1. Беларусь под властью Советов. Коммунистическая советская власть, укрепившаяся в 1918 году в восточных губерниях Беларуси: Могилевской, Смоленской, Витебской и в значительной части Минской, установила свой режим и свои порядки. Вся жизнь страны была поставлена под строгий надзор органов коммунистических властей. Малейшее уклонение от советских порядков или подозрение в нелояльности к режиму считалось контрреволюцией и строго каралось: смертью, тюрьмою или долгосрочным заключением в концентрационные лагеря на тяжелые работы, где многие погибали. О советском режиме существует большая литература на разных языках, особенно на русском, потому не будем распространяться на эту тему.

Советско-коммунистическая власть с первых же дней своего существования повела открытую борьбу с религией, особенно с православной верой. Борьба велась всеми доступными мерами: закрытием монастырей и церквей, обращением их в склады, театры, клубы; высмеиванием и оскорблением веры в Бога и церковных богослужений; устройством антирелигиозных лекций и докладов; печатанием и распространением литературы против православного духовенства, христианской веры и религиозной жизни; поруганием святых мощей, икон и богослужебных предметов; уничтожением священных книг и богословской литературы; закрытием всех духовных школ и академий; запрещением религиозного воспитания детей и молодежи; запрещением печатания и распространения всякой литературы религиозного содержания; арестом, расстрелом, ссылкой в концентрационные лагеря православных епископов, священников, монахов и верующих мирян.

Борьба с религией имела разные этапы своего напряжения, но никогда не переставала в Беларуси в период времени между двух мировых войн (1918 -1941). Религия была объявлена "опиумом для народа" и уничтожалась жестокими мерами, как опасная и вредная для советско-коммунистической государственной системы. На место веры в Бога усиленно пропагандировались и официально поддерживались властями атеизм и вера в материализм.

В разгар расправы с духовенством московский патриарх Тихон, избранный Всероссийским собором 5 ноября 1917 года в Москве, в предведении печальной участи Православной Церкви в России, 7/20 ноября 1920 года издал совместно с Свят. Синодом и Высшим Церковным советом постановление за № 362, в котором говорилось:

"В случае, если епархия окажется вне всякого общения с Высшим Церковным управлением или само Высшее Церковное управление во главе с патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архи. ерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде временного высшего церковного правительства или митрополичьего округа или иначе). В случае невозможности для архиерея пользоваться содействием органов епархиального управления, наиболее целесообразной мерой представляется разделение епархий, для чего епархиальный архиерей: а) предоставляет преосвященным своим викариям. .. все права епархиальных архиереев, б) учреждает по соборному суждению с прочими архиереями епархий новые архиерейские кафедры с правами полусамостоятельных или самостоятельных".

Это патриаршее постановление давало большие права и полномочия епархиальным архиереям в деле организации церковной жизни в тяжелые годы жизни Православной Церкви в Советской России.

9 мая 1922 года патр. Тихон был арестован. Русскую Церковь возглавил временно его заместитель ярославский митрополит Агафангел. Власти не разрешили ему жить в Москве. Имея большие препятствия в управлении Русской Церковью.
5/18 июня 1922 года он издал окружное послание за № 14 к епископам, в котором писал: "Лишенные на время высшего руководства, вы управляйтесь теперь своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с писанием, священными канонами". Этот документ свидетельствует о тяжелом положении Русской Церкви, в котором она находилась уже в то время.

Церковная жизнь еще более осложнилась появлением обновленцев и живоцерковников. Обновленцы вводили новые обряды в богослужение, отвергали священные каноны Православной Церкви, возводили в сан епископов женатых и семейных лиц, которые продолжали жить своею семейною жизнью; посвящали в священники двоеженцев и т. д. В мае 1923 года, с разрешения советских властей, обновленцы составили свой собор, избрали на нем свое высшее церковное управление во главе с протоиереем Александром Введенским, которого возвели в сан митрополита, а патриарха Тихона лишили священного сана и даже монашества. Все их действия были незаконны, противоканоничны, и русский верующий народ за ними не пошел, оставаясь верным патриарху Тихону. Обновленцы создали большую смуту и заколот в Русской Православной Церкви, что было на руку ее врагам. Патр. Тихон предал их анафеме, но они продолжали свою разрушительную работу в Церкви, пользуясь покровительством властей.

2. Белорусская митрополия. Постановление патриарха Тихона и Священного Синода в Москве от 7/20 ноября 1920 года за № 362 о предоставлении епархиальным архиереям больших полномочий и прав в деле устроения церковной жизни в их епархиях, включая создание митрополичьего округа, послужило основанием для объявления Белорусской православной митрополии 23 июля 1922 года. Во главе этой митрополии стал епископ минский Мельхиседек (Паевский). Отсутствие документальных данных не позволяет нам изложить подробности этого важного церковного события в Беларуси под властью коммунистов. Все акты и документы, относящиеся к этому делу, погибли в процессе страшного антирелигиозного террора. Однако, есть основание предполагать, что объявление Белорусской митрополии сделано на съезде представителей духовенства и мирян Минской епархии. На этом же съезде Мельхиседек был избран митрополитом минским и белорусским.

Некоторую ясность вносит в это дело окружное послание к "Возлюбленным о Христе пастырям и верующим чадам Православной Церкви Белорусской" за подписью викария Минской епархии епископа бобруйского Филарета, протопресвитера В. Очаповского, протоиереев; С. Кульчицкого, Д. Павского, М. Новицкого, А. Киркевича, А. Пигулевского, псаломщика Я. Барановского, изданное в первой половине августа 1927 г. и напечатанное в государственной типографии Тлавлитбел 26232" в Минске. Послание говорит следующее:

"До вашего сведения, надо полагать, уже дошло известие о том, что в г. Минске 9 и 10 августа с. г. состоялся Съезд представителей Минской епархии, староцерковников - духовенства и мирян, на котором были приняты важные решения, касающиеся не только местной Минской Церкви, но и граничащих непосредственно с нею соседних белорусских епархий. Так как деятельность съезда и в самом деле имеет непосредственное отношение к жизненным интересам всей Белорусской Церкви, взятой в ее нераздельности, с другой стороны, в глазах верующих масс она может полупить превратное толкование, то Епархиальное собрание, справедливо именующее себя по идейному охвату своих работ белорусским, закончив эти последние, считает своим священным долгом поставить в известность всех православных пастырей и мирян староцерковнической ориентации о результатах своей деятельности, для чего и обращается к ним с нижеследующим посланием.

Ровно пять лет тому назад, и один из самых острых моментов разрухи церковной, в пору происшедшего тогда безвластия в Церкви и нарождения обновленческой смуты, в Минске, в среде церковных людей возникла мысль оградить свою местную Церковь от тяжких потрясений, выдвинув в качестве спасительного якоря идею самобытности Белорусской Церкви и ее права на национальное самоопределение. Здоровый церковный инстинкт самосохранения и прогрессивное течение религиозной мысли гармонически сочетались в этом идейном движении, тем не менее акт провозглашения Белорусской митрополии 23 июля 1922 года, радостно встреченный всем православным населением Минского края, был подорван в своем истинном значении засилием обновленчества и потому не дал всех своих благодетельных для Церкви результатов. Дальнейшая полоса церковной жизни l Минской епархии, хотя и вернула староцерковничеству его настоящее место, также мало благоприятствовала законному стремлению православной Белоруссии к строению своей церковной жизни на началах полной независимости (автокефалии). Отношение правящих церковных сфер в Москве по данному вопросу носило характер переменчивый и непостоянный, принимая го форму благожелательства (при покойном патриархе), то форму явной неприязни (при его местоблюстителях). Прошло печальное пятилетие, в течение коего вопрос о Белорусской митрополии не только не двинулся к желанному концу, но и осложнился разными привходящим, и обстоятельствами церковной жизни, пока, наконец, события последних годов не повергли Белорусскую Церковь в состояние паралича. И тогда-то жизнь снова выдвинула ту идею автокефалии, которую до сих пор подавляли церковные веяния и течения, ничего общего не имеющие с истинным интересом Церкви. Только что закончившийся Белорусский съезд воочию показал, как глубоко проникла эта идея в сознание епархии и с каким единодушием санкционирована она была соборным разумом ее - съездом. Иначе и быть не может. Когда изжиты связи, соединявшие прежде церковную область с высшим административным центром, когда эти связи приносят ей не пользу, а вред, эта область должна искать точки опоры у себя, в свободной концентрации своих живых сил, в организации своего административного строя.

Эти неотложные задачи ставит Белорусский съезд в Минске перед сознанием других белорусских епархий, подчеркивая исключительную важность настоящего момента и крайнюю необходимость для них подобного же выхода из создавшегося положения. Ибо и для них должно быть ясным то, что тот путь, на который их зовут, есть путь канонически закономерный и исторически необходимый. Ибо кому же неизвестно, что принцип церковного самоуправления и федерации составляли душу древнейшего церковного законодательства и практики (34 и 37 ап. прав., 9 Антиох. собора)? Кто не знает, что областное митрополичье управление всегда мыслилось как наилучшая, идеальная форма церковного благоустройства и порядка, что о восстановлении этой формы мечтали древнерусские соборы XVII в. (1667 и 1681 г. г.), что ее пыталась воскресить у себя даже дореволюционная Синодальная Церковь? Кто не помнит, что вся история православных народов, независимо от их удельного веса в смысле государственного и культурного значения, была процессом сложного и болезненного, но всегда неизбежного и плодотворного вынашивания идеи церковной самостоятельности и независимости? Кому, наконец, неведомы некоторые выразительные факты нашей местной западно-русской истории, свидетельствующие о наличии этой идеи в сознании белоруссов, предков наших (история митрополита Григория Цамблака в XV в.), не взирая на весь вековой и религиозный гнёт, под которым они жили.

Нет, при свете этих истин и бесспорных исторических фактов, ничья беспристрастная рука не посмеет бросить камень осуждения в то дело, которое совершено на съезде 9 и 10 августа, не отважится наложить на него клеймо обновленчества или церковного раскола. В ответ на возможную в наши дни клевету и поношение, Белорусский съезд смело повышает свой голос и заявляет: мы - убежденные и стойкие в своих православных взглядах и верованиях староцерковники. Мы помним вечное спасение своей души и желаем блага своей родной Церкви. Но в то же время мы верим, что нет ни одного народа, который мог бы расцениваться, как пустой и безразличный материал церковной жизни, и которому могло бы быть отказано в праве на свободное развитие в качестве живого и деятельного члена вселенского тела Христова.

Пусть эта вера не обманет участников съезда и пусть укрепится надежда на то, что голос их найдет живой отклик в душе пастырей и мирян Белорусской Церкви и что другие белорусские епархии последуют примеру Минской, организовав у себя правильное церковное представительство и управление, дабы на грядущем всебелорусском областном соборе воссияла любовь Христова и, связуемая этой любовью, Православная Белорусская Церковь едиными устами и сердцем восхвалила Единого в Троице славимого Бога. Аминь".

Как отнеслись к этому призыву другие белорусские епархии, нет сведений. Но аресты, расстрелы и ссылки в концентрационные лагеря епископов и священников разрушали церковную жизнь и не давали возможности не только что-то делать для пользы Церкви, но даже и думать об этом. Из документа ясно, что среди уцелевшего белорусского духовенства в то время было сильное стремление иметь свою независимую от Москвы Белорусскую митрополию и своего митрополита. Советский погром духовенства это стремление разрушил.

Белорусская митрополия долго не существовала. В 1922 году прокатилась по всей России волна судебных процессов над православными епископами и выдающимися священнослужителями. Главным обвинением в этих процессах было мнимое сопротивление духовных лиц распоряжениям советских властей о конфискации драгоценных церковных предметов, как, напр., чаш, риз на иконах, окладов на евангелиях и других священных предметов, отбиравшихся в пользу голодавших. Обвинения были неосновательные, но имели своею целью унизить и подорвать авторитет православного духовенства в глазах народа, а вместе с тем вооружить против него органы государственной власти. К такому судебному процессу был привлечен в 1923 году митрополит белорусский Мельхиседек с несколькими своими священниками. Суд над ними продолжался пять дней. Во время суда огромные массы верующего народа собирались возле здания суда, свидетельствуя этим свою преданность и любовь к митрополиту. Опасаясь народного бунта, суд оправдал митрополита, освободил его из-под ареста, но власти не оставили его в покое.

Где-то во второй половине 1925 года митр. Мельхиседек был вызван в Москву по какому-то делу и оттуда больше не возвратился в Минск. Там он был арестован, посажен в тюрьму, а затем отправлен в ссылку в Красноярск (Сибирь). После подписания им декларации о признании митрополита Сергия, признавшего советскую власть в 1927 году, Мельхиседек получил назначение на епископскую кафедру в Красноярске с титулом архиепископа. Он скончался скоропостижно во время служения литургии в Москве, где временно находился. Сведения эти о нем получены от частных лиц в Минске, помнивших эти события.

После митр. Мельхиседека Белорусская митрополия осталась без возглавления. Минской епархией управляли викарные епископы: мозырский Иоанн Пашин, умерший в концлагере в 1927 году; бобруйский Филарет Раменский, умерший в тюрьме в 1939 году, где сидел несколько лет; слуцкий Николай Шеметилло, умерший в тюрьме в 1931 году. Кроме них погибли в тюрьмах и лагерях почти все православные священники и епископы Советской Беларуси.

Места арестованных епископов и священников заняли обновленцы. Они пользовались свободой, и советские власти их не трогали. В Минске и Витебске поселились обновленческие епископы со своими женами. В Минске был некий обновленческий епископ Сергий. На приходах появились священники двоеженцы и троеженцы. Верующий народ смотрел на обновленческое духовенство, как на агентов советской власти, и никакого уважения к нему не имел. Это были пастыри без паствы. Вскоре они исчезли с церковного горизонта: одни из них были властями арестованы и сосланы, а другие устроились на гражданскую службу, отрекшись своего сана. Они были последними разрушителями православной церковной жизни в Беларуси.

Волна жестокой расправы с православным духовенством захватила также католическое духовенство, хотя не в такой сильной степени, как православное. Минский католический епископ Сигизмунд Лозинский, как поляк, репатриировался в Польшу в 1925 году и основал свою кафедру в г. Пинске. Администратором Минской епархии на свое место он назначил одного из прелатов капитулы. Вслед за епископом уехали из Советской Беларуси в Польшу многие католические священники как поляки. Церковно- религиозная жизнь в этой епархии вскоре замерла.

3. Западная Беларусь в границах Польской республики. В конце первой части настоящей книги было сказано о присоединении западно-белорусских земель к новообразовавшейся Польской республике. Государственная система ее была построена на демократических началах западно-европейского образца. Польская конституция гарантировала полную свободу всем гражданам Польского государства без различия их национальности и вероисповедания. Одна треть населения этого государства составляло так наз. национальное меньшинство: русские, белоруссы, украинцы, немцы, евреи, литовцы, татары. Государственные власти называли украинцев русинами. Белорусской национальности вообще не признавали. При выдаче документов белоруссам рубрика "национальность" не заполнялась. То же самое делали с анкетами во время народной переписи, производившейся каждые десять лет. По программе польского правительства белоруссы являлись объектом полонизации, а Западная Беларусь названа "Крэсамі Всходнімі" или восточными окраинами Польши. Другие национальности признавались.

На присоединенных к Польскому государству Волыни, Полесьи, Холмщине, Подлясьи и Беларуси, а также в городах Польши проживало до пяти миллионов православного коренного населения. Жители этих областей говорили: "к нам пришла Польша, но не мы в Польшу". Для обслуживания духовных нужд православного населения на этой территории было создано пять епархий: Варшавско-Холмская, Волынская, Полесская, Гродненская и Виленская. Каждую епархию возглавлял епархиальный архиерей: Варшавско-Холмскую - митрополит Варшавский и всей Польши, Волынскую - архиепископ Волынский и кременецкий, Полесскую - архиепископ Полесский и пинский, Гродненскую - епископ Гродненский и новогрудский, Виленскую - архиепископ Виленский и лидский. Волынская епархия была самая большая и имела двух викарных епископов: Луцкого и Острожского. Первый проживал в Луцке, второй - в Дерманском монастыре. В Варшавско-Холмской митрополичьей епархии был викарный епископ с титулом "Люблинский". Полесская епархия имела викарного епископа с титулом "Камень - Каширский". Епархии делились на благочиннические округа или благочиния, в которых было по два-три десятка приходов, возглавлявшихся настоятелями.

На территории Западной Беларуси были епархии: Виленская, Гродненская и Полесская. В Виленской епархии были следующие благочиния: Браславское, Виленское, Вилейское, Воложинское, Глубокское, Дисненское, Докшицкое, Долгиновское, Друйское, Лидское, Мирское, Молодечненское, Мядельское, Ошмянское, Поставское, Раковское, Столпецкое, Щучинское. Всех приходских и приписных церквей в епархии находилось не более 200. В епархии было два монастыря: мужской Св. Духов и женский Св.-Мариинский; оба в Вильне. В Гродненской епархии были благочиния: Барановичское, Бытенское,. Белостокское, Бельское, Велико - Берестовицкое, Волковыское, Городейское, Городыщенское, Гродненское, Дятловское, Корелицкое, Клецкое, Несвижское, Новогрудское, Подоросское, Почаповское, Семятичское, Скидельское, Слонимское, Сокольское. Всех церквей в епархии находилось ок. 250 и два монастыря: Успенский Жировицкий и женский Рождества-Богородичный в Гродне. В Полесской епархии были следующие благочиния: Антопольское, Брестское, Береза-Картузское, Высоко-Литовское, Дрогичинское, Давид-Городокское, Ивацевичское, Каменец-Литовское, Кобринское, Коссовское, Лунинецкое, Малоритское; Новоселковское, Пинское 1-ое, Пинское 2-ое, Пинское-3-ье, Пружанское, Столинское, Яновское и несколько благочинии на Волыни. В епархии было около 300 приходских церквей и мужской Николаевский монастырь в Мельцах. Во всех трех названных епархиях насчитывалось до 500 приходских церквей и 5 мужских и женских монастырей. Указанное число на половину меньше, чем было на этой же территории до войны 1914 года. Разница объясняется тем, что польские власти закрыли все церкви в учебных заведениях, госпиталях и тюрьмах; отняли от православных более 100 приходских церквей, некоторые отдали католикам, а часть оставили вообще закрытыми; более десятка церквей вообще разрушили. Из 13 мужских и женских монастырей довоенного времени осталось здесь 5. Остальные 8 монастырей (6 мужских и 2 женских) переданы католикам или использованы на государственные нужды. Особенно пострадали в этом отношении Подлясие и Холмщина. Земли и многие дома монастырские и церковные были конфискованы. На приходскую церковь выделено только 33 гектара земли, около этого числа оставлено за монастырем, который не был отобран.

Юридическое положение Православной Церкви в Польской республике не было унормировано государственным законом. Единственным документом юридического значения были так называемые "Временные правила об отношении правительства к Православной Церкви в Польше", подписанные министром просвещения и вероисповеданий в 1922 году. Эти "Временные правила" нисколько не служили для пользы Православной Церкви, но давали большие возможности польским властям вмешиваться в церковные дела православных. Только 18 ноября. 1938 года президент Польской республики, председатель министров и министр вероисповеданий подписали "Внутренний устав Св. Польской Автокефальной Православной Церкви". 30 декабря того же года декрет президента о легальном существовании Православной Церкви в государстве и "Внутренний устав" этой Церкви были опубликованы в правительственном органе "Дзеннік", что придавало полную законную силу новому положению Православной Церкви в Польской республике.

Православная Церковь в Польше была автокефальной. Автокефалия ей была дана Константинопольским патриархом Григорием III в ноябре 1924 года по ходатайству епископата и польского правительства. Патр. Григорий III, предоставляя автокефалию, в своем "Томосе" от 13 ноября 1924 года писал: "Первое отделение от Нашего Престола Киевской митрополии и Православных митрополий Литвы и Польши, зависящих от нее, а также присоединение их к Св. Московской Церкви произошло отнюдь не по предписанию канонических правил, а также не было соблюдено всего того, что было установлено-относительно полной церковной автономии Киевского митрополита, носящего титул экзарха Вселенского Престола". Московская патриархия не признала законным этот акт Константинопольского патриарха, считая автокефальное существование Православной Церкви в Польше неканоничным.

Во главе Православной Церкви в Польше стоял митрополит Дионисий Валединский с титулом: "Блаженнейший митрополит Варшавский и всея Польши, Священно-архимандрит Почаевской Успенской лавры". По положению главы автокефальнъй Церкви он носил две панагии и крест, во время торжественного его шествия предносили пред ним большой крест.

Церковь состояла из пяти епархий: Варшавско-Холмской, Волынской, Виленской, Гродненской и Полесской. Во всех этих епархиях насчитывалось более 2000 приходских и приписных церквей, 15 монастырей (10 мужских и 5 женских) во главе с знаменитой Почаевской лаврой на Волыни.

Для приготовления кандидатов в духовный сан существовали две духовные семинарии: в Кременце на Волыни и в Вильне, иноческая школа (семинария) в Почаевской лавре, псаломщицко-диаконская школа в Яблочинском монастыре на Подлясии и богословский факультет при университете в Варшаве. В последние годы перед второй мировой войной духовные семинарии постепенно ликвидировались и заменялись гимназией и богословским лицеем в Варшаве. Это изменение производилось в рамках общегосударственной школьной реформы. Богословский факультет имел 4 курса обучения. При окончании этого факультета студенты, написавшие письменную магистерскую работу и сдавшие положенные экзамены, получали диплом со званием магистра богословия. Студенты факультета, ученики лицея и гимназии обязаны были жить в интернатах, в которых получали духовное воспитание и соответствующую подготовку, необходимую для будущих пастырей Православной Церкви. Все эти учебные и воспитательные заведения содержались на государственные средства. Официальным языком в них был польский, но воспитанники и студенты могли разговаривать между собою на родном языке, колонизация проводилась министерством упорно, но мало эффективно.

Православное духовенство в Западной Беларуси в своей частной жизни, церковном письмоводстве, проповеди и преподавании Закона Божия в школах пользовалось только русским языком. Польские власти этим возмущались, обвиняя это духовенство в русификации польских граждан - белоруссов. С 1934 года начали проводить полонизацию белоруссов и вместо русского языка Закона Божия в школах ввели польский язык. В 1938 году потребовали от священников произносить проповеди по-польски. Приходские старые священники польского языка не знали и перестали вообще проповедывать в храмах. Власти заставили также вести церковное письмоводство на польском языке. Этими мероприятиями поляки изгоняли русский язык из употребления в Православной Церкви и насаждали свой польский язык. Консервативно настроенные священники, особенно из старых российских школ, не поняли обстановки, в которой они находились, живя в Польском государстве. Если бы они с самого начала своего пребывания под властию Польши перешли на язык своих прихожан - белорусский, то спасли бы церковную жизнь от полонизации. На Волыни, где украинский язык занял главное место в церковной жизни, полонизация не проводилась. Характерно то, что молодое поколение духовенства, получившее свое образование уже в польское время, охотно говорило по-польски, но совершенно игнорировало белорусский язык своих прихожан.

Церковная жизнь белоруссов католиков протекала в чисто польском духе. Духовенство было польское и патриотически настроенное. Оно проповедывало, приходскую канцелярию вело, со своими прихожанами белоруссами разговаривало по-польски. Закон Божий в школах преподавало только на польском языке. Процесс полонизации белоруссов католиков совершался без всякого замедления и с большим успехом по существовавшей уже издавна традиции.

Католическая Церковь в Польской республике занимала главенствующее и привилегированное положение. Конкордат польского правительства с панской курией гарантировал права и преимущества этой Церкви.

В Западной Беларуси существовали две римско-католические епархии: Виленская архиепископия - митрополия и пинская епископия. Каждая из этих епархий имела свою духовную семинарию, а в Вильне богословский факультет при университете. Католическое духовенство, вышедшее из этих школ, отличалось религиозным фанатизмом, польским шовинизмом и ненавистию к православию. Среди них были миссиинерские деятели, которые прилагали большие усилия обратить православных в римо-католичество, но успехи их были ничтожны.

С 1925 года создавались миссионерские пункты католиков восточного обряда. Для этой деятельности подготовлялись целые кадры миссионеров в Восточном �?нституте в Люблине -и специально открытой для этой цели папской духовной семинарии в Дубне на Волыни. Учеников и студентов для этих школ вербовали из среды православных и униатов галичан, а главным образом из среды поляков римо-католиков. В Альберцине около Слонима был открыт монастырь и школа восточного обряда. Все миссионерское дело вели иезуиты. Настоятелем монастыря был иезуит француз Филипп де Режис, а после его отъезда - ксендз А. Неманцевич. Для распространения унии среди белоруссов альберцинские иезуиты издавали на белорусском языке журнал "Да Злучэньня"". С целью заслужить доверие к себе православных они носили длинные бороды и одеяние православного священника. Богослужения совершали на церковно-славянском языке, проповедывали по-белорусски и по-русски. Миссионеры восточного обряда открывали и содержали детские приюты со школами, в которые набирали детей православных родителей. Такие приюты были в Альбертине, Вильне, Росах и в имении в Наваградчине. После десятилетней энергичной миссионерской работы униаты имели в 1935 году: в Виленской архиепископии - 4 прихода, 7 священников и около 3000 прихожан; в Пинской епархии - 12 священников и около 6.000 прихожан; в Подлясьи - 9 священников и около 3.200 прихожан; в Альбертине - 50 миссионеров и около 300 прихожан из окрестных деревень. Результаты очень слабы по сравнению с положенными огромными усилиями и затраченными материальными средствами. Православные белоруссы оставались верными сынами Православной Церкви и унии не принимали.

ГЛАВА II. БЕЛОРУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

1. Советская оккупация Западной Беларуси. 1-го сентября 1939 года началась война Германии с Польшей. Наступление немецкой армии было настолько подготовленным и сильным, что в течение одной недели военных действий польская армия была разбита, и немцы заняли всю Польшу до реки Буг. Здесь они установили свою границу. Холмщина и Подлясие остались под их властью.

На основании тайного советско-германского договора 17 сентября того же года, когда Польша уже была оккупирована немецкими войсками, советские войска перешли польскую границу и без сопротивления заняли Западную Беларусь, Волынь и Галичину. Западная Беларусь была присоединена к Советской Беларуси. На место польской власти пришла советская коммунистическая власть, которая немедленно установила свой режим. Начались массовые аресты и депортации в лагеря Советского Союза неугодных советским властям польских граждан разных национальностей. Среди депортированных были православные и католические священники.

Советские власти застали в Западной Беларуси церковную жизнь, православную и католическую, хорошо организованной. Православные архиепископы: виленский Феодосии Федосьев и пинский Александр Иноземцев оставались на своих местах. Спешно выехали заграницу до прихода советских войск епископ гродненский Савва Советов и викарий епископ Виленской епархии Матфей Семашко. Остались на своих местах католические иерархи: виленский архиепископ Ялбжиковский, пинский епископ Букраба.

В Жировицком монастыре в это время проживал много лет на покое архиепископ Пантелеймон Рожновский, не признавший автокефалии Православной Церкви в Польше. Узнав, что епископ Савва гродненский оставил свою епархию и выехал заграницу, архиепископ Пантелеймон немедленно, по своей воле, сообщил духовенству Гродненской епархии о том, что он принимает на себя возглавление этой епархией. Никакого протеста не последовало. Гродненская консистория во главе с протоиереем Георгием Боришкевичем ожидала прибытия на гродненскую кафедру епископа острожского Симона Ивановского, но тот отказался от поездки в Гродно. После этого консистория и духовенство Гродненской епархии подчинились архиепископу Пантелеймону.

В начале октября он написал в Москву к митрополиту Сергию, прося утвердить его на кафедре архиепископа Пинско-Новогрудской епархии, в которую входила епархия Гродненская. Митрополит Сергий ответил письмом от 22 декабря 1939 года следующее: "Митрополит Елевферий пишет мне, что Вы не получили ни моего письма, ни нашего указа от 17 октября за № 613. Мы Вас утвердили архиепископом Пинско-Новогрудским с присвоением Вам ношения на клобуке бриллиантового креста, а также звание экзарха Патриархии в виду поручения Вам принять в общение с Патриархией и в свое ведение всех тех областей вновь присоединенной территории, кто пожелает от автокефалии войти в сношение с Патриархией". Заканчивается письмо приглашением прибыть в Москву. Архиепископ Пантелеймон осуществил это приглашение только в начале июня 1940 года: 10-го числа он уже служил в Москве с митрополитом Сергием.

Вскоре после оккупации Западной Беларуси советское правительство отдало Вильну Литовской республике. Образовалась государственная граница между Литовской республикой и Советским Союзом. Вследствие такого положения Виленская епархия лишилась своего епархиального центра, который оставался заграницей. Архиепископ Пантелеймон принял в свое ведение приходы и духовенство этой епархии. Митрополит Сергий, своим указом от 24 июня 1940 года, утвердил его архиепископом "Гродненским и Вилейским". Таким образом архиепископ Пантелеймон объединил две епархии Западной Беларуси в одну, кроме гор. Вильны.

Небольшое число православных приходов в Литовской республике с 1922 года возглавлял митрополит Елевферий Богоявленский, живший в Ковне и носивший титул: "Митрополит Литовский и Виленский", находившийся в юрисдикции Московской патриархии. С присоединением Вильны к Литве митр. Елевферий прибыл в этот город и подчинил себе местное духовенство. Архиепископ виленский и лидский Феодосии, принадлежавший к автокефальной Православной Церкви в Польше, был отстранен и оставлен в Св. Духовом монастыре в Вильне на покое без права совершения богослужений и вмешательства в церковные дела. В конце 1940 года Елевферий умер, я. на его место был назначен митрополит Сергий Воскресенский, прибывший из Москвы. Этот Сергий имел титул: "Митрополит Виленский и Литовский, Экзарх Прибалтики". Он поселился в Вильне, но часто ездил в г. Ригу.

В июле 1940 г. из Москвы приехал в Луцк митрополит Николай Ярошевич, назначенный митрополитом Сергием московским на кафедру Волынской епархии. Он поселился в Луцке со званием экзарха Западных Украины и Беларуси. Архиепископ Пантелеймон был освобожден от этого звания.

Новосозданная Гродненско-Вилейская епархия территориально была обширна и имела 307 приходов. Старому 73-летнему архиепископу Пантелеймону было не по силам справиться со всеми епархиальными делами при советской власти. По его просьбе и по докладу экзарха митр. Николая в Москве решено было рукоположить во епископа брестского, викария Гродненско-Вилейской епархии архимандрита Венедикта Бобковского, настоятеля Жировицкого монастыря. Посвящение во епископа состоялось в Москве 30 марта 1941 года при участии 10 иерархов, присутствовавших в то время в Московской патриархии, из коих 8 было из оккупированных Советами областей Волыни, Западной Беларуси и Прибалтики. Епископ Венедикт остался жить вместе с архиепископом Пантелеймоном в Жировицком монастыре.

Архиепископ полесский и пинский Александр не поехал в Москву по приглашению и этим уклонился от формального присоединения его к Московской патриархии, за что был митрополитом Сергием уволен на покой. На его кафедру в Пинск был посвящен архимандрит Почаевской лавры Вениамин Новицкий. Посвящение состоялось в Луцке в первой половине июня 1941 года и совершено экзархом митр. Николаем и епископом Поликарпом Сикорским, викарием экзарха.

2. Германско-советская война. 22 июня 1941 года Германия начала военные действия против Советского Союза. Неожиданные сильные атаки немецких аэропланов и сухопутных танков по всей линии фронта парализовали сопротивляемость советских войск и заставили их отступать в глубь страны. Советская армия теряла десятки тысяч убитых, раненых и попавших в плен. В течение месяца ведения войны немецкие войска заняли всю Беларусь, большую часть Украины с Киевом и Балтийские страны. Белорусские города сильно пострадали от немецких налётов с воздуха. Железнодорожное сообщение было разрушено и бездействовало, вследствие чего городское население ощущало недостаток продуктов питания и голодало. Беларусь представляла печальную картину разрушения.

Немецкие войска застали церковно-религиозную жизнь в Восточной Беларуси и в Украине в разрушенном состоянии. Епископов и священников не было, церкви были закрыты, переделаны на склады, театры, а многие разрушены. Монастырей не существовало, монахи разбрелись где кто мог, многие умерли в ссылках, в тюрьмах. Но верующие были в огромном числе.

В Минске, столице Беларуси, из 9-ти церквей уцелела только одна на военном кладбище за городом. Остальные переделаны и приспособлены для разных хозяйственных нужд. Три церкви: кафедральный собор, архиерейская церковь и собор возле железно-дорожной станции были снесены. Сохранились католические храмы, но в кафедральном был архив, а в другом большом - кино. Богослужений в городе не совершалось уже много лет.

3. Начало организации Церкви в Восточной Беларуси. С приходом немецких войск верующие принялись за восстановление разрушенной церковной жизни. Немецкие военные власти помогали в этом с расчетом на приобретение народной симпатии. Находились священники, которые многие годы скрывали свой сан от преследования. Немцы выдавали им удостоверения, уполномачивавшие их беспрепятственно совершать богослужения и исполнять пастырские обязанности для народа в условиях военной оккупации. Верующие люди принимали этих священников с любовию, отстраивали свои полуразрушенные церкви, где таковые уцелели, украшали их иконами, приносили церковно-богослужебные предметы и книги, которые бережно хранили у себя дома от взора безбожников и гонителей веры. Богослужения начали совершаться в переполненных народом храмах. Было весьма мало священников, а нужда в них была велика. Нива Божия созрела, но делателей на ней не хватало. Священникам приходилось совершать таинство крещения детей и взрослых десятками в один раз. Это было второе крещение Руси, как бы новое возрождение православной веры на всех просторах Восточной Беларуси.

Во второй половине сентября 1941 года в Минск приехал епископ Венедикт из Жировицкого монастыря для организации церковной жизни. Необходимо ему было получить разрешение немецких властей для этого. В этом деле помог начальник Минского округа Радыслав Островский, занимавший этот пост в то время. Епископ Венедикт обсудил с Островским все вопросы, касавшиеся организации церковной жизни в Беларуси. Островский выставил требование, чтобы это дело проводилось в национальном белорусском духе и чтобы новые епископы посвящались из кандидатов белорусской национальности. При посредстве Р. Островского епископ Венедикт получил из Генерального комиссариата Беларуси (военно-гражданская немецкая оккупационная власть) письмо на имя митрополита Пантелеймона Рожновского от 3-го октября 1941 года, в котором были указаны следующие условия: а) Православная Церковь в Беларуси руководится своими св. канонами, и немецкая власть не высеивается в ее внутреннюю жизнь; б) Православная Церковь в Беларуси должна называться: "Белорусская Автокефальная Православная Национальная Церковь"; в) проповедь, обучение Закона Божия и церковное письмоводство должны вестись на белорусском языке; г) назначение епископов, благочинных и священников не должно производиться без ведома немецкой власти; д) должен быть представлен статут "Белорусской Православной Автокефальной Национальной Церкви"; е) богослужения должны совершаться на церковно-славянском языке.

Митрополит Пантелеймон и епископ Венедикт устроили официальное заседание, на котором постановили: а) принять к руководству и исполнению условия, представленные в письме Генерального комиссариата Беларуси, б) перенести резиденцию митрополита из Жировицкого монастыря в столицу Беларуси - гор. Минск, в) открыть духовную семинарию для обучения кандидатов в священный сан, г) присвоить митрополиту Пантелеймону титул: "Митрополит Минский и всея Беларуси". Протокол заседания озаглавлен "Акт № 1 деяния Собора Епископов Белорусской Православной Церкви от 6 октября 1941 года". Протокол подписали: митрополит Пантелеймон и епископ брестский Венедикт. Впервые в истории Беларуси Православная Церковь в этом крае официально в акте православной иерархии названа "Белорусской". По содержанию этого протокола было послано ответное письмо Генеральному комиссариату.

Закрепив свое легальное положение, митрополит Пантелеймон командировал епископа Венедикта в Гродно для управления приходами Гродненщины, присоединенной германским правительством к Восточной Пруссии, а в Минск назначил с западных областей Беларуси священников: Иосифа Балая настоятелем Екатерининской церкви и Иоанна Кушнира настоятелем кладбищенской церкви. Последний был магистром богословия. Им было поручено заняться организацией церковной жизни и приготовлением переезда митрополита в Минск. Иеромонах Владимир уже служил здесь, привезенный немцами. Они начали налаживать церковную жизнь в Минске, но плохо обстояло дело в этом отношении в других городах Восточной Беларуси вследствие того, что там не было духовенства.

4. Хиротония новых епископов. Митрополит Пантелеймон и епископ Венедикт отлично понимали, что им двоим тяжело обслуживать иерархически всю Беларусь. По рекомендации белорусских деятелей из Варшавы и по своему разумению они решили посвятить несколько епископов для Восточной Беларуси. Кандидаты были указаны, но они находились за пределами Беларуси. Митр. Пантелеймон послал им приглашения прибыть в Беларусь для служения Церкви в епископском сане.

Первым кандидатом был архимандрит Филофей Нарко, проходивший свое церковное служение в Варшаве в юрисдикции митрополита Варшавского Дионисия. Митр. Дионисий отпустил архимандрита Филофея. Епископскую хиротонию его совершили в Жировицком монастыре 23 ноября 1941 года митрополит Пантелеймон и епископ Венедикт. При наречении ему дали титул епископа слуцкого, викария Минской митрополичьей епархии. После этого торжества состоялся отъезд митрополита Пантелеймона и епископа Филофея в г. Минск на постоянное жительство. Сюда они прибыли 30 ноября. В Минске открывалось пред ними широкое поле деятельности, но вместе с тем их ожидали и большие скорби.

Политическим белорусским деятелям было известно, что митрополит Пантелеймон придерживается строго русских и монархических убеждений, поэтому не имели к нему большого доверия. У них были свои взгляды на Церковь и на церковные дела, чисто политические, которые они хотели проводить в Церкви. Церковные интересы или религиозно-богослужебная сторона их не интересовали. При таком настроении конфликты с церковною властью были неизбежны, и они скоро возникли. Началось с того, что группа таких деятелей подала митрополиту меморандум, в котором изложила ряд требований для проведения их в жизнь. Митрополит принял меморандум, но выполнить его не мог без ущерба для Церкви. Тогда эти лица начали действовать через немецкие власти и добились того, что в начале февраля 1942 года Генеральный комиссариат Беларуси отстранил митрополита Пантелеймона от церковной власти и заставил его все дела передать своему викарию, епископу слуцкому Филофею, жившему с ним в Минске. Повод для недовольства дал сам митрополит, допустивши некоторые ошибки в своих действиях и высказываниях. Этот печальный факт сигнализировал начало борьбы белорусских политических деятелей с православной белорусской иерархией. Эта борьба продолжалась в последующее время.

С отстранением митрополита от власти церковные дела зашли в тупик. Необходим был созыв собора епископов для решения церковных вопросов, и митрополит его созвал. Из Гродна был вызван епископ Венедикт. Заседания собора начались 3 марта 1942 года. Участниками его были епископы Венедикт и Филофей под председательством митрополита Пантелеймона. С правом совещательного голоса приглашен архимандрит Афанасий, прибывший к этому времени из Холмщины по приглашению митр. Пантелеймона на епископство. Первым было рассмотрение и утверждение проекта устава для Белорусской Православной Церкви, составленный архим. Афанасием по поручению митрополита Пантелеймона. Уставом предусмотрено было деление Беларуси на епархии. Собор постановил открыть шесть епархий: Витебскую, Гродненскую, Минскую, Могилевскую, Наваградскую и Смоленскую. На каждую из этих епархий постановлено назначить епископа, а именно: на Витебскую - архимандрита Афанасия с возведением в сан епископа с титулом "Витебского и Полоцкого", на Гродненскую - епископа Венедикта с присвоением титула "Гродненского и Белостокского", на Могилевскую - епископа Филофея с титулом "Могилевского и Мстиславльского", на Наваградскую - епископа Вениамина Новицкого, жившего на покое в Почаевской лавре на Волыни, с титулом "Наваградского и Барановичского", на Смоленскую - протоиерея Семёна Севбо с пострижением его в монашество и посвящением в сан епископа с титулом "Смоленского и Брянского", Минскую-епархию возглавил митрополит Пантелеймон, которому дан титул: "Митрополит Минский и всея Беларуси, священно-архимандрит Жировицкой Свято-Успенской обители". Заместителем митрополита избран епископ Филофей, как живший в Минске.

Для решения неотложных текущих дел был избран Синод в составе двух епископов: Венедикта и Филофея под председательством митрополита. Кандидатом в Синод намечен Афанасий, епископская хиротония которого состоялась в воскресенье 8 марта. Ему было поручено собором управление Наваградской епархией до времени прибытия избранного на эту кафедру епископа Вениамина. Кроме того были сделаны постановления о необходимости открытия духовных семинарий в епархиях, издание религиозной литературы и церковного журнала, о церковных печатях для приходов и проч. Вопрос об автокефалии Церкви отложен до окончания войны и определения политического положения Беларуси. Этот собор имел большое значение для организации Белорусской Православной Церкви.

В конце соборных заседаний митр. Пантелеймон возвел в сан архиепископа Венедикта и Филофея. Первого возвел по своему личному желанию, а второго - по требованию белорусских политических деятелей.

В течение собора был вызван в Минск и пострижен в монашество с именем Стефана вдовый протоиерей Симеон Севбо, избранный на кафедру епископа смоленского. Епископская хиротония его должна была состояться в воскресенье 15 марта, но неожиданная болезнь митрополита помешала этому. В виду неотложности этой хиротонии хотели совершить ее архиепископ Филофей и епископ Афанасий, но митрополит не дал своего согласия. Возведенный в сан архимандрита Стефан Севбо уехал в свой приход для продолжения пастырского служения.

Своим отказом в рукоположении архим. Стефана в сан епископа митр. Пантелеймон показал, что он имеет какие-то планы. Это обнаружилось, когда митрополит потребовал от Филофея и Афанасия выезда в свои епархии. Его требования были против постановления собора епископов, недавно состоявшегося, но он с этим не считался. Митрополит думал, что после отъезда Филофея в Могилев и Афанасия в Витебск он сам возглавит Минскую и Наваградскую епархии и будет управлять ими при помощи Стефана, посвятивши его в сан епископа слуцкого, викария Минской епархии. Такие мероприятия митрополита сильно встревожили белорусских деятелей. Они сообщили об этом немецким властям. Генеральный комиссариат приказал митр. Пантелеймону неотложно посвятить Стефана в сан епископа смоленского. При помощи немецких чинов военной полиции архим. Стефан был привезен в Минск и в воскресенье 17 мая 1942 года посвящен во епископа митрополитом Пантелеймоном и архиеп. Филофеем. На следующий день епископ Стефан уехал в свой приход в Раков для приготовления к отъезду в Смоленск.

5. Заточение митр. Пантелеймона в монастырь. Конфликт между митр. Пантелеймоном и белорусскими деятелями сильно углубился и принял нежелательные формы. Им показались распоряжения митрополита относительно архиепископа Филофея опасными для белорусского национального дела, поэтому решили удалить его из Минска и развязать руки архиепископу Филофею для свободного действия. За содействием в этом деле они обратились к немецкой власти. В конце мая митрополит был вызван в Генеральный комиссариат, где начальник отдела Юрда объявил об увольнении его на покой, а управление делами Церкви должен передать архиепископу Филофею. Протест митрополита против такого решения не имел силы. Ему было приказано готовиться к отъезду в Ляды. Возвратясь из комиссариата, митрополит написал на имя архиепископа Филофея следующий декрет: "Вследствие своего отъезда из Минска на время моего отсутствия поручаю Вам все дела Белорусской митрополии". Документ этот был подписан митрополитом 1-го июня 1942 года. После этого оба владыки пошли в храм, где Архиепископ Филофей отслужил напутственный молебен для митрополита и сказал прощальную речь, выразив глубокую скорбь по поводу его принужденного отъезда. В ответ митрополит произнес следующие слова: "Поручаю вас всех покрову Царицы Небесной". Утром на следующий день, 2 июня, подъехал автомобиль с немецкими чинами СД и увезли митрополита с его келейником о. Юлианом в Ляды и поместили в бывшем монастыре, в котором сохранилась церковь. Здесь он оставался до поздней осени. На зиму немцы перевезли его в г. Вилейку, где он жил под надзором немецкой военной полиции.

6. Белорусские деятели и архиепископ Филофей. Через несколько дней после высылки митрополита "в Ляды белорусские деятели представили архиепископу Филофею два меморандума, в которых изложили ряд своих требований. Для характеристики приведем некоторые из этих требований, напр.: произвести регистрацию всех благочинных в митрополии с целью перемещения их, уволив русских и назначив белоруссов; организовать при архиереях "рады" из лиц духовных и светских, известных белорусских националистов; переменить состав городского духовенства в Минске и в Минской консистории, назначив сюда белоруссов, при этом назывались фамилии кандидатов.

Архиепископ Филофей столкнулся непосредственно с белорусскими деятелями. Раньше они осаждали митр. Пантелеймона, а теперь повели свою атаку на него. Из представленных ему требований он выполнил только одно, назначив священника Н. Лапицкого в Минск, а от остальных отказался, мотивируя тем, что он, как не митрополит, не может их выполнить. Это разгневало белорусских деятелей, которые начали помышлять о том, чтобы удалить из Минска архиепископа Филофея и на его место назначить более угодного им. Но они сознавали, что это не лежит в их власти.

Когда в половине июля собрались в Минске епископы для заседания по церковным делам в связи с высылкой митрополита в Ляды, белорусские деятели решили воздействовать на них через немецких властей. Начальник отдела генерального комиссариата Белоруси г. Юрда вызвал архиепископа Филофея и епископов Афанасия и Стефана и потребовал от них объявления автокефалии Белорусской Церкви и выполнения ряда других пунктов, указанных белорусскими деятелями, при этом высказывал свои требования в грубой форме. Владыки ответили, что не компетентны это провести без митрополита и Всебелорусского церковного собора. Увидев неуступчивость епископов, Юрда согласился на созыв Церковного собора, а в возвращении митрополита отказал, ссылаясь на то, что архиепископ Филофей уполномочен делать вместо митрополита.

7. Общий церковный собор. После неприятного разговора в генеральном комиссариате епископы решили начать подготовительные работы для созыва Всебелорусского церковного собора. Работа была возложена на архиеп. Филофея. Епископы Афанасий и Стефан уехали в свои епархии. Архиепископ Филофей учредил Предсоборную комиссию под своим председательством, задачей которой было составление программы собора и приготовление материала для рассмотрения на нем. Комиссия немедленно приступила к своей работе.

Оставался открытым вопрос, кто будет председательствовать на соборе. На основании устава, утвержденного собором епископов, это право принадлежало митрополиту, как главе поместной Церкви. Но он был отстранен от церковной власти и сослан в Ляды. Над ним было совершено насилие немецкой власти. Выяснение этого вопроса было поручено архиепископу Филофею. Он написал письмо к митрополиту и послал его через эконома архиерейского дома С. Менгеля. Митрополит ответил письмом следующего содержания: "Дня 1 августа 1942 года. Заместителю митрополита всей Беларуси архиепископу Филе фею. Желая, чтобы фактически проведенная мною автокефалия получила надлежащее оформление, я поручаю архиепископу Филофею созыв собора белорусской православной иерархии совместно с выборными представителями духовенства и верующих мирян. Митрополит Пантелеймон".

Получив такое полномочие, архиеп. Филофей назначил открытие Всебелорусского собора на 28 августа, о чем немедленно разослал циркулярные распоряжения с предписанием произвести выборы делегатов. В распоряжении указал, чтобы делегатов от мирян избирать из среды известных своим благочестием прихожан, живущих в приходе в течение 3-х лет и не моложе 30 лет жизни. На рассмотрение собора предлагались два пункта: объявление автокефалии Церкви и утверждение ее статута.

Белорусские деятели имели свои соображения и свои планы относительно престоящего собора. Они старались провести на собор молодых, послушных себе, делегатов, чтобы использовать их для своей дели, поэтому они были недовольны указанными архиеп. Филофеем условиями при избрании делегатов Они обжаловали это распоряжение перед немецкими властями. Начальник отдела генерального комиссариата Юрда послал письмо архиеп. Филофею от 14 августа, в котором выражал свое недовольство по поводу распоряжения о созыве собора без его согласия и потребовал представить ему статут Церкви для одобрения. По вопросу выборов делегатов на собор он потребовал заменить 30-летний возраст 21 годом жизни и отменить 3-х летний срок пребывания в приходе избираемого кандидата. Письмо заканчивалось угрозой: "Невыполнение моих предписаний может повлечь запрещение общего церковного собора. Я обязываю Вас немедленно исполнить мои предписания и ожидаю письменного подтверждения и извещения об исполнении предписанных мною изменений Вашего распоряжения".

По требованию Юрды архиепископ Филофей представил ему статут Церкви, утвержденный собором епископов в марте 1942 года. В ответ получил от него письмо 18 августа следующего содержания: "Представленные мне на одобрение статуты не могли получить моего одобрения. Они не только в своих постановлениях несовместимы с требованиями государства о правовом положении Церкви, но вообще непригодны во всем своем содержании". Дальше в письме он указал §§ статута, которые подлежали отмене. Так, напр., запрещал крестить евреев, открывать мастерские при монастырях, открывать духовные семинарии и академию без разрешения немецких властей, преподавать Закон Божий в школах; отменял юридическую силу церковных браков, поставил под вопрос православные церковные праздники и др. Из этого было ясно, что немецкая власть не намерена давать права Православной Церкви в Беларуси. Юрда был высшим немецким чиновником, дававший направление немецкой политике в оккупированной немцами Беларуси. Его письмо представляло программу отношения гитлеровской Германии к Православной Церкви в Беларуси и вообще к белорусскому населению, как покоренной нации.

К назначенному сроку прибыли на собор делегаты только из двух епархий: Минской и Наваградской. В епархиях Витебской, Могилевской и Смоленской церковная жизнь не была налажена, там организовано было весьма мало церковных приходов, поэтому в них выборы делегатов вообще не производились. Гродненская епархия находилась заграницей вследствие того, что вся Гродненщина была присоединена к Восточной Пруссии. Архиепископ Венедикт, как епархиальный архиерей, мало интересовался течением жизни в остальной части Беларуси. Он на собор не приехал и делегатов от своей епархии не прислал. Таким образом, собор состоялся из делегатов двух западно-белорусских епархий: Минской и Наваградской. По этой причине его нельзя назвать Всебелорусским Церковным собором.

Число делегатов от двух епархий представлялось в следующих цифрах: от Минской епархии - 26 духовных и 42 светских, всего 68 человек; от Наваградской епархии - от духовенства 17 и от мирян 22, всего 39 делегатов. На соборе присутствовало 107 человек и три иерарха: архиепископ Филофей и епископы Афанасий и Стефан. Минская епархия представляла засилие светского элемента на соборе, именно: 26 священников и 42 светских, но должно было быть одинаковое число мирян и священников.

Избранными делегатами от мирян оказались лица достойные и церковно настроенные. Молодых было мало. Требование немецкой власти избирать молодых не прошло.

Дело с открытием заседаний затормозилось вследствие ходатайства епископов перед немецкими властями о возвращении митр. Пантелеймона из ссылки для возглавления собора. Генеральный комиссариат отказал епископам в их ходатайстве. Решено послать делегацию к митр. Пантелеймону с просьбой выдать архиепископу Филофею полномочие на ведение собора. Такое полномочие необходимо было на том основании, что митр. Пантелеймон был главою Белорусской Православной Церкви и без его согласия постановления собора могли не иметь законной силы. Посланные делегаты - протоиерей И. Балай и С. Менгель - возвратились от митрополита с грамотой на имя архиеп. Филофея следующего содержания: "Вследствие моей невозможности по независящим от меня обстоятельствам прибыть на собор, на созыв которого, по Вашему желанию, я дал свое согласие, я поручаю Вам довести все дело до конца и председательствовать на соборе, если он состоится, как Вы меня об этом просите. Полагаюсь на Вашу епископскую совесть и мудрость, которые, надеюсь, дадут мне возможность утвердить постановления, выработанные на собрании духовенства и мирян под Вашим председательством. Митрополит Пантелеймон, 29 августа 1942 года, м. Ляды, Смолевицкого района".

Полномочие митрополита позволило приступить к открытию собора. 30 августа после молебна в Преображенском храме бывшего женского монастыря открылись заседания под председательством архиеп. Филофея. На повестке стояли два пункта: объявление автокефалии и утверждение статута. По первому пункту ограничились чтением докладов об основах введения автокефалии и составлением писем к православным восточным патриархам по этому поводу,. Всем было ясно, что в тяжелое военное время немецкой оккупации Беларуси не было канонических оснований делать объявление автокефалии своей Церкви. В дальнейшем процессе заседаний был рассмотрен и утвержден статут "Сьвятой Праваслаунай Беларускай Аутакефальнай Царквы". В нем заключалось 114 параграфов. В §113 было сказано: "Каноническое объявление автокефалии последует после признания ее всеми автокефальными Православными Церквами". Собор закончился 2 сентября 1942 года без формального объявления автокефалии.

8. Возвращение митрополита и посвящение новых епископов. После Минского церковного собора наступило некоторое затишье в митрополии. Белорусские деятели, удовлетворившись составленными на соборе письмами к восточным патриархам, больше не беспокоили немецкий генеральный комиссариат Беларуси своими требованиями объявления церковной автокефалии. Но через полгода вспомнили про письма к патриархам и, узнав, что они еще не отосланы по назначению, пожаловались немецкой власти. Архиепископ Филофей был вызван в генеральный комиссариат по этому делу. Он объяснил, что письма не посланы, потому что некому было их подписать. На основании утвержденного Минским собором в 1942 »оду статута Белорусской Православной Церкви это право принадлежало только митрополиту, как главе Поместной Церкви.

Архиепископ Филофей созвал Синод в начале апреля 1943 года для решения этого вопроса. В Минск прибыл только епископ Афанасий; архиеп. Венедикт и еп. Стефан не явились. Тогда Филофей и Афанасий обратились в генеральный комиссариат с просьбой возвратить из ссылки митр. Пантелеймона для возглавления Синода и подписания писем. Это ходатайство было удовлетворено. Немедленно митр. Пантелеймон был освобожден и 16 апреля привезен чинами немецкой военной полиции в Минск. Здесь он поселился в своих митрополичьих покоях.

Начались заседания Синода под его председательством. Первым пунктом было рассмотрение и подписание писем к патриархам. Владыки понимали, что письма не имели большого значения в военное время, но во избежание неприятности с немецкими властями их подписали и отдали в генеральный комиссариат. Дальнейшая судьба их неизвестна. После этого были решены другие важные церковные дела. Было послано письмо от имени православного белорусского епископата в генеральный комиссариат с просьбой наделения землей каждую приходскую церковь в размере 33 гектара. Это ходатайство было предпринято в связи с ликвидацией колхозной по-советской системы и наделением землей всех бывших колхозников.

В начале мая смоленский епископ Стефан обратился с просьбой к митр. Пантелеймону о рукоположении ему в помощь викарного епископа архимандрита Павла Мелетьева. настоятеля церкви в г. Брянске. Митрополит запросил согласия на это всех епископов. Архиеп. Венедикт и еп. Афанасий ответили, что кандидата не знают и потому предоставляют решение вопроса митрополиту совместно с владыками Филофеем и Стефаном. Последний незамедлил прибыть в Минск в сопровождении архим. Павла. 17 июня 1943 года состоялось заседание Синода в составе митрополита, архиеп. Филофея и епископа Стефана. Постановили рукоположить архим. Павла во епископа "Рославльского", викария Смоленской епархии. Незнакомый кандидат оставлен в Минске на испытание. Рукоположение его совершили митр. Пантелеймон и архиеп. Филофей в Преображенской кафедральной церкви в Минске 11 июля. Новорукоположенный не был доволен ни своим титулом, ни положением викарного епископа: он хотел быть самостоятельным епархиальным архиереем и иметь титул епископа брянского. Местожительство его оставалось в Брянске. Вскоре выяснилось, что он был неподходящий кандидат во епископа. В июле 1945 года, будучи эмигрантом в Германии, он перешел в католичество восточного обряда, спасаясь от насильственной репатриации на родину. Умер в католическом монастыре в Бельгии.

Посвящением Павла Мелетьева в сан епископа были возмущены белорусские деятели в Минске. Они заявили свой протес " против этого в форме новых меморандумов в генеральный комиссариат, обвинив весь белорусский епископат в антибелорусской деятельности. Немцы не придали этому большого значения.

Несмотря на тяжелое военное положение, церковная жизнь в Беларуси развивалась и укреплялась: на востоке создавались церковные общины, открывались храмы, епископы рукополагали священников из кандидатов, представленных церковными общинами. Конечно, кандидаты были мало подготовлены для пастырского служения, но жаждущий духовной пищи верующий народ и этими был доволен. Пастырская деятельность расширялась, охватывая все большее и большее число людей.

В процессе развития церковной жизни появилась необходимость назначить епископа в Гомель. Синод учредил Гомельско-Мозырскую епархию. Бывшее Гомельское викариатство Могилевскон епархии сделано самостоятельной епархией На кафедру епископа этой епархии был избран вдовый протоиерей Георгий Боришкевич, настоятель кафедрального собора и член духовной консистопии в Гродне, уроженец Волыни. Хиротония его должка была состояться в конце сентября 1943 г. в Минске, но затруднения с путешествием не позволили ему выехать из Гродна, где он постоянно жил со своей матерью и сыном. Архиепископ Венедикт постриг его в монашество с именем Григорий и 18 сентября возвел в сан архимандрита.

В половине октября архиеп. Венедикт поехал в г. Вену (Австрия) на епископскую конференцию иерархов Русской Православной Церкви Заграницей, созванную берлинским и германским епархиальным архиереем митр. Серафимом Лядэ по делу избрания в Москве патриарха Сергия. Его сопровождал на эту конференцию архимандрит Григорий Боришкевич. По просьбе архиепископа Венедикта епископат этой Церкви, во главе с митр. Анастасиям, посвятил в сан епископа гомельского архим. Григория. Посвящение состоялось 24 октября в русской церкви в Вене. Возвратившись в Гродно, епископ Григорий просил митр. Пантелеймона принять его в состав епископата Белорусской Православной Церкви, что и было сделано синодальным постановлением. В Гомельскую епархию ему не довелось отправиться по причине приближения фронта.

9. Епископский собор. Военное положение ухудшилось не в пользу немцев. Немецкая армия отступала. Однако, немцы не признавались в своем поражении и называли это отступление сокращением фронта. Вся Украина уже была занята советской армией и фронт находился у границ Беларуси. После ликвидации Райхскомиссариата Украины немцы присоединили Полесье к Генеральному комиссариату Беларуси. В Пинске епископствовал в это время митрополит Александр Иноземцев, а в Бресте - архиепископ Иоанн Лавриненко, который подал свое заявление с просьбой принять его в состав белорусской иерархии. В начале апреля 1944 года синодальным постановлением его ходатайство было исполнено с сохранением за ним титула: "Архиепископ Полесский и Брестский". Митрополит Александр, считавший себя принадлежащим к юрисдикции варшавского митр. Дионисия, воздержался от подчинения белорусскому епископату.

В половине мая 1944 года митрополит Пантелеймон созвал собор епископов в Минске. Прибыли все иерархи: из Гродна архиепископ Венедикт и епископ Григорий, из Наваградка епископ Афанасий, из Бреста архиепископ Иоанн, из Борисова епископ Стефан, из Могилева епископ Павел и на месте были митрополит Пантелеймон и архиепископ Филофей. В Минск прибыл в это время митр. Александр в качестве гостя президента БЦР Островского. Собор созван по требованию немецкой власти, которая хотела, чтобы белорусские епископы высказались против возведения в Москве митрополита Сергия в патриархи. Хотя вопрос был чисто церковный, но носил политический пропагандный характер. По этому вопросу делали свои постановления православные епископы в Польше и Германии.

Заседания собора епископов в Минске проходили под председательством митр. Пантелеймона. В них приняли участие все прибывшие иерархи, в том числе и митр. Александр. По вопросу возведения Сергия в патриархи немцы прислали готовый текст декларации для подписи, но он не соответствовал по своему содержанию. Собор епископов составил свой текст. Возня вокруг этого вопроса продолжалась долго, пока был выработан текст, удовлетворивший обе стороны. Подписанный собором епископов текст постановления был передан немецкому чиновнику.

Следующим весьма важным пунктом заседания собора было рассмотрение письменных распоряжений президента Белорусской Центральной Рады, созданной немецкими властями в начале 1944 года, касавшихся церковной жизни и ограничивавших ее свободное развитие. Собор высказался в категорической форме против вмешательства этой "Рады" во внутренние дела Церкви, принадлежащие компетенции церковной иерархии.

Кроме того были решены другие важные церковные вопросы, из которых для примера укажем следующие: присвоение митрополиту Пантелеймону титула "Его Блаженство, право ношения им двух панагий и предношения креста; утверждение и подписание статута Белорусской Православной Церкви с изменением некоторых параграфов в нем; присоединение к Белорусской митрополии двух полесских епархий: Пинской и Брестской с их епархиальными архиереями и духовенством.

Собор епископов закончился в спешном порядке, потому что близость немецко-советского фронта беспокоила всех. Во второй половине мая советские войска прорвали линию фронта между Витебском и Оршей и быстро двинулись на запад Беларуси. Белорусские иерархи во главе с митрополитом в спешном порядке выехали в Гродно и оттуда 7 июля 1944 года эмигрировали в Германию. Бежали заграницу все белорусские деятели, причинившие много скорби православному духовенству и вреда Церкви в Беларуси. Своими несвоевременными действиями они способствовали гибели многих тысяч человеческих жизней. Белорусское духовенство осталось на своих приходах и разделило до конца свою участь с прихожанами. Все постановления и труды белорусского епископата в деле создания Белорусской Православной Церкви обратились в ничто и перешли в область истории.

ГЛАВА III. ПОЛОЖЕНИЕ БЕЛАРУСИ ПОД НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИЕЙ

1. Бедствие населения. Немецкая военная оккупация Беларуси продолжалась более трех лет (июнь 1941 - июль 1944). За это время немецкая власть проявила себя достаточно, чтобы о ней можно было что-то определенное сказать.

Немцы пришли в Беларусь уже с готовой программой, которую начали проводить лишь только стали твердой ногой на белорусской земле. Они разделили Беларусь на три зоны своих владений. Первая зона - Гродненщина была присоединена к Восточной Пруссии и подчинена обще-германским законам; она предназначалась для колонизации и германизации в первую очередь. Вторая зона создана из округов Наваградчины, Виленщины и Минщины под названием Генеральный комиссариат Беларуси с центром в Минске. Управлял этой зоной генеральный комиссар со штатом немецких партийных (гитлеровских) чиновников, задачей которых было подготовить область для колонизации и обращения ее в провинцию Германской империи - Третьего Райха. Витебщина, Могилевщина и Смоленщина с Брянским округом находились в военной полосе, где управление было в руках военного командования. Эта полоса составляла военную зону Беларуси. Полесье с Пинском и Брестом были присоединены к Райхскомиссариату Украины. Между зонами немцы установили искусственные границы, которые местные жители не смели переступать без особого разрешения немецких властей. Эти граничные преграды сильно препятствовали течению церковной и гражданской жизни белорусского населения.

Хотя фронт военных действий между немецкой и советской армиями находился на востоке далеко от границ Беларуси, но во всей стране не было спокойствия. Мирные жители тяжело страдали от немцев и от советских партизан, которые обычно скрывались в лесах, а ночью нападали на немецкие сторожевые и административные пункты, взрывали минами поезда и железнодорожные линии, убивали неугодных им лиц, грабили сельских жителей, забирая у них скот, лучшую одежду и продукты. Белорусские деревни обнищали и не могли дать питание городскому населению, которое голодало. Еврейское население, составлявшее большой процент населения белорусских городов и местечек, было немцами зверски уничтожено, а дома сожжены. Беларусь представляла печальную картину нищеты и разрушения.

Небольшие немецкие отряды и местная белорусская полиция боролись с партизанами, но от этой борьбы страдало мирное население. Изгоняя партизан, немцы жгли деревни и убивали ее жителей, подозревая их в симпатии к партизанам, которые фактически были хозяевами в провинциях. Полная беззащитность сельского населения создала весьма тяжелые условия для существования во всех зонах Беларуси. В этих условиях погибли десятки православных священников и многие тысячи крестьян и городских жителей.

Кроме советской партизанщины в 1942-1943 годах буйствовали в западно -белорусских районах польские партизаны. Они замучили на смерть несколько православных священников, убили их семьи и многих православных белоруссов. Эти жертвы безвременья заслуживают особого исследования о них: историков.

Средние и высшие учебные заведения были закрыты. Немцы разрешали иметь школы только ремесленные разного типа для юношества и начальные для детей. В начале школьного 1943/44 года была открыта учительская семинария в Наваградке с сокращенной программой. Преподавание Закона Вопия во всех школах было запрещено. Воспитание детей и юношества проводилось в национал-социалистическом немецком духе: без Бога, без христианской религии. Вместо христианских понятий прививалось неоязычество гитлеровско-германского типа. Взрослая молодежь насильственно вывозилась в. Германию на работы, где ей нашивали ярлык "остарбейтеры" - "восточные рабочие".

Верующие люди ожидали помощи от Бога. В надежде на избавление их от беды и несчастия жители западно-белорусских деревень сооружали большие деревянные кресты, украшали их цветами и полотенцами и ставили по окраинам своих селений. Все это делали но обету в течение одной ночи. Затем призывали священников, которые освящали эти кресты и служили всенародные молебны. Эти кресты символизировали страдание народа.

2. Вмешательство светского белорусского актива в церковные дела. В программу колониальной немецкой политики входило благосклонное отношение к местной церковной жизни. Немецкие военные власти в восточных областях Беларуси, содействовали восстановлению церковной жизни, оказывали свою помощь в деле открытия церквей и помещений для совершения богослужений, выдавали священникам удостоверения, позволявшие им беспрепятственно исполнять душепастырские обязанности среди верующих. С разрешения генерального комиссариата Беларуси митр. Пантелеймон получил возможность возглавить Белорусскую Православную Церковь и учредить митрополичью кафедру в Минске. Однако, предоставляя все эти возможности, немецкие власти налагали свой строгий контроль на церковную деятельность духовенства.

Зависимостью Православной Церкви от немецкой власти воспользовалась небольшая группа белорусских активистов, состоявшая из 5-6 молодых людей, атеистически настроенных, которые избрали своей задачей проводить в Церкви свои тенденции политического характера. О них уже говорилось выше. Состоя на немецкой службе в Минске и пользуясь некоторым доверие немецкой власти, они вмешивались в дела церковного управления и навязывали свою волю белорусской православной иерархии. Не имея власти воздействовать на епископат сами, они писали доклады или меморандумы в генеральный комиссариат, излагая в них свои требования по церковным делам и настаивая, чтобы немецкая власть приказала митрополиту исполнить изложенное в их меморандумах. Они добились отстранения митр. Пантелеймона от церковной власти и ссылки его в бывший монастырь Ляды. По их требованию немецкий генеральный комиссариат передал власть в Минской митрополии архиеп. Филофею и этим обезглавил Белорусскую Православную Церковь. Когда архиеп. Филофей не исполнил их требований, они выступили против него и требовали его удаления из Минска, чтобы на его место пригласить другого епископа. Произвол политических факторов свидетельствует о тяжелых условиях, в каких находилась Православная Церковь в Беларуси во время немецкой оккупации.

Белорусские активисты и генеральный комиссариат домагались объявления церковной автокефалии, не понимая канонического значения этого слова. Положение Белорусской Православной Церкви было самостоятельное в том смысле, что она не подчинялась в это время никакой высшей церковной власти, находившейся за границами Беларуси. Она управлялась Собором и Синодом своих епископов и возглавлялась митрополитом, которому собор в Минске 15 мая 1944 года дал титул "Его Блаженство", усвояемый обычно только главам некоторых автокефальных Церквей. Православная Церковь в Беларуси находилась на пути к полной самостоятельности, но до канонической автокефалии ей было еще далеко. Прежде всего Беларусь не была самостоятельным государством и судьба ее зависела от исхода войны. Государственная независимость была одним из важных условий объявления автокефалии Церкви. При таком положении требование провозглашения автокефалии Белорусской Церкви было демагогическим приемом безответственных лиц, руководствовавшихся политическими соображениями.

Второе требование - белоруссизация Церкви. Трудно понять, что подразумевали под этим понятием. В церковной жизни белоруссизация была проведена. Церковная канцелярия велась на белорусском языке. Священники произносили проповеди в церкви и с прихожанами разговаривали на народном белорусском языке. Богослужения совершали по-церковнославянски. Это было признано немецкой властью и узаконено статутом Белорусской Православной Церкви. Закон Божий в школах был запрещен немцами. Таким образом требование белоруссизации Церкви сводилось к нулю, оставаясь фразеологией, рассчитанной на внешний эффект для немцев, не знавших белорусской действительности.

Во второй половине 1943 года активисты изменили свою тактику и повели атаку на всю белорусскую православную иерархию и на приходское духовенство. В меморандуме от 5-го июля 1943 года они писали:

"Белорусская Православная Церковь сегодня по своему составу административно -иерархического аппарата, по ею национальной настроенности установилась как российская с сильным антибелорусским характером, и как таковая проявляет свою деятельность". Спустя месяц те же лица писали: "Через Церковь в Беларуси действуют различной окраски факторы с целью через российский характер Церкви и церковной работы удержать Беларусь в неотделимости от великою конгломерата "единой неделимой" с одной стороны или от Советского Сюза с другой стороны. Архиеп. Филофей, пользуясь доверием властей, без сомнения проводит издевательство над белорусскостью и через Церковь, укрепляет российскость Беларуси. Является необходимым создание белорусскою управления с компетенцией надзора над духовно-национальными делами Беларуси".

При чтении этих обвинений можно заключить, что посредством Церкви проводилась политическая работа, вредная белорусским национальным интересам. Но в действительности так не было. Церковь жила своею обычною жизнью, высшее и низшее духовенство занималось религиозно-пастырской деятельностью и в дела политики не мешалось. Поэтому оно не заслуживало такого рода обвинений, какие возводили на него белорусские активисты. Они старались набросить тень на белорусскую иерархию и приходское духовенство, обвинив их в симпатии к советской власти. Но ни одно обвинение не было подтверждено примером или фактом, что доказывало их полную необоснованность.

Немецкие власти решили проверить национальность белорусского православного духовенства. Они разослали анкеты и потребовали представить их к назначенному сроку. Анкеты были заполнены и сданы немецким властям. Из них выяснилось, что 90% православного духовенства объявило себя белоруссами и только незначительное число записалось русскими или украинцами. Немецкие власти поняли, что все обвинения духовенства неосновательны.

Осенью 1943 года положение на немецко-советском фронте сильно ухудшилось. Немцы отступали под напором красной армии. Белорусская почва колебалась под их ногами. Не имея достаточно сил удержать свою власть в Беларуси, они решили разделить ее с белоруссами. В октябре 1943 года они создали Белорусскую Центральную Раду, видимость белорусского правительства с ограниченными правами. В компетенции БЦР переданы: организация белорусской армии (БКА), дела культуры и народного образования, социальное обеспечение. Президентом БЦР был назначен Радослав (Роман) Казимирович Островский. БЦР назначила своих уездных начальников, которые действовали совместно с немецкими гэбитскомиссарами.

При БЦР был создан отдел по церковным делам. Этот отдел включился в деструктивную работу против Белорусской Православной Церкви. Президент Островский, не сговорившись с архиепископом Филофеем, решил удалить его из Минска и пригласить на его место епископа смоленского Стефана. Митрополит Пантелеймон на это не согласился. Тогда Островский начал действовать своею властью. Но из этого ничего не вышло, ибо епископ Стефан решительно отказался от предложенной ему чести. После этой неудавшейся попытки Островский задумал устранить от возглавления Церкви неуступчивого старика митр. Пантелеймона и возвести на его место пинского митр. Александра Иноземцева. В это время Пинск и Брест были присоединены немцами к Генеральному комиссариату Беларуси. Для переговоров по этому вопросу Островский пригласил к себе Александра. Было это перед Собором епископов, созванном митр. Пантелеймоном на 12-е мая 1944 года в Минске. Прибывшие епископы в частных разговорах высказались против митр. Александра. Об этом сообщили Островскому. Приближение фронта не позволяло Островскому заниматься церковными делами. Через две недели после Собора, в конце мая, все бежали из Минска на запад от приближения советских войск. В августе уже вся Беларусь была занята советскими войсками.

Характерным документом, свидетельствующим о произволе БЦР в делах Православной Церкви в Беларуси, является распоряжение президента Островского с требованием, чтобы все назначения, перемещения и увольнения лиц духовного сана проводились епархиальною властью после согласования с отделом вероисповеданий БЦР и чтобы все кандидаты в духовный сан представлялись в тот же отдел БЦР за две недели до их рукоположения. Это распоряжение ставило Православную Белорусскую Церковь и ее иерархию в полную зависимость от светской власти.

Из этого краткого обзора видно, что православная церковная жизнь в Беларуси во время немецкой оккупации находилась в весьма тяжелых условиях. Свободу Церкви ограничивали не только победители немцы, но еще больше побежденные белоруссы, достигшие какой-то власти в своей стране. Основная причина заключалась в том, что к власти пришли безбожники и люди мало способные к государственному управлению.

3. Положение католиков и Католической Церкви. Немцы застали Католическую Церковь в Беларуси сильно ослабленной. Число римо-католиков в западно-белорусских областях значительно уменьшилось по сравнению с довоенным временем. Советские власти вывезли в концлагеря тысячи поляков из Беларуси, главным образом польских осадников, помещиков и государственных чиновников. В ссылку попали также некоторые католические священники. Многие храмы стояли закрытыми без настоятелей.

Немецкие власти знали, что белоруссы римо-католики сильно ополячены, поэтому отнеслись к ним недружелюбно, как к своим врагам. Тем не менее молодые польки, знавшие немецкий язык, устроились при немцах в качестве переводчиц.

Молодые поляки поступили на службу в полицию и в разные немецкие учреждения. Немцы принимали их на службу как белоруссов. Из этих молодых людей вскоре образовались тайные польские легионы, которые действовали, как польские партизаны. И. Касяк в своей книге: "З гісторыі Праваслаунай Царквы беларускага народу" (стр. 119) поместил протокол № 5 от 3 мая 1943 года совещания представителей тайной польской организации гренадеров, в котором говорилось следующее:

"1) Все немецкие учреждения а поветах должны быть переполнены только нашими людьми, чтобы вся практическая власть была в наших руках. Таким образом все полицейские и коменданты смогут оказать помощь оружем и амуницией нашим вооруженным легионам, проводить разведку и делать соответствующее влияние на немцев и на все их окруженне. 2) Каждый поляк должен помнить, что ... никогда и ни за что белорус не захочет дать нам помощь, потому мы должны стремиться выжить белоруссов из всех учреждений... стремиться найти всякие материалы, обвиняющие белоруссов за связь с партизанами для того, чтобы их расстреливали. Таким образом мы сможем не только выжить белоруссов, но и настроить белорусское население против немцев. Затем, при помощи умелой пропаганды перетянем белоруссов на свою сторону и достигнем, как минимум, их нейтралитет. 3) Через своих людей просить полицию и немцев сжигать белорусские деревни под предлогом, что они помогают партизанам".

"В инструкции № 7 от 14 мая 1943 года руководящий центр гренадеров указывает, что цель польских легионов - освобождение Заходней Беларуси от большевизма, но каждый поляк должен помнить, что белоруссы - это враги польского народа ... поляки должны всеми способами компрометировать белоруссов перед немцами, добиваясь арестов белорусов с тем, чтобы потери в белорусах были наибольшими".

Немцы, однако, разобрались в действительном положении и начали расправу с поляками. При помощи тайных агентов немцы открывали польские организации, арестовывали их участников и расстреливали. Во многих городах Западной Беларуси были тайные польские начальники уездов (старосты) с целым штабом своих служащих.

Некоторая часть ополяченной белорусской интеллигенции примкнула к белорусским национальным деятелям и включилась в их работу. Белорусскими патриотами они не были. Некоторые из них были редакторами белорусских газет, которые издавались с разрешения немецкой власти. В Минске издавалась "Раніца", а в Барановичах "Барановіцкая газэта". В этих газетах, если что писали о православном духовенстве, то только плохое, зато восхваляли католическое духовенство, особенно их мнимые заслуги для белорусского национального дела. Вместе с белорусскими активистами они вмешивались в дела Православной Церкви, но совершенно молчали о своей Римо-Католической Церкви, в которой все богослужения совершались на латинском и польском языках. Кс. Годлевский Викентий, занимая высокое служебное положение главного школьного инспектора в 1942 году, составил школьную программу обучения, в которой упоминалось о православии только с конца XVIII века как орудие царской политики. По этой программе должны были учиться православные дети.

Католическая миссия восточного обряда в Альбертине около Слонима, молчавшая при Советах, с приходом немцев оживила свою деятельность. Начальник этой миссии кс. А. Неман-цевич получил из Рима в начале апреля 1942 года звание папского экзарха для католиков восточного обряда в Беларуси и был признан немецкой властью. Свою миссионерскую работу он начал с того, что объявил себя щирым белоруссом, хотя был поляком. Местные белоруссы католики выдвигали его, как великого белорусского деятеля и патриота. Кс. Неманцевич убеждал белоруссов, что национальной белорусской религией должна быть уния. Ему вторили белорусские деятели из среды католиков. В Барановичах в том же направлении работал кс. Горошка. Однако, деятельность кс. Неманцевича показалась немцам подозрительной. В августе 1942 года они арестовали его и расстреляли. После ареста кс. Неманцевича разбег жались все его помощники монахи из Альберцина. Таким образом закрылась католическая миссия восточного обряда в Альберцине, существовавшая с 1924 года и причинившая православным много несчастий. В Альберцин был назначен православный монах священник, который не нашел там ни одного униата. Многолетняя миссионерская деятельность альберцинских монахов иезуитов ничего не сделала для католичества. Пытались миссионерствовать на востоке Беларуси другие католические священники, командированные виленским архиепископом Яблжиковским. В Минском и Смоленском округах они начали организовывать приходы. Среди них были ксендзы: Малец, Гляковский, Татаринович; в Минск явился кс. Годлевский. Но там не суждено было им долго служить. В начале 1942 года были арестованы немцами Малец и Гляковский и судьба их неизвестна. Годлевский был арестован в конце декабря того же года и расстрелен. Успели вовремя уехать на запад Горошка и Татаринович. В течение 1942 -1944 годов немцы расстреляли много католических священников, заподозрив их в польской конспиративной работе. В Наваградке в марте 1944 года были расстрелены католические монахини, жившие при приходском храме. Польская конспиративная работа против немцев отразилась на судьбе католического духовенства в Беларуси.

Top

Меню:

Часть третья

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА I. БЕЛАРУСЬ МЕЖДУ ДВУХ МИРОВЫХ ВОЙН

ГЛАВА II. БЕЛОРУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

ГЛАВА III. ПОЛОЖЕНИЕ БЕЛАРУСИ ПОД НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИЕЙ