Древнейшее население Беларуси
Судя по языку и другим этнографическим признакам, балты принадлежат к индоевропейским народам. Но если языки других индоевропейских народов в своем развитии далеко ушли от предка - праиндоевропейского языка, то языки балтов сохранили в грамматике и лексике многие его особенности. По мнению ученых, этому содействовал природный фактор: балты, проживая на окраине Европы, среди пущ и болот, надолго изолировались от общеевропейского культурно-исторического движения и от внешних культурных влияний.
На территории Беларуси в Среднем и Верхнем Поднепровье (современные Гомельская и Могилевская области, восток Брестской, юг Минской) в эпоху раннего железного века (V-III вв. до н.э.) была распространена так называемая милоградская культура (от названия городища Милоград в Речицком районе). Большинство ученых считает эту культуру балтской.
К северу от ареала милоградской культуры, в средней части республики (в VII-VI вв. до н.э. - IV-V вв. н.э.) располагались племена культуры штрихованной керамики (восточнобалтские), которые исчезли, не оставив после себя даже названия.
На севере Беларуси, в Витебской области и соседних районах (в VIII веке до н.э. - IV веке н.э.) жили племена днепро-двинской культуры, принадлежавшие, как и племена штрихованной керамики, к балтоязычному населению.
С конца 1-го тысячелетия до н.э. в Верхнем и Среднем Поднепровье, там, где раньше находился основной ареал милоградской культуры, сложилась зарубинецкая культура. Ряд ученых считает, что язык племен зарубинецкой культуры занимал промежуточное положение между славянским языком и близкими к нему западнобалтскими диалектами.
Поэтому неудивительно, что названия преимущественного большинства рек на территории Беларуси сохранили корни и характерные окончания, которые есть в литовском и латышском языках (1). Данные гидронимии послужили одним из важных аргументов для вывода ученых о том, что на территории Беларуси с глубокой древности и примерно до середины 1-го тысячелетия новой эры (в ряде мест еще позже) жили балтоязычные племена.
Благодаря балтской языковой основе (субстрату), современный литовский и беларуский языки имеют ряд общих черт в фонетике, морфологии и синтаксисе: это позиционная мягкость согласных, йотация при стечении гласных, звательный падеж, сравнительная степень прилагательных и наречий с предлогом «за», особая форма повелительного наклонения для выражения совместного действия, дробные числительные, структурно-семантическая близость некоторых местоимений, общая валентность отдельных глаголов, конструкции типа «хворому палепшала", преимущественное употребление родительного падежа с отрицанием, конструкции с глаголом «мецъ», дословное совпадение сочетаний типа «ставіць хату» и другие особенности (2).
С IV века славяне (склавины и анты) начали расселяться на территории Южной, Средней и Восточной Европы. А в V-VI вв. н.э. древние славяне впервые поселились на юго-западе будущей Беларуси.
В середине 1-го тысячелетня на беларуских землях культуры штрихованной керамики и днепро-двинскую заменила так называемая банцеровская (от названия городища Банцеровщина под Минском), сформировавшаяся на основе культур и балтских, и славянских племён. Беларуский этнолог Ф. Клнмчук утверждает, что племена банцеровской культуры являются прямыми предками беларусов.
Друтая археологическая культура третьей четверти 1-го тысячелетия н.э. получила название калочинской (от названия деревни Калочин в Речицком районе Гомельской области). По мнению ученых, это балтская культура, находившаяся под сильным влиянием славян.
В VIII-IX вв. славяне в Восточной Европе разделились на 13-15 так называемых племенных княжений. На территории Беларуси это были кривичи (полочане), дреговичи и радимичи.
Ятвяги
Средневековые польские хронисты Мартин Бельский и Мацей Стрыйковский утверждали, что Беловежская пуща получила свое название от древнего замка с белыми башнями, построенного одним из ятвяжских князей (а не от той одинокой башни, что стоит сегодня в Каменце) [1].
Как писал в путевых заметках этнограф Павел Шпилевский, то место, где был этот замок, в его времена имело вид возвышенной насыпи, окруженной со всех сторон буртами, курганами и волатовками (древними языческими могилами), и известное под названием Замчище, или Займище [2]. Некоторые из этих буртов и волатовок были раскопаны, в них находили человеческие скелеты и различной величины глиняные сосуды (видимо, погребальные урны) - убедительное доказательство того факта, что пуща во времена ятвяжского язычества была заселена3.
Литовский археолог Адолфас Таутавичюс, обобщив результаты исследований истории балтов на Беларуси и данные исторических источников, в своей итоговой статье «Ятвяги, дайновы. судовы, полексены и...» попытался выяснить этнический состав балтского населения польско-беларуско-литовского пограничья и его историческую судьбу (3). Он, в частности, пишет, что после появления работ историков С. Зайончковского, А. Каминского, В. Пашуто, археологов
Е. Антоневича, Я. Ясканиса, М. Качинского. Я. Акулича. В. Седова, языковедов В. Мажюлиса, Я. Налепы и других утвердилась мысль, что группу ятвяжских племен - значительной части прежнего балтского населения Беларуси - образовали 4 наиболее крупных племени.
На северной окраине их ареала жили дайновы [3]. На северо-западной окраине проживали судовы. чья территория граничила с прусскими землями Надровией и Бартой. В юго-западной части - на реке Элка (Лыха) жили полексены - соседи галиндов (голяди) и Мазуров. А в центре и на востоке этого ареала проживали ятвяги, которые раньше всех столкнулись с Киевской Русью, распространявшей в Х-ХІ веках свою власть на север. Известно, что существовали и более мелкие племена, названия которых, однако, не сохранились.
Вопрос происхождения ятвягов остается нерешенным. Польские археологи считают, что эти племена образовались в начале I века до н.э.. когда на восточную окраину характерной для восточных балтов курганной культуры проникли пришельцы из области милоградской культуры (из бассейна Припяти). Большинство исследователей придерживается мысли, что упомянутые во II веке в «Географии» Клавдия Птолемея судины и галинды это и есть судовы и их соседи галинды. Таким образом, в начале нашей эры эти племена уже существовали.
По археологическим данным известно, что во II-Ш вв. свойственные группам ятвяжских племен обычаи захоронения покойников различались некоторыми своими чертами. Например, в это время судовы окрестностей нынешних Сувалок хоронили покойников в курганах, не сжигая их. а над могильной ямой складывали кучу камней. Ятвяги, жившие в окрестностях современного Августова, сжигали своих покойников, а потом ссыпали пепел в урны, которые опускали в могилы.
Не хватает данных, чтобы охарактеризовать взаимные отношения дайновов, судовов, ятвягов и полексенов: неясно также, почему они не попытались в XIII веке создать свои государства или объединиться с Литвой. Письменные сведения о культуре этих племен в XII-XIII вв. весьма противоречивы. Трудно установить и границу территорий их проживания, потому что по этому вопросу тоже не хватает данных - и письменных, и лингвистических, и археологических, а иной раз эти данные явно противоречат друт другу.
На основании комплекса имеющихся данных А. Таутавичюс пытался очертить границы проживания рассматриваемых балтских племён (отметив попутно, что границы ареала проживания ятвягов изменялись на протяжении веков).
Наиболее четко определена западная граница. Она проходила по современной территории Польши и Летувы - начинаясь от Бебжа (Бобр - правый приток Нарева) на северо-запад от великих Мазурских озер, далее по их восточным берегам, а еще дальше поворачивала на северо-восток в направлении озера Вишцицис. От озера Вишцицис условная линия шла по старой границе между Летувой и Германией (Восточной Пруссией) до нижнего течения Немана. Правда, из-за недостаточной исследованностн археологических памятников надровов, галиндов и бартов граница между этими племенами и ятвягами точно не установлена.
Придерживаясь сообщения Яна Длугоша (вторая половина XV века) о том, что столицей ятвягов был Дрогичин на Буге, большинство историков проводит южную границу территории проживания ятвягов по Буту в районе Дрогичин - Брест. В частности, так считал выдающийся российский археолог Валентин Седов, который более всех других российских археологов интересовался историей ятвягов.
Но литовский языковед Гярулис утверждает, что ятвяги жили и дальше на юг от Бута. Российский лингвист В. Топоров тоже полагал, что ятвяги проживали южнее Нарева и Буга [4]. Все же большинство литовских и польских историков и археологов придерживается мнения, что наиболее вероятной границей проживания ятвягов являлись Бут, его приток Нарев и. наконец. Бебжа (Бобр), приток Нарева.
Восточная граница, как и южная, остается спорной. Из опу бликованных данных (М. Цёпен, Г. Ловмяньский, Ц. Энгель, А. Каминский, Я. Налепа. М. Гимбутене, К. Б\та, В. Седов, Я. Зверуто) следует, что на территорию между верхним течением Немана и Припятью группы ятвягов переселялись только в XI-XIV вв. Какие балтские племена здесь жили до VIII-IX вв., пока неясно.
При определении северной границы большинство указанных выше авторов придерживаются границы, установленной Мельникским договором 1422 года между ВКЛ и Немецким орденом (Пруссией) до Немана.
Следует согласиться с Седовым, что границу территории проживания ятвяжских племен можно установить по распространению характерных для них курганов. Из исследований, проведенных в окрестностях Сувалок польскими археологами известно, что во II-IV вв. судовы хоронили покойников с многочисленными металлическими предметами (оружие, инструменты, украшения). В могильной яме умерших обкладывали камнями, а поверх ее накладывали большую кучу камней, заполняли ее землей и насыпь окружали каменным венцом. Поэтому такие могилы называют «каменными курганами» или «каменными могилами».
В VI-VII вв. покойника сжигали, его останки ссыпали в глиняную урну и помещали в кургане, насыпанном из камней и земли, в могилы же клали только украшения и другие предметы, или вообще ничего. Могилы судовов (ятвягов) периода VIII-IX вв. менее известны, но умерших по-прежнему хоронили сожженными. в курганах, либо в могилах, обложенных камнями.
В северной части Занеманья и у низовий Немана, а также рек Дубисы и Невежи такие могилы, сложенные из камней, не найдены. Здесь в I-IV вв. умерших тоже хоронили не сжигая, но без каменных настилов или насыпей поверх могильных ям. (Эти могилы ученые Летувы называют «аукштайтской группой» и утверждают, что на берегах Немана ниже Ковно. на северной окраине Занемонья, аукштайты жили уже с начала новой эры) [5]. Данные проведенных исследований показывают, что в ІІ-ХІІ вв. ятвяги в Занеманье жили только к югу от среднего течения Прены - Шилавоты и Шешупе. На Меркине - Пренском участке Немана, а может и дальше на юг, в II-IV вв. восточными соседями ятвягов были племена культуры штрихованной керамики. Их поселения находились на правом и левом берегах Немана и далее на восток до окрестностей Минска.
Историческая судьба ятвягов оказалась трагической, хотя в определенной степени они сами ее предопределили.
П.М. Шпилевский приводит предание, по которому в Беловежской пуще некогда жило балтское племя ятвягов, одевавшихся в медвежьи шкуры; здесь когда то получил известность набегами на соседние владения Древней Руси и Польши князь их Комат (или Комят), деяния которого во время Шпилевского (т.е. в середине XIX века) воспевали народные песни Гродненщины и Ковенщины (4). Судя по этому и многим другим сообщениям, ятвяги были очень воинственны.
В летописи Нестора сказано, что великий князь киевский Владимир подчинил ятвягов, вятичей и радимичей; на ятвягов он ходил в 983 году. Однако его победа над ятвягами была, видимо, кратковременной, так как сын Владимира - Ярослав (Мудрый) в 1038 и 1040 гг. снова ходил походами в ятвяжские земли.
С начала XII века войны с ятвягами вели князья Волыни и Галича: в 1112 г. на ятвягов ходил Ярослав; в 1196 г. - его сын Роман: в 1227-1256 гг. настойчиво стремился покорить ятвягов сын последнего - Даниил. Он в 1227 году разбил ятвягов под Брестом, а в 1251 г. выступил против них из Дрогичина. В Ипатьевской летописи утверждается, что в том же 1251 году ятвяги и войско Даниила оказали помощь жамойтскому князю Выкинту, когда тот напал на Воруту, замок Миндовга. Выходит, что одна часть ятвягов воевала с галицко-волынским князем, а другая - вместе с войском Даниила помогала Выкинту.
Правитель Польши Болеслав IV (правил в 1146-1178 гг.) около 1166 г. пытался покорить полексенов. которых летописец назвал «страшными врагами». В битвах и непроходимых болотах тогда погибло много поляков и полексенов (последних летописец именовал еще и гетами). Другой правитель Польши - Казимир Справедливый - в 1192 г. снова пытался поработить полексенов, являвшихся, по словам летописца, родичами пруссов.
В исторических источниках названия Полесье. Подлесье. Подляшье противопоставляются топонимам «Литва», «Волынь», «Жмудь», «Киевская земля», «Поднепровье». Показательно также использование некоторыми польскими историками средневековья, например, Длутошем и Кадлубком, особого этнонима «полесяне» для обозначения населения этого региона, а также жителей Подляшья (5). Есть мнение, что название «полекшане» («полексяне», «полесяне»), которым в XTV - начале XVI вв. определяли жителей западных районов Брестчины и смежных земель Подляшья, генетически восходит к этнониму одного из племён (полексены) западнобалтского союза ятвягов (6).
В середине XIII века в исторических источниках неоднократно приводится название ятвяжского племени «дайнова». В частности, дайнова упоминается в документах Миндовга.
В «Хронике Быховца» сообщается, что великий князь Наримонт сделал своего брата Тройдена правителем ятвягов (судовов). Тройден основал Райгород (на жамойтском языке - Райгардас) и успешно воевал с польскими князьями.
Немецкий орден, который обосновался в Пруссии и подчинил ее себе, в своих документах и хрониках не использует названий ни ятвяги, ни дайнова, ни полексены, а все эти племена называет «судова». Как уже сказано, в действительности так называлось одно из племен ятвягов, жившее в северо-западной части ятвяжских земель, по соседству с галиндами и надровами.
Племена ятвягов не смогли создать свое государство. А соседи в третьей четверти XIII века начали жестокие войны с ними. В 1254 г. упомянутый галицко-волынский князь Даниил, мазурский князь Земовит и Немецкий орден создали союз против ятвягов (имеются в виду судовы - Ред.), договорившись, что две трети их земель достанутся Ордену, а треть разделят между собой Даниил и Земовит.
Несмотря на попытки отдельных ятвяжских князей объединить силы и отбить наступление, противники опустошали не только окраины их земель, но и центральную часть. Так, князь Даниил в 1256 г. разбил объединенное войско судовов возле Привищи (примерно в 15 км на запад от современного Августова). В 1264 г. судовский край опустошило войско короля Польши Болеслава V Стыдливого. Судовы попытались поддержать пруссов, восставших в 1260 году против Немецкого ордена, но орден подавил восстание и уже в 1277-1283 гг. окончательно опустошил Судовию - города и деревни были сожжены, часть людей уничтожена. часть бежала в Литву, часть немцы превратили в рабов, часть поселили в Самбии, западнее Кенигсберга. Так в конце XIII века трагически завершилась история ятвягов-судовов.
В начале XIV века Петр из Дусбурга написал в «Хронике Прусской земли», что судовы были самыми благородными из всех племен, живших в Пруссии. Они превосходили других не только богатством, но и своей мощью. Их войско было самым многочисленным: судовы выставляли до 6000 всадников и множество пеших воинов.
Этот факт наряду с упомянутым выше преданием о Комате (Комяте) свидетельствует о воинственности судовов. Их частые набеги на соседние племена вызывали адекватные меры в ответ, что при отсутствии своего государства предопределило их историческую судьбу. Вследствие упомянутых факторов племя судовов стало жертвой более организованных соседей, так как в решающий момент не смогло защитить себя от уничтожения.
Литва
На восток от ятвягов находилась Литва. Р.К. Волкайте-Куликаускене, B.C. Седов, В.П. Пашлто, Г. Ловмяньский и другие связывают Литву XI века с археологической культурой восточнолитовских курганов, ареал которой охватывает территорию от среднего течения Немана и реки Швянтойи (Святой) до Свири, Постав, Молодечно.
На территории современной Летувы в XIII веке существовали два разных культурных ареала: западный и восточный. Первый, который почти совпадал с территорией Жамойтской земли (староства) более поздних времен, определяется грунтовыми захоронениями без курганных насыпей. Второй охватывал восточную часть современной Летувы и прилегающие районы Беларуси (до озера Нарочь. Налибокской пущи, правобережья Немана в районе Лиды). Это была культура так называемых восточнолитовских курганов» - бесспорно балтской по их похоронному инвентарю [6].
По летописным сообщениям XII-XIII вв. и позднейшей топонимии Николай Ермалович локализовал «летописную Литву» между Минском на востоке, Новогрудком на западе, Молодечно на севере, Ляховичами на юге (7).
По мнению Вячеслава Носевича, Ермалович, локализуя «летописную Литву» полностью в границах современной Беларуси на основе топонимов «Литва», игнорирует один из основных законов топонимики: название «Литва» деревня не могла иметь там, где все населенные пункты литовские, а только - в иноязычном окружении [7]. При таком подходе Литва оказалась расположенной в пространстве лесов (в т.ч. в огромной Налибокской пуще), болот и неурожайных песчаных почв. Ядром этноса, а тем более такого активного, как древняя Литва, эти земли физически не могли быть. Главное то, что на очерченной Ермаловичем территории (8), как показывают археологические исследования, нет не только балтских, но практически никаких археологических памятников, которые бы датировались XIII веком.
С ареалом исторической (или летописной) Литвы по северному периметру соседствовали Дяволтва. Нальщаны и Аукштайтия [8]. По карте В.Н. Носевича, Нальщаны занимали значительную часть территории нынешней Беларуси на запад от Браслава и Логойска. на восток от реки Вилия и от местечка Крево (9).
В Жамойтии, как свидетельствуют русские летописи XII века, имелись такие же территориальные единицы, как в землях самостоятельных балтских народов (Цеклис, Коршев и другие), что позволяет считать ее население особым этносом, завоеванным литовцами.
Этническая граница между Литвой и западными землями Руси, проходившая примерно по линии Браслав - Поставы - Сморгонь - Лида (далее Русь граничила с ятвяжским племенем дайнова), не была похожей на современные границы. В обе стороны ее пересекали течения миграции: отдельные литовские семьи селились на русских землях, а русские - на литовских. Позже, после образования Великого княжества Литовского, славянская колонизация берегов Вилии еще более усилилась.
Одновременно со славянской колонизацией Литвы и литовцы /жамойты - Ред./ продвигались на земли понеманских княжеств. Некоторые группы жамойтов. спасаясь от крестоносцев, мигрировали на территорию соседних ВКЛ и Польши. Возможно также, что литовские князья селили их там в качестве военнопленных.
Белорусизация групп литовского (жамойтского - Ред.) населения кое-где продолжалась до 1920-30-х гг. В середине XIX века жители некоторых деревень Ошмянского, Лидского и Слонимского уездов еще пользовались литовским (жамойтским - Ред.) языком (10).
Волынская летопись сообщает, что в 1276 году под натиском крестоносцев в районы Гродно, Слонима. Каменца, Турийска эмигрировали большие группы западнобалтских племен бортей и пруссов (11). В ряде случаев такое население попадало и на земли Восточной Беларуси. Ретроспективное изучение истории одной из таких экстерриториальных групп бывших западных балтов, живших в волости Обольцы современного Толочинского района Витебской области, Гайне Логойского района Минской области провел польский ученый Охманьский.
Интерес к этническому составу населения волости вызвал отмеченный Яном Длугошем исторический факт об основании там в 1387 году великим князем Ягайло католического костёла (из восьми основанных в ВКЛ в то время костёлов только два находились на землях современной Беларуси и один из них - в Обольцах). Опираясь на исторические и лингвистические данные. Е. Охманьский показал, что в XTV веке там действительно проживала достаточно компактная группа литовцев (жамойтов либо пруссов - Ред.), которая постепенно в XVI веке была втянута в процесс ассимиляции (12). Активную ассимиляцию литовцев (жамойтов либо пруссов - Ред.). проживавших в границах основного этнического массива беларусов. подтверждают материалы и других польских историков-медиевистов (13).
В Познаньском списке (Рачинского) «Летописца Великого княжества Литовского» неоднократно обращается внимание на такое средство укрепления власти литовских князей на Руси как брачные связи с представителями местных княжеских родов. Отмечаются факты принятия князьями православия и «науки языка руского», то есть беларуского языка. Первыми приняли православную веру Миндовг и его сын Войшелк после бегства в 1246 году из летописной Литвы в Новогородок. Вот почему потомками Скаламонта были носители славянских имён Федор, Михаил. Юрий, Александр, Патрикей. Андрей, Дмитрий. Владимир. Константин, Семен. Лазарь, Василий. Иван, Роман. Ян, Лев. Василий, а сын Ольгерда - Андрей Полоцкий (14).
Значительным толчком к славянизации литовских князей было расширение границ Великого княжества Литовского, в котором преобладал, как известно, славянский этнос (точнее, славянизированные потомки балтов). Становясь во главе преимущественно славянского княжества (или отдельных его регионов) они невольно вынуждены были воспринимать беларуский язык, культуру и православную веру.
Дальнейший процесс образования Великого княжества Литовского, в котором значительным консолидирующим средством были старобеларуский язык и христианская религия, выглядел следующим образом.
После убийства Треняты сын Миндовга Войшелк в 1264 году подчинил себе Нальщаны и Дяволтву.
В 1307 году во время княжения Витеня к ВКЛ было присоединено Полоцкое княжество.
При Гедимине (1316-1341) в состав ВКЛ вошли Витебская, Берестейская, Турово-Пинская земли, Менское княжество.
При Ольгерде (1345-1377) к ВКЛ были присоединены Поднепровье. Киевская земля, Мозырская и Брагинская волости. Чернигово-Северская, Подольская и Волынская земли. Смоленское княжество.
В результате, если в первой половине XIV века, по карте В. Носевича, еще существовали отдельные балтские княжества - Нальщаны, Дяволтва и Упита (15), то уже во второй половине столетия на месте этих княжеств появляется единая Литва, которая превратилась в одноименную историческую область, полиэтннчную, со значительной долей иноэтничного населения (16). Именно территорию бывшей Дяволтвы, Нальщан, Улиты позже назвали Аукштайтией. Значительная часть ее находилась в границах теперешней Беларуси.
Языки
Разграничение литовского (жамойтского - Ред.) и славянского (беларуского) ареалов в силу сложной языковой ситуации в данной области оказывается достаточно трудной задачей: «восточная граница территории литовского языка очень неясная», пишет З. Зинкявичюс (17). Вдоль всей границы между Летувой и Беларусью, с северо-востока на юго-запад тянется цепочка островков литовских (жамойтских - Ред.) диалектов, окруженных теперь беларуской средой (18).
В частности, диалектологические экспедиции Института литовского языка и литературы 1956 и 1958 гг. засвидетельствовали литовский (жамойтский - Ред.) язык примерно в 50 деревнях Браславского и Видзовского районов Витебской области, сконцентрированных главным образом возле местечка Опса. Литовский (жамойтский - Ред.) язык сохранялся в то время и в Поставском районе Витебской области (в деревнях вокруг Лынту пов, Камаев, Свири на границе с Гродненской областью). На Гродненщине - в Гервятах и десятке деревень (Островецкий район), Лаздунах, и нескольких соседних деревнях (Ивьевский район), Рамашканцах, Дайнаве, Белюнцах и других деревнях, примыкающих к Девянншкесу, в окрестности Радуни - в деревнях Жирмуны, Бастуны, Пеляса, Заболотье и друтих, от Радуни вплоть до Лиды - компактная полоса деревень, где сохраняют литовскую (жамойтскую - Ред.) речь (Вороновский район), в Дятлове (Зяцела), в деревнях Засетье и Погири (около Гродно), в деревнях Гожа и Привалки (19).
В древности этот ареал был больше. З. Зинкявичюс в своей работе «Литовская диалектология» рассматривает литовские (жамойтские - Ред.) анклавы на Беларуси как часть системы диалектов литовского (жамойтского - Ред.) языка (20). По данным его обзорной карты № 1 «Диалекты литовского языка», диалекты Пелясы (Pelesa), Вороново (Varenaya), Радуни (Rodunia) и Рамашканцев (RamaSkonys) являются частью массива южно-аукштайтских диалектов.
К западу от Девянишкеса по беларуской территории проходит граница между южно-аукштайтским диалектом и внленскнмн вариантами восточно-аукштайтского диалекта, беларуской частью массива которых является небольшая полоса территории между Рамашкапцамп и Девянишкесом. Частью виленских вариантов восточно-аукштайтского диалекта является также диалект Лаздунов (Lazunai) Юратишковского района и Гервят (GerveCiai) Островецкого района Гродненской области, а также Опсы (Apsas) Браславского района Витебской области. Наконец, на юг от Лиды находится массив распространения западно-аукштайтских (шяуляйских) диалектов - Дятлово (Zietela) и Засетье (ZasieCiai) (21). Эти данные, по мнению Зинкявичюса, доказывают автохтонность населения литовских (жамойтских - Ред.) анклавов на территории Беларуси [9].
Определенное участие в формирования языковой ситуации в древности на Беларуси принимали и латышские диалекты. Саксонская колонизация земель Юго-Восточной Прибалтики началась в конце XII - начале XIII вв.. когда вслед за купцами сюда отправились миссионеры. В начале 1180-х гг. монах-августинец из Бремена Майнгард (Мейнгард) высадился на балтийском побережье и 16 лет проповедовал христианство среди финно-угорского племени ливов, имя которого дало название стране. Об этом упоминается в летописи Рачинских. Майнгард получил разрешение на свою миссионерскую деятельность от полоцкого князя Владимира, к которому обратился по просьбам немецких купцов (в то время ливы были данниками Полоцка). В 1184 году Майнгард построил первый на землях ливов костёл в Юкскюли - там, где незадолго до того была основана немецкая фактория. А в 1186 году Майнгард стал первым епископом новой колонии - Ливонии.
Преемник Майнгарда на епископской должности Бертольд Ганноверский был сторонником силовых методов обращения язычников-ливов в христианство. С согласия Папы Римского военные акции в Ливонии были приравнены к крестовым походам. Преемник Бертольда Альберт Буксгевден для повышения эффективности христианизации края основал в 1201 году в устье Западной Двины (Даугавы) на месте ливского поселения крепость Ригу. Император Оттон IV в качества лена вручил .Альберту Ригу с окрестностью. Так возникло Рижское епископство. С. целью дальнейшей христианизации ливов. латышских племен и эстов был учрежден Ливонский орден. Немцы стали хозяевами Ливонии и определяли историю колонизации, экономики и церкви в этом крае на протяжении нескольких столетий.
Именно в русле христианизации произошло формирование латышского литературного языка. Немцы подготовили первые книги для латышей. Первая книга на латышском языке «Немецкая месса» была напечатана еще в 1525 году в Германии, однако в Латвию не попала. В 1586 году в Кёнигсберге. ставшем центром лютеранства в Балтийском регионе, вышел на латышском языке «Малый катехизис» Мартина Лютера. Но годом раньше (в 1585) римско-католический катехизис на латышском был напечатан в Вильне. Эти книги печатались готическим шрифтом.
В протестантских книгах, написанных немецкими пасторами, использовалась орфография нижненемецкого языка, которая хотя и плохо отражает морфологический строй и фонетическую систему латышского языка, зато сам язык книг не очень сильно отличается от современного латышского литературного языка (22). Так в те времена, когда Ливония (Инфлянты) была частью Речи Посполитой. выработался латышский язык.
В средние века существовали четыре пралатышские этнические группы, использовавшие собственные диалекты. Селы и земгалы были поглощены латгалами в XIV-XV вв. Уже в начале XVII века источники говорят о едином народе «латавов» и едином языке. Собственно, на нем говорили только крестьяне. У латышей не были своей шляхты. При конфессиональной разрозненности (язычество, протестантизм, католицизм) именно язык был основой их «отдельности». Благодаря ему они сохранились как этнос. В XVTI веке еще сохраняли утраченное позже языковое своеобразие ливы, народ угро-финского происхождения, от имени которого произошло название Ливония (Livland) (23).
На территории проживания латгаюв находился древний город Герцике, где с латгалами сосуществовали группы славянского населения. Об этом свидетельствует тот факт, что на городище Герцике при раскопках найдены типично балтские и типично славянские предметы (24). Генрих Латвийский первым упоминает в своей «Хронике Ливонии» Герцике, указывая при этом, что в городе было несколько православных церквей (25).
Поскольку термин «латгалы» сохранился в названиях нескольких деревень на Витебщине (например, Латыголичи в Лепельском районе), а этнонимы в качестве топонимов могли использоваться, как сказано выше, только в иноязычном окружении, то можно предполагать, что в конце 1-го - начале 2-го тысячелетия н.э. латгалы жили вместе со славянами на территории нынешней северо-восточной Беларуси (26). Как пишет Т. Хиерн. латгалы жили вперемешку со славянами и были славянизированы ими (27). В Патриаршем списке летописи сообщается, что латгалы были в составе дружины князя Андрея Полоцкого, сына Ольгерда: «прийдет князь Андрей Полоцкий з войском и зо всими латиголами» (Патр.. л. 49). В книге Витебского замкового суда есть указание о присутствии латыголы (латгалов) на территории Витебщины: «не доходячи Лучесы латыголенина покинули... а в том тому латыголенину шкода ся стала» (КВЗС, л. 128 обю, 1539 г.).
Таким образом, на территории Беларуси, начиная с глубокой древности (3-е - 2-е тысячелетия до н.э.) проживал целый ряд балтских народов - ятвяги (дайновы, судовы, полексены и др.), жамойты, пруссы, латыши (латгалы). Соответственно были распространены в большей мере языки ятвягов и жамойтов, в меньшей - пруссов и латгалов. Это объясняется разной степенью распространения того или другого балтского племени в пределах Беларуси.
* * *
В работах Зигмантаса Зинкявичюса описан интересный документ, представляющий собой современную копию с небольшого двуязычного словаря, переплетенного вместе с латинским молитвенником (28). Польским словам в словаре соответствуют слова каких-то «gwar pogariskich z Narewu». Поскольку балтийский характер большинства лексем является несомненным (29), на основе анализа материалов словаря ученые реконструировали представленный в этом словаре «ятвяжский» язык, который, как оказалось, занимает промежуточное положение между западно и восточнобалтийскими языками (30).
Но еще раньше основные особенности языка ятвягов на основе анализа реликтовых топонимов батгского происхождения в границах бывшей территории проживания ятвяжских племён (см. выше) выявил Я.С. Отрембский. Вот они:
а) дифтонг ei соответствует литовскому ie (leipa - liepa «липа»);
б) s, z соответствует литовским š, ž (zuvys - žuvys «рыба»);
в) с, dz соответствует литовским č, dž;
г) t', d' соответствует литовским k. g (jautëliai - jaukeliai «бычки», Dalazinis geležinis «железный»);
д) лексические отличия, соответственно: kirsna - juodas «черный», gaila - baltas «белый», dulgas - ilgas «длинный» (31).
В поле зрения Отрембского не попал, к сожалению, интересный в рассматриваемом отношении топоним Зельва. Еще В. Жучкевич полагал, что он имеет ягвяжское происхождение (32). На территории Пруссии, по карте Зинкявичюса, значился топоним Želva (Жялва) (33). Поскольку, по Отрембскому, литовским ž, š в ятвяжском языке соответствовали z, s , то топоним Зельва надо рассматривать как ятвяжский эквивалент литовскому zelva («рыжик»). В пользу этого свидетельствует также использование эквивалентов в роли топонимов (сравн. лит. Nemunas 'опенок').
Полученные данные позволили Я. Отрембскому сделать важный вывод о том, что язык ятвягов, как члена балтийской языковой группы, ближе к прусскому, чем к литовскому (жамойтскому - Ред.) и латышскому. С другой стороны, языку ятвягов свойственны некоторые важные особенности, характерные для славянских языков: наличие s, z (как в прусском) вместо литовских (жамойтских - Ред.) š, ž, и с, dz, с tj, dj
(как в польском), превращение палатальных согласных 't, d' в k', g' (и обратная замена к', g' на t; d'), как в восточном южнославянских языках. По имеющимся данным, лексика ятвяжского языка соприкасается со славянской.
Исходя из всего этого, можно считать, что язык ятвягов был переходным между балтийскими и славянскими языками, во всяком случае, он являлся таковым в намного большей степени, чем язык прусский, который, как известно, тоже не чужд особенностей, весьма характерных для славянских языков.
В Ипатьевской летописи под 1276 годом есть запись: «Придоша проуси ко Троиденеви и своей земли неволею передь немци. он же прия е к собе и посади часть и(х) в Городне а часть ихъ посади во Вслониме». Поскольку в свое время летописцы не всегда различали ятвягов и пруссов, по своему мест)' проживания ятвяги были как бы продолжением пруссов, по языку же они представляли собой разновидность прусских родичей.
Последние потомки ятвягов, поселенных, по свидетельству летописи, в Слониме, еще проживают в окрестностях Зецелы (беларуское ложно-этимологическое Дятлово), а именно в деревне Засетье. Доказательством служит используемое в местном диалекте слово zäsis: буквально žąsis «гусь». В диалекте деревни Засетье имеются и другие слова с z вместо ожидаемого ž: baznčia, буквально bažnycia («костёл»), zveris вместо žveris буквально «зверь» (34).
Впервые высказанное Борисом Рыбаковым в 1947 году мнение историков о том, что славянские племена - это союзы племён, в настоящее время получило серьезное признание (35), ученые также признали возможность вхождения в состав союзов кривичей и радимичей балтийских племён.
Седов - создатель теории субстратного происхождения беларусов, по которой в результате славянизации балтского населения и смешения с ним славян произошло становление беларуского языка и народности. Результатами воздействия балтского субстрата он объясняет истоки особенностей беларуского лингво-этннческого сообщества, которое, но его мнению, оформилось в VIII-XII вв.. к моменту начала обособления беларусов (36).
Источники
- Топоров В.Н., Трубачёв О.Н. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. Мн., 1962, с. 24-47; Kondratiuk М. Elementy battyckie w toponimii i mikrotoponimii regionu Biatostockiego. Wroclaw, 1985.
- Войніч I., Свяжынскі У. Літоўская мова. / Беларуская мова (Энцыклапедыя). Мн., 1994, с. 314.
- Tautavicius A. Jotvingiai, dainaviai, sOduviai, poleksnai ir... / Lietuvos mokslas, II tomas, 1 (2) knyga. Vilnius, 1994, p. 4-14.
- Шпилевский H.M. Путешествие по Полесью и Белорусскому краю. С. 40.
- Этнаграфія беларусаў. Мн., 1985, с. 77.
- Nalepa J. Polekszanie (Polexiani), plemiQ jacwieskie u pdinocno-wschodnich granic Polski. - Rocznik biatostocki, t. VII. Bialystok, 1968, s. 3-74.
- Ермаловіч M.I. Па слядах аднаго міфа (2-е выд.) Мн., 1991, с. 43.
- Ермаловіч М. Па слядах аднаго міфа (2-е выд.), с. 55.
- Вялікае княства Літоўскае./Энцыклапедыя гісторыі Беларусі, т. 2. Мн., 1994, с. 388.
- Карашчанка І.В. Літоўцы. /Этнаграфія Беларусі: Энцыклапедыя. Мн., 1989, с. 292293.
- ПСРЛ, т. II. М., 1962, с. 871, 874, 877.
- Ochmartski J. LudnoS6 litewska we wloSci Obolce na Bialorusi Wschodniej w XIV-XVI wieku. - Acta Baltico-Slavica. Biaiystok, 1967, t. 5. S. 147-157.
- Lowmiartski H. Uwagi w sprawie pbdloza spolecznego i gospodarcze do unii Jagiellortskiej. - Ksi^ga pami^tkowa ku uczczeniu czterechsetnej rocznicy wydania pierwszego Statutu Utewskiego. Wilno, 1934. S. 66.
- Насевіч В. Генеалагічныя табліцы старадаўніх княжацкіх і магнацкіх родаў 12-18 стагодцзяў. Мн., 1993, табліца 2.
- Вялікае княства Літоўскае. / Энцыклапедыя гісторыі Беларусі, т. 2. Мн., 1994, с. 388 (карта).
- Lowmianski Н. Studia nad pocz^tkami spoleczenstwa i partstwa litewskiego, torn I, s. 17-19; torn II, s. 105-109.
- ZinkeviCius Z. Lietuviq dialektologija, V., 1966. P. 24.
- Там же, с. 25-27.
- См. Судник Т.М. Диалекты литовско-славянского пограничья. М., 1975; Vidugiris А. Kai kuriosZetelostarmesipatybes; in: Uetuviq kalbotyrosklausimai. Vilnius, 1959. T. 2, p. 195-213.
- Zinkevicius Z. Lietuviq dialektologija. Vilnius, 1966.
- Там же, карта № 1.
- Endzelin I. Lettische Grammatik. Riga, 1922.
- Генрих Латвийский. Хроника Ливонии / Введение и комм. С.Аннинского/. М.-Л., 1938, с. 59.
- Balodis F. Jersika. Riga, 1940.
- Генрих Латвийский. Хроника Ливонии, 2-е изд. М.: Л., 1938.
- Мугуревич Э.С. Восточная Латвия и соседние земли в X-XIII вв. Рига, 1965.
- Hiarn Thomas. Ehst-, Lyf-und Lettlandische Geschichte. / Monumenta Livoniae Antiquae, t. 1-5. Riga-Liepzig, 1835-1853.
- Зинкявичюс 3. Польско-ятвяжский словарик? / Бапто-славянские исследования 1983. М., 1984, с. 3-29.
- Орёл В.Э., Хелимский Е.А. Наблюдения над балтийским языком польско-«ятвяжского» словарика. / Балто-славянские исследования 1985. М., 1987, с. 121.
- Зинкявичюс 3. Польско-ятвяжский словарик? С. 11.
- Отрембский Я.С. Язык ятвягов. / Вопросы славянского языкознания, 1961, № 5, с. 3-8.
- Жучкевич В.А. Краткий топонимический словарь, с. 140.
- Zinkevicius Zigmas. Lietuviq kalbos istorija. Т. III. V., 1988, p. 17.
- Отрембский Я.С. Язык ятвягов, с. 7-8.
- Седов В.В.Восточные славяне в VI-XIII вв. М.,1982, с. 270.
- Седов В.В.К происхождению белорусов / СЭ, 1967, № 2; Он же: Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970; Он же: Восточные славяне в VI-XIП вв.М., 1982. Он же: Этногенез и становление белорусов / Этнография славянских народов. Смоленск, 2000.
[1] См. труды М. Вельского "Хроника всего света» (Краков; 1551 г.) и М. Стрыйковского «Хроника польская. литовская жамойтская и всей Руси» (Кенигсберг; 1582 г.).
[2] См. его работу «Путешествие по Полесью и Полесскому краю». 1853-55 гг.
[3] Вопрос локализации племени дайновов рассмотрен в статье В. Слнвкнна. публикуемой в этом выпуске альманаха. - Прим. ред.
[4] Отметим, что Давыд-городок на реке Горынь. лежащий в 245 км восточнее Бреста, по преданию был основан ятвягами. проживавшими в этих краях. Знаменитый географ Семенов писал: «Легенды приписывают основание местечка ятвяжскому князьку, по крещении названному' Давидом*. //П.II. Семенов. Географическо-статнстнческйй словарь. Том 2. СПб., 1865, с. 2.
[5] Никаких аукштайтов тогда не было. Это выдумка хрониста Немецкого ордена Петра из Дусбурга.- Прим. ред.
[6] Далеко не бесспорной. Автор повторяет выдумки ученых из Летувы, стремящихся присвоить все наследие ВКЛ, оставив предков беларусов «за скобками». «Литвой» называлось не племя, а сообщества (дружины) профессиональных воинов разного этнического происхождения, селившихся на землях ятвяжских племен (см. карту ареала ятвягов)). Но постепенно это название распространилось на все население западной части нынешней Беларуси. Так ятвяги стали литвинами. См. статью Д. Ситько в этом выпуске «Дедов», а также работу М. Петрова «Литвины и жамойты» в сборнике "Предыстория беларусов с древнейших времен до XIII века-. Мн.. 2010. с. 258-395. - Прим. ред.
[7] Топонимы «литва» имели не этническое, а социальное (сословное) происхождение. В поселениях с названиями такого типа жили профессиональные воины, тогда как вокруг - крестьяне. - Прим. ред.
[8] Как уже сказано, многие историки не признают существование Аукштайтии. М. Петров показал в своей работе «Литвины и жамойты». что историки Летувы и деятели национального движения назвали так (задним числом) территорию Виленского края, с захвата которой началось подчинение князьями «летописной Литвы» всей Жамойтии. Иначе говоря, они в своих идеологических интересах все перевернули с ног на голову. А для «доказательств» широко используют весьма вольные переводы текстов с латыни, немецкого и польского языков, используя термины, не существовавшие в древние времена. - Прим. ред.
[9] Как уже отмечено выше, так называемая Аукштайтия - это бывшая территория Налыцан и Дяволтвы. а также района Вильни. Язык местных жамойтов, оказавшихся под властью князей «летописной Литвы» намного раньше, чем западной части их страны, под влиянием контактов с завоевателями несомненно приобрел ряд новых черт. При желании, эти изменения можно назвать аукштайтскимн диалектами, что и делают авторы из Летувы. - Прим. ред.