Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Время вспомнить всех поименно
Семидесятилетняя годовщина расстрела польских офицеров в катынском лесу, трагедия польского «борта №1» под Смоленском заставили всех нас вспомнить об ужасной доли, граждан ІІ Речи Посполитой, которые, подверглись жестоким репрессиям со стороны советской власти. Для Беларуси эта тема до сих пор актуальна, ибо до сегодняшнего дня остаются неизвестными имена тысяч польских граждан, уничтоженных сталинским режимом на территории БССР.
Ученые, общественные и политические деятели по ту и эту сторону Буга постоянно говорят о необходимости поиска и обнародования т.н. «белорусского катынского списка», документа, в котором содержаться фамилии тех, кого советская власть в Западной Беларуси тогда, в сентябре 1939 года, объявила вне закона. Сотни польских офицеров и рядовых, сотрудников государственной полиции, землевладельцев и осадников, сотни представителей польской интеллигенции, попавших в руки НКВД, ждала страшная участь. Занимаясь польской проблематикой в истории Беларуси, мне вольно или не вольно, очень часто приходиться соприкасаться с этой темой. Сейчас по просьбе автора цикла документальных фильмов канала ОНТ Владимира Бокуна я занимаюсь поиском информации о польских офицерах и сотрудниках государственной полиции, чьи фамилии не значатся ни в одном из существующих катынских списков. О тех людях, которые находились в тюрьмах БССР и Западной Беларуси и были расстреляны на территории нашей страны. О некоторых результатах своих поисков я и расскажу в этом материале.
Одними из жертв сталинских чисток в Западной Белоруссии стали бригадный генерал Войска Польского Альбин Ясинский, сотрудник государственной полиции Польши в городе Косов Полесский Станислав Давидзюк, военный осадник, землевладелец Ян Голиньский, и комендант погранзаставы Сочевки Корпуса пограничной охраны Польши Станислав Хмелевский. Первый из них с 1929 года находился в отставке и жил в деревне Зарембковичи под Барановичами. Ранним утром 17 сентября 1939 года узнав о том, что войска Красной Армии перешли советско-польскую границу, генерал отправился в Дрогичин и организовал там гражданскую полицию для защиты местных жителей от прокоммунистического подполья. Альбина Ясинского арестовали почти сразу же после того, как в город вошли красноармейцы. В апреле 1940-го генерал был переведен в одну из тюрем НКВД в Минске, где вскоре и скончался.
Станислав Давидзюк, отслужив в 34 пехотном полку Войска Польского, подал прошение на имя Коменданта польской государственной полиции в Новогрудке о принятии его на службу. Просьбу удовлетворили, и вчерашний капрал приступил к полицейской службе в Меречевщине. С началом Второй Мировой он продолжал службу в Косово на Полесье. В октябре 1939 г. Станислав Давидзюк был арестован НКВД. С этого момента и до сегодняшнего дня о судьбе этого человека ничего неизвестно. Его супруга Леакадия была арестована вместе с двумя дочерьми и выслана в Сибирь 20 июня 1941 года, за два дня до немецкого вторжения в СССР. К слову, семья Давидзюков попала в четвертую волну депортаций, проходившей с мая по июнь 1941 года. В ее ходе были вывезены, прежде всего, представители польской интеллигенции, семьи арестованных ранее сотрудников государственной полиции, государственной лесной охраны, офицеров резерва. Эта волна депортаций имела две фазы. В мае выселения проводились на территории Западной Украины, в июне на территории Западной Беларуси, а также присоединенных к СССР прибалтийских государств Литвы, Латвии и Эстонии. Всего в ходе четвертой волны депортации было арестовано и вывезено около 85 тыс. человек. Однако мы не можем утверждать, что это окончательные цифры, ибо начало агрессии фашистской Германии на Советский Союз застали многие эшелоны в пути по территории БССР и эти поезда становились легкой добычей для стервятников Люфтваффе, что приводило к значительным людским жертвам.
Внучка Станислава Давидзюка Ирэна Петжак хранит протокол обыска, который провели сотрудники НКГБ в квартире Давидзюков. Представьте себе: ночь, время между часом и трёмя, испуганная женщина и ее дети, послушные понятые и они, вершители судеб в синих фуражках. Читаешь написанный жестким канцелярским языком протокол, и тебя невольно переполняет нечеловеческий ужас. В голове не укладывается, как можно было так безжалостно «перемалывать» людей, уничтожать их только потому, что они были другими, жили и думали не так, как эти товарищи в синих энкавэдэшных фуражках. Семья Давидзюков была выслана в Новосибирскую область, деревню Чогунка. Мама Ирэны Петжак вспоминает, что вначале они ехали поездом, а затем, когда железнодорожные пути закончились, плыли на грузовой барже. В 1946 г. Леакадии Давидзюк удалось добиться права на возвращение в Польшу. До самой своей смерти о судьбе мужа она так ничего и не узнала. Ни в одном из известных «катынских списков» фамилия полицейского из Косова не значиться.
Бывший военнослужащий Войска Польского Ян Голиньский жил в поселке Лериполь на Гродненщине, женился на белоруске Екатерине Слизевич из деревни Курпики, и спокойно работал на своей земле. Кстати, с местным белорусским населением у него были хорошие отношения. Голиньский часто посещал родителей супруги, помогал им деньгами, имел много знакомых среди белорусских крестьян. 22 сентября 1939 года в Лериполь приехали члены «ревкома», новой самопровозглашенной власти. Они врывались в дома осадников, силой выгоняли людей на улицу. К слову, в Лериполе находился дом генерала Войска Польского Антония Шиллинга, командующего армией «Краков». Ни генерала, ни его семьи, ни эконома в доме не оказалось. Шиллинг был на фронте, его семья в Варшаве, а прислуга разбежалась. Это разозлило людей с красными повязками на руках, и они арестовали около десяти человек, среди которых был и шестнадцатилетний сын капитана Войска Польского Гурницкого Тадеуш. Всех арестованных спустя некоторое время расстреляли на близлежащем поле. Яна Голинского не нашли. Ему удалось сбежать в деревню Курпики к родителям супруги. Однако через три дня его обнаружили. Голинский пытался спастись бегством, но представители «народной» власти безжалостно расстреляли этого человека. Кстати, с 2001 по 2006 гг. польский Институт Национальной памяти проводил следствие по делу убийства польских граждан в Лериполе и активно сотрудничал по этому вопросу с белорусской прокуратурой.
Родившийся на Белосточчине Станислав Хмелевский с самой юности мечтал о военной службе. В 1918 году он вступил в Польскую Военную организацию и уже в 1920 году участвовал в Киевской операции Войска Польского. Юзефом Пилсудским лично за проявленное мужество был награжден Крестом Храбрых. Станислав Хмелевский был одним из первых, кто вступил в только что созданный в 1924 году Корпус Пограничной Охраны. По приказу командования белосточчанина отправили в 1-ю пограничную роту Олковичи под Вилейкой. Чуть позже, Хмелевского назначили начальником погранзаставы Сочевки. Интересным обстоятельством является и то, что Станислав Хмелевский был сотрудником польской контрразведки, т.н. «двойки».
17 сентября 1939 года начальник заставы вместе с подчиненными храбро отразил несколько атак Красной Армии. Контуженного Хмелевского взяли в плен и доставили в тюрьму в Вилейке, откуда, правда, ему удалось сбежать. Казалось бы, судьба давала этому человеку второй шанс, но бывший начальник заставы остался верен своему долгу до конца. Он вернулся в свое имение под Олковичами, где пытался наладить связь со скрывавшимися в лесах частями разбитой польской армии. В ночь с 18 на 19 декабря 1939 года этого человека арестовали и отправили в печально известную «американку», тюрьму НКВД в Минске…
Лишь в 1996 году белорусские власти прислали родным Станислава Хмелевского официальную справку, в которой значилось, что сержант Хмелевский Станислав Антонович обвинялся в том … что на протяжении многих лет служил в польской армии. Вот такое преступление инкриминировалось бывшему гражданину Второй Речи Посполитой. В документе также значилось, что дело Хмелевского 17 апреля 1940 года было передано на рассмотрение особого совещания НКВД СССР. Напомню, 5 марта 1940 года решением ЦК ВКПБ органам НКВД предписывалось в сжатые сроки решить вопрос о находящихся в тюрьмах Западной Беларуси и Украины польских военнослужащих, полицейских, осадников и прочих вражеских элементов самым жесточайшим способом, а именно приговорить их к высшей мере наказания - расстрелу. По срокам все совпадает. «Копист» из-под Вилейки был одним из тысяч польских граждан, судьбу которых решил тот страшный документ.
Таких как Альбин Ясинский, Станислав Давидзюк, Ян Голиньский и Станислав Хмелевский были тысячи, но мы, к сожалению, до сих пор не знаем фамилий всех жертв. Задача современных белорусских исследователей и историков вернуть из небытиях имена этих людей, которые волею судьбы стали жертвами сталинского режима. Их жизнь - это часть нашей национальной истории. Хотелось бы, чтобы современные белорусские граждане с уважением относились к памяти этих людей. Монументы и кладбища в Мокранах, Пинске, Бресте, Гродно - это наша общая боль, ибо белорусы и поляки исторически очень тесно взаимосвязаны и об этом стоит помнить всегда.
Игорь Мельников
Заславль
22.12.2010