многіе офицеры собрались къ своему «защитнику», какъ они называли Виличко, и тутъ они дали другъ другу слово умереть за родину и за товарища, если съ ними не перемѣнятъ обращенія.
Въ теченіи трехъ дней лишили себя жизни два брата Трембинскіе, Германъ и Бржезинскій. За ними послѣдовалъ Виличко, написавшій предварительно великому князю и генералу Красинскому. Я читалъ копіи съ обѣихъ писемъ, но не могу вполнѣ ручаться, что онѣ были, хотя послѣдствія доказали все ихъ значеніе.
Письмо, написанное къ великому князю, было приблизительно слѣдующаго содержанія: «Если бы я послѣдовалъ первому внушенію моего чувства, то я сошелъ бы въ могилу не одинъ. Но такъ какъ ни одинъ полякъ не запятналъ еще себя преступлевіемъ противъ членовъ семейства своего монарха, то я оставилъ эту мысль, чтобы не сдѣлать родину мою еще несчастнѣе. Я считаю долгомъ предупредить васъ, чтобы вы не доводили моихъ соотечественниковъ до отчаянія, которое легко можетъ довести кого либо изъ нихъ до преступленія, отъ коего я отказался по зрѣломъ обсужденіи. Всякій полякъ дорожитъ честью болѣе жизни и не переноситъ оскорбленія ея. Нѣсколько товарищей уже лишили себя жизни; я слѣдую за ними и увѣряю васъ, что многіе еще послѣдуютъ моему примѣру. Разрѣшите перевезти мое тѣло въ имѣнье генерала Красинскаго, который не откажетъ мнѣ въ мѣстѣ для погребенія». Почти такого же содержанія было и письмо къ генералу Красинскому, лишь съ нѣкоторыми дополненіями, касающимися семейныхъ обстоятельствъ. По приказанію генерала Красинскаго, тѣло капитана Виличко было набальзамировано и отвезено въ его помѣстье. Послѣ него застрѣлились еще два офицера.
Эти самоубійства, слѣдовавшія одно эа другимъ, чрезвычайно встревожили великаго князя. Онъ навелъ точныя справки и тогда узналъ наконецъ настоящую причину, которую онъ едва ли подозрѣвалъ. Желая успокоить встревоженные умы, онъ поручилъ своему генералъ-адьютанту, генералу Тулинскому, извиниться въ присутствіи всего полка въ его опрометчивости передъ тѣми двумя офицерами, которые должны были встать подъ ружье когда онъ спросилъ ихъ, довольны ли они этимъ, то одинъ изъ нихъ по фамиліи Шуцкій (Szucki) отвѣчалъ, что это теперь дѣло общества офицеровъ, а не ихъ. Тогда генералъ обратился къ обществу офицеровъ, которые разумѣется были успокоены этимъ и единогласно согласились считать этотъ фактъ несовершившимся. Затѣмъ генералъ Тулинскій обратился снова къ Шуцкому съ вопросомъ удовлетворенъ ли онъ теперь? «Нѣтъ! отвѣчалъ тотъ; общество офицеровъ разумѣется должно быть удовлетворено объясненіемъ великаго князя, такъ какъ онъ своимъ заявленіемъ смываетъ оскорбленіе, нанесенное имъ офицерскому званію. Но для моей личной чести этого мало и я прошу для себя лично удовлетворенія. Взволнованный генералъ вскричалъ: «ужъ не хотите ли выйти на поединокъ съ великимъ княземъ?.» - «Да, разумѣется», отвѣчалъ Шуцкій. - «Вы арестованы, сказалъ генералъ, г. адъютантъ, примите отъ него шпагу, онъ подвергается домашнему аресту».
- «И такъ и мой часъ насталъ, и я послѣдую за моими честными товарищами, но къ сожалѣнію умру не удовлетвореннымъ», сказалъ Шуцкій. - Когда онъ былъ уведенъ, офицеры обступили гееерала Тулинскаго, говоря, что по ихъ мнѣнію генералъ или не понялъ великаго князя, или зашелъ слишкомъ далеко въ своемъ порученіи, задавъ капитану Шуцкому такіе вопросы, которые весьма естественно вызвали съ его стороны подобные отвѣты.
Чтобы предотвратить самоубійство со стороны Шуцкаго, къ нему былъ приставленъ офицеръ. Въ великій четвергъ (по старому стилю) офицеръ этотъ на минуту задремалъ. Шуцкій воспользовался этимъ и, снявъ съ себя галстухъ, повѣсился на немъ. Шумъ, произведенный имъ, разбудилъ офицера, который позвалъ на помощь, освободилъ его отъ петли и, по приказанію полковаго командира, препроводилъ его на гауптвахту.
Получивъ это извѣстіе, великій князь, въ сопровожденіи генерала Курутты, поспѣшилъ на гауптвахту, приказалъ позвать всѣхъ офицеровъ 3-го полка и обратился къ Шуцкому съ слѣдующини словами:
- «Вы объявили, что желаете стрѣляться со мною; генералъ Тулинскій арестовалъ васъ, исполнивъ тѣмъ самымъ мое порученіе совершенно иначе, чѣмъ я того желалъ. Я явился сюда съ тѣмъ, чтобы исполнить ваше желаніе; смотрите на меня не какъ на брата вашего монарха, и генерала, а какъ на товарища, который очень сожалѣетъ, что оскорбилъ такого хорошаго офицера. Всѣ мои дѣла приведены въ порядокъ и генералу Куруттѣ поручено на случай моей смерти распорядиться всѣмъ тѣмъ, что я желалъ бы еще устроить».
Шуцкій, тронутый снисхожденіемъ великаго княэя, сталъ увѣрять его, что онъ теперь болѣе, нежели удовлетворенъ и что милость, оказанная ему великимъ княземъ, составляетъ для него полное удовлетворевіе. Но такъ какъ великій князь непремѣнно хотѣлъ поединка, то противъ этого возстали наконецъ самъ Шуцкій и всѣ офицеры.
- «Ну, если вы этимъ удовлетвороны, то обнимите же меня, сказалъ великій князь, и докажите тѣмъ, что вы мнѣ другъ; только обнимемтесь по русскому обычаю, поцѣловавшись въ губы», что и было исполнено. «Но въ доказательство того, что вы мой другъ, вы должны не оставдять схѵжби, чтобы я имѣлъ случай докавать вамъ мое расположеніе».
- «Я не могу этого обѣщать, сказалъ Шуцкій, ибо семейныя обстоятельства вынуждаютъ меня выйти въ отставку; но я прослужу еще годъ, чтобы доказать вашему высочеству, что я не имѣю никакихъ заднихъ мыслей».
Не довольствуясь удовлетвореніемъ, даннымъ имъ въ присутствіи всѣхъ офицеровъ, великій князь явился на слѣдующій день па полковой смотръ, еще разъ попросилъ у Шуцкаго извиненія и обнялъ его передъ всѣнъ полкомъ.
За четыре дня до этого событія, именно въ первый день католической пасхи, повѣсился одинъ полякъ-фельдфебель, Русскіе, проходившіе мимо, посмѣялнсь надъ нимъ, назвавъ его за это дуракомъ. Слова эти услыхали въ свою очередь поляки и такъ какъ они были выпивши, то дѣло дошло до драки; обѣ партіи были подкрѣплены земляками, наконецъ потекла кровь. Одинъ подполковникъ-полякъ пришелъ съ баталіономъ на помощь своимъ и съ обѣихъ сторонъ было убито нѣсколько человѣкъ. Получивъ объ этомъ извѣстіе, великій князь поспѣшилъ на мѣсто происшествія и своимъ присутствіемъ остановилъ драку, оставшуюся безъ дальнѣйшихъ послѣдствій. Подполковникъ былъ арестованъ.
Своимъ поступкомъ съ капитаномъ Шуцкимъ великій князь заслужилъ въ высшей степени любовь всѣхъ поляковъ. Между ними возстановилось совершенное спокойствіе и всякій старается доказать чѣмъ-нибудь великому князю свою преданность. Въ то время, какъ я уѣхалъ, генералъ Тулинскі утратилъ уже свое значеніе, чѣмъ поляки, повидимому, были весьма довольны.
Событіе, описапное мною здѣсь, было предметомъ городскихъ толковъ и многіе офицеры 3-го полка увѣряли меня, что все это произошло именно такъ, какъ я здѣсь описалъ. Фонъ-Эрдбергъ
(v. Erdberg).
ПРОЕКТЪ АДРЕСА ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ЦАРСТВА ПОЛЬСКАГО, СОБСТВЕННОРУЧНО ПИСАННЫЙ ИМПЕРАТОРОМЪ АЛЕКСАНДРОМЪ I.
(Относится, вѣроятно, къ сейму 1825 г.).
[Переводъ]. Государь, представители Вашего подьскаго королевства, движимые неизмѣнной преданностью ихъ къ особѣ В. В. и къ своему отечеству, взвѣсивъ по возможности зрѣло всѣ неудобства, выяснившіяся во время послѣднихъ двухъ сеймовъ, осмѣливаются покорнѣйше просить Ваше Величество дозволить имъ почтительнѣйше представить на Ваше усмотрѣніе нѣкоторыя соображенія о полезныхъ измѣненіяхъ, какія слѣдовало бы сдѣлать въ конституціонной хартіи, а равно и въ органическихъ уставахъ, коими они обязаны великодушію Вашего Величества.
Они осмѣливаются, государь, предложить Вамъ эти измѣненія съ единственной цѣлью устранить изъ этого труда, на которомъ, благодаря благодѣяніямъ Вашимъ, основаны драгоцѣнныя для ихъ отечества льготы, все, что могло бы поощрить развитіе того демагогическаго духа, который сталъ въ наше время самымъ дѣятельнымъ оружіемъ въ рукахъ недоброжелателей. Они вполнѣ убѣждены, что осмѣлившись представить Вашему Величеству эти предложенія, они дѣйствуютъ въ этомъ случаѣ какъ граждане, по истинѣ преданные отечеству и его правамъ, такъ какъ они умоляютъ Васъ, государь, вычеркнуть изъ его уставовъ все то, что могло бы поколебать ихъ прочность, замѣнивъ ихъ въ то же время такими постановленіями, которыя не только подтвердятъ либеральные принципы, послужившіе основаніемъ хартіи и органическимъ статутамъ, но будутъ также имѣть цѣлью упрочить еще болѣе общественное спокойствіе, а слѣдовательно, и благосостояніе народа.
Если Ваше Величество, взвѣсивъ все сказанное со свойственною Вамъ мудростью, найдете причины, побудившія насъ почтительнѣйше представить эти предложенія на усмотрѣніе Ваше, достойными Вашего одобренія, то Вамъ одному, государь, какъ законодателю Польши, подобаетъ придать имъ силу закона, провозгласивъ ихъ съ высоты Вашего престола.
О ПРАВИЛАХЪ ЗАСѢДАНІЙ СЕЙМА, ВЪ ДЕВЯТН СТАТЬЯХЪ.
[Собственноручная записка императора Александра I].
[Переводъ]. 1) Пренія должны происходить съ тою же торжественностью, какая соблюдается въ судахъ.
2) Личности строго воспрещаются.
3) Также всякія колкости, брань и шумь.
4) Надзоръ за соблюденіемъ вышеупомянутыхъ статей возлагается на президента сената и на маршала сейма.
5) Всякій членъ, отклонившійся въ своей рѣчи отъ этихъ правилъ, будетъ немедленно прерванъ и призванъ къ порядкѵ предсѣдателемъ той палаты, къ которой онъ принадлежитъ.
6) Членъ, подвергшійся замѣчанію три раза, лишается слова на все время засѣданія.
7) Членъ, подвергшійся замѣчанію въ трехъ засѣданіяхъ, исключается изъ членовъ и долженъ быть замѣщенъ по представленію, сдѣланному въ обычной формѣ и по новому выбору въ палатѣ, какъ это дѣлается въ случаѣ смерти кого либо изъ членовъ.
8) Члены, выключенные изъ какой либо палаты, не могутъ быть избраны вновь, исключая того случая, если поступятъ впослѣдствіи на государственную службу и своимъ усердіемъ докажутъ свое искреннее сожалѣніе за свой опрометчивый поступокъ.
9) Для того, чтобы они могли быть выбраны вновь, правительство должно дать имъ разрѣшеніе явиться въ числѣ кандидатовъ на выборы въ воеводства
Цесаревичъ Константинъ Павловичъ въ 1816-1828 гг.
Цесаревичъ - генералу Сипягину.
Варшава, 27-го февраля 1816 г.
Николай Мартьяновичъ. Получивъ извѣщеніе ваше, что Г. И. приказать изволилъ прислать сюда трехъ подпрапорщиковъ л.-гв. Литовскаго полка для узнанія порядку военной службы. я съ трепетомъ ихъ ожидаю и выведу весь Варшавскій гарнизонъ, чтобы палъ ницъ лицомъ передъ ними, ибо не смѣю и помыслить этого, чтобы ихъ здѣсь выучить, а развѣ у нихъ будемъ учиться, такъ какъ они были подъ мудрымъ начальствомъ и обучены у совершенныхъ энатоковъ е. с. графа Милорадовича и его превосходительства генерала Потемкина.
На увѣдомленіе ваше, что у васъ приготовляются большіе парады и что надѣетесь, что моя старуха конная гвардія не отстанетъ отъ прочихъ, скажу по пословицѣ, что я тащуся на кауромъ за милостію, и такъ далѣе.
Бога ради избавьте подалыпе меня оть вашего комитета сочиненія воинскаго устава. Я отъ двухъ вещей бѣжалъ сюда изъ Петербурга за полторы тысячи верстъ: 1-й въ Мраморномъ дворцѣ пріемнаго зала и внаменной комнаты, а 2-е вашего комитета; боюсь поклоновъ и шарканіевъ и сочиненіе устава такъ, что если мнѣ сюда объ немъ будете писать, то я дальше еще за полторы тысячи верстъ убѣгу.
Будьте здоровы, сего вамъ желаетъ съ дружбою истинно васъ уважающій
Константинъ.
РОССІЯ И ПОЛЬША ПРИ АЛЕКСАНДРѢ I
1882. Русская старина. Том 035. вып. 7-9
генералъ Костюшко князю Адаму Чарторижскому [2].
Вѣна. 1815 г.
(Переводъ съ польскаго). Мой любезный князь. Я очень цѣню твою дружбу, потому что твой образъ мыслей во многомъ сходенъ съ моимъ. Ты, безъ сомнѣвія, убѣжденъ, что моя первая забота состоитъ въ дѣльномъ служеніи отечеству. Неполученіе отвѣта императора, на мое послѣднее письмо изъ Вѣны, препятствуетъ мнѣ быть полезнымъ отечеству. Я не намѣренъ дѣйствовать, оставаясь въ неизвѣстности относительно страны и руководствуясь только надеждами. Интересъ отечества я соедивялъ съ царскимъ; отдѣлять его въ моей душѣ я признаю невозможнымъ. Я посвятилъ жизнь большей части отечества, если невозможно служить всей странѣ, но не самой малой части, которую высокопарно назвали Царствомъ Польскимъ.
Воздадимъ благодарность и сохранимъ вѣячную признательность императору за воскресеніе уже потеряннаго польскаго имени; однако не одно имя составляетъ народъ, но территорія съ народонаселеніемъ.
Обѣщаніе, данное императоромъ мнѣ и многимъ другимъ относительно возвращенія нашего отечества по Двину и Днѣпръ, - давнихъ границъ Польскаго королевства, не представляетъ другой гарантіи кромѣ нашихъ желаній. Дѣйствительное исполненіе этого обѣщанія доставило бы намъ большее уваженіе, равво какъ и значевіе и постоянную дружбу съ русскими, а пользуясь либеральной и совершенно отдѣльной констнтуціею, какъ мы о томъ часто бесѣдовали между собою, поляки были бы счастливы находиться съ русскими подъ скипетромъ такого великаго монарха.
Судя по ходу дѣль, съ самаго начала, русскіе заннмаютъ совмѣстно съ нами первыя государственныя должностн; не подлежитъ сомнѣнію, что это не можетъ возбудить среди поляковъ большаго довѣрія; напротнвъ того каждый со страхомъ придетъ къ тому заключенію, что со временемъ польское имя подвергнется презрѣнію и что русскіе будутъ обращаться съ нами какъ съ покореннымъ народомъ, потому что такая незначнтельная горсть народонаселенія никогда не въ состояніи защитить себя отъ перевѣса и насилія русскихъ интригъ.
Слѣдуетъ ли намъ молчать объ остальныхъ нашихъ братьяхъ, находящихся подъ русскою властію. Сердце наше трепещетъ и печалится, что они не соединены съ прочими. Гдѣ же находятся тѣ 11 или 10 милліоновъ людей, которые, согласно священнымъ словамъ самаго императора, должны составлять Царство Польское, и которое, подобно Зенгерскому королевству, при отдѣльной конституціи и съ собстаенными заковами, должны были соединиться съ имперіею подъ однимъ скипетромъ.
Я отдѣляю чумствительное сердце, полное человѣколюбія, и душу, преисполненную великодушія, готовую на добро, - ни съ кѣмъ не сравнимаго великаго Александра, отъ исполнительнаго кабинета. Я лично буду ему по гробъ благодаренъ ва воскресеніе польскаго имери. Палякамъ будеть оказано добро, хотя и въ стѣсненных границахъ. Пусть провидѣніе направляетъ васъ, я же ѣду въ Швейцарию, не имѣя вовможности съ успѣхомъ служитъ моему отечеству. Ты знаещь, что душею и серддемъ я желалъ содѣйствовать общему благу.
Обнимаю тебя, дорогой князь, съ искреннею дружбою и неизмѣнною привязанностью. Костюшко.
Всеподданнѣйшая записка Н. Н. Новосильцева Александру І.
Варшава, 20-го декабря 1819 г. (1-го января 1820 г.).
Во время Высочайшаго В. И. В. пребыванія въ Варшавѣ, я имѣлъ счастіе представлять переводъ съ латинскаго явыка двумъ государственнымъ актамъ 1413 и 1501 годовъ о присоединеніи Великаго Княжества Литовскаго къ королевству Польскому. Переводъ сей, удостоившись обратить на себя вниманіе Ваше, я долгомъ поставилъ, приказавъ его переписать чистою рукою, повергнуть при семъ сей списокъ къ стопамъ В. И. В. Новосильцовъ.
Обозрѣніе содержанія. Король Польскій Владнславъ, уступивъ брату своему Александру великое княжество Литовское, съ предоставленіемъ однако же себѣ верховной надъ онымъ власти, издалъ въ 1413 году грамоту, силою которой присоединяетъ Литву навсегда къ королевству Польскому. Въ сей грамотѣ постановлаетъ король по согласіи съ братомъ свонмъ Витольдомъ или Александромъ. по совѣту съ духовенствомъ и чинами государствъ Польскаго и Литовскаго:
1) Литва соединяется навсегда и нераврывно съ королевствомъ Польскимъ.
2) Исповѣданіе Рнмско-Католической церкви объявляется главнымъ. Не католики и иновѣрцы не могутъ участвовать въ правахъ дворянства и избираться на должности.
3) Дворянамъ подтверждаются ихъ права привилегіи, право собственности и права родительскія, наравнѣ съ Польскими.
4) Дворяне обязаны служить въ походахъ и отправлять земскія повинности наравнѣ съ дворянами Польскими.
5) Дворянамъ Литовскимъ запрещается выбирать, по смерти великаго князя, другаго, безъ согласія и вѣдома королевскаго.
6) Установляются должности и чины воеводскіе, кастелянскіе и проч., на томъ же основаніи какъ въ Польшѣ.
7) Некатолики, раскольники и иновѣрцы исключаются отъ должностей, ибо разность вѣры прозводитъ различіе въ мнѣніяхъ и что должно хранить въ тайнѣ, то разглашается.
8) Дворянскими правами пользоваться только тѣмъ, кои получили дворянскіе гербы и ихъ потомкамъ; всѣ сіи дворянскіе роды въ концѣ грамоты исчисляются.
9) Назначается гдѣ и когда быть дворянскимъ сеймамъ или съѣздамъ.
Въ окончании слѣдуютъ подписи духовныхъ особъ и свѣтскихъ чиновъ, бывшихъ свидѣтелями заключенія сего трактата между двумя царствующими братьями.
Сіе присоединеніе Литвы къ Польскому королевству подтверждено было вторичнымъ актомъ въ царствованіе короля Александра 1501 года. Онымъ установляется:
1) Соединеніе Литвы съ Польшею подтверждается на вѣчныя времена.
2) Король Польскій, будучи вмѣстѣ великимъ княземъ Литовскимъ, избирается чинами обоихъ государствъ на основаніи одинаковыхъ правъ.
3) Въ обоихъ государствахъ имѣетъ быть одна и та же монета.
4) Всѣ чины и сословія великаго княжества Литовскаго, присягая великому князю, присягаютъ въ то же время и королю Польскому.
5) Король Польскій, утверждая при вѣнчаніи своемъ на престолѣ права Польскихъ государственныхъ чиновъ, долженъ утверждать тою же присягою и права государственныхъ чиновъ великаго княжества Литовскаго.
Прочія статьи содержатъ повтореніе предыдущихъ въ вящшее оныхъ утвержденіе.
Любопытны первыя слова акта 1413 г.:
«Въ вѣчную память дѣла, мы находимъ долгомъ нашимъ дать испить душеспасительную чашу подданнымъ нашимъ, о мірскихъ пользахъ которыхъ мы пещись имѣемъ и удѣляя имъ то, въ чемъ плоть ихъ нуждается, доставить и душѣ ихъ спасеніе» … «Подлежитъ изслѣдовать и уважить съ должнымъ вниманіемъ, на какомъ основаніи доставивъ людямъ благодѣянія плоти, надлежнтъ снискать имъ и небесную пищу, и надѣливъ ихъ тлѣннымъ богатствомъ, наставить и на путь вѣчнаго блаженства, дабы они познали не токмо опыты щедротъ нашихъ, но и шествовали по направлевію нашему стезею къ вѣчной славѣ во имя Спасителево. Въ семъ разсужденіи мы, Владиславъ и Александръ... объявляемъ.... что мы желаемъ устроить счастіе и благоденствіе земель Литовскихъ...» и пр.
Письмо вел. кн. Николая Павловича. - Александру I.
(Безъ означенія числа).
[Переводъ съ французскаго]. Не имѣвъ возможностин поговорить съ вами, любезный братъ, передъ вашимъ отъѣздомъ съ глазу на глазъ, я осмѣливаюсь передать вамъ письменно нижеслѣдующее: Прошлою весною я имѣлъ честь говорить съ вами о томъ крайне стѣсненномъ положеніи, въ какомъ находится гевералъ Головинъ; положеніе это таково, что когда онъ неимѣлъ еще чести быть назначеннымъ на постъ, занимаемый имъ нынѣ, то онъ выжидалъ лишь удобнаго случая, чтобы просить отставки и намѣревался поселиться въ своемъ имѣньи, чтобы поправить свои дѣла. Избранный противъ всякаго ожиданія съ его стороны на лестную должность, занимаемую имъ нынѣ, онъ, не колеблясь ни минуты, отправился туда, куда его привывалъ долгъ службы, и вынужденный покинуть жену и дѣтей, онъ тратилъ послѣднія свои средства на содержаніе семьи въ Тулѣ и на свою жизнь въ Вильнѣ; съ тѣхъ поръ ему пришлось не разъ разъѣзжать по службѣ и по своимъ частнымъ дѣламъ и, наконецъ, бросивъ всю обстановку, ему пришлось перевезти семейство сюда. Въ настоящее время онъ терпитъ крайнюю нужду и полагаетъ свои надеждм единственно на вашу неисчерпаемую доброту; я вполвѣ понимаю, что теперь нѣсколько преждевременно просить для него какихъ нибудь милостей, такъ какъ онъ слишкомъ мало служилъ при васъ; но съ другой стороны, онъ старый, тяжело раненый служака и я надѣюсь, что онъ вполнѣ окажетъ себя достойнымъ той милости, какой я испрашиваю для него. Соблаговолите раврѣшить ему выдачу ссуды въ размѣрѣ пятнадцати тысячъ рублей, съ выплатою безъ процентовъ въ пятилѣтній срокъ. Я забылъ сказать, что онъ былъ бригаднымъ генераломъ и лишился связаннаго съ этимъ званиемъ оклада, получивъ командованіе полкомъ.
Вторая просьба моя касается стараго служаки-усача, гренадера, на котораго вы сами обратили свое благосклонное вниманіе; его несчастная участь заслуживаетъ сожалѣнія и вы одни можете облегчить ее. Я осмѣливаюсь просить объ этомъ какъ объ особой милости для меня; я говорю о гренадерѣ, раневомъ въ лобъ. Послѣдняя моя просьба касается Лайтова; его усердіе и постоянное попеченіе его о моей женѣ побуждаютъ меня просить васъ исполнить его просьбу: замѣнить деньги, выдаваемыя ему на экипажъ, экипажемъ натурою, такъ какъ служба его требуетъ постоянныхъ разъѣздовъ; г. Ремонъ также пользуется этимъ преимущеетвомъ, хотя онъ и не служитъ при дворѣ.
[1] Письмо это помѣщаемъ въ настоящей серіи документовъ только по нѣкоторой связи его съ послѣдующими письмами Костюшко къ преемнику Павла I, - императору Александру I. Ред.
[2] Печатаемое здѣсь письмо польскаго генерала Костюшко служить заключительнымъ словомъ къ изданной уже нами его перепискѣ съ императоромъ Александрмъ I. См. "Русскую Старину" изд. 1882 г., томъ ХХХIV, апрѣль, стр 242-250. Ред.