Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
УДК 343.544(476-21)(091)«18/19»+94(476-21)(091)«18/19»
Татьяна Воронич (Минск)
ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ И НОРМАТИВНО-ПРАВОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ПРОСТИТУЦИИ В ГОРОДАХ БЕЛАРУСИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВВ.
На основе анализа законодательных и нормативно-правовых документов центральных российских и местных органов власти в работе исследуются методы надзора за проституцией, особенности регламентации проституции в городах Беларуси, формы организации проституции, анализируется юридический статус женщин, занимающихся проституцией.
История проституции в позднеимперских городах Беларуси второй половины XIX-XXвв. является одной из наименее, или, вернее, практически неизученных тем в современной белорусской историографии. Публикации по данной теме единичны. И причина отнюдь не в отсутствии интереса к данной проблеме. Тема проституции в силу своей специфики и актуальности во все периоды истории человеческой цивилизации всегда привлекает к себе внимание как историков-профессионалов, так и любителей истории и простых обывателей. Сложность заключается в самих источниках и возможностях их поиска. Проблема, с которой сталкивается любой исследователь истории повседневности, состоит в том, что информация по истории проституции разрознена, а не компактно собрана в пределах одного архивного фонда или дела. Это, во-первых. А вторая проблема связана с доступностью материалов для белорусских историков. Все сохранившиеся фонды полицейских органов власти, в ведении которых находился надзор за проституцией в городах, находятся, в большинстве, за пределами Беларуси. Их изучение, конечно, связано с материальными трудностями для исследователей. Крайне бедны в белорусских архивах и фонды судебных органов власти. Проституции всегда сопутствует криминал, поэтому, естественно, что в судах рассматривались дела, связанные с торговлей женщинами. Отсутствуют в белорусских архивах и фонды военных учреждений российской армии, служащие которой были одними из главных клиентов проституток в городах Беларуси. Все это осложняет исследование такого городского явления как проституция. Тем не менее, есть целый ряд других источников, анализ которых позволяет воссоздать картину этой темной шокирующей стороны жизни любого города. Особый интерес в этом отношении представляют опубликованные статистические данные, и делопроизводственные материалы городских, главным образом, медицинских учреждений, а также законодательные и нормативно-правовые документы центральных российских и местных органов власти.
В работе анализируются информационные возможности и состав именно последней группы источников, которые раскрывают методы надзора за проституцией, особенности регламентации проституции в городах Беларуси, формы организации проституции, исследуется юридический статус женщин, занимающихся проституцией. Другие виды источников рассматриваются только с целью объяснения конкретной ситуации, в которой применялись законодательные и нормативно-правовые документы Российской империи по надзору за проституцией.
Официально проституция в Российской империи была запрещена. В соответствии со статьей 155 Устава о предупреждении и пресечении преступлений запрещалось «открывать днем и ночью дом свой, или наемный, для непотребства, входить в оный и непотребством своим или непотребством иных снискивать себе пропитание» [18, с. 27]. Но, несмотря на все запреты, проституция существовала. Вследствие широкого распространения венерических заболеваний среди населения, а главное, среди войск, российское правительство решило проституцию, которая была названа главной причиной этого явления, то хотя бы взять под контроль. В результате появляется целый ряд циркуляров, постановлений, узаконений, регламентирующих проституцию. Эти многочисленные подзаконные акты фактически аннулировали статью 155.
Единого законодательства для всей Российской империи в отношении регламентации проституции не существовало. В каждом городе могли быть свои административные нормы, свои правила, которые в общих чертах соответствовали общеимперским. Первые «Правила содержательницам борделей» и «Правила для публичных женщин» были утверждены 29 мая 1844 г. [15, с. 76-78], и предназначались для Санкт-Петербурга. Затем эти правила были распространены на все города Российской империи. В 1861 г. для Санкт-Петербурга были разработаны новые правила, однако во всех остальных российских городах продолжали действовать правила 1844 г. и просуществовали они вплоть до начала XX в. В 1903 г. 8 октября было утверждено новое «Положение об организации надзора за проституцией в Империи» [11, л. 15-17об].
Уникальным городом был Минск. В нем действовали специально разработанные для Минска Обязательные постановления Минской городской думы о санитарном надзоре за проституцией, принятые в ноябре 1891 г.
Таким образом, занятие проституцией и организация проституции в Российской империи под контролем местных властей были институализированы.
В соответствии с «Правилами содержательницам борделей», «Правилами для публичных женщин» 1844 г. и циркуляром министра внутренних дел 26 октября 1851 г. [15, с. 75-76] все женщины, занимающиеся проституцией, а также дома терпимости подлегали обязательному строгому надзору со стороны полиции.
К концу XIX в. специальные органы контроля над проституцией в большинстве городов империи отсутствовали либо существовали только на бумаге. Витебск принадлежал к числу немногих городских центров, в которых действовал Врачебно-полицейский комитет в полном составе. В Сенно, Горках, Лиде, Пинске, Могилеве также были организованы Врачебно-полицейские комитеты, однако они не имели полного состава и их функции были сугубо совещательными. В Минске и Бобруйске надзор за проституцией находился в ведении городских органов самоуправления, а не полиции [20, с. 19-20]. Поэтому найти необходимые сведения о распространении проституции в уездных городах очень сложно.
В Минске Санитарный комитет по надзору за проституцией был учрежден в 1891 г. В Комитете для записей проституток было две книги: одна для проституток домов терпимости, другая - проституток-одиночек. При внесении женщины в книгу записывались ее имя, фамилия, возраст, вероисповедание, место рождения, настоящее и прежнее место жительства, прежние занятия, причины, побудившие заниматься проституцией, и «все остальные документы». На каждую проститутку заводилось личное дело.
В конце XIX - начале XX вв. в губернских городах за проституцией следил назначенный полицеймейстером помощник пристава. В уездных городах - полицейский надзиратель. Именно на основании донесений приставов и надзирателей полицейское управление составляло списки проституток, вносило новых, либо исключало из списка.
Шокирующие сведения содержатся в документах полицейского надзора. Порядок подчинения проституток надзору не гарантировал женщине того, что она не будет безосновательно привлечена к медицинскому осмотру и внесена в списки проституток [2, с. 41]. Подвергнуть женщину врачебно-полицейском надзору и внести ее в списки проституток, можно было только при условии ее добровольного согласия, либо на основании сведений, представленных полицией. Однако добровольность подчинения была достаточно условной. Если женщина не соглашалась, то ее привлекали к ответственности по 44 статье Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, «за не исполнение распоряжений правительства, относящихся к предупреждению непотребства» [17, с. 181], а, именно, «за тайный разврат». Закон предусматривал наказание в виде денежного штрафа в размере 100 рублей, либо лишение свободы сроком до одного месяца. Прямой статьи закона, которая давала бы возможность признать женщину проституткой и насильственно подчинить ее врачебно-полицейскому надзору, в российском законодательстве не было. Тем не менее, безграмотность женщин, их бесправие, давали широкие возможность для произвола полицейским органам власти. Привлечение к судебной ответственности было одним из способов давления на женщину, чтобы вынудить ее добровольно подчиниться врачебно-полицейскому надзору.
Результатом такого порядка стали многочисленные злоупотребления со стороны полицейских чиновников, когда были случаи арестов невинных девушек за «тайный разврат» по одному лишь подозрению полицейского чиновника. Опытные же проститутки, со стажем, откупаясь от полиции, годами могли тайно заниматься проституцией.
В некоторых городах существовали специальные агенты, сыщики, которые выслеживали женщин, тайно занимающихся проституцией. При Санитарном комитете в Минске состояло два таких специальных агента. Один из них наблюдал за квартирами проституток и гостиницами, второй - за домами терпимости.
Условия исключения женщин из списков проституток в правилах 1844 г. оговорены не были. По правилам 1903 г. женщина могла быть освобождена из-под врачебно-полицейского надзора только после того, как было доказано, что она «оставила промысел разврата». В правилах о надзоре за проституцией в Минске детализировалось, что женщина исключалась из списков проституток в случае ее смерти (будто можно было быть проституткой посмертно), замужества, либо в результате ходатайства самих женщин, если оно будет признано уважительным.
По данным 1889 г. в городах Витебской, Гродненской, Минской и Могилевской губерний насчитывалось 59 домов терпимости и свиданий, в которых работало 326 проституток [16, с. 2]. Поиск сведений о таких заведениях будет более успешным, если иметь в виду некоторые правила их деятельности.
Содержать бордели могли только женщины в возрасте от 30 до 60 лет. В 1903 г. минимальный возраст был увеличен до 35 лет, а максимальный не ограничивался вообще.
Для открытия борделя необходимо было получить специальное разрешение в полиции. С 1903 г. разрешение выдавал Врачебно-полицейский комитет, там, где он существовал, но с санкции полиции. Требовалось также иметь еще и согласие домовладельца, в доме которого планировалось открыть бордель, а предполагаемую квартиру осматривала специальная комиссия.
Хозяйка борделя обязана была проживать непосредственно в своем заведении. В соответствии с законом 1903 г. содержательницы борделей имели право выходить замуж. Муж мог проживать вместе с ней в публичном доме, но ему категорически запрещалось вмешиваться в дела своей жены [11, с. 16 об.]. Вместе с тем, женщины не имели права содержать при себе своих собственных детей старше трехлетнего возраста.
Содержательница борделя обязывалась составлять списки всех работающих у нее женщин. Содержательница борделя обо всех изменениях в штате своего заведения обязана была сообщать немедленно врачу и полиции.
Содержательница борделя могла закрыть свое заведение в любое время по своему желанию, или передать другой хозяйке, предварительно уведомив об этом полицию. После закрытия борделя его хозяйка продолжала оставаться под надзором полиции.
Содержательница борделя обязывалась следить за чистотой в своем заведении. Помещение должно было быть достаточно просторным и соответствовать числу женщин, в нем проживающих. Кровати должны были отделяться друг от друга легкими перегородками, или ширмами. Хозяйка борделя следила не только за чистотой белья, но и за опрятностью самих женщин. С 1903 г. требовалось, чтобы у каждой женщины, работающей в борделе, была своя отдельная комната и необходимое количество постельного и нательного белья. В 1903 г. было сделано уточнение, что бордель не может размещаться в подвальных помещениях. Устраивать вход в бордель с улицы, как в торговых заведениях, запрещалось. Кроме того, были установлено, что бордели могут находиться на расстоянии не ближе 150 сажень от церковных, учебных и общественных зданий.
Существовали правила, предписывавшие достаточно «гуманное» отношение к женщинам, занимающимся проституцией. В соответствии с правилами 1844 г. содержательницы борделей обязывались не доводить работающих у нее женщин «до крайнего изнурения неумеренным употреблением» и, помимо всего прочего, «удерживать женщин своих от излишнего употребления крепких напитков». Строго запрещалось использовать какие-либо средства для прерывания беременности у публичных женщин, а также лечить заболевших женщин у лиц, не имеющих соответствующего медицинского образования.
В Минске проститутки, в случае нарушения их прав, или конфликта со своим сутенером или хозяйкой, имели право обращаться с жалобами в Санитарный комитет. И женщины активно пользовались поддержкой Санитарного комитета, в который ежедневно поступали прошения от проституток.
Каждая публичная женщина получала медицинский билет, в который вносились сведения о состоянии ее здоровья. За полученный билет проститутка платила по пять копеек серебром. Выходя на улицу, она всегда должна была иметь при себе медицинский билет.
Важное место в правилах 1844 г. отводилось соблюдению тишины и «возможной благопристойности» в борделе. Принимать посетителей «по воскресным и праздничным дням … до окончания обедни» не разрешалось.
Женщинам было дано право оставить бордель в любое время, когда они захотят. Никакие денежные претензии хозяйки борделя к проститутке не могли стать причиной к задержанию ее в притоне. Хозяйки борделей имели право оставлять себе до 75 % всей суммы, заработанной проституткой. В соответствии с доходами своего заведения, хозяйка борделя обязана была предоставить работающей у нее женщине необходимую одежду, обувь, сытное питание, проживание. Вся одежда и обувь, если женщина проработала в борделе более одного года, оставалась в ее собственности.
Теоретически, возможно, все правила в некоторых борделях и соблюдались. Но в большинстве своем, особенно это касалось низко разрядных борделей, с наибольшей вероятностью выполнялось только несколько пунктов: о составлении списков и ведении медицинских билетов.
Помимо домов терпимости в Российской империи существовали еще и тайные притоны, притоны разврата и дома свиданий. Обычно хозяйки этих заведений предоставляли только помещения для встреч мужчин с проститутками. Но могли и сами поставлять клиентам проституток, которые, как правило, проживали на отдельных квартирах. Нередко в полицейских отчетах под притонами подразумевались квартиры проституток-одиночек. Однако сведения о таких заведениях - весьма скудные.
В Российской империи налоги ни с проституток, ни с содержательниц борделей официально не взыскивались. Своеобразная ситуация зафиксирована в Минске. С 1898 г. содержательницы домов терпимости и квартирные хозяйки проституток вносили «по добровольному соглашению» ежемесячно особые взносы на содержание специальной больницы для проституток в Минске. Насколько взносы были «добровольными», трудно сказать. Но ежегодно в 1898-1900 гг. сумма взносов содержательниц борделей и квартирных хозяек составляла чуть менее четырех тысяч рублей [3, л. 54-55, 108-109, 164-165]. Более подобных свидетельств не обнаружено, но не исключено, что минская ситуация была характерна и для других городов.
Судя по источникам, можно выделить две примерные группы проституток. Одна часть проституток, работала и проживала в домах терпимости (публичных домах, борделях). Другая группа работала самостоятельно, самостоятельно искала клиентов. Это, так называемые, проститутки-одиночки. Некоторые их них имели своих сутенеров.
Проституткам-одиночкам было разрешено снимать квартиры, но проживать в них они могли только по одной. В результате некоторые просто не имели средств для содержания постоянной квартиры. Поэтому летом они оставляли свое жилье и вели кочевой образ жизни, ночуя в поле, возле военных лагерей, на кладбищах, в развалинах старых домов. Когда не было средств для найма квартиры зимой, женщины день проводили в кабаках, трактирах, а ночь - в ночлежных домах.
В 1903 г. проституткам было разрешено снимать квартиры по двое. Несмотря на все ограничения, проститутки проживали на квартирах и по трое, и по четверо [9, л. 27-28]. Так было легче выживать.
В 1889 г. в городах Беларуси по официальным сведениям 624 женщины занималось проституцией [16, с. 2]. По мнению современников, в Российской империи число зарегистрированных проституток никогда не соответствовало реальной численности публичных женщин. В зависимости от города, число явных проституток составляло от 1/5 до 1/10 от действительного числа всех женщин, занимающихся проституцией [19, с. 876-877].
Сохранились сведения о детской проституции. По правилам 1844 г. в бордели можно было принимать женщин только с 16 лет. В начале XX в. легально заниматься проституцией было разрешено с 18 лет, а работать в борделях с 21 года.
В 1889 г. средний возраст проституток домов терпимости составлял 21 год, проституток-одиночек - 23 года [16, с. 2]. Две трети проституток (62 %) начинали работать в 15-18 лет. По официальным данным в 1889 г. в городах Беларуси самый ранний возраст начала занятия проституцией составлял 13 лет, самый поздний - 37 лет [16, с. 54-55, 58-59].
В Российской империи была распространена и востребована детская проституция. Поскольку возрастная планка занятия проституцией, а, следовательно, и подчинения надзору была ограничена, особые проблемы возникали с регистрацией малолетних проституток. По закону они должны были отдаваться на попечение родственникам или благотворительным и прочим подобным учреждениям. По постановлениям Минской городской думы о санитарном надзоре за проституцией, если отдать детей на попечительство не получалось, то они ставились на санитарный учет. В итоге, в Минске санитарные билеты получали девочки 10-11 лет [21, с. 277].
Правилами 1844 г. для проституток был установлен целый ряд санитарно-гигиенических правил. Из них можно почерпнуть самые интимные подробности. Проститутки должны были как можно чаще «обмывать холодной водой известные части». Особое внимание обращалось на то, чтобы «девки, употребленные не переходили бы тот час же к другим посетителям не обмывшись и, если можно, переменяли бы белье». В баню публичные женщины должны были ходить не менее двух раз в неделю. Так же им предписывалось употреблять как можно меньше «белил, румян, сильно-душистой помады, мазей и притираний». Заниматься обслуживанием клиентов во время менструаций запрещалось.
Документами, регламентирующими проституцию, на жизнь проституток налагался целый ряд ограничений. Поменять место жительства женщина могла только с ведома полиции. В Минске проститутка снять квартиру могла только с разрешения Санитарного комитета. Проституткам в Минске также запрещалось проживать в гостиницах, заезжих домах и прочих подобных заведениях. Теоретически, даже по личным делам проститутка не могла поехать в другой город и остановиться в гостинице. Публичным женщинам было запрещено появляться на улицах Минска после первого часа ночи, а окна их квартир всегда должны были завешиваться плотными шторами, а ночью закрываться ставнями [15, с. 170].
По правилам 1903 г. проституткам запрещалось появляться в окнах занимаемых ими квартир «в непристойном виде, затрагивать на улицах прохожих и зазывать их к себе». С точки зрения нравственности правило понятное. Но как в таком случае проституткам находить клиентов, ведь это - «зазывание к себе» - их работа, фактически узаконенная властями? Кроме того, женщинам, занимающимся проституцией, было запрещено появляться «на гуляньях» и в общественных местах по несколько вместе, а также занимать в театрах места в бельэтаже или первых рядах партера [11, л. 16 об.].
В Минске, в соответствии с правилами о санитарном надзоре за проституцией, запрещено было устраивать бордели в центре города. В соответствии с внесенными изменениями в 1916 г. открывать дома терпимости и проживать проституткам можно было только в определенных районах города, ограниченных 3-м и 5-м полицейскими участками [14, л. 30 об.].
В правилах 1844 г. о замене паспортов проституток медицинскими билетами речи не шло. Тем не менее, эта практика стала общераспространенной по всей Российской империи. В 1876 г. совместным постановлением гражданского и военного ведомств было принято решение о выдаче медицинских билетов взамен паспортов [7, л. 123]. В результате установленной системы надзора за проституцией ограничивалась личная свобода женщины. Женщина лишалась общегражданских документов, удостоверяющих личность - вместо паспорта она получала медицинский (санитарный) билет (смотровую книжку), так называемый «желтый билет», в котором указывались имя, возраст и место жительства женщины, и данные о медицинских осмотрах.
Главной обязанностью публичных женщин, помимо выполнения сексуальных услуг, было «беспрекословно подвергаться освидетельствованию». Все проститутки обязаны были проходить регулярный, не менее одного раза в неделю, медицинский осмотр. Как правило, проститутки одиночки осматривались по субботам, а проститутки в домах терпимости по пятницам в первой половине дня [5, л. 105].
В 1876 г. вышло постановление Министерства внутренних дел, в соответствии с которым медицинское освидетельствование должно было проводиться два раза в неделю по средам и субботам с 10 до 12 часов дня проституток-одиночек - в городских больницах, а проживающих в домах терпимости - в те же дни в самих борделях.
На практике осмотры женщин проходили в самых разнообразных местах: на квартирах у врачей, в полицейских управлениях, при больницах. По правилам для Врачебно-полицейского комитета в Санкт-Петербурге, утвержденным в 1861 г., к которым обращались для разрешения многих вопросов, не разъясненных в правилах 1844 г., при осмотре обязаны были присутствовать еще и полицейские и военные чиновники. Не сложно представить, какая атмосфера царила, и какие сцены разыгрывались во время подобных осмотров, и что испытывали женщины, подвергавшиеся таким унизительным процедурам в присутствии нескольких мужчин, к тому же не имевших никакого отношения к медицине.
Со временем российское правительство осознало всю абсурдность ситуации. В 1903 г. в новых правилах уже отдельно указывалось, что «полицейские чины не могут присутствовать при самом акте врачебного осмотра» [11, л. 15 об.].
В Минске с учреждением Санитарного комитета осмотры всех проституток проходили в специальном смотровом пункте, организованном при комитете на средства города. Проститутки, проживающие в домах терпимости, осматривались по вторникам и пятницам, а проститутки-одиночки - по средам и субботам. Женщинам, оказавшимися при осмотре здоровыми, в билете ставился штамп «здорова» и назначалась дата следующего осмотра. Больная женщина снабжалась особой карточкой, с которой она отправлялась на лечение в больницу. Билет проститутки оставался на хранение в Санитарном комитете до ее выздоровления [12, л. 21-22 об.].
Все прибывающие в город проститутки также проходили медицинский осмотр. Признанные в результате осмотра здоровыми, получали медицинские билеты. Все женщины, у которых были обнаружены признаки венерического заболевания, отправлялись на принудительное лечение.
Проблемы медицинских обследований женщин хорошо отражены в изданиях по медицине. Методы и условия такого обследования во многих городах далеко не всегда соответствовали даже тогдашним медико-санитарным нормам. Не была детально разработана и сама методика медицинского освидетельствования женщин. Каждый врач проводил осмотры по своему усмотрению.
Минск был единственным городом в Беларуси и, вероятно, одним их немногих в Российской империи, где была разработана инструкция врачебному персоналу Санитарного комитета. В инструкции прописывалось, что осмотр каждой проститутки должен быть «возможно полным, осматриваться должны не только половые органы, с обязательным введением маточного зеркала, и полость рта, но и вся поверхность кожи туловища и конечностей». Входить в комнату к врачу женщина должна была в таком виде, «который обеспечивал бы возможность тщательного осмотра, как то: вымытой, соответствующе раздетой и т.п.».
Врачи признавали, что существовавшие методы диагностики не всегда позволяли обнаружить все проявления венерических заболеваний, вне зависимости от опыта, квалификации и добросовестности врача. Бактериологические исследования не проводились. В больницах даже губернских городов Беларуси на рубеже XIX-XX вв. не было микроскопов.
Женщины всячески избегали медицинских обследований, просто не являясь в назначенные дни и часы в больницу. Практически никогда не было полного состава проституток и в публичных домах в дни осмотров [7, л. 206]. Обнаружив признаки заболевания, женщины отмечались как выбывшие из публичного дома или вообще как покинувшие город. Попадая в больницу, женщины лишались возможности заработка, поэтому предпочитали лечиться, если лечились вообще, у частнопрактикующих врачей.
Одна из причин, по которой проститутки уклонялись от осмотров, - это плата за принудительное лечение. В Российской империи было установлено бесплатное лечение сифилиса. Но содержательницы борделей обязаны были оплачивать лечение своих подопечных. Хотя это и было запрещено законом, вся сумма затем ставилась хозяйками борделей в долг самим проституткам. Плата в больницах Приказа общественного призрения, куда и поступали, в большинстве случаев, заболевшие, взималась за месяц вперед и в конце XIX в. была не менее 10 рублей. К тому же необходимо было еще приносить свое питание в больницу. Сумма за лечение и питание получалась довольно значительная для большинства проституток. Из-за этого женщины всевозможными способами избегали осмотров. А содержательницы борделей всячески помогали им в этом, не желая ни платить за лечение, ни терять тот доход, который проститутка могла бы принести за время нахождения в больнице.
Сведения обо всех проститутках, не явившихся на осмотр, передавались полиции. Проститутки, не прошедшие осмотр без уважительных причин, привлекались полицией к ответственности по все той же 44 статье Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Как правило, они подвергались аресту сроком на 7-14 дней [6, л. 1-2 об.].
Одним из средств поиска проституток, не явившихся на медицинский осмотр, и выявления тайной проституции были ночные полицейские облавы. Все женщины, находящиеся в это время на улице, независимо от причины, и «навлекающие на себя явное подозрение в распутстве», арестовывались и затем подвергались принудительному медицинскому осмотру городовым врачом.
При этом российское правительство постаралось оградить права имущих классов - подчеркивалось, что касается эта мера только «бродячих женщин». То есть, все женщины из малоимущих и необеспеченных слоев населения рассматривались как потенциальные проститутки. Полиция получила право только по одному внешнему виду определять, может эта женщина заниматься проституцией, или нет. Единственной провинностью женщины в итоге была ее бедность. Эти женщины, попавшиеся во время ночных полицейских облав, считались «взятыми по комиссии», а сами женщины попадали в особый разряд «комиссионных». Они вносились в отдельный список, где указывалось их место жительства, а над ними устанавливался строгий полицейский надзор, почти как за проститутками. Если женщина вторично попадалась во время такой ночной облавы, то она уже заносилась в списки проституток с последующей выдачей санитарного билета
Эта была одна из самых грубых мер в Российской империи по надзору за проституцией. В 1903 г. российское правительство решило отказаться от подобных действий, разослав губернаторам указание, в котором говорилось: «Излишне строгие полицейские меры приводят лишь к усилению тайной проституции и, при недостаточной осторожности, могут незаслуженно оскорбить честь женщины и причинить ей непоправимый вред. Ввиду этого отнюдь не должны быть допускаемы уличные облавы на проституток» [11, с. 14 об.].
Выявленные полицией тайные (незарегистрированные) проститутки проходили такую же процедуру осмотра с последующим занесением в список и выдачей медицинского билета. Больные же отправлялись под надзором полиции в больницу для лечения.
Одной из мер, направленных на борьбу с распространением венерических заболеваний, был допрос мужчин, заболевших сифилисом. В соответствии со 158 статьей Устава о предупреждении и пресечении преступлений, женщины, указанные мужчинами, как заразившие их сифилисом, доставлялись полицией на принудительное медицинское освидетельствование и лечение [18, с. 27]. И опять же область применения этого закона ограничивалась категорией «бродячих, подлых и подозрительных девок»
Эта мера, «дознание» заразившихся сифилисом мужчин, себя не оправдывала. Часто заболевшие либо преднамеренно укрывали женщин и не сообщали настоящих имен, либо вообще знали женщину только в лицо. А чтобы отделаться от надоедавших допросов, просто называли первое пришедшее на ум имя какой-либо знакомой всем проститутки. В большинстве случаев девять из десяти женщин, осмотренных по показаниям солдат, оказывались здоровыми. Нередко названые женщины не существовали вообще [10, л. 15 об., 19].
В многочисленных циркулярах оговаривалось, что осмотр женщин, обвиненных мужчинами в заражении их сифилисом, должен проводиться только с предварительного разрешения полиции и «по произведении оного с должною осмотрительностью надлежащего дознания, если обнаружится, что указанная женщина действительно промышляет развратом» [10, л. 5-6 об.]. На практике данное условие не соблюдалось. Нередко происходили случаи, когда на осмотр доставляли девственниц. Нетрудно представить, что переживала девушка, насильственно подвергнутая врачебно-полицейскому осмотру. Сама постановка вопроса была унизительна для женщины, поскольку ей предъявлялось обвинение в распространении сифилиса всего лишь на основании показаний одного мужчины, далеко не всегда отличавшегося высокими моральными и нравственными качествами.
Фактически женщины, особенно из низших слоев горожан, оказывались в бесправном положении. Мужчина, заболевший сифилисом, мог указать на любую женщину, как на заразившую его. Допрос заболевших женщин законом предусмотрен не был и не производился.
Российское государство волновала не столько проблема торговли женским телом, сексуального рабства женщины, сколько распространение венерических болезней. Женщины выступали источником заразы, такой же, как брюшной тиф, холера. И меры, принимаемые для контроля над проституцией, приравнивались к мерам, принимаемым против распространения инфекционных болезней. Роль мужчины в этом процессе была пассивна, как у неразумного доверчивого ребенка. Венерические болезни разносит «масса одиночной и бродячей проституции», женщины, торгующие своим телом, являются «заведомо заражающими других» [1, с. 156, 157]. У мужчины есть сексуальные желания и для их удовлетворения он должен получить «чистую» женщину. Проститутки обязаны были следить за своим здоровьем, и при обнаружении признаков заболевания им запрещалось вступать в сексуальные контакты. В отношении мужчин таких правил предусмотрено не было. То, что заражают проституток те же мужчины, даже не подразумевалось. Об этом говорили только сами проститутки. По правилам 1844 г. следить за здоровьем мужчин должны были сами проститутки. Публичные женщины обязывались «для предохранения себя от заражения … осматривать детородные части и покрывающее оные белье у посетителей». Правила 1903 г. уже только рекомендовали подобные осмотры, говоря, что проститутки «имеют право осматривать половые органы и белье у посетителей, прежде сообщения с ними». Обязательные медицинские осмотры мужчин, посещающих проституток, ни одним «циркуляром» предусмотрены не были. Так же как и в особые списки подобные мужчины не вносились и медицинские билеты вместо паспортов им не выдавались.
Таким образом, законодательные и нормативно-правовые документы Российской империи по надзору за проституцией позволяют изучить государственную политику в этой области, структуру «промысла» удовольствий и механизмы его функционирования, а также правовое положение проституток. Однако для получения полной картины распространения проституции в городах Беларуси, законодательные и нормативно-правовые документы необходимо дополнять источниками полицейского, медицинского, общественного происхождения.
Анализ официальной документации показывает, что меры, принимаемые властями для контроля и борьбы с проституцией, скорее носили репрессивный характер и были направлены на ликвидацию последствий данного явления, а не на устранение его причин. Проституция в российском законодательстве рассматривалась исключительно как женское занятие. Все существовавшие циркуляры, распоряжения, постановления в отношении ограничения распространения венерических заболеваний в Российской империи, касались «лишь исключительно женщин, оставляя в стороне большое количество мужчин-проститутов, точно так же распространяющих сифилис» [13, л. 31].
При этом необходимо учитывать менталитет самого городского общества. Женщина в городском обществе Российской империи лишена была права сексуальности. Женщина не могла иметь сексуальные желания. Таковые могли быть только у мужчины, а женщина выступала в качестве объекта для удовлетворения мужских сексуальных потребностей. В глазах общества проститутки - это «продажные, публичные, развратные, распутные, непотребные, блудные, испорченные» женщины.
Список источников и литературы
1. Грацианов, П.А. К вопросу и реорганизации надзора за проституцией в России / П.А. Грацианов // Вестник общественной гигиены, судебной и практической медицины, издаваемый Медицинским Департаментом. - 1895. - Т. XXVIII. - Книга 2.
2. Елистратов, А. О прикреплении женщины к проституции: Врачебно-полицейский надзор / Елистратов А., прив.-доц. Казан. ун-та. - Казань: Тип. Имп. ун-та, 1903. - 419 с.
3. Национальный исторический архив Беларуси (далее - НИАБ). Ф. 67. - Оп. 1. - Ед. хр. 1.
4. Национальный исторический архив Беларуси в Гродно (далее - НИАБ в Гродно). Ф. 9. - Оп 4. - Ед. хр. 155.
5. НИАБ. Ф. 299. - Оп. 3. - Ед. хр. 318.
6. НИАБ в Гродно. Ф. 9. - Оп. 1. - Ед. хр. 2682.
7. НИАБ в Гродно. Ф. 9. - Оп. 1. - Ед. хр. 513.
8. НИАБ в Гродно. Ф. 9. - Оп. 2. - Ед. хр. 323.
9. НИАБ в Гродно. Ф. 9. - Оп. 3. - Ед. хр. 34.
10. НИАБ в Гродно. Ф. 9. - Оп. 4. - Ед. хр. 125.
11. НИАБ в Гродно. Ф. 9. - Оп. 4. - Ед. хр. 155.
12. НИАБ. Ф. 1. - Оп. 3. - Ед. хр. 161.
13. НИАБ. Ф. 2513. - Оп. 2. - Ед. хр. 1713.
14. НИАБ. Ф. 299. - Оп. 3. - Ед. хр. 1838.
15. Свод узаконений и распоряжений правительства по врачебной и санитарной части в империи. - СПб., 1895-1896. - Вып. 1.
16. Статистика Российской империи. Вып. XIII: Проституция: по обследованию 1 августа 1889 г. / Под ред. А. Дубровского. - С.-Петербург: Тип. Министерства внутренних дел, 1890.
17. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями // Свод законов Российской Империи. - СПб., 1897. - Книга 2. - Т. 15.
18. Устав о предупреждении и пресечении преступлений // Свод законов Российской империи. Издание 1890 г. - Том 14. - СПб., Б. г.
19. Шашков, С.С. Исторические судьбы женщины, детоубийство и проституция. История русской женщины / С.С. Шашков // Собрание сочинений С. С. Шашкова. - СПб., 1898. - Том первый.
20. Штюрмер, К.Л. Проституция в городах / К. Л. Штюрмер// Труды высочайше разрешенного съезда по обсуждению мер против сифилиса в России. - СПб., 1897. - Т. 1.
21. Шыбека, З. Гарадская цывілізацыя: Беларусь і свет. Курс лекцый. / З. Шыбека. - Вільня: ЕГУ, 2009. - 372 с.
Татьяна Владимировна Воронич, кандидат исторических наук, доцент, кафедра экономической истории, Белорусский государственный экономический университет. Научные интересы - урбанистика, историческая антропология, гендерные исследования