Папярэдняя старонка: Агульная інфармацыя

Крестоприводная книга Великого Княжества Литовского 1655 г. 


Дадана: 13-11-2010,
Крыніца: Памятники истории Восточной Европы. Источники 15-17 вв. Том 4. (Monumena Historica Res Gestas Europae Orientalis Illustrantia). Крестоприводная книга шляхты Великого княжества Литовского 1655 г. Редактор серии И. Граля. Составители Е.Е.Лыкова, М.Кулецкий. Москва-Варшава, 1999.



На сайце "Павет" выкладваецца толькі спіс Лідскай шляхты і датковыя матэрыялы


л. 77/ Лета 7164 го октября в 17 день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу и по грамоте в Ковну к боярину и воеводам ко князю Семену Андреевичю Урусову с товарыщи велено писать к Жмотцкой шляхте и в Виленской, и в Ковенской, и в Гроденской, и в ыные поветы к шляхте ж и мящаном, и к поветовым людям, чтоб великого государя нашаго, его царьскаго величества милости поискали, ему, великому государю добили челом /л. 77 об./ и были б под ево государевою высокою рукою во веки неотступно, а к ним его царскаго величества милость будет свыше королевскаго и прав и вольностей их ни в чем нарушить не велит. Да и сверх того пожалует, смотря по их к нему, великому государю, службе и раденью. И по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца указу боярин и воеводы (Так в тексте) князь Семен Андреевичь Урусов с товарыщи в нынешнем /л. 78/ во 164-м году в розных месяцах и числех, в розные городы и в поветы к чиновным людям и к шляхте, и к мещаном, и к поветовым всяких чинов людям против государева указу писали, а коих городов и поветов чиновные люди и шляхта, на ево государево имя приезжая в полки, крест ему, великому государю, целовали и учинились под ево государевою высокою рукою. И тем почином имяна писаны в сих книгах с отцы и с прозвищи по поветом.

знак "+", которым на полях рукописи отмечены отдельные имена


/л. 96/ Лицкого повету

Якуб Теодор Кунцеевичь, подкоморья лицкого, полковник лицкого, гроденского, волковицкого поветов

+ Князь Ян княж Самойлов сын Агинской, хорунжей волковицкой

Иван Лынкинов сын Курчь, хорунжей

Казимер Кердей, хорунжей гроденский

*Хриштоп Хриштопов сын Алецкий, писарь волковицкий и минский (вписано позднее между строк другим почерком)

Криштоп Волотковичь, писарь минский

Станислав Тризна, писарь волковицкий

+ Князь Юрьи княж Петров сын Трубецкой

/л. 96 об./ Ян Лытконовичь Курчь, хорунжей литцкий

Степан Карп Юзофовичь, моршалок волковицкий мазырский

Казимер Янов сын Круневичь, войский

Якуб Ондреев сын Висковской, чашник литцкой

Ян Счасновичь Вилканец, чашник литцкой

Микулай Янов сын Радушенский, подстолье лицкое

Михайло Францкеевич Рудиминской, стараста литцкий

/л. 97/ Троян Хриштопов сын Стронской подсудок ошменской

Иван Казимер Андреевич Глядовицкий, скарбеж гроденский


Шляхта

Ян Станиславов сын Шемет

Александр Хриштопов сын Рыла

Долгер Станиславов

Юрья Станиславов сын Сухоцкой

Микулай Станиславов сын Носовичь

Степан Янов сын Стынцкеевичь

Вранцыжек Юрьев сын Цышейка

/л. 97 об./ Григорей Матфеевичь Мартынов

Хриштоп Григорьев сын Подлевской

Станислав Хриштопов сын Вызна

Казимер Збровка

Степан Петров сын Сестрентовичь

Петр Хриштопов сын Лянкоруский

Александр Янов сын Дежичь

Ян Андреев сын Булкеевичь

Данило Янов сын Новицкой

Ян Добрословский

Томаш Долгартовичь

Казимер Сыковской

Казимер Станиславов сын Залецкий

Томаш Секлыкей

/л. 98/ Владислав Янов сын Рылмат

Винцетый Статкеевичь Хриштоповичь

Степан Ордынца

Станислав Карулев сын Курчь

Юрья Иванов сын Кокошинский

Хриштоп Иванов сын Кокошинский

Хриштоп Оленский

Михайло Самойлов сын Кунцеевичь-Волкъсаска

Лукьян Миленский

Петр Криштоповичь

Александр Дежичь

Алексей Андреев сын Быковский

Мартын Юрьев сын Станиславов

Ян Андреев сын Белковичь

/л. 98 об./ Алексей Самойлов сын Олгерд

Александр Янов сын Пашкеевичь

Михайло Ярошевичь Долгий

Вилдик Криштопов

Томаш Станиславов сын Величка

Ян Лукашев сын Скиндор

Ян Александров сын Омета

Станислав Ольшевский

Мартьяц Залуцкий

Ондрей Мегидан

Хриштоп Градеевичь

Ян Матфеев сын Неверовичь

Александр Юрьев сын Красик

Адам Пересмыцкой

/л. 99/ Ерош Микулаев сын Офонасьев

Павел Ильяшев сын Линской

Андрей Янов сын Козельской

Станислав Ондреев сын Сестрелизовской

Станислав Вайтехов сын Тарасовской

Александр Кристопов сын Калпов

Самойло Федоров сын Кустельской

*Данила Федоров сын Кустельской (вписано позднее между строк)

Якуб Янов сын Хохол

Павел Адамов сын Молеевичь

Ян Данилов сын Красик

Юзоф Юрьев сын Красик

Павел Францеев сын Голонбавской

Павел Андреев сын Быковской

Ян Станиславов сын Тохан

/л. 99 об./ Ероним Еронимов сын Тизноус

Андрей Матвеев сын Гурской

Казимер Андреев сын Вилговичь

Войтех Адамов сын Кудимовской

Андрей Адамов сын Молевичь

Андрей Лукашев сын Макрицкой

Ян Андреев сын Чейковской

Домменик Александров сын Гаврилковичь

[Языяш] (слово написано по правленному тексту) Мартинов сын Сулкарт

Ротмистр Винцент Криштопов сын Станкеевичь

Лукаш Ондреев сын Мокрицкой

Криштоп Янов сын Сумороков

Казимер Хмелевской

/л. 100/ Андрей Микулаев сын Браневской

Петр Августинов сын Круповичь

Криштоб Яжевского

Владислав Янов сын Быковской

+ Мартин Бутримовичь

Ян Балтромеев сын Чаплица

Станислав Вайтехов сын Козина

Ян Салтанов сын Ждановичь

Петр Хреновской

Костентин Скиндер

Казимер Андреев сын Вилоговичь

Данило Павлов сын Прокоповичь

Филон Иванов сын Тюфа

Станислав Круповичь

/л. 100 об./ Матус Круповичь

Ян Микулаев сын Рошницкой

Ян Микулаев сын Сулгакла

Самоило Адамов сын Рошницкой

Андрей Янов сын Бернатовичь

Степан Станиславов сын Мокрецкой

Христоп Станиславов сын Мокрецкой

Самойло Станиславов сын Мокрецкой

+ Левон Александров сын Тумановской

Василей Романовской

Адам Рошницкой

Александр Юрьев сын Красник

Федор Томашев сын Куровской

Ян Куровской

/л. 101/ Самойло Куровской

Павел Федоров сын Клюковичь

Язуп Криштопов сын Горотынской

+ Хриштоп Гаврилов сын Былинский

Петр Янов сын Рыхлицкий

Самойло Петров сын Рыхлицкий

Гаврило Малхеров сын Поткеевичь

Лаврин Солгин

Ян Солгин

Микулай Вайтехов сын Нетецкий

Микулай Вилмант

Ян Вилман

Балтромей Вилман

Данило Вилмант

/л. 101 об./ Мартин Вилмант

Казимер Станиславов сын Курчь

Самойло Адамов сын Овсяного

Вайтех Павлов сын Андреевичь

Александр Павлов сын Андреевичь

Роман Вайтехов сын Городелской Шимаковичь

Ян Казимер Романов сын Цыдик

Левон Янов Рошевской

Юрья Покоршенской

Хриштоб Покоршинской

Казимер Самойлов сын Кунцеевичь

Мартын Ондреев сын Федоровичь

Володимер Янов сын Шемяка

Степан Микулаев сын Шмигара

/л. 102/ Михайло Александров сын Порадуской

Хриштоп Бораковской

Хриштоп Рофайлов

Самойло Немчиновской

Андрей Немчиновской

Матуш Войтехов сын Быковичь

Станислав Микулаев сын Александровичь

Ян Войтехов сын Пивлянской

Михайло Юрьев сын Есимонт

Александр Степанов сын Юхневичь Корицкой

Бенедикт Михайлов сын Куликовской

Ян Юрьев

Петр Андреев сын Хербец

Святослав Юрьев сын Шимкович Шклимской

/л. 102 об./ Ян Мартынов сын Туловской

Костянтин Станиславов сын Спорчик

Хриштоп Албрехтов сын Хребтовичь

Ян Левонов сын Лиман

Адам Микулаев сын Карсын

Петр Ерошев сын Рацыбашка

*Ян Лисашев сын Подерицкой (слово написано по правленному тексту)

*Северин Микулаев сын Етеринский (вписано позднее между строк другим почерком)

Илья Батромеев сын Болтусовичь

Юрья Юрьев сын Хриштоповичь

Казимер Войтехов сын Брецовский

Илья Ерошев сын Белько

Илья Малхеров сын Мицовичь

Александр Адамов сын Колонтай

Томаш Янов сын Яръсоцкий

/л. 103/ Томаш Калантьев сын Адамовичь

Владислав Янов сын Долгирт

Лавринец Хриштопов сын Рудинской

Самайла Микулаев сын Родивиловичь

Матфей Андреев сын Моротецкий

Юрья Петров сын Сурконт

Юрья Хриштопов сын Смоляк

Ян Микулаев сын Подыйка

Самойло Хриштопов сын Хрун (усе ж верагодна ХРУЛЬ - адмін Павета)

Вайтех Андреев сын Коломинский

Еремей Микулаев сын Чапля

Хриштоп Вайтехов сын Смоляк

Станислав Янов сын Обрямовичь

Андрей Хриштопов сын Довлет

/л. 103 об./ Александр Мартинов сын Подейка

Хриштоп Степанов сын Мосеевичь

Ян Юрьев сын Литвиновичь

Павел Филонов сын Статкеевичь

Казимер Мартынов сын Козичь

Филон Микифоров сын Стацкеевичь

Казимер Андреев сын Снарской

Микулай Янов сын Винча

Микулай Станиславов сын Тукалский

Микулай Родивилов сын Шестак

Ян Счасного сын Стречан

Данило Павлов сын Прокоповичь

Лука Счасного сын Тековри

Адам Хриштопов сын Байтковской

/л. 104/ Станислав Лукашевичь

Степан Петров сын Статкеевичь

Ян Адамов сын Бильской

Ерош Петров сын Статкеевич

Александр Адамов сын Казаринов

Александр Микулаев сын Бухалской

Мартын Сьянев

Юрья Малхеров сын Довкеев

+ Ян Яхнович Горяинов

Мартын Янов сын Коркучь

*Хриштоп Янов сын Коркучь (вписано на полях другим почерком)

Микула Янов сын Коркучь

Казимер Адамов сын Жолтовичь

+ Якуб Бутримовичь

+ Григорей Бутримовичь

/л. 104 об./ Счасной Григорьев сын Юсов

Матяш Войтехов сын Саркултовичь

Митус Лукин сын Руканец

Иван Леховенский

Хриштоп Хриштопов сын Боковский

Станислав Винцетов сын Нарбутов

Андрей Микулаев сын Статкеевичь

Ян Круповичь

Ян Кулешь

Станислав Кулев

Михайло Станиславов сын Кулешев

Григорей Микулаев Ямонт

Семен Долгин

Мартин Винча

/л. 105/ Петр Павлов сын Зублевичь

Александро Христофоров

Казимер Христофоров сын Гуруновичь

Томаш Вайтехов

Ян Костянтинов сын Макаровичь

Рафар Станиславов сын Спортик

Войта Барыков

Христоф Борыкин Войтеховичь

Андрей Ерошевичь Быковской

Христоф Войтехов сын Ещов

Григорей Микулаев сын Ролба

Ян Якубов сын Винча

Мартин Станиславов сын Ролба

/л. 105 об./ Шиман Матфеев

Гаврило Федоров сын Габрин

Петр Глубоцкий

Болтромей Мартынов сын Карунской

Станислав Андреев сын Рыман

Самойло Грыманов

Ян Матфеев сын Нарымант

Войта Валент Петров Пенкелевичь

+ Апонас Пашковской

Лукаш Янов сын Якимовичь

Ян Станиславов сын Кузичь

Ян Янов сын Якимовичь

Павел Андреев сын Добролевской (слово написано по подчищенному тексту)

Владислав Гаврилов сын Тарковской

/л. 106/ Лаврин Янов сын Кмита

Якуб Янов сын Яновичь

Ян Юрьев сын Воткеевичь

Микулай Андреев сын Титяк

Александро Точивской

Ероним Езофов сын Дежичь

Костентин Иванов сын Родивилович Шестак

Юрья Ерошев сын Боковской

Кабрын Мартынов сын Превиш Квинтолочей

Ян Павлов сын Полын

Юрья Якубов сын Ковачинской

Михал Флидриков сын Майтовичь

Матфей Станиславов Бурумовской

Галиящ Янов сын Осташковичь

/л. 106 об./ Станислав Сарафимов сын Ямонт

Казимер Микулаев сын Дивгерт

Григорей Микифоров сын Статкеевичь

Левон Микулаев сын Рошницкой

Лаврин Янов сын Вызга

Александр Давыдов сын Шишка

Павел Станиславов сын Закровской

Степан Андреев

Гаврило Игнатьев сын Гаерской

Григорей Ровба

Роман Кмита

Хриштоп Янов сын Корсак

Станислав Юрьев сын Козичь

Григорей Романов сын Гаевской

/л. 107/ Михайло Тышкеевичь

Тобяш Ерошеев сын Комитской

Микулай Алексеев сын Дубошинской

Якуб Романов сын Тидив

Федор Вызга

Ярош Савостьянов сын Обрамовичь

Криштоп Васильев сын Сычеевичь

Станислав Янов сын Дуболевичь

Микулай Романов сын Тидик

Степан Станиславов сын Мокрецкой

Александр Лукашев сын Скиндар

Данило Адамов сын Глуцкой

Вайтех Янов сын Колской

Михайло Григорьев сын Корсак

/л. 107 об./ Юрья Янов сын Богданковичь

Хриштоп Янов сын Миклашевичь

Криштоп Ображев сын Вертинка

Вайтех Андреев сын Локавской

Самойло Валентьев сын Волчко

Криштоп Матеушев сын Осиповичь

Самойло Алексеев сын Гердевской

Юрья Криштопов сын Залеской

0 (Здесь и далее воспроизводится знак "0", отмечающий место вставки в основной текст пропущенного и приписанного в конце листа имени) + Ярош Криштопов сын Залеской

Андрей Петров сын Залеской

Адам Микулаев сын Томковичь

Станислав Савостьянов сын Яхновичь

Микулай Андреев сын Вилбик

Ян Григорьев сын Ситка

0 + *Ян Хриштопов сын Залеской (вписано позднее другим почерком на нижнем поле листа)

/л. 108/ Андрей Микифоров сын Статкеевичь

Александр Микулаев сын Чижевской

Андрей Мартынов сын Превыш

Квентаян Степанов сын Вазгирт

Юрья Микулаев сын Лимат

Якуб Наумов сын Печенка

Ян Лукашев сын Сивирской

Микулай Матусов сын Барташевичь

Матус Кристопов сын Винча

Балтромей Янов сын Хмелинской

Микулай Догиля

Ян Догиля

+ Томислав Мартинов сын Залеской

Казимер Буушов сын Павловичь

/л. 108 об./ Самойло Микулаев сын Лейка

Кристоп Я нов сын Матюша

Адам Андреев сын Павловичь

Филон Микифоров сын Статкеевичь

Ян Павлов сын Ковской

Ян Янов сын Домровской

Северин Павлов сын Саткеевичь

Михайло Янов сын Долгерт

*Данило Янов сын Долгерт (вписано позднее между строк)

Мартин Кристопов сын Ямонт

Бенедикт Александров сын Кочановской

Франтишек Якубов сын Бугутцкой

Станислав Мартинов сын Долгирт

Александр Данилов сын Сидоровичь

Самойло Петров сын Вертинко

/л. 109/ Мартин Микулаев сын Лимонт

Ян Тимофеев сын Пашковской

Микулай Кашперов сын Тучко

Адам Сидоров сын Вертелка

Ерош Войтехов сын Струбцовской

Гулияш Адамов сын Винча

Станислав Юрьев сын Винча

Адам Каспиров сын Винча

Кристоп Юрьев сын Шмигира

Язуп Янов сын Гибичь

Костянтой Александров сын Долгирт

Юрья Григорьев сын Хорыльской

Габрил Станиславов сын Винча

/л. 109 об./ Казимер Микулаев сын Винча

Христоп Счасного сын Винча

Микулай Янов сын Винча

Кристоп Янов сын Винча

Юрья Гаврилов сын Рыло

Кристоп Гаврилов сын Рыло

Ян Мартинов сын Долгяло

+ Микулай Криштопов сын Полонской

*Владислав Криштопов сын Полонской (вписано позднее между строк другим почерком)

Левон Федоров сын Зенкевичь

Юрья Лукашев сын Залеской

Ян Степанов сын Мосеевичь

Ян Селевонов сын Скобейка

Ян же Селевонов сын Скобейка

/л. 110/ Александр Винславов сын Змейской (исправлено из: Залеской)

Счасной Винславов сын Змейской (исправлено из: Залеской)

Казимер Юрьев сын Залеской

Хриштоп Живаровской

Езуп Тишкеевичь

Костентин Павлов сын Дмитровичь

Матфей Бакановской

Христоп Бердовъской

Ерош Иванов сын Колышев

Юрья Етька

Кристоп Етька

Давыд Петров сын Новицкой

Балтромей Етька

/л. 110 об./ Самойло Воротынец

Станислав Мартынов

Андрей Косовской

Микулай Годеевъской

Александр Сосинков

Александр Проспов

Федор Онон

Адам Крупова

Павел Мисайлов

Андрей Меленков

Станислав Янов сын Куровской

Кристоп Бодеев

Валентин Савастьянов сын (слово приписано позднее другим почерком) Хру[н] - (верагодна ХРУЛЬ - адмін Павета)

/л. 111/ Ян Ботуца

Францеска Тренбуши

Ян Быковской

Войтех Миткеевичь

Станислав Перепечичь

Матфей Станиславов сын Бурымовской

Казимер Криштопов сын Долгер

Александр Абрамов сын Абрамовичь

Самойла Мосеев

Ксенж Фрацыжек Михайлов сын Карам Быковской

Вдова Анна Дорофеева дочь Кришто /л. 111 об./ пова жена Литовова.

Литцково повету половковник (так в тексте) 1 человек, харунжих 4 человека, моршалок 1 человек, староста 1 человек, чашников 2 человека, подсудок 1 человек, подстолье 1 человек, войской 1 человек, скарбник 1 человек, писарей 3 человека, шляхты 394 человека, ротмистр 1 человек, ксенж 1 человек.

Всего 412 человек. (листы 112-112об. чистые)

РГАДА, ф. 145, кн. 1 а, лл. 77- 170 об.



Дадаткі


От редакции

В IV томе серии публикуется Крестоприводная книга литовской шляхты 1655 г. - важный источник для изучения политических и социальных процессов середины XVII в. в Восточной Европе, вылившихся в ряд кровопролитных военных конфликтов. Книга обнаружена в 1995 г. Б. Н. Флорей в конволюте других крестоприводных книг, хранящихся в фонде Приказа Великого княжества Литовского [1]. По случайности этот источник, введение которого в научный оборот трудно переоценить, не был включен в известный справочник делопроизводственных книг приказов [2]. Авторы описательных статей внесли туда только первую книгу из 4-х, сплетенных в один том [3] (см. ниже); они правильно определили ее как часть делопроизводства Приказа Великого княжества Литовского - предшественника Смоленского приказа, но почему-то просмотрели только первые 20 листов [4].

Книга находится в конволюте четырех крестоприводных книг, связанных с теми же событиями.

1. Крестоприводная книга дорогобужских казаков, стрельцов, пушкарей, посадских и "всяких жилецких людей" окольничего кн. Б. И. Троекурова и дьяка М. Кузовлева 19 июня 1654г. Лл. 1-21 [5].

2. Крестоприводная книга крестьян Смоленского уезда постельничего Ф. М. Ртищева, 4 июля - 2 сентября 1654 г. (8 записей - за 4,5,6 июля, 6,12, 28 августа и 2 сентября сделаны разными почерками, частично в разных тетрадях). Лл. 23-42

3. Крестоприводная книга крестьян Любавической волости; скрепа "К сим книгам Иван Чагин руку приложил"; (написана, судя по почеркам, близким к книжным, несколькими местными священниками). Без даты. Лл. 43-72 об.

4. Крестоприводная книга литовской шляхты кн. С. А. Урусова 17 октября 1655 г. (издается в данном томе). Лл. 77-170 об.

Сплетенные тетради - лл. 1-21, 22-29, 32-42, 43-74; далее с л. 77 начинается публикуемая книга; в ней 12 тетрадей, пронумерованных (буквенная пагинация) в момент создания: л. 77-1(a), л. 84-2, л. 93-3, л. 101-5; л. 117 - должно быть 6 (з), но под обрезом листа видно лишь титло; л. 125-7, л. 133-8, л. 141-9, л. 149-10, л. 157-11, л. 165-12, на л. 161 ошибочная помета 10 (i), которую тогда же частично смыли. Рядом с цифрами знаки в виде буквы "ш".

Чистые лл.: II, 22, 29-31,73-76, 89, 95, 1 16, 134, 171.

Почерки: 1) л. 1-21, 2) 22-29, 3) 32-35 об., 37-40, 4) 35 об.-36, 5) 41-42 об., 6) 41-24 об., 7) 56-67 об., 8) 67 об.-69, 9) 69 об.-70 об., 10) 71-72 об., 11) 77-97, 12) 97-109, 135-148 об., 13) 109 об.-124 об., 14) 125-135 об., 15) 133, 16) 149-163, 17) 163 об.-170.

Номерация чернильная XVIII в.

Чернила светлокоричневые. Против некоторых имен на полях списка поставлены пометы в виде знаков "+" и "0", более темными чернилами. Последний знак означает вставку в основной текст приписанного в конце листа имени (см., например, лл. 107 об., 135 об., 139). Некоторые знаки "+" затерты. Список является беловиком, переписанным с черновых записей, о чем чвидетельствует правка сверявшего лица и описки (например, когда в одну строку записывалось два имени, принятые за одно).

Ветхие лл. I-II, 1-7, 42; на лл. 8-21 сильно замяты углы.

Филиграни (только по публикуемой книге): лл. 77-156 "пасхальный агнец" (1657 г.) [6]; на лл. 157-170 - стандартная и массовая для этой эпохи филигрань "шут".

Сплетенные книги находятся в бумажной обложке; на обложке почерком 2-й пол. XVIII в. заголовок: "Книги в четверку приведенным к присяге дорогобужских казаков, стрельцов, пушкарей и посадских

Выше тем же почерком датировка: "7162/1654 по 7169/1661 июнь 19-го." "№ 44". Последнее зачеркнуто почерком нач. XIX в., им же написано: "Книга Смолен. С. № 1 а". Ниже карандашом XIX в.: "XI", "218 N", "св. 1 (Смолен.)"; "Св. 1".

Бумага обложки с филигранью фабрики С. Яковлева и датой "85" [7].

Публикация осуществлена под редакцией Б. Н. Флори [8] по современным правилам издания документов XVII в. 7 По возможности соблюдено расположение строк списка в оригинале. Передача текста и его компьютерный набор осуществлены Е. Е. Лыковой. Текст предваряют вступительная статья Т. Василевского и статья-комментарий М. Кулецкого (с русскими переводами Б. Н. Флори). Ввиду особой важности для генеалогических исследований издание включает именные указатели присягнувших (только к тексту источника) на двух языках. Польский указатель (М. Кулецкий) дает комментированное современное прочтение имен с разночтениями; русский указатель (Е. Е. Лыкова) - воспроизводит их написание в оригинале. Оригинал-макет- Г. А. Иванова и М. Ю. Зенченко.

И. Грааля Ю. М. Эскин


ВСТУПЛЕНИЕ

Очередной том серии "Памятники истории Восточной Европы" содержит список должностных лиц и шляхты Великого княжества Литовского, которые принесли присягу царю на начальном этапе тринадцатилетней войны России с Речью Посполитой. Издаваемый список появился в конце второго года войны, в 1655 г. после больших успехов русских войск [9].

Список предоставляет исследователям ее истории новый, неизвестный материал из первых рук. Ранее об актах перехода "под высокую руку" царя, так называемых "челобитьях", было известно из немногих документов, как, например, из инструкции 1657 г. полоцкой шляхты ее представителям, посланным к царю, опубликованной в 1885 г. А. Сапуновым [10]. Доносили об этом также российские воеводы и военачальники, прилагая соответствующие тексты к своим донесениям в Центр, главным образом в Разрядный приказ. В полоцкой инструкции и некоторых других текстах записаны также кратко решения царя и его советников, принимавшиеся в ответ на поданные челобитья. Власти чаще всего откладывали решение о пожаловании или повышении просителя до его личного приезда в Москву [11].

Обстоятельства появления публикуемого списка объясняет грамота царя Алексея Михайловича от 19/29 октября 1655 г., адресованная боярину князю Семену Андреевичу Урусову, приготовившемуся в то время к походу в Подляшье против войск, собравшихся в Бресте и его округе во главе с витебским воеводой Павлом Сапегой. Урусов с другим воеводой Юрием Борятинским выступил в поход из Ковно 2 ноября. Около 27 ноября произошло кровавое столкновение в окрестностях Верхович на краю Беловежской пущи, его исход был неопределенным; русские войска после этого отошли к Слониму, а затем - к Вильно. В это время Урусов выполнил распоряжение царя, приказавшего составить список шляхты, подчинившейся его власти. В публикуемый реестр вошли только шляхта и духовенство, хотя князю было приказано переписать также мещан и "уездных людей", перешедших под "высокую руку" царя.

Урусов должен был добиться принесения присяги царю от жителей Виленского, Ковенского и других поветов. Присягу принесли Николай Стефан Пац, воевода Троцкий и Петр Казимир Вяжевич, воевода новогрудский, а также полковник Якуб Кунцевич, ротмистры, хорунжие и многочисленная шляхта Гродненского, Слонимского, Новогрудского, Лидского, Волковыского, Ошмянского, Оршонского и Троцкого поветов. Список присягнувших московские дьяки должны были внести в специальную книгу.

Эта счастливо сохранившаяся книга и публикуется теперь. Внесенные в список должностные лица и литовская шляхта приносили присягу на верность царю на Евангелии; так же поступали те, кто в октябре-ноябре 1655 г. находились на землях Великого княжества Литовского, занятых царскими армиями [12].

Попробуем теперь представить границы русских владений в это время.

В результате военных действий лета 1655 года границы русских владений, достигавшие западных рубежей Великого княжества, распространились до впадения Вилии в Неман и района Ковно, занятого 16 августа того же года.

На юге царские войска заняли территорию по среднему течению Немана вместе с Гродно (до 8 сентября того же года) и по крайней мере северные края поветов, прилегавших к Неману, Лидского с устьем Меречанки до Немана, Волковыского, Слонимского и Новогрудского.

Дальнейшему продвижению русских войск на запад помешали не только указания из Москвы, но и отряды левого крыла литовского войска, которые во главе с Казимиром Хвалибогом Жеромским отошли сначала из-под Вильно левым берегом Вилии на Понары, Троки и Гродно, а затем 23 августа в Вержболове организовали военную конфедерацию во главе с Жеромским как маршалком, заявив о своей верности королю Яну Казимиру. В этих отрядах насчитывалось около 2 тысяч профессиональных солдат. Тремя днями позже собравшееся под Гродно гродненское шляхетское ополчение заявило о своей верности Яну Казимиру [13].

Московские войска продвинулись далее на запад, заняв 16 августа Ковно и до 7 сентября - Гродно. Тем самым они заставили участников конфедерации во главе с Жеромским оставить район Вержболова и продвинуться на юг от Гродно, очевидно, к Крынкам, а затем в район Нового Двора в Волковыском повете Новогрудского воеводства.

В первых числах сентября 1655 г. русские войска остановились на линии среднего Немана. Лишь отряд из нескольких тысяч казаков во главе с Василием Золотаренко выдвинулся на юг от Немана в направлении Бреста. Лишь в середине сентября московское войско попыталось занять Новогрудское воеводство. Выполнение этой задачи было поручено армии во главе с князем Алексеем Никитичем Трубецким, которая, двигаясь от Старого Быхова, заняла земли, расположенные между Слонимом, Новогрудком и Несвижем, соединившись с подошедшими от Вильно и Лиды казаками Василия Золотаренко.

В то же самое время участники конфедерации во главе с маршал- ком Жеромским направились (до 28 сентября) к Каменцу Литовскому, чтобы установить связь с группой войск, собравшихся около Бреста Литовского под командованием витебского воеводы Павла Сапеги. Так им предписывали распоряжения короля Яна Казимира, который прислал Сапеге на съезд литовско-подляшской шляхты в Пружаны акт назначения региментарем войск Великого княжества Литовского [14].

Публикуемый список соответствует обстановке поздней осени 1655 г. Это подтверждает анализ документов приказов, прежде всего Разряда, опубликованных главным образом в "Актах Московского государства". В списке отсутствуют лица, которые приносили присягу царю, порою одновременно с получением щедрых пожалований после 1655 г., главным образом в 1656-1658 годах [15].

Ограничимся несколькими примерами.

В списке нет имени ошмянского старосты Адама Саковича, который принес "челобитье" царю уже 6/16 ноября 1655 г. В декабре того же года присягнули полковник Ян Менжинский, виленский ротмистр Николай Сухтицкий и полковник Рудомина с братьями, Лисовский, Дзятковский и Кисаржевский не отмечены в публикуемом списке [16]. Не находим там также князя Андрея Курбского, который принес присягу в Вильно 3 июля того же года [17] и Александра Зеновича, целовавшего крест в Вильно 1 июля [18]. Подобное положение обрисовывается и по отношению к Минскому воеводству. Местные должностные лица и шляхта, первоначально покинувшие эту территорию, возвращались в большом числе в 1656 г., получая подтверждение прав на свои владения и даже новые должности [19].

В списке минских "челобитчиков" находим Кшиштофа Унеховского сына Яна (л. 91 об.), но без должности хорунжего минского, которую он получил 27 июля 1656 г. В публикуемом списке хорунжим (минским?) числится еще Вацлав Горский, сын Марциана (л. 90), который с списке минских "челобитчиков" выступает без этого чина (там же ошибочное чтение - Вацлав Гроки). Сравнивая публикуемый список со списком "челобитчиков" минского повета от 21 июля 1656 г. можно отметить значительные различия между ними. Только два человека-упомянутый выше Вацлав Горский и Николай Бадовский упоминаются в обеих списках. Быть может также "челобитчик" 21 июля Станислав Залевский - одно лицо с отцом Казимира, сына Станислава из публикуемого списка. Остальные вернулись в Минское воеводство, принесли присягу царю уже после прекращения военных действий и заключения русско-польского перемирия.

Ценность списка состоит в том, что в него занесено большое количество имен должностных лиц и простой шляхты Великого княжества Литовского, целовавших крест царю (всего 2058 человек).

Список обладает большой ценностью для генеалогических исследований, так как почти всегда в нем указывается имя отца внесенной в список особы. Однако, чин отца указывается только в виде исключения. Анджей Обрынбский, сын Анджея фигурирует в списке новогрудской шляхты как судья земский новогрудский (л. 164), а перед ним упоминается Ян Анджей Абрыньский, как судья земский и войский новогрудский. Один из них, возможно войский, был несомненно, не судьей, а сыном судьи, которого в обыденной речи могли также именовать судьей.

Порядок принятия в подданство, выражавшийся в форме согласия на поданное царю "челобитье", позволяет уточнить политику царских властей по отношению к населению новоприсоединенных земель: здесь следует отметить отсутствие замен польских имен их русскими аналогами, а прежде всего факт, что в подданство принимали также и католическое духовенство и даже духовных лиц-униатов. Подданными царя стали, в частности, 30 монахинь-бенедиктинок, 2 бернардинца и 1 доминиканец.

Составители списков новых подданных царя - носители московского диалекта русского языка, находились также под влиянием разговорного белорусского языка, отличного от старобелорусского языка официальных документов, который оказывал решающее влияние на форму того или иного названия или фамилии в польском языке. В списке фигурируют Адаховский, Альшевский, Агинский вместо Одаховского, Ольшевского и Огинского. Иногда опускали начальное "и", откуда - Сайковский вместо Исайковский (Николай, сын Яна, ловчий Великого княжества Литовского). Белоруссифицированы также имена, например, Пракоп вместо Прокопа. Встречается также прилагательное мазырский вместо мозырский. Однако трудно установить, является ли написание некоторых фамилий, кончающихся на "а" или "о" без этих конечных букв, следствием их русификации или писец просто не дописал эти фамилии до конца, как он поступил с именем Лита[вора] Хрептовича. К фамилиям, утратившим при составлении списка конечную букву, принадлежат такие, как Пукшт, вместо Пукшта (Клаусгеллович). Буйт поразовский (л. 118 об.) - это, несомненно, войт Прозорова, а Салагув (л. 121об.) - это Сологуб. Под влиянием разговорной речи в списке появилось написание клебан вместо плебан, т. е. приходский священник (лл. 89 об. и 123 об. - плебан (м)стибовский).

Некоторые фамилии выступают уже в новоизмененной форме: например: Николай Янов сын Кмита Берзовицкий (л. 93об.), вместо - Березовицкий. Но можно отметить и противоположные примеры. Полонизованные фамилии выступают в своем первоначальном "русском" облике: Войцех Миткиевич (л. 111). Это, конечно, Мицкевич, а Ян, сын Степана Мосиевич (л. 109об.) и Самойло Моисеев (с. 111) - это члены семьи Мосевичей. Скорее, как искажения названий, а не как заимствование из разговорного белорусского языка, следует рассматривать такие чтения, как имстихабор вместо инстигатор (л. 79), Демьян Есман Свойковский вместо Сынковский (л. 113 об.), Карк (л. 117) вместо Карп, Самойло Самойлов Долман (л. 117) вместо Долмат, стольник волковыский. Михайло сын Александра Слезев, стольникович ошмянский - это, несомненно, Слизень. Его отец, Александр Слизень, подкоморий ошмянский, фигурирует в списке жителей Ошмянского повета (л. 157). Остафей Павлов сын Волович, староста "плотожньский" (л. 134об.) был старостой плотельским. Казимир Сируч, сын Станислава - это староста мерецкий и филиповский (л. 139). Вольтер Корф "воеводзин Вельдерской" (с. 126) был воеводичем венденским. Теодор Дьянов Лопан Бытковский - это сын Яна Лопот Быковский, а Самуйло Иванов сын Козел Порклинский - это Козел Поклевский.

Анализируя список шляхтичей, присягнувших царю, можно отметить значительную разницу в составе списков восточных и западных поветов. Среди витебских, полоцких и минских шляхтичей не находим за немногими исключениями, ни лиц, принадлежавших к более видным родам, ни должностных лиц. Среди полоцких шляхтичей таких было только два человека - Роман сын Григория Корсак, хорунжий полоцкий и Теофил, сын Евстафия Храповицкий, войский полоцкий. Третьим обладателем должности, но не на этой территории, был Станислав сын Якуба Омето, чашник подольский, другим источникам не известный. Среди минских шляхтичей не было ни одного человека, который занимал какую-либо должность в этом повете, только один человек, занимавший должность общелитовского значения и три человека, имевшие должности в других поветах. Писарь (земский) минский Кшиштоф Володкович переехал даже в Лидский повет и там принес присягу царю.

Иную картину рисуют списки шляхтичей из западных поветов. Создается впечатление, что обладатели должностей и шляхта, которым уже некогда было бежать, после того, как Мазовию и даже Подляшье заняли шведы, более массово, чем на западе и на юге, присягала царю. Возможно, на землях, расположенных на запад от исторической Руси, за Березиной царские власти относились более терпимо к местному населению.

В Лидском повете 412 человек, из них 394 простых шляхтича, присягнуло царю, а в повете Виленском - только 20 шляхтичей, в повете Полоцком 75 шляхтичей. Среди лидских шляхтичей много должностных лиц во главе с подкоморием Якубом Теодором Кунцевичем, который получил пост полковника лидского, гродненского и волковыского. Вместе с ним присягнули царю староста Михаил Францкевич Радзиминский, хорунжий Ян "Лынкинов" (?) Курч, войский Казимир сын Яна Круневич, чашник Якуб сын Андрея Висковский, подостолий Николай сын Яна Радошевский.

Царские власти разрешали использовать названия должностей, как общелитовских, так и поветовых, но не жаловали кому-либо этих должностей за несколькими исключениями. К числу последних относятся должности полковника и ротмистра, а также, возможно, маршалка и писаря поветного, при этом одному лицу зачастую жаловалась одна и та же должность в нескольких поветах. Якуб Теодор Кунцевич был полковником в трех поветах-Лидском, Гродненском и Волковыском. Стефан Юзефович Карп, маршалок волковыский, фигурирует также как маршалок мозырский, Кшиштоф Олендзский как писарь волковыский и минский, а Марциан Цеханович, подчаший смоленский, как судья гродненский и слонимский. На более сильное подчинение восточных поветов и их более прочное соединение с российской территорией указывает создание в отдельных поветах военных отрядов во главе с собственными начальниками. Так, в оршанском повете в новую российскую военную иерархию входили ротмистр (Филон Буткевич, сын Евстафия), двое хорунжих (Станислав Куртович и Стефан Полонецкий) и поручик (Леон Пруский).

Отметим, что лица, занимавшие должности общелитовского значения, редко приносили присягу царю. В списке фигурирует только один сенатор, воевода Николай Стефан Пац с Ружанки (л. 162об.). В нем отсутствует воевода новогрудский Петр Казимир Вяжевич, хотя, как обозначено в диариуше Яна Антония Храповицкого, он умер 2 апреля 1657 г.; в списке отмечено, что "государю крест целовал за воеводу Петра Вяжевича его посланец Ян Обрыньский, судья земский (новогрудский) (с. 164). Из общелитовских должностных лиц присягнули только трое: подкоморий Феликс Ян Пац (л. 157), ловчий Николай Исайковский (л. 157) и чашник Евстафий Волович (л. 134об.). Присутствие в списке его имени говорит о том, что список был окончен самое позднее в начале 1656 г., так как уже 16 августа, возвратившись под власть короля, он получил в награду более высокую должность - подстолия Великого княжества Литовского. Среди целовавших крест царю находим не только православных (Ян Быховец сын Яроша и несколько Огинских), но также кальвинистов (Адама Володковича сына Самуеля и Кшиштофа Олендзкого). Напротив, загадочный "Ксенж Прокоп, Петров сын, Митятянович, ротмистр", выступающий среди шляхты ошмянского повета, это, несомненно, кальвинистский священник. Находим в списке также виленского каноника Кшиштофа Переслацкого (?) (л. 80).

Обращает на себя внимание отсутствие в списке тех семей, члены которых служили в регулярном литовском войске. Очевидно, даже в критическом 1655 г. они предпочитали уходить в радзивилловскую Литву (которая отдалась под покровительство шведов) или на западный край Великого княжества Литовского под крыла Сапег, или даже отправляться в Корону, как это сделали Кшиштоф Пац и Владислав Волович, или в Княжескую Пруссию, или в Курляндию.

Издание большого списка шляхты, принесшей присягу царю до 1656 г., наглядно указывает исследователям на существование многих вопросов, касающихся русской политики на занятых русскими войсками территориях, которые ранее не привлекали к себе их внимания. В этом несомненное научное значение публикуемого текста.

Тадеуш Василевский


Несколько замечаний относительно списка литовской шляхты, присягавшей на верность царю Алексею Михайловичу в 1655 г.

Летом 1654 г. московские армии вступили на территорию Речи Посполитой, начиная поход вглубь страны. Результат очередной войны с Россией (их было много в XVII столетии) оказался в ее первой фазе крайне неблагоприятным для Польско-литовского государства. После ряда военных походов, о которых нет необходимости подробно писать в этой работе, царские военачальники заняли большую часть территории Великого княжества Литовского; в Подляшье их войска стояли у границ Польского королевства. В королевстве положение было не менее драматичным: московские отряды разорили Люблин и доходили до Вислы. Торжественный въезд царя Алексея Михайловича в Вильно приобретал символический характер [20]. С российской точки зрения почти все поставленные цели были достигнуты. Не только был возвращен утраченный в годы Смуты Смоленск, но под властью царя оказалась и столица Великого княжества Литовского-Вильно, и Киев (с формальным, по крайней мере, подчинением казаков Богдана Хмельницкого) Перед царем и его советниками встала важная проблема - как организовать управление завоеванным краем, как определить свое отношение к местному населению. Было два возможных решения - открытая враждебность или трактование занятых территорий как части своего государства, с поиском путей взаимопонимания.

Алексей Михайлович выбрал второй путь, и одним из важнейших результатов этого решения стало появление публикуемого здесь списка. Это - документ большого объема. По свидетельству его составителей в него внесены 2058 лиц шляхетского происхождения, мужчин и немногих женщин, в основном вдов, а так же духовенства, среди которого встречаются католические ксендзы, униатские попы и, по-видимому, протестантские пасторы. Все они в соответствии с приказом царя, адресованным князю Семену Урусову, принесли присягу на верность Алексею Михайловичу, чтобы находиться, по выражению того времени, "под высокой царской рукой". Если даже принять, что в действительности число лиц, принесших присягу, было меньше этой цифры, так как владельцы имений в разных поветах Великого княжества могли неоднократно целовать крест перед представителями царя, способствуя увеличению размеров списка [21], то текст и так оказывается весьма значительным. Список, включающий в себя около 2000 лиц, можно сравнить лишь со списками избирателей, участвовавших на полях деревни Воля под Варшавой в очередных выборах польских королей и великих князей литовских, и с разного рода податными реестрами, в том числе с реестрами шляхетского поголовного (так называемое subsidium generale или subsidium charitativum), собиравшегося в Короне в 1662 и 1673-1677 гг. для покрытия лавинообразно возраставших расходов на оборону государства [22]. Однако списки избирателей (т. н. suffragia), начиная со второй половины XVII в., охватывающие все большее количество лиц, включают фамилии шляхты как коронной, так и литовской, с явным преобладанием первой. Аналогично и в реестрах поголовного литовцы выступают только в том случае, если они были владельцами имений в Короне, что в то время случалось редко. По отношению к Великому княжеству Литовскому список имеет исключительное значение, превышающее по своей важности акты сеймиков, и может сравниться только с реестрами подымного сбора [23].

Внимательное чтение списка, что отнюдь не является легким занятием, позволяет прийти к ряду интересных выводов. Видна, как на ладони, борьба царских чиновников с особенностями правописания литовских или, скорее, польских и литовских фамилий. В результате часть фамилий, измененных в соответствии с московской фонетикой и орфографией, можно расшифровать точно, часть - восстановить условно при допущении определенных ошибок, некоторые идентифицировать невозможно. Можно только надеяться, что искажения не очень велики. Так же обстоит дело с названиями должностей, которые занимали упоминаемые в списке лица. В Московском государстве существовала своя развитая система должностной иерархии, но она совсем не соответствовала положению на территории Великого княжества Литовского. Названия некоторых должностей (воевода, стольник) были одинаковы, но их значение было совершенно разным. Поэтому вместо "chorazego" появился "хорунжей", вместо "czesnika" - "чашник", вместо "podstolego" - "подстоле", вместо "skarbnika" - "скарбеж", или даже вместо "instygatora" - "имстихабор".

Изучаемый список включает прежде всего фамилии литовской шляхты. 11 представителей Бранского повета, а так же по 1 особе из поветов (скорее, земель или воеводств) Волынского, Бельского и Ломжинского создают впечатление, что они оказались в этом районе случайно, занесенные туда военными действиями. У большей части лиц указано имя отца, однако это не является правилом. Судя по заглавию списка, указ предписывал кн. Урусову, первоначально охватить присягой жмудскую, виленскую, ковенскую и гродненскую шляхту. Однако, в списке только этот последний повет, а также поветы Новогрудского воеводства (Новогрудский, Слонимский, Волковысский), восточные поветы Виленского воеводства (Ошмянский, Лидский), а также поветы Минский и Оршанский представлены многочисленными (свыше 100 человек) группами шляхты. На этом основании можно, хотя и с осторожностью, предположить, что именно на этих территориях акция была проведена наиболее основательно. Шляхтичи, числившиеся по другим поветам, оказались на территории, охваченной этой акцией скорее случайно, их принадлежность к этим поветам была определена их собственными заявлениями. Список очень значителен по своим размерам, но его нельзя считать полным списком лиц, присягавших на верность Алексею Михайловичу. Не фигурирует в нем, например, автор мемуаров Ян Цедровский, который должен был целовать крест перед царским воеводой (где и когда, об этом он деликатно умалчивает), если он ездил в 1656 г. к царю с покорным "челобитьем", как посол от минской шляхты, и даже удостоился чести целовать руку царя [24]. Следует так же отметить, что актам принятия московского подданства неоднократно предшествовали обстоятельные беседы с соответствующими лицами из царской администрации. Так поступал не упомянутый в списке староста ошмянский Адам Мацей Сакович, которому принятие московского покровительства не помешало в дальнейшем стать смоленским воеводой и распоряжаться литовской казной во время пребывания в плену подскарбия Госевского [25]. Подобным же образом поступал и фигурирующий в списке подкоморий лидский Якуб Теодор Кунцевич [26].

Следует остановиться на вопросе о мотивах, которыми руководствовался Алексей Михайлович, признавая за литовской шляхтой права значительно более широкие, чем те, которыми пользовались его московские подданые. Обещание, что эта шляхта может спокойно владеть своими имениями и беспрепятственно исповедовать католическую религию, не появились внезапно осенью 1655 г. Такие же заверения получила шляхта в капитулировавших перед московскими войсками городах уже в предшествующем году. После сдачи Смоленска в сентябре 1654 г. часть местной шляхты во главе с воеводой Филиппом Казимиром Обуховичем и начальником гарнизона старостой орленским Вильгельмом Корффом воспользовалась возможностью свободно покинуть город. Оставшиеся, среди которых находился, в частности, подкоморий смоленский Самуэль Друцкий Соколинский, надеясь сохранить за собой владения, полученные от Сигизмунда III, Владислава IV и Яна Казимира, принесли присягу на верность царю [27]. Смоленск, мог, правда, рассматриваться Алексеем Михайловичем в отличие от других земель Великого княжества Литовского, как возвращенная древняя "вотчина", но та же ситуация повторялась с продвижением московских войск вглубь Литвы. Группа шляхты во главе с подкоморием стародубским Казимиром Стравинским и подкоморием дерптским Миколаем Киселем, попавшая в плен при капитуляции Витебска и оказавшаяся затем в Казани, с горечью вспоминала о том, что большая часть витебской шляхты присягнула царю. Их поступок эти люди считали изменой родине [28]. Следует отметить, что в списке фигурирует немного (всего 21) витебских шляхтичей, которые далеко не составляли этой "большей части". Во время наибольших успехов русских войск посланец царя Василий Лихарев уговаривал литовских гетманов - великого Януша Радзивилла и польного - Винцента Госевского перейти на сторону Алексея Михайловича [29]. Далеко идущей целью всех этих действий могла быть только - надежда на занятие польского трона и овладение всей Речью Посполитой. Ближайшее будущее должно было показать, как совсем не много не доставало для того, чтобы эти надежды стали действительностью [30].

Не только шляхта воеводств и поветов Великого княжества Литовского встала перед необходимостью нормализации отношений с завоевателем, желающим прочно присоединить занятые территории к своему государству. Почти в то же самое время подобная дилемма - капитулировать перед агрессором и искать возможности установления с ним более или менее сносного modus vivendi или искать спасения в бегстве - встала и перед коронной шляхтой. В результате военных действий, предпринятых летом 1655 г. шведским королем Карлом X Густавом значительная часть территории Польского королевства оказалась в руках шведов. Законный государь Ян Казимир был вынужден покинуть страну и искать убежища в Силезии, в Опольском княжестве, принадлежавшем ему по праву заклада [31].

Упомянутая дилемма коронной шляхтой была разрешена тем же способом, что и литовской шляхтой. Еще в то время, когда король находился на территории Речи Посполитой, шляхта отдельных воеводств, земель и поветов стала переходить на сторону противника, все более усиливавшегося и продвигавшегося вглубь Польши. Следы этих действий сохранились до настоящего времени в Главном Архиве древних актов в Варшаве в так называемом Архиве Коронном Варшавском, в фонде, где собрана документация, касающаяся дипломатических сношений Речи Посполитой с соседними государствами [32]. В отделе фонда, где собран материал, относящийся к сношениям со Швецией (знатокам польской истории не следует объяснять, что это один из самых богатых по количеству документов отделов) имеется целая серия документов, свидетельствующих о подчинении шляхты и мещан шведской власти. Факт хранения этих документов, свидетельствующих о явной, хотя и временной, измене Яну Казимиру, станет понятным, если принять во внимание некоторые условия мирного договора, заключенного 3 мая 1660 г. в Оливе между шведским королем и сражавшейся против него коалицией: императором, польским королем и курфюрстом бранденбургским [33]. Статья 2 договора провозглашала всеобщую амнистию для представителей обоих воюющих сторон, а в статье 8, имеющей прямое отношение к рассматриваемому вопросу, устанавливалось, что всякого рода обязательства по отношению к шведскому королю, принятые на себя в письменной форме подданными короля и Речи Посполитой, утрачивают силу и анулируются [34]. Формулировки, использованные в приведенном тексте, ясно показывают, что подготовившие его дипломаты прекрасно ориентировались в том, кто и каким образом оформлял свое подчинение шведской власти в 1655-1656 гг. Несмотря на неоднократные упоминания в тексте статьи 8 Курляндии, ее обязательства по отношению к шведам были еще раз объявлены утратившими силу в 10 статье договора.

Шведская сторона точно выполнила обязательства, возложенные на нее статьей 8 договора, и передала Речи Посполитой все индивидуальные и коллективные акты признания власти Карла X Густава. Вместе с другими хранившимися здесь документами они разделили нелегкую судьбу Варшавского Архива Коронного. После падения I Речи Посполитой они были вывезены в Россию, затем возвращены в соответствии с условиями Рижского договора и затем помещены в AGAD. Теперешний порядок расположения рассматриваемых документов верно отражает результат предпринятых некогда работ по упорядочению коллекции, отраженных в т. н. инвентаре Новицкого. Документы были поделены на две группы, связанные одна - с территорией Малой Польши, другая - Великой Польши, внутри каждой из групп документы в целом расположены в порядке, соответствующем традиционной иерархии воеводств и земель в каждой из этих провинций Короны. Среди документов малопольских на первом месте стоит акт отказа от Яна Казимира и подчинении Карлу X Густаву, составленный в Кракове 21 октября 1655 г. депутатами воеводств: Краковского, Сандомирского, Киевского, Русского, Волынского и Белзского [35]. Такое определение не вполне соответствует фактическому положению. Среди депутатов, подписавших документ, не было представителей волынского воеводства, а чашник киевский Стефан Немирич не был депутатом Киевского воеводства, но в соответствии со своим собственным заявлением, сделанным при подписании, представлял воеводство Сандомирское. Депутат белзский Петр Томиславский снабдил свою подпись интересным для рассматриваемой темы пояснением, что белзскую шляхту "necdum Moschi et Kosaci debellerunt". Дальше шли документы, касающиеся воеводства Сандомирского, поветов Чховского и Бецкого, княжеств Заторского и Освенцимского, воеводства Люблинского, поветов Грабовецкого и Городельского, воеводств Русского и Белзского, земель Холмской и Галицкой и повета Красноставского [36]. Группу материалов, связанных с великой Польшей, открывает наиболее ранний акт капитуляции перед шведами посполитого рушения Познанского и Калишского воеводств, подписанный в лагере под Устьем в июле 1655 г. [37] Затем идут материалы, касающиеся земли Велюнской, воеводств Брест-Куявского и Иновроцлавского, земель Добжиньской, Равской, Сохачевской и Гостынской, а также всех 10 земель, входящих в состав воеводства Мазовецкого (Черской, Варшавской, Виской, Ружанской, Маковской, Нурской, Цехановской, Вышоградской, Закрочимской, Ливской и Ломжинской), земель Бельской и Дрогичинской [38]. Особо следует отметить материалы, связанные с подчинением шведам Познани и Люблина [39] и обширную документацию о капитуляции гетманов коронных вместе с их войском [40]. Среди многочисленных индивидуальных актов привлекают внимание дела Януша и Богуслава Радзивиллов [41].

На основе обзора имеющейся документации можно установить наличие в ней целого ряда пробелов. Отсутствие материалов, связанных с воеводствами Черниговским, Брацлавским и Подольским, а фактически и с воеводствами Киевским и Волынским понятно, т. к. шведы во время "потопа" до этих территорий не дошли. Иначе следует отнестись к отсутствию актов о подчинении шведской власти воеводств прусских (Хелминского, Мальборкского и Поморского), воеводств Серадзского, Ленчицкого и Плоцкого, а также входящей в состав Подляшского воеводства земли Мельницкой. Поскольку все вышеупомянутые территории то или иное время были оккупированы шведами, то есть основания предполагать и здесь существование соответствующих актов. Отсутствие каких-либо пробелов в нумерации показывает, что в Архиве Коронном Варшавском уже в середине XVIII столетия этих документов не было. Трудно установить, не были они возвращены шведами или пропали до составления инвентаря Новицкого. К этому следует добавить, что и сохранившаяся документация лишь в немногих случаях может считаться полной. Примером может служить земля Закрочимская. Сохранились полномочия и верительные грамоты, данные закрочимским сеймиком депутатам, отправляющимся на переговоры с представителями шведского короля (пожелания шляхты, обязательство закрочимских депутатов доставить новые полномочия, в связи с тем, что имеющиеся шведская сторона нашла недостаточными, вместе с обязательством доставить текст ратификации; текст ратификации, составленный на сеймике в Новом Мясте, наконец, акт официального подчинения закрочимской шляхты шведскому королю, совершенный в Варшаве 6 сентября 1655 г.). В других случаях сохранилось гораздо меньше документов. Очень характерными следует считать постоянные обещания депутатов отдельных воеводств, земель и поветов доставить в течение определенного времени, чаще всего - в течение 2-3 недель, новые полномочия, т. к. шведские представители отказывались вести переговоры с лицами, имевшими недостаточные с их точки зрения полномочия. По-видимому, правовое мышление обеих сторон существенно отличалось друг от друга. Следует также отметить формальный непорядок среди актов подчинения малопольских земель. Вступали в переговоры и заключали соглашения со шведами административные единицы разного уровня. Наряду с Краковским воеводством самостоятельно заключали соглашения входившие в его состав поветы Чховский и Бецкий, рядом с воеводством Русским выступают земли Холмская и Галицкая, рядом с воеводством Белзским поветы Грабовецкий и Городельский, наконец, рядом с землей Холмской входящий в ее состав Красноставский повет [42].

Сопоставление этих документов с публикуемым списком позволяет установить определенные черты сходства и различия. Сходны были, прежде всего, условия, на основании которых шляхта соглашалась подчиниться власти царя и шведского короля: право владеть своими имениями и свободно исповедовать католическую религию. Последнее условие было особенно важно, если учесть, что Россия была православным, а Швеция - протестантским государством. Отмеченные в списке такие факты, как принесение присяги представителями Слонимского повета или новогрудским земским судьей Яном Обрынским от имени новогрудского воеводы Петра Вяжевича "и за шляхту и за весь повет, за всяких чинов людей", очень напоминают способ поведения шляхты, принятый при ее контактах со шведами. Однако и различия очень значительны. Объясняются они не только сводным характером московских материалов, (в то время как документы, сохранившиеся в AGAD, относятся к отдельным воеводствам и землям и ни один из них не содержит списка местной шляхты). Характерно появление в московском списке шляхтичей из Бранского повета, в то время как земля Белзская, в которую входил этот повет, подчинилась власти Карла X Густава. Шведская сторона удовлетворялась переговорами с представителями шляхты и принятыми ими от имени всех остальных обязательствами. Московская сторона настойчиво добивалась присяги отдельных лиц. Можно было приносить присягу лишь от имени близких родственников или от имени лиц, находившихся в состоянии зависимости от присягающего: солдат, монахов.

Еще в первых месяцах 1660 г., когда Хованский пошел в наступление на Брест Литовский и Подляшье, новогрудская шляхта предусмотрительно присягала на верность царю [43]. Все эти присяги потеряли значение после побед войск коронных и литовских под Чудновым и Полонкой. Военные действия постепенно сменили трудные переговоры дипломатов. Когда после многомесячных переговоров комиссары Речи Посполитой 30 января 1667 г. заключили в Андрусове со своими российскими партнерами договор о перемирии, который должен был регулировать отношения между государствами на протяжении 13 с половиной лет, в тексте договора не могло не присутствовать решение вопроса о переходе литовской шляхты под власть царя [44]. Было абсолютной случайностью, что статья, включающая соответствующее постановление, получила в тексте Андрусовского договора номер 8, как и статья, регулирующая аналогичный вопрос в Оливском договоре. Вопрос о присягах литовцев занимал лишь часть более обширного текста. Алексей Михайлович обязывался вернуть все документы публичного характера (трибунальские, земские и гродские, городские), документы различных учреждений и библиотеки костельные и церковные, которые были вывезены с территорий оккупированных в 1654-1667 гг. московскими войсками. Касалось это также (а, может быть, прежде всего) гродских и земских актов воеводств, которые Речь Посполитая полностью или частично уступила восточному соседу: Смоленского со Стародубским поветом, Черниговского с Новгород-Северским поветом и Киевского. Обязательство царя касалось и специально выделенных интересующих нас документов, содержащих свидетельства принесения присяги на верность царю. Они были официально признаны утратившими силу, и в течение шести месяцев Алексей Михайлович должен был вернуть их Речи Посполитой, подобно тому, как это сделали шведы семью годами ранее [45].

Могло бы казаться, что установления ст. 8 Андрусовского договора означали решение этого вопроса, как в сфере международных отношений, так и во внутриполитической жизни Речи Посполитой. Однако, произошло иное. В Библиотеке Чарторыйских в Кракове, среди материалов, включающих обширную документацию, касающуюся польско-русских отношений второй половины XVII века (сбор этих материалов иногда связывают с Киприаном Павлом Бжостовским) сохранилось письмо, посланное неким Домиником Радваньским. Адресатом письма были несомненно комиссары, которые в Варшаве с конца апреля до середины июля 1668 г. занимались разделом между заинтересованными лицами 1 миллиона злотых, выплаченного Алексеем Михайловичем, в качестве возмещения за утраченные имения, на основании договора (так называемого Посольского), заключенного в декабре 1667 г. великими послами Речи Посполитой воеводой черниговским Станиславом Казимиром Беневским, упомянутым выше Бжостовским (в то время референдарием и писарем Великого княжества Литовского) и подконюшим коронным Владиславом Шмелингом [46]. Радваньский жаловался на интриги не названных по имени и фамилии особ, обвинявших его в том, что он присягнул на верность царю, чтобы освободиться из тюрьмы в Астрахани, где он находился после того, как попал в плен в 1654 году. Противники Радваньского хотели помешать ему получить возмещение за утраченные имения в Смоленском воеводстве, так как лица, которые подчинились царю, были исключены из числа тех, кто имел право на компенсацию [47]. Стоит отметить, что в сравнительно небольшой группе из 35 представителей смоленского воеводства в публикуемом списке нет фамилии Радваньский, ее нет и среди шляхты других воеводств и поветов. Автор упомянутого письма должен был присягать Алексею Михайловичу (если действительно это сделал, в других обстоятельствах). Другой инцидент произошел с Базилем Красиньским. В 1667 г. на заседании сейма в Варшаве он старался во время публичной аудиенции в посольской избе получить возмещение за утраченные на востоке имения [48]. Добивался этого так успешно, что Ян Казимир пожаловал ему имение Чахец в Кобринской экономии. Однако, тремя годами позднее против присутствия Красиньского в окрестностях Кобрина протестовала перед брестским гродским судом группа местной шляхты. Среди целой серии обвинений нашлось и обвинение в присяге царю [49]. Красиньский, как и Радваньский, не фигурирует в публикуемом списке, однако в этом случае отягощающим обстоятельством можно считать упоминание об оставленных в России имениях. Это не помешало позднее Красиньскому получить должность хорунжего смоленского, должность стоящую достаточно высоко в должностной иерархии, хотя и номинальную. Оба описанных здесь случая ясно показывают, что обвинение в принесении присяги царю при благоприятных обстоятельствах могло быть использовано в разного рода личных конфликтах.

В заключение следует предпринять попытку найти ответ на вопрос, было ли принятие шведского покровительства и целование креста перед царскими воеводами изменой по отношению к королю и Речи Посполитой. Если использовать современное значение слова "измена", то ответ несомненно будет положительным. Рассуждавшие именно так люди существовали и 300 лет назад, мы с ними встречались в глубине России в Казани. Представляется, однако, что в то время подобных людей было меньшинство. Преобладали скорее более широкие взгляды, в соответствии с которыми в той экстремальной ситуации, в которой оказалась Речь Посполитая в 1654-1656 гг., было допустимо приносить присягу на верность иноземным монархам. Потом, когда страница истории переворачивалась, все это рассматривалось как не имевшее места, что доказывают соответствующие записи в Оливском и Андрусовском договорах. Один человек мог изменить, вся шляхта Польского королевства и Великого княжества Литовского - нет. Она проявила свою верность правовой системе, обепечивающей спокойное обладание своими имениями и свободное отправление своей религии. Соблюдение этого завоеватели обещали гарантировать. Опасность заключалась в возможности повторения подобных ситуаций в будущем, что, к сожалению, и произошло 100 лет спустя - в эпоху разделов.

Михал Кулецкий



[1] РГАДА. Ф. 145. Оп. 1. Кн. 1 а.

[2] Книги московских приказов в фондах ЦГАДА. Опись. 1495-1718 г. Сост. В. Н. Шумилов. Под ред. Л. В. Черепнина. М., 1972.

[3] Там же. С. 49. № 359.

[4] Можно предположить, что при завершении работы из картотеки или рукописи просто утерялись карточки или страницы, тем более, что В. Н. Шумилов умер, не успев окончить описание именно книг Смоленского приказа, о чем говорится в предисловии к указанному изданию (с. 11).

[5] Клепиков С. А. Филиграни на бумаге русского производства. М., 1978. С. 236-237. № 6.

[6] Филиграни XVII в. по рукописным источникам ГИМ. Сост. Т. В. Дианова, Л. М. Костюхина М., 1988. № 7 всяких жилецких людей. Тут же и шляхтам".

[7] Клепиков С. А. Филиграни на бумаге русского производства. М., 1978. С. 236-237. № 6.

[8] Правила издания исторических документов. М., 1990.

[9] См. последнее иследование истории этой войны с указанием источников и литературы: Саганович Г. Невядомая вайна 1654-1667. Минск, 1995. Тексты, отражающие отношение царских властей к населению на занятых русской армией землях Великого княжества Литовского собрал Л. В. Заборовский (Заборовский Л. В. Великое княжество Литовское и Россия во время польского Потопа (1655-1656 гг.). Документы, исследование. М., 1994.).

[10] Витебская старина. Сост. А. Сапунов. Витебск, 1885. Т. IV. Ч. 2. № 34.

[11] Наиболее полную информацию о контактах литовской шляхты с царской администрацией см.: Акты Московского государства (далее: АМГ). СПб., 1894, 1901 .Т. II, III. Др. публикации источников и работы, основанные на новых архивных разысканиях - см. Заборовский Л. В. Указ. соч. и Саганович Г. Указ. соч. С. 136-138.

[12] Заборовский Л. В. Указ. соч. С. 109-110.

[13] W. Majewski, Potop szwedzki (1655-1660), w: Z dziejow wojskowosci ziem polnocno-wschodnich Polski, czesc 1, pod red. Z. Kosztyly, Bialystok 1986, s. 72-118.

[14] Boguslaw Radziwill, Autobiografia, Warszawa 1979, (Вступление Т. Василевского, очерк жизни Богуслава Радзивилла с. 48-52, текст автобиографии с. 136-137.); A. Rachuba, Pawel Sapieha wobec Szwecji i Jana Kazimierza (IX. 1655 -11.1656), Acta Baltico-Slavica, T. II, 1977, C. 82-91.

[15] АМГ, Т. II. СПб., 1894. № 755. С. 460.

[16] Там же, № 790. С. 480.

[17] Там же, № 838. С. 509.

[18] Там же, № 820. С. 500.

[19] Там же, № 853. С. 518-519.

[20] Из старой русской литературы большую ценность сохраняет до сих пор благодаря богатству фактического изложения обобщающий труд С. М. Соловьева. Следует так же отметить работу А. Н. Мальцева "Россия и Белоруссия в середине XVII века." (М., 1974.). Из польской литературы заслуживают внимания биографии Яна-Казимира, написанные Т. Василевским и З. Вуйциком. (Т. Wasilewski Ostatni Waza na polskim tronie. Katowice 1984; Z. Wojcik: Jan Kazimierz Waza. Wroclaw 1997.) Ранее неизвестный взгляд на эту проблему белорусской стороны изложил недавно Г. Саганович. (Саганович Г. Невядомая вайна 1654-1667. Минск, 1995.).

[21] Классическим и весьма наглядным примером такого поведения может служить литовский ловчий Ян Долмат Исайковский, который занесен в списке трижды в разных поветах: Гродненском, Минском и Ошмянском.

[22] В настоящее время большая часть этих реестров хранится в AGAD в Варшаве в отделе I Archiwum Skarbu Koronnego.

[23] См. Metryka Litewska. Rejestry podymnego. Wojewodztwo wilenskie 1690 r. opr. A. Rachuba. Warszawa. 1989.

[24] Dwa pamietniki z XVII wieku. Jana Cedrowskiego i Jana Floriana Drobysza Tuszynskiego. wyd. A. Przybos. Wroclaw-Krakow 1954, s. 11-12. В списке упоминается в Волковысском повете другой Ян Цедровский, сын Станислава (отца мемуариста звали Яном).

[25] Заборовский Л. В. Великое княжество Литовское и Россия во время польского Потопа (1655-1656 гг.) М., 1994. С. 80-103.

[26] Там же. С. 103-106.

[27] Саганович Г. Указ. соч. С. 24-25. О раздаче королями польскими земельных владений на Смоленщине см. Думин С. В. К истории развития ленного землевладения в Речи Посполитой в XVII в. (Смоленское воеводство в земельной политике династии Вазов) // Советское славяноведение, 1986. № 2. С. 43-57.

[28] A.: Sejmiki polskie w Kazaniu 1655-1663. "Kwartalnik Historyczny VII (1893), s. 630-642. Автор (Александр Краусхар?) пользовался утраченными ныне копиями документов, сделанными Константином Свидзинским и хранившимися в Библиотеке Ординации Красинских в Варшаве.

[29] Заборовский Л. В. Указ. соч. С. 22-23.

[30] О попытках, предпринимавшихся царями в XVII в., чтобы занять польский трон см. М. Gawlik: Projekt unii polsko-rosyjskiej w drugiej polowie XVII w. "Kwartalnik Historyczny" XXII (1909), s.78-125, L. Kubala: Traktat wilenski. Sukcesja moskiewska. w: Wojna brandenburska i najazd Rakoczego w roku 1656 i 1657. Lwow-Warszawa 1917, s. 28-65, Z. Wojcik: Russian Endeavors for the Polish Crown in the Seventeenth Century. "Slavic Review" vol. 41 (1982), s. 59-72.

[31] Для изучения комплекса вопросов, связанных с шведским "потопом" актуальным остается коллективный труд Polska w okresie drugiej wojny polnocnej 1655-1660. T. I-III red. K. Lepszy. Warszawa 1957. Из более старой литературы ценность (в особенности там, где речь идет об описании событий) сохранила работа Л. Кубали (L. Kubala Wojna srwedzka w roku 1655- 1656. Lwow 1913). Заслуживают рекомендации также указанные выше биографии Яна Казимира, написанные Т. Василевским и З. Вуйциком.

[32] До сих пор не существует специальной монографии, посвященной этому очень ценному и часто используемому исследователями собранию документов. Единственная заслуживающия внимания работа, посвященная этому собранию, вышла из-под пера 3. Вуйцика (Z. Wojcik:Uwagi archiwisty о Archiwum Koronnym Warszawskim. "Archeion" XXIII (1954), s. 88-102).

[33] Об обстоятельствах заключения договора в Оливе см. L. Kubala: Wojny dunskie i pokoj oliwski 1657-1660. Lw6w 1922, Z. Wojcik: Dyplomacja polska w okresie wojen drugiej potowy XVII wieku (1648-1699). w: Historia dyplomacji polskiej. Tom II 1572-1795. pod red. Z. Wojcika. Warszawa 1982, s. 216-218.

[34] "Quicquid in Polonia et Magno Ducatu Litbuaniae provinciisque annexis, in iisque Curlandia per hoc bellum serenissimo regi regnoque Sueciae eorumque ducibus ac legatis, vel a privatis, vel a communitatibus, exercitibus, provinciis, per necessitatem belli vel aliter datum est quocunque titulo, diplomatum, obligationum et literarum, instrumentorum et actorum publicorum, ea omnia autographa, quae supersunt, serinissimo regi et Reipublicae Polonae, ducique Curlandiae circa ratificationum commutationem bona fide extradentur. Quod si naufragio absorpta sint, vel alio modo perierint, omnia eiusmodi scripta, actaque privata et publica ex nunc cassantur, annihilantur et eliminantur, nihilque exinde reges regnumque Sueciae in provincias, exercitus, districtus vel privatus in Polonia, Magno Ducatu Lithuaniae et provinciis illis annexis vel subiectis, in specie etiam Curlandiae et districtu Piltensi, iuris pretendere velle aut posse, omni meliori modo declarantur" (AGAD, Dok. perg. nr 5611).

[35] AGAD, Archiwum Koronne Warszawskie, dzial "Szwedzkie", karton 11B nr 1.

[36] Там же, nr: 2-8, 12, 14-17, 20.

[37] Там же, nr: 21.

[38] Там же, nr 24-73.

[39] Там же, nr: 13, 22.

[40] Там же, nr 79-87.

[41] Там же, nr. 73-77.

[42] Интересные замечания о том, как происходило подчинение шляхты шведам, о так называемой "дипломатии капитулянтов" см. в уже цитированном исследовании З. Вуйцика (Z. Wojcika: Dyplomacja polska ... s. 253-258).

[43] Pamietniki Samuela i Boguslawa Kazimierza Maskiewiczow. Wiek XVII. Opr. A. Sajkowski. Wroclaw 1961, s. 280., см. также Саганович Г. Указ соч. С. 90-91.

[44] Анализ содержания Андрусовского договора см. Z. Wojcik: Traktat andruszowski 1667 roku i jego geneza. Warszawa, 1959, s. 255-256.

[45] Вот соответствующий фрагмент ст. 8 Андрусовского договора: "osobliwie poselstwa od wojew6dztw i powiatow podczas wojny do Waszego Carskiego Wieliczestwa z obietniczi poddanstwa odprawowane, ktore przez terazniejsze traktaty kasuja sie i na wieczne czasy umarzaja sie, nic przy sobie nie zachowujac, wrocic i one zebrawszy najdalej [do] szesciu miesiecy albo jak najpredzej zebrac sie moga, na miejsce pograniczne odeslai Wasze Carskie Wieliczestwo rozkaiesz, obwiesciwszy Nas, Naszego Kr6lewskiego Wieliczestwa przez hramote swa zebysmy dla odebrania tego wszystkiego dworzanina swego zeslali." (AGAD Metryka Koronna 206 k.661, Biblioteka Czartoryskich w Krakowie Teki Naruszewicza 162 s. 183.) К сожалению, в этом случае, в отличие от договора, заключенного в Оливе, у автора не было возможности обратиться к оригиналу соглашения; текст процитирован здесь по двум копиям, вероятно, самым лучшим. Очевидно, что в этом случае при установлении окончательного текста договора приняты во внимание официальные посольства и не учтены "челобитья" отдельных лиц.

[46] Наиболее подробная характеристика миссии Беневского, Бжостовского и Шмелинга в Москве и Посольского договора см. Z. Wojcik: Miedzy traktatem andruszowskim a wojnq tureckq. Stosunki polsko-rosyjskie 1667-1672. Warszawa 1968, s. 68-125.

[47] Biblioteka Czartoryskich rps 2106 s. 99; см. так же M. Kulecki: Wygnancy ze Wschodu. Egzulanci w Rzeczypospolitej w ostatnich latach panowania Jana Kazimierza i za panowania Michala Korybuta Wisniowieckiego. Warszawa 1997, s. 63-64; см. так же: Komisja Warszawska 1668. Epizodz dziejow tzw. egzulantow po traktacie andruszowskim. w: Miedzy Wschodem i Zachodem. Rzeczpospolita XVl-XVlll w. Studia ofiarowane Zbigniewowi Wojcikowi w siedemdziesiata rocznice urodzin. Warszawa 1993, s. 163-164.

[48] Согласно письму, которое подконюший литовский Щенсный Морштын отправил из Варшавы 23 апреля 1667 г. конюшему литовскому Богуславу Радзивиллу, Красиньский своим поведением и в особенности самовосхвалением вызвал смех послов. См. М. Kulecki: Wygnancy... s. 19-20, его же Relacje о sejmie 1667 г. przesyiane Bogusiawowi Radziwillowi przez Szczesnego Morsztyna. Przyczynek do badan nad powstawaniem diariuszy sejmowych. "Miscellanea Historico-Archivistica" t. VII, s. 169-177.

[49] Акты, издаваемые Виленской Археографической комиссией. Т. IV. Акты Брестского гродского суда. Вильно, 1870. С. 106-107.; см. так же М. Kulecki: Wygnancy ... s. 193.

 
Top
[Home] [Maps] [Ziemia lidzka] [Наша Cлова] [Лідскі летапісец]
Web-master: Leon
© Pawet 1999-2009
PaWetCMS® by NOX