Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Уровень медицинского обслуживания
Санитарное состояние города. Антисанитария - неизбежный спутник любого более или менее крупного города дореволюционной России. Минск не был исключением. Скученность его застройки, отсутствие канализации, недоброкачественность питьевой воды, тяжелые жилищные условия способствовали распространению среди населения эпидемических заболеваний, поражавших в первую очередь трудящиеся массы. Высокая подверженность городских низов различным недугам обусловливалась также хроническим недоеданием, употреблением в пищу продуктов плохого качества. В молочных лавках молоко продавалось вместе с керосином и дегтем. Проведенная в 1906 году медико-санитарная проверка показала, что торговцы продавали на базарах масло, содержавшее 22 процента творожины, 45 - воды и только 33 - жира; молоко у 60 процентов лавочников было полуснятым или разбавленным водой. Сиропы и лимонады сдабривались сахарином, колбаса и конфеты окрашивались анилиновой краской, содержавшей мышьяк.
За 1890-1913 годы официальной статистикой зарегистрировано в Минске 240 тысяч случаев эпидемических заболеваний, или в среднем 10 тысяч в год,- это намного выше, чем в целом по России. Тот факт, что «вся ютящаяся на окраинах города нищета скрывала чуть ли не все известные медицинской науке заразные болезни и служила неиссякаемым источником эпидемических заболеваний» (Краткий очерк деятельности минского городского общественного управления с 1909 по 1913 г.), признавало и само городское управление. Эпидемические очаги и вспышки на рабочих окраинах почти не исчезали. Грамотная целенаправленная работа по предупреждению болезней отсутствовала. На дезинфицирующие средства для неимущего населения в 1908 году было отпущено только 100 рублей.
По степени распространения эпидемических заболеваний на первом месте стоял грипп, затем следовали желудочно-кишечные и туберкулез. Велики были цифры детской заболеваемости: скарлатина ежегодно поражала в среднем 592 ребенка, корь - 486.
Очагами желудочно-кишечных инфекций чаще всего становились жилые массивы по берегам Свислочи, Комаровка, район Немиги - там, где особенно высока была степень загрязнения почвы и воды.
Болезни, не встречая противодействия, быстро распространялись по рабочим кварталам, и только когда пересекали границы, где обитали зажиточные слои, о них начинали говорить, их начинали опасаться. Особый страх вызывала возможность появления холеры. В случаях, когда возникала такая угроза, минский губернатор проявлял «отеческую заботу» о своих подданных, а в городском управлении находились средства на санитарные мероприятия. Принимались «Обязательное постановление по содержанию торгово-промышленных заведений» (1892), «Обязательное санитарное постановление для фабрик и заводов г. Минска» (1912), но действенность их была незначительной. Главное - не велась систематическая борьба с эпидемиями. Городское управление не имело даже точной статистики таких заболеваний, чтобы успешно бороться с ними.
Примитивен был и аппарат санитарного надзора. Сначала он состоял из городского санитарного комитета (1892), затем к нему добавилось санитарное попечительство (1893), а в 1899 году еще и медико-статистическое бюро, которое быстро распалось. Двадцать санитарных агентов на добровольных началах работали под руководством городского санитарного врача. Их деятельность не отличалась активностью и не выходила за пределы центра города. Функции же санитарного комитета свелись к надзору за проституцией. Возникшие в 90-х годах аналитическая станция, дезинфекционная камера и секционный покой для изоляции больных были небольшими и не могли обслужить стотысячное население.
К началу первой мировой войны санитарное обслуживание в Минске несколько улучшилось. Штат городских санитарных врачей увеличился до трех. В 1911 году открылась пастеровская станция, а в 1913 году - сооруженная на средства города и земства эпидемическая больница. Для координации санитарных мероприятий была создана комиссия в составе 4 врачей и 2 представителей городского управления.
Общество минских врачей, проводившее большую работу по оздоровлению населения, с недоверием отнеслось к реорганизации санитарного дела. Как можно было верить в эффективность мероприятий, осуществлявшихся властями, если все они сводились к тому, чтобы не допустить распространения эпидемий в центральные районы города?
Организация медицинского обслуживания. Медицинское обслуживание в Минске, хотя и несколько лучшее, чем в других городах Белоруссии, было совершенно недостаточным. Лечебные учреждения находились в подчинении различных - не здравоохранительных - ведомств, что снижало уровень медицинской помощи.
На протяжении 90-х годов XIX века общее количество стационарных медицинских заведений в Минске оставалось неизменным - 8, а число врачей, считая и вольнопрактикующих, колебалось между 60 и 67. В больницы учреждений и ведомств трудящиеся города не принимались. «Своих» больных обслуживали военный лазарет и тюремная лечебница. Кроме частной больницы благотворительного общества общедоступными были еще две: одна - еврейская, на 65 мест, - бесплатная, а за пребывание в другой, находившейся под началом Приказа общественного призрения и рассчитанной на 70 коек, следовало платить 7 рублей 20 копеек в месяц. По официальным сведениям, в 90-х годах городское население для удовлетворения своих потребностей в лечении нуждалось не менее чем в 500 больничных мест. Городское же управление за это время смогло открыть родильный приют на 15 мест, больницу для венерических больных на 24 места и одну амбулаторию.
В начале XX века медицинское обслуживание в Минске развивалось несколько быстрее, чем в 90-х годах. Лечебная помощь значительно расширилась и стала более разнообразной. К 1913 году число больниц возросло до 23, а число врачей - до 85, Кроме того, в городе имелось 8 военных врачей, 41 зубной, 42 фельдшера, 45 дантистов, 88 акушерок и 19 массажистов. Но рост медицинской помощи отставал от роста населения и его потребностей. Если в 1890 году один врач приходился на 1173 жителей, то в 1904 году - на 1644. За то же время количество больничных мест увеличилось на 30 процентов, а число пользовавшихся больницами - на 70 процентов. Как отмечалось на II съезде врачей Минской губернии, в губернскую земскую больницу из-за постоянного ее переполнения «попасть так же трудно, как в царство небесное».
Увеличение числа больниц происходило преимущественно за счет частных. В 1911 году их насчитывалось 15. Частные лечебницы предоставляли медицинскую помощь за высокую плату (от 2 до 10 рублей в сутки) и обслуживали людей зажиточных.
Более доступной для широких слоев городского населения была амбулаторная помощь. Накануне первой мировой войны в Минске действовало 25 амбулаторий, две из которых открыло городское управление. Неимущих больных в амбулаториях земской и еврейской больниц, а также в двух городских принимали по основным специальностям бесплатно. Из-за большого наплыва пациентов попадали на прием к врачу далеко не все желающие.
Медикаменты продавались в аптеках по высоким ценам. В аптекарских магазинах они стоили дешевле, но были худшего качества и часто фальсифицированы. Лишь в 1913 году дума открыла первую городскую аптеку для продажи населению лекарств по доступным ценам.
Накануне первой мировой войны в Минске в виде эксперимента организовали скорую медицинскую помощь и ночное дежурство врачей. Возможности этих служб были ограниченными. Специальные же виды лечебной помощи (хирургия, неврология, гинекология и другие) не получили достаточного развития.
Лечебное дело в Минске в значительной мере носило предпринимательский характер. Городское управление не заботилось о его расширении. Большинство больниц, амбулаторий, аптек, все зубные кабинеты принадлежали частным лицам. Почти половина минских врачей считались частнопрактикующими.
Высококвалифицированная врачебная помощь оставалась недоступной большинству городского населения, и оно вынуждено было обращаться к фельдшерам, часто не имевшим специальных знаний. Число больных, лечившихся у фельдшеров, обычно вдвое превышало количество тех, что посещали врачей.
О недостаточном медицинском обслуживании свидетельствовала высокая смертность. С 1900 по 1904 год число умерших на 1000 жителей увеличилось с 20,2 до 26,7. По европейской части России такой же показатель в 1902- 1906 годах равнялся 25,3. Особенно высокая смертность отмечена среди детей. Малышей в возрасте до года умирало 62 процента.
Необходимость сохранить трудовые ресурсы города и избежать социальных конфликтов вынуждала минскую буржуазию и городское управление принимать некоторые меры по улучшению медицинского обслуживания населения, но, чтобы решить эту проблему коренным образом, тех мизерных усилий было недостаточно.
Медицинская помощь рабочим . В 90-х годах XIX века рабочие Минска имели доступ в губернскую больницу Приказа общественного призрения, еврейскую больницу и частную больницу благотворительного общества.
Незавидна была участь женщин. В родильном приюте, открытом городским управлением, - единственном общедоступном в городе - постоянно нарушались требования гигиены и медицины. В результате пациентки погибали от послеродовых осложнений или долго и тяжело болели, становились инвалидами.
Платное лечение было не по карману рабочему. Лишь тяжелый недуг заставлял его обращаться к врачу. На начальных же стадиях болезни переносились на ногах, в работе, без всякого лечения.
Распоряжение правительства от 1866 года обязывало предпринимателей открывать больницы для своих рабочих из расчета 1 койка на 100 человек. Но минские фабриканты благополучно игнорировали это распоряжение: для рабочих в городе не было ни больниц, ни амбулаторий, ни врачей.
Закон 3 июня 1886 года давал право столичным и губернским по фабричным делам присутствиям издавать обязательные постановления о медицинской помощи рабочим с возложением всех расходов, связанных с нею, на нанимателей. В Минске губернское по фабричным делам присутствие начало действовать только в 1897 году, а до тех пор проведение в жизнь закона находилось в зависимости от доброй воли владельцев промышленных предприятий. Не удивительно, что на протяжении 90-х годов фабричного медицинского обслуживания в Минске не существовало. Промышленный пролетариат находился в стадии своего становления, и местные фабриканты еще могли не считаться с его нуждами.
Но положение быстро менялось. С 1895 по 1900 год число фабричных рабочих в Минске увеличилось с 952 до 2032. Уже в своих первых крупных выступлениях они среди других требований ставили вопрос об улучшении медицинской помощи. Так, в одной из листовок «К мастеровым завода Якобсона, Лифшица и К°» (1900) перед хозяевами ставилось условие: бесплатная выдача лекарств в случае болезни.
Обеспокоенные расширением рабочего движения минские предприниматели в 1899 году открыли на Нижней Ляховке, в районе кожевенного завода Имрота, первую фабрично-заводскую амбулаторию. Она лишь частично содержалась за счет владельцев предприятий. Деньги для оплаты врачей удерживали с рабочих в виде особого - больничного - налога, вычитавшегося из зарплаты. Амбулаторией могли пользоваться только рабочие 13 крупнейших в Минске фабрик и заводов, а всего их, по губернским статистическим сведениям, было в городе больше 40. Заводчики предусмотрительно расклеили на своих предприятиях объявление: «Врачебная помощь подается рабочим лишь тех заводов, в коих вывешено настоящее объявление». Староста амбулатории - предприниматель Имрот следил за соблюдением подобных правил.
Заведовал амбулаторией врач Ф. С. Сыльвестрович, который принимал по 1 часу два раза в неделю. Обращаться к фельдшеру можно было ежедневно. Кроме того, врач и фельдшер принимали больных у себя на дому, а в случае необходимости посещали рабочих по месту жительства. В фабрично-заводской амбулатории имелась даже жалобная книга. Но прежде чем оказать медицинскую помощь, у пациентов не забывали спросить квитанцию об уплате больничного налога.
Хозяева не обеспечивали своих рабочих стационарным лечением. Лишь в приемном покое фабрично-заводской амбулатории стояли 3 койки. Фабриканты считали, что устройство и содержание больниц - дело городских властей, а те в свою очередь полагались на них. Минский губернатор в одном из своих отчетов жаловался, что городское управление почти не принимает никакого участия в «больничном деле» Минска, ссылаясь на разъяснение правительственного сената о том, что «устройство в городах лечебных заведений есть право, а не обязанность городских общественных управлений». Своим «правом» городское управление воспользовалось только в 1899 году. По улице Юрьевской оно открыло городскую амбулаторию. Здесь можно было бесплатно получить консультацию врача и приобрести лекарство. Но очень быстро - городская управа умела экономить средства! - эта амбулатория превратилась из бесплатной в платную.
Нарастание революционного движения в начале XX века, активизация общественного мнения вынудили предпринимателей сделать еще один шаг в сторону улучшения медицинской помощи рабочим. В апреле 1903 года наряду с фабрично-заводской амбулаторией открылась вторая (впоследствии объединились), которая получила название центральной рабочей амбулатории. К ее созданию были привлечены 46 крупных буржуа, на чьих фабриках и заводах всего было занято около 1500 рабочих.
Это было значительным достижением минского пролетариата. С развитием промышленности участились производственные травмы. Требования рабочих к предпринимателям об уплате компенсации за увечье и гибель на работе звучали все настойчивей. Как отмечал в своем отчете за 1901 год старший фабричный инспектор Минской губернии, подобные требования преобладали над другими. После того как была открыта новая амбулатория, медицинское обслуживание травмированных на рабочем месте улучшилось. При несчастных случаях, происходивших на фабрике или заводе, амбулаторная помощь оказывалась в любое время.
Отмечен некоторый прогресс в медицинском обслуживании рабочих в целом. Врачебной помощью обеспечивались не только сами трудящиеся, но и члены их семей. В амбулаторию можно было обратиться ежедневно с 9 до 10 утра и с 5 до 7 часов вечера. Кроме того, 2 врача, 2 фельдшера и акушерка принимали пациентов у себя дома в определенные часы, посещали тяжелобольных на дому. При амбулатории числились еще специалисты по акушерству, женским и глазным болезням, вознаграждение которых определялось в конце каждого года в зависимости от количества обращений больных. Находилась лечебница в центре города, занимала помещение из четырех комнат, две из которых были отведены для стационарных больных. Здесь же отпускались некоторые лекарства, несложные в приготовлении.
Важное значение имело новшество, заключавшееся в том, что врачи фабрично-заводской амбулатории проводили работу по обследованию условий труда рабочих, ставили вопросы об устройстве вентиляции в производственных помещениях, об открытии столовой с местами разогрева пиши, об улучшении санитарного состояния жилищ трудящихся и т. д. Но в условиях жестокого угнетения пролетариата провести эти мероприятия в жизнь было делом нелегким.
Материально амбулатория зависела от попечительного совета. Его состав - 6 человек - избирался фабрикантами из своей среды на ежегодных общих собраниях, проводившихся под председательством старшего фабричного инспектора Минской губернии. С правом совещательного голоса на заседаниях попечительного совета присутствовали штатные амбулаторные врачи. Рабочие своего представителя на них не имели.
Далеко не каждому пролетарию Минска была открыта дверь амбулатории. Мелкие промышленные предприятия, на которых количество работающих не превышало 15 человек, не подлежали надзору фабричной инспекции, и их владельцы совершенно не заботились о медицинском обслуживании рабочих. Не имели доступной врачебной помощи и многочисленные ремесленники.
Число обращений в амбулаторию быстро росло (с 1903 по 1906 год оно увеличилось с 6781 до 8535), а количество предприятий, участвовавших в содержании фабрично-заводской амбулатории, постепенно уменьшалось. Некоторые промышленники в годы экономического кризиса и депрессии начала XX века закрыли свои фабрики и заводы. Другие же под любым предлогом старались уклониться от уплаты требуемых для содержания амбулатории сумм, и рабочим хозяина-«неплательщика» отказывали в медицинской помощи. В 1907 году услугами амбулатории пользовались 1100 рабочих 35 промышленных предприятий (на 11 меньше по сравнению с 1903 годом). В то время в Минске насчитывалось 65 заводов и фабрик, где было занято 2190 трудящихся. Таким образом, половина рабочих не имела доступа в фабрично-заводскую амбулаторию. В эту половину входил самый многочисленный отряд минского пролетариата - железнодорожники (900 человек), потребности которых не могли удовлетворить приемные покои Либаво-Роменской и Московско-Брестской железных дорог. Чтобы создать видимость медицинского обслуживания, некоторые предприниматели приглашали на фабрики врачей, скупо оплачивая каждое обращение к ним больных. Но даже таких предприятий с весьма проблематичной охраной здоровья было в Минске в 1908 году только три, на них работало всего около 115 человек.
Недовольство рабочих низким уровнем своего медицинского обслуживания особенно ярко проявилось в годы первой российской революции. Во время забастовки на дрожжевом заводе братьев Раковщиков, состоявшейся в 1905 году, было выдвинуто требование медицинской помощи рабочим и их семействам, полной выплаты жалованья за время болезни в течение первых двух недель и половины жалованья - за вторые две недели. Такие же требования выдвигали и рабочие завода купца Готовского, колбасных мастерских. Это не случайно. Согласно закону от 3 июня 1886 года, заводчик имел право расторгнуть договор с рабочим по причине его двухнедельной непрерывной болезни. Тем самым по истечении этого срока хозяин освобождался от всяких забот о больных.
Непосредственно на производстве медицинское обслуживание не было организовано. Ни одна фабрика, ни один завод города не имели медпункта. В феврале 1905 года рабочие двух механических заводов потребовали обеспечить их медицинской помощью непосредственно на предприятиях. Такое же требование выдвинули и рабочие городской водопроводно-электрической станции.
Революционные события 1905- 1907 годов оказали действенное влияние на здравоохранение Минска. Возникновение новых больниц, амбулаторий и аптек, увеличение числа врачей, конечно, так или иначе способствовали улучшению медицинского обслуживания рабочих. Но далеко не все предприниматели соглашались за свой счет лечить рабочих, обеспечивать их лекарствами из аптек.
Подъем пролетарского движения в стране в 1910-1912 годах вынудил правительство заняться выработкой мер по охране труда. В 1912 году принимается закон о страховании рабочих по болезни. В соответствии с ним в Минске была создана одна общая больничная касса для 32 фабрично-заводских предприятий, обслуживавшая 1462 человек. Страхованием на случай болезни или увечья оказались охваченными только 29 процентов минских рабочих.
По данным заведующего фабрично-заводской амбулатории, большинство пациентов лечебницы страдало от внутренних и нервных заболеваний, часто нуждалось в хирургической помощи. Эти болезни были связаны с высокой степенью эксплуатации рабочих, с отсутствием всякой охраны труда.
Наибольшее число обращений в амбулаторию приходилось на чугунолитейные заводы - самые крупные в городе. Ушибы, ожоги, другие травмы происходили на них так часто, что считались обычными явлениями. В 1906 году на различных предприятиях Минска зарегистрирован 31 несчастный случай, а в 1907 году - 52.
Следствием неудовлетворительного санитарного состояния жилых помещений и рабочих мест было широкое распространение среди минского пролетариата инфекционных заболеваний. Обращения в амбулаторию по их поводу в 1907 году составили около 11 процентов встреч рабочих с врачом.
По примерной оценке медиков, из каждой сотни рабочих каждый год умирало 15-20 человек. Это почти в 7-10 раз превышало общую смертность в городе.
Народное образование
Начальная школа. Развитие капиталистического производства вызывало необходимость в улучшении и расширении прежде всего начального образования.
В Минске в конце XIX и особенно в начале XX века заметно увеличилось число начальных школ. В 1893 году их было 13, а в 1912-м - 50.
Разнотипность школ, подчинение их разным ведомствам, различие программ и сроков обучения снижали качество образовательного процесса, ставили детей в неравное положение. Так, только окончание городских четырехклассных училищ (в 1912 году преобразованы в высшие начальные) давало право на поступление в среднее учебное заведение, да и то при условии дополнительной подготовки, так как в них не преподавался иностранный язык. Выпускники остальных начальных школ Минска, как и других городов страны, такого права не имели. Обучение в четырехклассных училищах стоило недешево: в 90-е годы ежемесячная плата составляла 10 рублей, а перед началом первой мировой войны она возросла до 15-20 рублей. Дети трудящихся могли поступить в четырехклассное городское училище только после окончания начальной школы низшего типа, но к тому времени большинство из них уже выходило из школьного возраста.
Обучение в приходских училищах и церковно-приходских школах было доступно широким слоям городского населения. Но в этих школах давались лишь элементарные знания: русская и славянская грамота, основы счета, молитвы, первичные понятия и догмы православной веры. Основное внимание уделялось утверждению в сознании учеников религиозных убеждений и верноподданических чувств. В двухклассных приходских училищах, например, все 5 лет уходили на то, чтобы научить детей писать, читать и считать. Зато, как отмечал директор народных училищ Минской губернии, «по церковно-патриотическому воспитанию приходские училища не уступали церковным школам».
В городе имелось два духовных училища - мужское и женское. Выпускники поступали в духовную семинарию, становились церковными служками либо продолжали учебу в светских школах. Курс обучения в этих училищах примерно соответствовал трем младшим классам классической гимназии с той лишь разницей, что в них больше внимания уделялось закону божьему и иностранным языкам.
В Минске были специальные школы для еврейского населения. Закон 24 марта 1873 года разрешал открывать казенные еврейские начальные школы с обучением на русском языке. Таких училищ в городе не хватало, поэтому большая часть трудящихся евреев посылала детей в частные школы - хедеры и талмуд-торы, в которых методом зубрежки изучались библия, талмуд и другие книги иудейской религии. В середине XIX века в Минске насчитывалось около 600 хедеров. К концу века, судя по росту численности горожан, эта цифра не уменьшилась. Она не такая большая, как может показаться: у одного учителя-меламеда занималось всего несколько мальчиков. Обучение девочек в этих школах не разрешалось.
Развитие фабрично-заводской промышленности диктовало необходимость профессионального обучения рабочих. К 1913 году в Минске было 3 ремесленных училища и 5 начальных школ с ремесленным обучением. Они готовили для ремесленного, промышленного и сельскохозяйственного производства слесарей, литейщиков, электриков, портных, рабочих по уходу за сельскохозяйственными машинами и орудиями. Отсутствие материальной поддержки со стороны правительства, а также низкая грамотность трудящегося населения сдерживали развитие профессионального образования.
В 1892 году в городе открылась воскресная школа для женщин, а в 1901 году - для мужчин. В мужскую школу в 1902/1903 учебном году смогло поступить только 84 рабочих. Понятно, что двух воскресных школ на весь город было недостаточно. Но и они просуществовали недолго. Власти, напуганные революционной активностью рабочих в 1905-1907 годах, закрыли их. Правда, несколько позже обучение трудящихся в свободное от работы время возобновилось.
Учителей для минских начальных школ готовила преимущественно Несвижская учительская семинария и педагогические курсы при Новогрудском городском училище. В 1908 году открылись педагогические курсы и в Минске - при четырехклассном женском училище.
Развитие системы начального образования в Минске не успевало за растущими потребностями в нем. В 1907 году из 3820 заявлений о приеме в начальную школу было удовлетворено только 1861, или 49 процентов. В одном классе обучалось иногда до 97 человек при норме 50. Из-за нехватки свободных мест стали устраиваться конкурсные экзамены.
Впрочем, проблема начального образования стояла только перед детьми трудящихся. Крупная буржуазия города готовила своих детей для поступления в средние учебные заведения на дому. Менее состоятельным горожанам приходилось нанимать «дешевых» учителей, многие из которых приносили детям, по отзывам родителей, больше вреда, чем пользы.
Приобщению детей трудового населения к знаниям препятствовали также тяжелые материальные и бытовые условия жизни. Хотя обучение в начальных школах не требовало оплаты (исключение составляли городские училища), все же пятилетний срок, в течение которого ребенок не мог внести вклад в бюджет семьи, был для нее недозволенной роскошью. Нужда заставляла детей трудящихся в возрасте 11-13 лет покидать школу и идти на заработки. Большинство ребят оставалось вне школы (в 1893 году - 80 процентов, в 1912-м - более 50). В 1897 году среди дворян, чиновников и духовенства количество грамотных составляло 75,7 процента, среди городских сословий (почетные граждане, купцы, мещане и др.) - 47,3, среди крестьян - 39,7.
Несмотря на все препоны, какой то прогресс в области народного образования все-таки был. Достаточно сравнить, сколько детей училось в начальной школе в 1893 и 1912 годах: 2353 и 7318 соответственно. По данным Первой всероссийской переписи населения, грамотность в Минске (начиная с детей школьного возраста) определялась цифрой 56,9 процента. По этому показателю город в списке других крупных городов Белоруссии стоял на первом месте. Среди женского населения процент грамотных оказался ниже - 48,6.
Женское начальное образование в Минске отставало от мужского. В 1893 году в числе 2353 учащихся школ было всего 616 девочек. В последующие годы положение несколько улучшилось: в 1910 году училось 2060 мальчиков и 1973 девочки.
Под влиянием общественного движения за всеобщее образование, развернувшегося в России в 90-х годах прошлого века, минская городская дума выработала в 1898 году проект введения в городе всеобщего обязательного обучения детей в возрасте от 7 до 12 лет. Осуществить замысел планировалось за счет особого налога с горожан, основная тяжесть которого легла бы на плечи трудящихся. Однако этот проект не был проведен в жизнь. Минскому, губернатору стало известно о пометке царя на отчете харьковского губернатора: «Лучше было бы, если бы городское управление занималось своими городскими делами, чем обсуждением такого обширного вопроса, как вопрос о всеобщем обучении». Этого оказалось достаточно, чтобы дух либерального прожектерства у деятелей городского управления исчез.
Основную тяжесть расходов на содержание учебных заведений Минска царское правительство перекладывало на «местные источники» - городское управление, земство и благотворительные сборы еврейского населения. О том, как муниципальные власти заботились о народном образовании, свидетельствует тот факт, что в 1911-1913 годах отчисления на его развитие составляли в среднем 6,2 процента городского бюджета, по городам же империи - 27,9 процента.
В годы первой российской революции учащиеся Минска выступили с большевистским лозунгом о введении в стране всеобщего бесплатного обучения. В революционных выступлениях в городе во время Всероссийской октябрьской стачки активное участие приняли ученики начальных школ. Воспитанницы второго женского трехклассного училища выдвинули требование о расширении программы обучения до такого объема, чтобы после окончания училища можно было поступать в 5-й класс гимназии без экзаменов.
Под давлением требований народных масс царскому правительству пришлось приступить к разработке проекта о введении бесплатного всеобщего образования. Вплоть до начала первой мировой войны этот вопрос безрезультатно обсуждался на различных уровнях, начиная с Государственной думы и кончая городскими. Обсуждался он и в минской думе.
Преподавание во всех школах города (и везде по Белоруссии) велось только на русском языке. В этом отразилась великодержавная политика насильственной русификации, явившаяся составной частью национального угнетения.
Средняя школа. В Минске, как и во всей дореволюционной России, не существовало единой системы среднего образования. В 1890 году в городе имелись две казенные гимназии — женская и мужская, казенное реальное училище и духовная семинария.
В классических мужских гимназиях чрезмерное внимание уделялось преподаванию латинского и греческого языков. Выпускники после 7—8 лет обучения получали преимущественно гуманитарное образование. Окончившие гимназию с золотой и серебряной медалями принимались в университет в первую очередь, остальные — по конкурсу аттестатов. Экзамены не сдавали.
Женские гимназии Министерства народного просвещения состояли из приготовительного, семи основных и восьмого педагогического классов. Первые три класса (иногда и больше) составляли прогимназию, которая могла существовать как самостоятельное учебное заведение. Программа обучения в женских гимназиях была уже, чем в мужских. Окончившие 7 классов получали аттестат на звание учительницы начальной школы, выпускницам 8-го класса предоставлялось право работать домашней учительницей и открывался доступ на высшие женские курсы без сдачи экзаменов.
В реальных училищах основное место отводилось предметам естественно-математического цикла. Учащиеся, пройдя 6-7-летний курс обучения, поступали в технические, промышленные и торговые высшие учебные заведения или в университеты на физико-математический и медицинский факультеты.
В духовных семинариях учились 8 лет и после окончания становились священниками или поступали в Казанский, Томский либо Юрьевский университеты. Доступ в другие университеты для семинаристов был закрыт.
К 1903 году в Минске открылись еще две средние школы: мариинская женская гимназия (1899) и коммерческое училище (1901).
Мариинские женские гимназии принадлежали Ведомству учреждений императрицы Марии. Курс обучения в них был несколько короче, чем в правительственных женских гимназиях.
Коммерческие училища готовили учащихся к предпринимательской деятельности. В них давалось общее и коммерческое образование. Часть учебных часов в старших - седьмом и восьмом - классах отводилась товароведению, бухгалтерии, счетоводству. Выпускники могли поступать в коммерческие институты или высшие технические учебные заведения.
После 1905 года стали открываться новые средние учебные заведения. В 1913 году насчитывалось 2 мужские и 5 женских гимназий, 2 реальных училища, коммерческое училище, 2 женские прогимназии и духовная семинария. Из них 1 мужская, 3 женские гимназии, 1 реальное училище и 2 прогимназии находились в руках частных лиц. Царское правительство и местные власти устранялись от развития в Минске среднего образования.
В городе преобладали классические гимназии, дававшие довольно основательное гуманитарное образование.
Количество учеников в средней школе Минска увеличилось с 1423 в 1890 году до 5150 в 1913-м. Возросшая общественная потребность в женском образовании вызвала особенно быстрый рост числа учащихся девочек: с 477 в 1890 году до 2768 в 1913-м (впервые мальчики оказались в меньшинстве).
Буржуазное развитие страны не уничтожило полностью сословный характер среднего образования. В 1890 году дети дворян, чиновников, духовенства составляли 69,2 процента учеников средней школы Минска, дети городских сословий - 27,1, крестьян - 2,8, других - 0,9 процента. Тем не менее дворянство теснилось представителями городской и сельской буржуазии. В 1913 году удельный вес детей привилегированных сословий в составе учащихся средних учебных заведений сократился до 34 процентов, а выходцев из городских сословий, напротив, возрос до 57,9 процента. Представительство выходцев из крестьян тоже увеличилось до 7,9 процента.
Гимназии и реальные училища, по признанию директора народных училищ Минской губернии, являлись «главным образом учебными заведениями привилегированного состоятельного класса». Царское правительство препятствовало приему в средние учебные заведения «кухаркиных детей». Доступ в среднюю школу затруднялся и высокой платой за обучение. Так, в казенной мужской гимназии Минска она составляла 50 рублей в 90-е годы и 75 рублей в 1913 году. В частных учебных заведениях накануне первой мировой войны за обучение надо было платить до 150 рублей. Материальные трудности заставляли учащихся из малообеспеченных семей оставлять учебу до окончания полного курса. Нередки были случаи исключения за невзнос платы. В 1909 году, например, из двух мужских гимназий выбыло 95 человек, или 40 процентов поступивших в том же году.
В средних школах Минска господствовал полицейский режим. В 1899 году назначенная попечителем Виленского учебного округа комиссия разработала правила внеклассного надзора за учащимися реальных училищ и гимназий города. Контролировался каждый шаг ученика. Слежка устанавливалась в театре, на катке, треке, дома. Зимой и летом гимназисты должны были носить форменное пальто, застегнутое на все пуговицы. Без пальто разрешалось ходить только в белом костюме с белой же фуражкой.
Средних учебных заведений в Минске не хватало. Даже частные гимназии не могли принять всех желавших учиться. Из 200 человек, поступавших в 1911 году в одну из таких гимназий, было принято только 96, или 48 процентов.
Отсутствие всякой заботы городского управления о строительстве школьных зданий препятствовало развитию среднего образования в Минске. Наем помещения был очень дорогим и влиял на размер платы за обучение. Особенно недоставало реальных и коммерческих училищ, отвечавших потребностям промышленного развития города. До 3/4 поступавших в начале XX века в казенное реальное училище Минска получали отказы.
В 1914 году в городе открылся трехгодичный пединститут, программа обучения которого не превышала уровень средней школы. Открытие его обусловил дефицит учителей. Потребность в них особенно возросла в связи с преобразованием городских училищ в четырехклассные, получившие название высших начальных училищ (ВНУ). Даже в 1914 году, когда действовали пединституты в Витебске (с 1910 года) и Могилеве (с 1913 года), в Минской губернии половина педагогического персонала высших начальных училищ не имела соответствующего образования.
История открытия пединститута такова. Еще в октябре 1912 года Министерство народного просвещения просило попечителя Виленского учебного округа сообщить, сколько нужно открыть учительских институтов в пределах округа и в каких пунктах. В связи с этим директор народных училищ Минской губернии представил в ноябре того же года в округ убедительно мотивированный доклад о необходимости иметь пединститут в Минске. Он, в частности, писал: «Губернский город Минск в ряду городов Северо-Западного края наиболее крупный и богатый город. Минское городское управление имеет поэтому большую, сравнительно с другими городскими управлениями этого края, возможность оказать своими средствами помощь в деле открытия учительского института. Город Минск занимает центральное положение в ряду губерний, входящих в состав Виленского учебного округа. В Минской губернии больше, чем в каждой из остальных губерний округа, городских училищ».
Министерство сделало запрос о степени предполагаемого участия местных учреждений в содержании проектируемого института. Городская дума на заседании, состоявшемся в марте 1913 года, согласилась отпустить под строительство 1500 квадратных саженей городской земли в районе Комаровского выгона или Ново-Московской улицы (по выбору учебного начальства) и выделять на содержание института и городского училища при нем по 3 тысячи рублей в течение первых трех лет. Губернская земская управа ассигновала 5 тысяч рублей с рассрочкой на три года и обязалась ежегодно вносить по 2 тысячи рублей на десять стипендий. Минская же уездная земская управа [1] отказалась участвовать в содержании института на том основании, что его учреждение относится не к уездным, а к общегубернским обязанностям.
Учитывая материальную поддержку города и земства. Министерство народного просвещения внесло необходимый кредит в смету, и в июне 1914 года состоялось утверждение царем доклада министерства о создании учительского института в Минске. Открытие намечалось на 1 июля 1914 года, но начавшаяся первая мировая война задержала его. Занятия начались 18 октября в наемном доме на углу Захарьевской и Садовой улиц (район парка имени Я. Купалы). Но продолжались они в Минске всего лишь год. Осенью 1915 года, с приближением фронта, институт эвакуировался в Ярославль, где и обосновался на 3 года.
В средней школе, особенно в правительственных гимназиях, царила атмосфера обрусительства. Крестьянская молодежь, получившая в городе образование и занимавшая должности учителей или чиновников, порой отворачивалась от родителей потому, что те были простыми людьми и говорили «по-мужшцш».
Проекты высшего учебного заведения. После закрытия в 1863 году Горы-Горецкого земледельческого института Белоруссия оказалась без высшего учебного заведения. Потребность в нем росла год от года. Еще более она усугубилась к концу XIX века с развитием капиталистических отношений как в промышленности, так и в сельском хозяйстве.
Необходимость открытия высшей школы обсуждалась на разных уровнях. Инициатива шла от городских управлений и сельскохозяйственных обществ. Время от времени этот вопрос поднимался в высших правительственных кругах. Но решение тормозилось реакционной национальной политикой самодержавия, его стремлением подавить в крае любой очаг революционности.
Почти все губернские города Белоруссии выражали желание иметь у себя высшее учебное заведение. В Минске этот вопрос тоже рассматривался в городской думе, обществе сельского хозяйства, а затем и в земстве. Большинство мнений сходилось в том, что вуз необходимо открыть здесь, в городе, расположенном в центре белорусских губерний, к тому же одном из крупнейших в Белоруссии как по количеству населения, так и по степени развития промышленности.
Особый дефицит специалистов с высшим образованием испытывало сельское хозяйство, быстро перестраивавшееся после экономического кризиса 1880-1890-х годов на капиталистический лад. Минскую губернию В. И. Ленин относил к группе с преобладанием капиталистической системы. В 1901 году здешние крупные помещики решили возбудить ходатайство об открытии в Минске высшего сельскохозяйственного учебного заведения. Начальство Виленского учебного округа отнеслось к этому с пониманием. Попечитель округа В. Попов, отдыхавший в Виши (Франция), счел необходимым оттуда написать директору народных училищ Минской губернии Н. Акоронко письмо, в котором признал открытие в Минске высшего сельскохозяйственного учебного заведения полезным и просил «руководить или влиять, не упуская дела».
По мнению того же попечителя, целью подобного высшего учебного заведения должно быть всестороннее почвоисследование губернии, точное изучение его фауны и флоры, климатическое познание (метеорология) района; не только изучение способов производства сельскохозяйственных продуктов, но и целесообразная переработка их техническим путем; кроме того, сельскохозяйственное строительство и изучение сельскохозяйственных машин и орудий.
Акоронко с рвением отнесся к поручению своего начальства. Несколько раз говорил он с городским головой К. Чапским, с местными помещиками. Приближалось открытие в Минске сельскохозяйственной выставки. Директор народных училищ предполагал убедить съехавшихся помещиков в необходимости подать прошение об открытии сельскохозяйственного института.
Городское управление поддерживало идею о создании в Минске сельскохозяйственного вуза. Еще в 1897 году дума избрала подготовительную комиссию для разработки вопроса «об устройстве и учреждении института земледелия и лесоводства». Вообще городские власти, как правило, быстро реагировали на местные нужды, только, правда, не конкретными делами, а резолюциями. Образованная думой комиссия быстро распалась, ее труды остались неоконченными. Готовившаяся сельскохозяйственная выставка в Минске дала новый импульс к действиям. 28 мая 1901 года дума образовала новую комиссию для рассмотрения того же вопроса, предоставив ей право приглашать на свои заседания сведущих людей из числа прибывавших на выставку.
Высшие чины Виленского учебного округа, крупные помещики, входившие в состав минской городской думы, стремились способствовать перестройке крупного сельскохозяйственного производства на капиталистический лад. Но это стремление не подкреплялось реальной помощью со стороны правительства. Основную часть средств на открытие и содержание высшей сельскохозяйственной школы предполагалось получить за счет обложения помещичьих земель. Конечно же, с этим не могли согласиться те землевладельцы, которые вели хозяйство по старинке и не связывали повышение своих доходов с открытием института. Они более полагались на старое, давно испытанное средство - угнетение разорявшихся крестьян. Помещики же, заинтересованные в создании института, тем не менее не хотели всю тяжесть расходов брать на себя, ждали помощи от казны, предлагали привлечь к субсидированию дворян соседних губерний. Поэтому сельскохозяйственная выставка не оправдала надежд: договориться с помещиками не удалось. Дело кончилось тем, что общее собрание Минского общества сельского хозяйства поддержало решение съезда представителей сельскохозяйственных обществ Белоруссии открыть учебное заведение в Вильно.
Когда предложение представителей сельскохозяйственных обществ Белоруссии обсуждалось в высших правительственных кругах, попечитель Виленского учебного округа в Дoклaднoй записке министру народного просвещения снова высказался за открытие института в Минске. Но правительство не дало согласия на учреждение сельскохозяйственного вуза ни в Минске, ни в Вильно. Стремление предотвратить распространение революционных идей на территории Белоруссии было сильнее, и желание помочь ополяченным помещикам хозяйствовать по-капиталистически на этом фоне теряло свою значимость. Вновь разговоры о создании высшего сельскохозяйственного учебного заведения начались только в 1913 году. Об этом будет рассказано дальше. А до тех пор общественность города будоражили другие проекты.
Большую популярность приобрела в Минске идея основания университета. Ее поддерживало общество сельского хозяйства, ставя лишь условие, чтобы при университете открылось сельскохозяйственное отделение; ратовало за создание такого вуза городское управление, имея в виду интересы дальнейшего роста города.
В 1903 году вопрос рассматривался на одном из заседаний городской думы. Гласный В. Янчевский предложил ходатайствовать перед правительством, указав при этом на выгодное географическое положение Минска, на наличие в нем большого количества лиц, ежегодно оканчивающих среднюю школу. Дума, признав открытие университета чрезвычайно важным в культурном и общенравственном отношении, согласилась с предложением гласного и выделила для строительства здания участок земли и 500 тысяч рублей.
Не следует думать, что сторонники университета стремились превратить его в центр национально-культурного возрождения. Они всячески подчеркивали, что он станет «истинно русским». Тем не менее местное начальство отнеслось к проекту открытия университета в Минске враждебно. Губернская земская управа отклонила предложение городской думы и даже припугнула ее, квалифицировав решение о выделении денежной суммы как незаконное. Суть такого отношения заключалась все в том же. На этот счет имеется письменное пояснение минского вице-губернатора: «В Минске и без того сильны революционные настроения среди молодежи». Вопрос об открытии университета был приостановлен.
Революционные события 1905-1907 годов всколыхнули страну.
Повсеместно выдвигались и обсуждались общественно значимые темы, в том числе о высшем образовании. Напуганное революцией царское правительство создало комиссию по организации в империи вузов. Минская городская дума в 1906 году вновь подняла вопрос об открытии университета в Минске и одновременно обратилась к земским учреждениям с предложением поддержать начинание как ассигнованием денег, так и соответствующим ходатайством. Но губернская управа по делам земского хозяйства, а затем и губернский комитет отклонили предложение города, как обычно прикрывшись «незаконностью» подобных мер со стороны земства. Боязнь «смуты и политиканства», которая еще более усилилась после революционных событий, заставила крупных землевладельцев, заседавших в земских учреждениях, отказаться от своей прежней, так широко дискутировавшейся среди них ранее идеи учредить на территории Белоруссии высшее образование. Тем же страхом были поражены и высшие правительственные круги. На основании материалов, собранных вышеупомянутой комиссией. Министерство народного просвещения отклонило просьбу об открытии университета в Минске под тем предлогом, что, «занимая более центральное, чем Витебск, географическое положение в Белоруссии, Минск, тем не менее, напоминает передовую позицию, наполовину уже занятую неприятелем».
В годы реакции и городское общественное управление, и сельскохозяйственное общество, и земство приумолкли. Только с новым революционным подъемом в России в начале второго десятилетия XX века они снова решились на открытое обсуждение проблемы высшей школы.
На заседании минской городской думы в 1911 году было решено ходатайствовать - в который раз! - об учреждении в городе университета. Дума даже согласилась отдать под него хутор Людамонт и брала обязательство провести туда электрический трамвай. На этот раз земское управление поддержало городскую думу. Правда, обе организации не решились хлопотать об открытии полного университета. Они выступали за учреждение только медицинского факультета, рассчитывая тем самым облегчить и ускорить задуманное дело. Такое начало, кроме того, диктовалось необходимостью: белорусские губернии по сравнению с земскими губерниями Центральной России были довольно слабо обеспечены медицинской помощью.
В 1911 году в Минской, Витебской, Могилевской губерниях вводится полноправное земское управление. Оно получает в свое распоряжение значительные суммы. Увеличиваются городские доходы. Поборникам высшего образования казалось, что шансы на создание высшего учебного заведения на территории Белоруссии значительно возросли - ив проектах, ходатайствах недостатка не было. Перед первой мировой войной различные минские учреждения и ведомства выдвинули предложения об открытии в городе университета, педагогического, сельскохозяйственного и коммерческого институтов.
Начинался новый революционный подъем, и, стараясь затормозить этот процесс, царское правительство делало вид, что всячески заботится о своих подданных, что заинтересовано в увеличении числа высших учебных заведений. Так, в Петербурге в 1912 году возник проект об открытии медицинского факультета где-нибудь на окраине. Комиссия IV Государственной думы по народному образованию считала Минск наиболее подходящим для этого пунктом, и ее председатель Чихачев предложил минскому городскому голове Б. С. Хржонстовскому возбудить соответствующее ходатайство.
11 марта 1913 года городская дума, обсудив вопрос об открытии медицинского факультета, поручила Обществу минских врачей разработать его более подробно. Медики самым горячим образом выразили свою поддержку. Уже 26 марта в общество поступило письмо от врачей, в котором содержалась просьба высказаться за создание в Минске медицинского факультета. На заседании организации все выступавшие были единодушны. Для подготовки доклада в городскую думу создали комиссию из 9 человек во главе с врачебным инспектором губернии С. Н. Урванцовым.
Чтобы подкрепить ходатайство, решили собрать материалы о врачебно-санитарном состоянии Северо-Западного края. Часть из них содержалась в письме, присланном Обществом минских врачей в большевистскую газету «Правда» и опубликованном 15 марта 1913 года. Серьезное предупреждение со стороны жандармского управления было единственным результатом подобной активности медиков.
Что же касается открытия факультета, то далее проекта дело не продвинулось. Самодержавие считало для себя опасным существование университета на территории Белоруссии даже в урезанном виде. Не помогли и попытки членов Государственной думы, избранных от белорусских губерний, поддержать перед правительством ходатайство городской думы и Общества минских врачей.
Как уже говорилось, в 1910- 1914 годах в Минске и других городах Белоруссии открылись пединституты. Но, кроме звучного слова «институт» в названии, ничего больше не давало оснований причислять их к высшим учебным заведениям. На торжественном открытии минского пединститута его директор Д. А. Сцепуро вынужден был признать, что официальная программа его не выше средней школы.
Царское правительство оставалось последовательным в своем отношении к высшему образованию в Белоруссии. К началу первой мировой войны было особенно очевидно, что Минск превратился в крупный промышленный и торговый центр. И естественно, что в нем остро ощущалась потребность в специалистах с высшим коммерческим и экономическим образованием. Однако в 1913 году Министерство торговли и промышленности «не признало возможным удовлетворить» просьбу Минской лесной биржи и городского управления об учреждении в городе в память 300-летия царствования дома Романовых коммерческого института. А минский губернатор писал в феврале 1914 года министру внутренних дел, что открытие института послужит только укреплению элементов, враждебных существующему строю и без того уже оказывающих значительное влияние на политическую жизнь Северо-Западного края. Препятствовала созданию в Минске коммерческого института и пресловутая черта еврейской оседлости. Правительство опасалось усиления конкуренции еврейской буржуазии по отношению к русской.
Одновременно с ходатайством об открытии коммерческого института вновь возник вопрос о сельскохозяйственном институте. Большие пространства Минской губернии были заболочены. Помещики ощущали нужду в практическом применении новейших научных методов и последних данных в области мелиорации. А это могли сделать лишь высококвалифицированные специалисты.
Введение земского управления вселило надежду крупных землевладельцев на его поддержку. И действительно, губернское земское собрание, состоявшееся в феврале 1913 года, пришло к заключению о необходимости создать в Минске сельскохозяйственный институт. К ходатайству земцев присоединилась управа. Довольно благосклонно на этот раз отнеслось к нему и правительство. В начале 1914 года особое совещание при Государственной думе заслушало проект в редакции председателя минской губернской земской управы Б. Н. Самойленко и постановило проект принять, передать его на разработку в сельскохозяйственное ведомство и признать желательным открытие сельхозинститута в городе Минске.
Из всех планов об открытии высших учебных заведений в городе этот был ближе всех к своему осуществлению, но его реализации помешала война.
Что же касается основания университета на территории Белоруссии, то здесь со стороны самодержавия никаких отступлений не произошло. В 1916 году почти одновременно Могилев, Витебск и Минск ходатайствовали перед правительством об открытии этого вуза в одном из белорусских городов, но все ходатайства были отклонены. В качестве предлога Министерство народного просвещения выдвинуло близость к фронту. По той же причине впоследствии не разрешило открыть университет в Минске и Временное правительство.
При всей ограниченности просвещения и здравоохранения в дореволюционном Минске в этих сферах социального обслуживания горожан происходили заметные сдвиги, прогрессивные перемены, особенно усилившиеся после революции 1905-1907 годов. Их обусловили развернувшаяся с конца XIX века борьба рабочего класса России за социальный прогресс и победу социалистической революции, усилившееся участие - главным образом материальное - крупной буржуазии в социально-культурном процессе и вынужденная уступчивость царского правительства в отношении объективных потребностей капиталистического развития страны.
[1] Земские управы - органы местного управления. Избирались на основе имущественного ценза. Ведали вопросами промышленности, земледелия, торговли, страхования, народного образования, здравоохранения, общественного призрения, дорожного строительства. В Минской губернии начали действовать с 1911 года.