Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Материалы конференции на Tut.by 15 июля 2009 г.
Часть 1. Как беларусы проиграли Летуве Константин Лашкевич
В соседней Летуве 2009 год проходил под знаком 1000-летия государства. По всей стране состоялись многочисленные мероприятия, апогеем которых явились торжества 6 июля в Вильне - на день коронации Миндовга, с Великого Княжества Литовского.
Празднество, к которому наши соседи готовились пять лет, спровоцировали очередную волну споров вокруг наследия ВКЛ. Беларусы считают его своим государством, летувисы - своим. На стороне последних, которые в ХХ веке состоялись политически, - мировая научная традиция. Беларусы, все еще колеблющиеся между западной и восточной ориентацией, только начинают выбираться из узких национальных рамок. Камень преткновения в том, чье же ВКЛ?
Почему 1000-й год? Потому, что в 1009 году слово «Литва» упоминается в Кведлинбургских анналах в связи с убийством католического монаха-миссионера из Магдебурга Бруно Кверфуртского.
Доктор исторических наук, профессор Анатолий Грицкевич, возглавивший общественный Оргкомитет по празднованию 1000-летия названия Литва в Беларуси, с подобной трактовкой не согласен:
«Это не 1000-летие государственности, а всего-навсего миллениум названия, которое долгое время встречалось в летописях исключительно как племенная принадлежность. Государство же Великое Княжество Литовское и Русское появилось в 30-е годы XIII столетия. И эта дата имеет большее отношение к Беларуси, чем к Летуве. Наши предки назывались не беларусами, а русинами и литвинами. Термины же «Беларусь» и «беларусы» были навязаны нам российской администрацией в середине XIX века». В пику ему, заведующий отделом археографии Института истории Литвы Артурас Дубонис отметил на заседании «круглого стола» в Минске под девизом «Тысячелетие Литвы. Литва и Беларусь 1000 лет вместе»:
«Вольное использование парадигмы «Литва» позволяет беларуским ученым так интерпретировать историю и антропологию, что беларусы превращаются и не в литовцев, и не в славян.
Новая беларуская историография исполняет задачи политологии. Концепция ВКЛ вызвана проблемами становления национального сознания и государственности современного беларуского народа. Собирается все, что способствует усилению слабого национального самосознания и прокладывает беларусам путь на Запад - от славян до балтов, от великорусской до европейской цивилизации».
Яблоко раздора теперешних беларусов и летувисов - наследие одного из мощнейших государств средневековой Европы - Великого Княжества Литовского, существовавшего с первой половины XIII века до 1795 года на территории современных Беларуси, Летувы, Украины и России (Смоленщина, Брянщина).
Так кто же является правопреемником Княжества?
Летувисы еще 150 лет назад заручились поддержкой российских идеологов, что позволило им со временем внедрить собственную трактовку в международную историографию. ВКЛ они рассматривают как литовское государство, которое позволило им сохранить этническую самобытность.
Беларусы, называвшие себя потомками литвинов (граждан ВКЛ) в период национального возрождения начала XX века, до сих пор не сумели завершить нациотворческий процесс. Однако наша историография, которой пока не удалось выйти за национальные границы, уверена, что именно Беларусь является главной преемницей ВКЛ, ибо наши земли составляли большую часть Княжества, а старобелорусский язык был государственным. Летувисы говорят нам, что большинство великолитовских князей были балтами, а старобеларуский язык - всего-навсего канцелярским. Беларусы возражают: как это ВКЛ - ваше, если в нем балтов (жамойтов) было всего 5 % населения?
Эти споры тянутся уже более двух десятилетий. С того времени, когда Беларусь получила независимость, а отечественные историки начали извлекать из-под напластований советского вранья запрещенную историю своего народа.
Почему проиграли?
Фактологические споры оставим профессиональным историкам. Сосредоточимся на более интересном и интригующем вопросе о том, как беларусы проиграли литовцам.
Почему проиграли? Потому что столица ВКЛ и центр беларуского возрождения Вильня - сегодня Вильнюс, столица независимой Летувы. Потому что в любом иностранном справочнике вы прочтете, что ВКЛ - это средневековое государство современных летувисов, а теперешняя территория Беларуси была под их гнетом...
Ответ на этот вопрос дает профессор Йельского университета (США) Тимоти Снайдер в переломном исследовании «Реконструкция наций: Польша, Украина, Летува, Беларусь (1569-1999 гг.)».
Вот как комментирует книгу Снайдера в журнале «Arche» доктор исторических наук, преподаватель Университета Южного Стокгольма Андрей Котлярчук:
«Первое поколение летувисской интеллигенции составляли дети зажиточных
крестьян - учителя и ксендзы. Этой социальной группе очень легко было построить
с нуля новую моноэтническую интерпретацию истории старой Литвы, в которой беларусам и полякам места не было...
Первое поколение беларуских деятелей состояло из шляхтичей и шляхтянок - прямых потомков исторической Литвы. Они были частью этой вековечной многокультурной (беларуско - польско - жамойтско - еврейско - татарской) традиции, что не позволило им определить отдельный беларуский путь. Беларуский язык как славянский довольно близок к польскому и русскому. Поэтому даже слегка образованный беларус всегда мог удовлетвориться польским или российским текстом. Летувисский язык, наоборот, весьма отличается от славянских. Таким образом, филологический факт решил судьбу нации. К тому же, после восстания 1863 года царское правительство поощряло летувисское просвещение и печать (пусть даже кириллическую), тогда как беларуский язык в то самое время оказался под запретом.
Если летувисы имели национальный костёл, костёльную печать и образование, то беларусы после уничтожения в 1839 году униатской церкви утратили свою конфессиональную нишу... В условиях существования между российским и польским влияниями именно униатская церковь формально должна была играть роль фундамента нациотворения.
Наконец, если у летувисов была бала для развертывания своего движения - прусская «малая Летува» / свой «Пьемонт». - Ред./, где в благоприятных для развития собственной культуры условиях проживали около 100 тысяч балтов, то все беларусы целиком оказались в границах Российской империи. Это лишило их возможностей широкого контакта с Европой, поддержки со стороны всегда более националистической западной диаспоры...»
Наши предки сохраняли древнее самоназвание «литвины» почти до конца XIX века. Однако поскольку беларуское возрождение началось позже летувисского, наш возрождении во главе с Франтишком Богушевичем (1844-1900) уже не могли использовать термин «литвин». Осталось взять то имя, под которым нас знали в поздней Российской империи - беларусы.
В начале XX века историк и писатель Вацлав Ластовский (1883-1938) пропагандировал название «Кривия». Лингвист Ян Станкевич (1891-1976) пытался ввести в обиход термин «Великая Литва». В межвоенной Лиге Наций фигурировали термины Ruthenie Blanche (французский) и White Ruthenia (английский). Однако прижилась именно «Беларусь».
Так беларусы уступили летувисам в конце XIX века, на рассвете нациотворения. А вот как беларусы проиграли летувисам во второй раз...
Доктор исторических наук Захар Шибека утверждает, что в противостоянии возрожденческих движений начала XX столетия беларусы опять капитулировали перед летувисами. Он пояснил:
«Да, «нашаніўцы" проиграли летувисам борьбу за древнелитовское наследие. Результатом поражения стало то, что, по сути, ни одно государство не поддержало провозглашенную в марте 1918 года Беларускую Народную Республику как наследницу ВКЛ. А без поддержки на международной арене национальный проект был осужден на провал.
Летувисам же в значительной степени помогла поддержка немцев еще во время Первой мировой войны, что привело к провозглашению Литвой независимости в феврале 1918 (в отличие от беларуской она длилась целых 20 лет), а также /поддержка/ российских режимов - сначала царского, а потом большевистского, которые таким образом противодействовали распространению полонизма».
...И упустили Вильню
В конце сентября 1939 г. Сталин решил отдать Вильню (она была центром западнобеларуских земель, присоединенных Рижским договором к Польше) Летуве и создать на ее территории военные базы, - пишет Тимоти Снайдер. Захар Шибека разъясняет:
«То, что надежды беларусов получить Вильню не оправдались, повредило беларускому делу значительно больше, чем даже аресты и гибель лидеров беларуского движения. Во-первых, это означало, что беларускоязычное население с прилегающих к Вильне земель на данном этапе не присоединится к беларуской национальной идее. Во-вторых, передача Вильни Летуве (вскоре она станет Литовской ССР) подтверждала общепринятое мнение, что наследницей ВКЛ выступает не Беларусь, а Летува. Поскольку произошло слияние старого политического названия и нового этнонима «Литва», то небеларусы не видели связи между современной Беларусью и ВКЛ.
Лишив Беларусь Вильни, нас оставили без мощного исторического оплота, по сути отрезав от западной цивилизации и многовековых европейских традиций. Это была целенаправленная политика руководителей российского государства, которые прекрасно понимали, что республику со столицей в Минске, ориентированном на Восток, значительно проще русифицировать».
Андрей Котлярчук сосредоточил внимание на парадоксе:
«В границах интернационального СССР только в Литовской ССР с разрешения Москвы наряду с коммунистической существовала националистическая идеология, основанная на исторических мифах - вещь абсолютно невозможная в других республиках».
Как не остаться лузерами?
После стольких исторических поражений так и напрашивается вопрос: как беларусам не стать лузерами навсегда? Ответ на него мы попытались найти, обратившись к авторитетным специалистам.
Захар Шибека, который исследовал и беларуское национальное движение XIX-XX веков, смотрит в будущее с оптимизмом:
«Надо наконец смириться с потерей Вильни, так как в политике не бывает исторической справедливости. Что до приобретений ВКЛ, то здесь у нас есть шанс. Годы суверенитета засвидетельствовали заметный рост национального самосознания. Мы возвращаемся к историческому наследию, так как без этого не можем стать независимым европейским государством, к чему стремимся.
После десятилетий советского пренебрежения серьезное изучение наших исторических корней только начинается. Появляется новое поколение молодых высокообразованных историков, осуществляющих исследования по новейшим мировым методикам. Их задача - создать основательный научный фундамент, который не сможет игнорировать ни беларуское государство, ни весь научный мир».
Главный редактор журнала «ARCHE», автор «Истории беларуского национализма» (2006 г.) Валерий Булгаков видит главную проблему в чрезмерной идеологизированности беларуской историографии, которую в вопросах исследования ВКЛ он ставит ниже летувисской и украинской:
«Развитость литовской исторической науки проявляется в количестве исследований, их качестве и перечне иностранных языков, на которые они переведены. Кроме того, наша историография, по сути, перенимает концепции времен поздней Российской империи. Уже сама постановка вопроса - «ВКЛ - беларуское государство» - это влияние российской историографии второй половины XIX века. При том, что в последние 15-20 лет в Беларуси наблюдается всплеск действительно аутентичных исследований, нашей главной проблемой по-прежнему остается смешение мифологической и научной перспектив.
Естественно, что с идеологической стороны для беларуского национализма полезно создание историографической визии, что ВКЛ - исконно беларуское государство. С его мифом о золотом веке беларуской культуры, государственным беларуским языком и летувисском этносе, который якобы был политически и культурно отсталым. Однако дикая полемика вокруг этих вопросов не имеет под собой однозначных научных оснований. Ибо, например, в Украине существуют исследования, где государственный язык ВКЛ называется украинским».
Писатель, историк, один из популяризаторов беларусоцентричной модели истории Владимир Орлов обращает внимание на тот факт, что за годы независимости в свет вышло много исторической литературы, где ВКЛ трактуется как государство наших предков, в котором официальным являлся старобелорусский язык, и где балты составляли национальное меньшинство. Так, по его словам, во время княжения Витовта /это 1392-1430 гг./ только 1/20 часть населения ВКЛ принадлежала к балтскому этносу. Владимир Орлов отметил:
«Систематическое издание беларусоцентричных исследований привело к значительным изменениям в сознании молодого поколения беларусов. Последние социологические опросы свидетельствуют, что молодежь теперь воспринимает ВКЛ как один из этапов беларуской государственности. Сегодня любой школьник знает, что в средневековье литовцы не завоевывали тогдашние беларуские земли, как об этом рассказывали во времена моего ученичества».
Он также говорит об отсутствии англоязычных исторических работ, написанных с беларусоцентричных позиций, о необходимости влиять на международную концепцию исторической Беларуси, однако первой задачей видит все же локальную:
«Для нас Литва в исторической перспективе - Беларусь. Поэтому, надеюсь, настанет время, когда каждый образованный гражданин Беларуси будет знать, что литвины - это историческое название беларусов. Главная задача, чтобы такая позиция укоренилась в беларуском обществе, а наш исторический паспорт и память стали более весомыми. Когда правда победит в наших головах, в том числе и на самом верху, тогда и наша позиция будет транслироваться за границы страны. И в этом направлении уже есть сдвиги. Очевидно, что без такой отмашки сверху издательство «Беларуская энциклопедия» не взялось бы за основательное трехтомное издание «Великое Княжество Литовское».
Ничья удовлетворит всех?
Но как, отвоевывая свою правду, быть с соседями-летувисами? По словам В. Орлова, диалог беларуских и летувисских историков начался еще в начале 90-х, однако не дал плода, так как летувисские ученые ничего не хотели слышать, оставаясь на своих позициях, которые посредством СССР укоренились в западной историографию. Что-то в этом вопросе изменилось с выходом упомянутой книги Т. Снайдера, который первым из западных исследователей задался вопросом: как такая маленькая страна, как Летува, могла стать наследницей огромного государства «от моря до моря»? Орлов заметил:
«Возможно, что со вступлением Летувы в Евросоюз и эволюцией летувисской исторической школы их позиция неприятия любых беларуских аргументов изменится на более взвешенную, фактологическую. Красноречивый пример - деятельность литовского посольства в Беларуси, которое всегда подчеркивает, что ВКЛ - наше общее наследие. Вот и литовский посол Эдминас Багдонас пригласил Беларусь вместе с Летувой отметить в 2010 году 600-ю годовщину Грюнвальдской битвы.
Другой пример. На круглом столе «Тысячелетие Литвы. Литва и Беларусь 1000 лет вместе» один из авторитетных литовских историков Альфредас Бамблаускас так и заявил: ВКЛ - наше общее наследие, и вы, беларусы, берите себе от него столько, сколько желаете».
Продолжение слов Орлова находим в высказывании главного редактора Всеобщей литовской энциклопедии Антанаса Рачиса во время февральского /2009 г./ круглого стола в Вильне, обращенном к беларуским коллегам:
«Мы в Литовской энциклопедии отказались от романтического подхода к ВКЛ. Хотя в народе жило крылатое выражение - «Литва от моря до моря», но это лишь красивый миф. Какая же это Литва? Это Великое Княжество Литовское. Какое-то время при великом князе Витаутасе оно, действительно, было великим, но не было в строгом смысле Литвой».
Похоже на то, что отношения историков обеих стран, наконец, начинают приобретать цивилизованные рамки.
Захар Шибека уверен:
«В истории есть вещи, какие невозможно решить консенсусом. Есть противоположные позии двух народов, каждый из которых вправе посвоему воспринимать и интерпретировать наследие. Будущее - в общем использовании двумя народами наследия ВКЛ».
Его мысль разделяет и Валерий Булгаков, замечая, что единственного правопреемника наследия ВКЛ быть не может:
«В спорах между собой летувисские и беларуские ученые забывают еще и об украинском праве на это государство. Напомню, что до Люблинской унии 1569 года украинские земли тоже входили в состав ВКЛ».
Вот и знаменитый исследователь, профессор Адам Мальдис на недавней беларуско-польской конференции беларусистов предложил не конфликтовать с летувисами, а вместе отметить 800-летие Беларуси в 2017 году:
«Есть записи ирландского законника 1217 года, который попал на территорию Литвы и писал, что его сослуживец пошел на Альбарусию - беларускую землю. Этот же монах присутствовал на коронации Миндовга».
Кто у кого украл?
Однажды на литовской выставке высокопоставленный беларуский чиновник, посмотрев экспозицию, язвительно бросил в кулуарах своим собеседникам:
«Выставка о том, как летувисы украли нашу историю».
Не пришло ли время беларуским ученым оставить обиды, отказаться от безмерных амбиций и утопических идей (Вильню с Белостоком все равно не вернуть) и заняться своим делом?
А государственным мужам, которые вслед за советскими идеологами почти два десятилетия убеждают нас в том, что мы с русскими - один народ, что история Беларуси начинается с 1941, ну, в крайнем случае, с 1917 года, - заняться своим?
Чтобы лучших отечественных историков не выгоняли из государственных институтов за исследование «неудобных» тем. Чтобы иностранцы были заинтересованы приехать в Беларусь и взглянуть на проблему с нашей колокольни. Чтобы государственные символы Беларуси не уступали по возрасту символике Летувы, а на международной арене нас знали не хуже летувисов, у которых нам следует много чему поучиться.
Летува, которая в последнее время стала, по сути, беларуским лобби в Европе, шаг за шагом делает нам навстречу. Неужели не ответим тем же?
Часть 2. «Ваше» и «наше»
Интервью с Э. Александравичюсом
Корреспондент «Радио Свобода» Сергей Шупа 25 июня 2011 г. взял интервью у историка, культуролога и публициста, профессора университета имени Витовта Великого в Каунасе, директора Института литовской эмиграции Эгидиуса Александравичюса. Речь шла о беларуско-литовском братстве и о фундаменте сознания ВКЛ.
Сергей Шупа (С.Ш.): Беларусы и литовцы иногда ведут горячие споры на исторические темы. А действительно - что в истории было «наше» и «ваше»? Что надо делить в истории, и вообще надо ли?
Эгидиус Александравичюс (ЭЛ.): Давайте задумаемся над тем, что нет больших братьев в истории, чем беларусы и литовцы. Не латыши, не поляки, не кто-то другой - только беларусы и литовцы. Потому что по сути, осуществленные представления нашего исторического нарратива (в литовском случае), или желаемые, но еще не осуществленные (в беларуском случае) - они общие.
Иногда я приношу на лекции в большую аудиторию две бутылки водки - литовской «Gediminas» и беларуской «Князь Витовт», и говорю: ну, а теперь вы, литовцы, попробуйте уяснить себе - в чем различие?
Возьмите имеющийся беларуский учебник, в котором те же сюжеты, те же герои, только буквы разные. Списки их достоинств и слабостей те же. В вашем тексте это литовцы, в их тексте это беларусы. Что делать? Не верьте, что правом обладает более сильный, что в поисках единственной правды литовский нарратив сильнее. Способны ли вы понять, что все это - нарративы давно умершего прошлого? Прошлое не меняется, оно давно мертво. Но посредством этого нарратива мы сегодня создаем себя самих.
Наш литовский дискурс как-то сформировался, мы себя, хотя и ограниченно, но очертили через тех героев. А какие у беларусов сейчас альтернативы, чтобы создать фундамент для своей идентичности? Конечно, я как историк, который иногда так или иначе втискивает себя в какие-то профессиональные рамки, могу сказать: ну ясно, Полоцк, Витебск, давнишние княжества Киевской Руси, которые имели историческое и политическое значение, могли бы быть фундаментом для построения тождества.
С.Ш: Ну, вот хоть где-то мы разделились...
Э.А. Но в любом случае литовцы должны понять это братство, ибо мы - наследники общего наследия Великого Княжества Литовского. Правда, я бы не согласился с наиболее радикальными романтичными версиями беларуского нарратива. По крайней мере, они не решают одного вопроса: все же факт то, что эти литовцы, или литвины, или как их ещё назвать, были язычниками, последними из могикан, а беларуские или добеларуские земли Киевской Руси были православными. И это различие -язычество литовцев - становится очень важным. Ксли ты строишь тождество на полоцком нарративе, тогда ты не можешь не думать о нарративе этих «последних краснокожих» Европы. И здесь возможны разные варианты синтеза, среди которых, и такой, когда князь Витовт становиться героем песен и покровителем водки, и действительно формируется представление, которое в Литве является достаточно сильным.
С.Ш: Хорошо, однако все же есть какие-то объективные факты - даже если согласиться относительно роли балтского субстрата в формировании беларуского этноса, все же беларусы и литовцы, или их предки, как бы они ни назывались, говорили и говорят на разных языках, большая часть беларусов принадлежит еще и к другой конфессии. Так до какой степени сохраняется наша историческая совместимость?
Э.А: Здесь следует обратить внимание на одну вещь, которая и в Литве в значительной степени забыта. Когда мы говорим о традициях ВКЛ, то часто забываем о существенных различиях между субъектом политической цивилизации и продуктом филологии. Это аргументы Чеслава Милоща, утверждавшего, что литовцы в конце XIX века превратились из субъекта политической цивилизации в продукт филологии. А стародавний литовец прежде всего принадлежал к политической и гражданской нации.
Не кровь, не язык, не вера, а лояльность и верность «Литовскому статуту» определяли, что такое литовец. Так кому сегодня принадлежит это наследие? Скорее всего тем, кто исповедует те же ценности. Как в какой-нибудь полемике XVI века между поляком и литвином ее участник ответил на вопрос «Kto jest litwin?» Последовал бы типичный ответ: «Ten, ktory kocha wolnosc i szanuje Statut litewski» / «Тот, кто любит свободу и уважает Литовский Статут»/. Тот, кто любит свободу, свободу личности, гражданина и всего общества, и кто дорожит «Литовским статутом», этой конституцией Литвы. И выходит, что в основе тождества лежит определенный тип политического сосуществования.
Я высказал этот тезис в январе 2010 года на презентации «Великой книги ВКЛ» - огромного тома на трех языках, который вышел в Минске, там были историки, представители беларуского официоза и много интеллигенции. Так вот, именно тогда я ощутил, что надо высказать этот тезис, раз уж мы говорим о традиции: не какие-то гены, не этнос, не язык, а эти ценности должны стать для нас наследием, тогда мы и будем наследниками.
Или взять споры о том, кому принадлежит Адам Мицкевич. Скорее всего тем, кто наизусть цитирует «Пана Тадеуша», «Дедов», «Гражину», тем, для кого «Конрад Валленрод» - культовый текст.
С.Ш: И что в духе этого тезиса надо делать сегодня?
Э.А: Надо распространять мысль о братстве литовцев и беларусов - это один момент. А другой момент - как себя вести, если политический порядок или режим у наших братьев совсем не сочетается с этими ценностями, никак не сочетается с великими идеями свободы Великого Княжества?
В ВКЛ во времена до Люблинской унии самым интенсивным образом обсуждалось, чем мы отличаемся от поляков и от московцев. От поляков - ну понятно, там сарматская анархия и все такое, а от московцев тем, что у нас даже властители государства придерживаются законов, тогда как там - тирания, деспотия, совсем другие контуры тождества.
Я исхожу из тех позиций, что мы братья, хотя судьба нас теперь разделила, что достойно сожаления. Все же есть надежда, если смотреть в далекое будущее, на некое единство, чтобы, избавь нас Боже, не укрепились эти границы, чтобы люди контактировали, чтобы изучали языки, чтобы мы понимали друг друга.
С.Ш: А что препятствует сегодня этому пониманию?
Э.А: Я часто говорю литовцам, чтобы они не смотрели с такой страшной серьезностью на свои исторические нарративы. Надо уметь понимать мотивации и представления других и таким образом достигать гармонии. В любом случае проблема не в прошлом, а в сегодняшнем дне, в том, что мы сегодняшние проблемы переносим в прошлое и методом каких-то мифологических процедур пытаемся решить то, что у нас не получается сегодня.
Проблема в том, что сегодня не удается сконструировать гармоничную беларускую идентичность. Не удается создать демократию, неизвестно, что будет происходить дальше с этим законсервированным советским строем, который уже начинает ломаться, как будут страдать люди. Иначе говоря, вот действительно важные вещи. Я пытаюсь объяснить своим студентам, что они должны понять беларусов: это наши братья, у нас с ними очень большой кусок общей истории, и наши герои могут быть общими. Здесь не обязательна альтернатива
Вообще мой либерализм очень близок идеям краёвцев. Однако реальность такова, как она есть. Националистический дискурс имел больше возможностей мобилизовать массы и он реализовал себя в 1918 году. Беларусы были тогда ближе к россиянам, и российские претензии были высказаны более четко, и вот здесь, по-моему, суть всего произошедшего - не в ошибках «беларусизма» беларусов, а в российских интригах и интервенции, в прямой попытке России удержать Беларусь в своем шлейфе.
Теперь все изменилось, и дай Бог беларусам силы воображения и гражданской зрелости, чтобы они дальше создавали себя и увидели себя среди других народов, чтобы поняли, что никакие гены, никакие расовые особенности здесь ничего не определяют. Определяет гражданская лояльность, определенные политические представления. И если уж мы говорим об общем фундаменте ВКЛ, то прежде всего должны видеть, что этот фундамент - не территория, не кровь или что еще, а определенный характер цивилизации. Свобода, господство законов, сообщество свободных людей, которое создает само себя, которое способно уважать попытки других создать такое же сообщество и способно гармонично уживаться с другими.
Я уверен, что Беларусь имеет большое будущее, надо только иметь терпение и не терять надежды.