Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
УДК 00
ББК 00
Ф 34
Научный редактор
доктор филологических наук, профессор
Татьяна Автухович (Гродненский университет)
Рецензенты:
доктор филологических наук, профессор
Василий Щукин (Ягеллонский университет);
доктор гуманитарных наук, доцент
Павел Лавринец (Вильнюсский университет)
Ф 34
Федута А. И.
Письма прошедшего времени: Материалы к истории литературы и литературного быта Российской империи / А. И. Федута. — Минск : Лимариус, 2009. — 264 с.: ил.
ISBN 978-985-6740-00-0.
Новую книгу Александра Федуты составили архивные публикации последних лет, опирающиеся на разыскания исследователя в российских, польских, белорусских и литовских архивах, а также статьи, посвященные актуальным проблемам истории литературы XIX века.
УДК 00
ББК 00
ISBN 978-985-6740-00-0
© Федута А. И., 2009
© ООО «Лимариус», 2009
Фрагменты книги в PDF
СОДЕРЖАНИЕ
Жизнь есть текст. Текст есть жизнь 3
ЭПИСТОЛЯРИЙ
КВАРТИРАНТ: Письма М. Малиновского И. Лелевелю 8
СТРАДАНИЯ БУДУЩЕГО ЦЕНЗОРА: Письма О. Пшецлавского П. Гаевскому 91
«ИМЕЯ ОТЛИЧНОЕ УВАЖЕНИЕ»: Письма А. Н. Оленина С. Богушу-Сестренцевичу 97
ПРИВАТНАЯ ЖИЗНЬ ПРОФЕССОРА СЕНКОВСКОГО 105
ПИСАТЕЛИ - ЧИТАТЕЛИ
«ПОДВИГ ЧЕСТНОГО ЧЕЛОВЕКА»: Об источнике пушкинской формулы 120
ТРИ «БУДРЫСА»: Авторский текст — подстрочник — поэтический перевод 125
ПУШКИН И ЛЕЛЕВЕЛЬ: История одного недоразумения 136
ТИПЫ И ПРОТОТИПЫ 142
«ВЫЖИГИНСКИЙ ТЕКСТ» РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ КАК РЕЗУЛЬТАТ СО-АВТОРСТВА 151
ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ СЮЖЕТЫ
НАПОЛЕОН И ЯН СНЯДЕЦКИЙ: К вопросу о семиотике поведения государя 162
«ГУМАННЫЙ ВНУК ВОИНСТВЕННОГО ДЕДА»: А. А. Суворов-Рымникский в русской поэзии 180
Н. Н. НОВОСИЛЬЦОВ В ПОЛЬСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ 1820-1830-х гг. 198
ЭХО ЭПОХИ
СМЕРТЬ ПОЭТА, или ПОСЛЕДНЯЯ АРЗАМАССКАЯ РЕЧЬ:
«Элегия на смерть Василия Львовича» Дмитрия Быкова 208
ТЕНЬ СТАРУХИ 221
БАСНЯ И. А. КРЫЛОВА «СЛОН И МОСЬКА» В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ СТАЛИНСКОЙ ЭПОХИ 231
ПУШКИН ГЛАЗАМИ ГРИБОЕДОВА: Роман Ю. Н. Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара» 241
Библиографическая справка 249
Именной указатель 251
Жизнь есть текст. Текст есть жизнь
Если исходить из того, что после каждого человека остается не только биологическое его продолжение — дети, внуки, правнуки, но и продолжение социальное, мы можем констатировать, что каждый живущий на земле есть автор некоего набора текстов. Ведь социальная сущность человека выражается преимущественно в виде текстов.
Вначале — это свидетельство о браке его родителей, затем свидетельство о рождении (крещении).
Еще чуть позже новый член общества учится писать и сам. И мы можем прочесть его или ее первую ученическую тетрадку, заботливо сохраненную родителями; его школьные сочинения; анкету, составленную либо списанную им (чаще всего — ею) и распространяемую среди одноклассников. Наконец он или она получает аттестат (диплом, свидетельство о кандидатской либо докторской степени).
Он или она пробует писать стихи. Из талантливой девушки вырастает Эмили Бронте или Эмили Дикинсон. Талантливый юноша превращается в Александра Пушкина или Адама Мицкевича. Но не всем дается талант. И вместо Пушкина мы имеем дело с Иваном Великопольским, а вместо Мицкевича — с Павлом Кукольником. Иногда им удается выпустить сборник стихов или книгу прозы. Иногда, заботливо переписанная специально нанятым писарем рукопись лежит в семейном архиве, ожидая внимательно-снисходительного чтения его будущих внуков.
Дети на нее внимания не обращают.
Человек живет в обществе. Он вступает в отношения с другими людьми. Он пишет жалобы, на него пишут жалобы. Он болеет. Он ходит в библиотеку. Он выписывает журналы и газеты. И все это фиксируется на бумаге.
Он дружит. Его друзья уезжают далеко. Иногда он пишет им письма. Письма бережно хранятся адресатами — как память о том, что и они сами были когда-то кому-то дороги. Он вспоминает о друзьях в своем дневнике. А если он — это она, то иногда в том же дневнике ею хранится цветок, сорванный самым дорогим другом и подаренный им ей в тот — «главный» — день ее жизни.
Все чаще и чаще человек болеет. Ночью им овладевает бессонница.
Он понимает, что жизнь проходит. И для того чтобы как-то удержать или просто осмыслить эту проходящую, протекающую сквозь пальцы как сухой песок жизнь, он начинает писать воспоминания. И в какой-то момент ему кажется, что написанное им — гораздо более реально, чем то, что, собственно говоря, и было его — Жизнью.
Но знал ли он, наш среднестатистический человек, — иногда это мужчина, иногда женщина, — что текст, написанный им и предложенный детям и внукам в качестве воспоминания о прожитом, — будет читаться и другими людьми, кому он интересен не как предок, а именно как автор этого текста. И потомки — иногда это комментаторы и исследователи — будут тщательно проверять — а не изменила ли ему память, а не присочинил ли он сознательно что-то, что могло бы его реабилитировать спустя годы? Наконец, насколько написанное им совпадает с написанным другими людьми, жившими одновременно с нашим героем, но — так уж получилось — незнакомыми с ним волею Случая.
Но кроме текстов, написанных нашим героем, есть тексты, им прочитанные. И мы — читатели, потомки, исследователи — спустя годы и столетия начинаем искать в прочитанном автором нашего текста массиве чужих текстов истоки его собственного текста — и отражение, осознанное им или несознательное, этих же текстов в его жизни.
Но находим то, что прочитал не он, а мы сами. Мы вкладываем в написанное им собственные наши мысли и собственные наши воспоминания. Мы сравниваем его жизнь с нашей жизнью. А его текст — с нашим текстом. Ибо и мы, как все другие люди на земле, документируем свою жизнь. И даже если мы не напишем за свою жизнь ни одной строчки, мы все равно создаем текст, оставаясь в текстах других людей, в их воспоминаниях, в написанных ими жалобах, сочинениях, письмах.
Именно поэтому история людей и созданной ими культуры — со всеми обретениями и потерями — есть совокупность текстов, созданных одновременно и разновременно. И хотя фраза известного литературного персонажа о несгораемости рукописей воспринимается нами как абсолютная истина, однако прочесть весь этот безграничный текст полностью мы не можем. Ибо мы не подозреваем что, какие-то необходимые для его адекватного понимания страницы как раз сгорели, и мы считаем, что их попросту не было. Или вписываем вместо непонятого нами текста свое понимание — из своего текста. Навязываем жившим до нас людям собственную логику, собственное восприятие мира — и других людей, и других текстов.
Но точно так же обходятся или будут обходиться с нашей собственной жизнью и нашим текстом другие люди. Каждая написанная нами строка — каждый факт нашей жизни — начинает существовать независимо от нас, становясь всеобщим достоянием, если только кто-то спустя годы или столетия найдет эту строку, попытается разобрать почерк и понять, о чем там хотел сказать этот странный автор, так не похожий на своего читателя.
Потому что все мы не похожи друг на друга.
Все мы — авторы.
И все мы — читатели.
И жизнь каждого из нас интересна другим настолько, насколько интересна эпоха, в которую мы живем, страна, в которой мы живем, культура, к которой мы принадлежим.
Именно поэтому бессмысленно отказываться от создания архивов, уговаривая себя, убеждая в «некрасивости» быть знаменитым. Это просто не зависит от вашей воли. Время в равной степени сбережет для потомков жизни великого флорентийского поэта — и незаметного флорентийского купца, если только пожар, наводнение, архивная крыса или злобная воля коллекционера-эгоиста, не желающего делиться радостью нежданной находки, не лишат их возможности свободно прочесть тот или иной оставленный вами документ. И рано или поздно материального воплощения вашего текста (альбомной записи, письма, дневника, а иногда — художественного произведения) коснется чужая рука, и понадобится напряжение, чтобы чужие глаза смогли разобрать ваш торопливый и путаный, такой старомодный почерк.
Кто-то пролистает, например, ваши воспоминания — и закроет их, не обнаружив желаемых живых картин описываемого времени.
Кто-то, напротив, дочитает до конца и попытается найти что-то об их авторе в справочниках. И если не найдет, то напишет статью для справочника сам, пошлет ее в редакцию энциклопедии или просто разместит в интернете.
Кто-то отправится в архив, чтобы раскопать в старых пыльных папках свидетельства о крещении, судные дела, жалобы и почтовые квитанции, рассказывающие о том, что за журналы вы выписывали. Он напечатает ваши письма друзьям, снабдив их комментариями и попытавшись тем самым восстановить истинный смысл оставленных вами текстов.
А кто-то найдет альбом влюбившейся в вас девушки, раскроет на той самой странице, к которой ее рука бережно прикрепила первый подаренный вами цветок, — и напишет о нем роман.
И вас будут снова любить и ненавидеть — уже после вашей физической смерти. В зависимости от того, какое именно собственное понимание смогут они вложить в прочитанный ими — написанный вами — текст.
Научное издание
Федута Александр Иосифович
Письма прошедшего времени
Материалы к истории литературы и литературного быта российской империи
Ответственный за выпуск М. В. Шибко
Художественное оформление Г. И. Мацур
Верстка В. Я. Нога
Корректор М. М. Шавыркина
Подписано в печать с оригинала-макета заказчика 00.05.2009. Формат 60х90 1/16.
Бумага офсетная. Офсетная печать. Гарнитура тип Таймс. Усл. печ. л. 17.
Уч.-изд. л. 12,95. Тираж 000 экз. Заказ 000.
Издательство ООО «Лимариус». ЛИ № 023300/0494401 от 30.04.2009.
Ул. Стрелковая, 14, 220030, Минск.
Отпечатано в типографии УП «Дизапресс-студия». ЛП № 02330/0056879 от 30.04.2009.
Ул. Платонова, 10-8, 220034, Минск.