Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Казимир Нарбут (настоящее его имя - Даниель, имя Казимир он принял при вступлении в орден пиаров в 1755 г.) родился в 1738 г. в семье среднего шляхтича в имении Яшнец Лидского повета на Гродненщине. Учился в начальной школе в Щучине. Продолжил учебу в Любешовском новициате, в Дубровицкой пиарской коллегии (ныне украинское Полесье). С 1759 г. в Виленской пиарской коллегии изучал математику и другие естественные науки. Несколько лет преподавал математику в школах Белоруссии. Четыре года изучал естественные науки и иностранные языки в Италии. После возвращения на родину работал в Дубровице префектом коллегии и одновременно преподавал всеобщую историю, красноречие и французский язык. Затем был переведен в Вильно, где читал лекции по философии в шляхетском конвикте и одновременно являлся префектом пиарской типографии. С 1773 по 1775 г. как воспитатель сына литовского подскарбия находился в Германии и Франции. По возвращении был привлечен к работе Комиссии народного образования (Эдукационная комиссия), заседавшей в Варшаве. Работал в «Обществе по составлению элементарных книг» (учебников для школ), представляя интересы украинско-белорусско-литовского региона. В 1777 г. был назначен инспектором школ Белоруссии, Украины и Литвы. После третьего раздела Речи Посполитой (1795 г.) поселился в деревне Радзивонишки Лидского повета, где и провел остаток своей жизни. Умер в марте 1807 г.
Становление К. Нарбута как общественного деятеля и мыслителя происходило в 40-50-е годы XVIII в., в период преобладания в Белоруссии схоластической философии. Однако с середины 60-х годов К. Нарбут, опираясь на взгляды X. Вольфа, А. Вернея, А. Генуэсского и других, весьма решительно выступил против схоластики. Он осуждал оторванность ее от практической жизни, а назначение философии и науки видел в решении реальных, практических задач, выдвигаемых общественной жизнью. К. Нарбут выступал в защиту идей Декарта, Локка, Ньютона, что свидетельствовало о ломке и трансформации отечественной эклектики, переходе мыслителей Белоруссии от средневекового перипатетизма к философии и науке Нового времени.
Из научно-философского наследия К. Нарбута до нас дошло несколько конспектов лекций, читанных им в Дубровице в пиарской коллегии на латинском и польском языках, и изданные в Вильно сочинения: «Логика...» (1769) и написанные в соавторстве с его учениками С. Верещакой и С. Годлевским «Избранные суждения из философии...» (1771). В первом К. Нарбутом рассматривались в основном проблемы формальной логики и теоретико-познавательные вопросы. Во втором автором подвергалась критике теория врожденных идей Декарта, окказионализм Н. Мальбранша. Его рассуждения о строении Вселенной основывались на взглядах Коперника, Галилея, Кеплера, Ньютона. Если его предшественники (Б. Добшевич и др.) признавали учение Коперника в качестве гипотезы, то уже в самом начале 70-х годов (1771 г.) XVIII в. Нарбут прямо заявлял о полном признании гелиоцентризма в качестве научной истины. Мыслитель уделял большое внимание физике и механике Ньютона. Основываясь на них, он объяснял многие естественные явления.
В своих философских воззрениях К. Нарбут приближался к деизму, ограничивая роль Бога первотолчком. Он глубоко интересовался новейшими научными открытиями, изобретениями, основательно изучал вопросы механики и оптики. Ниже публикуются фрагменты из сочинений К. Нарбута «Логика...» и «Избранные суждения по философии...» (перевод с польского на русский язык сделан В. В. Дубровским). Хранятся в рукописном отделе фундаментальной библиотеки Вильнюсского государственного университета им. В. Капсукаса (фонд 3, ед. хранения 1040), отделе рукописей Центральной научной библиотеки АН УССР в Киеве.
Соч.: Narbutt К. Logika, czyli rozważania i rozsadząnia rzeczy nauka według której ma we wszystkim prawdy dochodzić i strzedź sie fałszu, zebrana przez X. Kazimerza Narbutta szkół pobożnych w Wilnie w drukarni I. K. Mci Rzeczypospolitej, XX. Szkół pobożnych. R. 1769; Zfilozofii wybrane zdania, które nayjasnieyszemu Stanisławowi Augustowi królowi Polskiemu, Wielkiemu xiązeciu Litewskiemu, ruskiemu, pruskiemu, mazowieckiemu, zmudzkiemu, kijowskiemu, wolyn, podolsk, podlaskiemu, inflant., smolen., siewerskiemu у Czernichowskiemu przypisane. Dowodzili i utrzymywali publicznie Stefan Wereszczaka, Podczasz Woewodztwa Nowogr., Stanisław Godlewski, Stolnik W - dztwa Brzeskiego Uczący sie Filozofii w Konwikcie Szlacheckim Wileńskim XX. Scholarum Piarum pod nauczycielem Kazimierzem Narbuttem tegoż zakonu. W Wilnie w drukarni I. K. Mci у Rzeczypospolitej XX. Schol. Riar. R 1771;Brevis Instructio de arte Rhetorica. Prolegomena. Dombrovicae, 1764; Cosmographiae practicae tractatus compendiosus. Dombrovicae, 1764; Krótki przydatek do geografii, Dombrowica, 1764; Rerum guarundam ad Philosophiam pertinentium connotatis Praefatio ad Philosophiam. Dombrovicae, 1764; Fractatus compendiosus De Oratione. Dombrovicae, 1764; Jnstitutionis Philosophiae Eclecticae. Dombrovicae, 1764-1765.
ЛОГИКА, ИЛИ НАУКА О РАЗМЫШЛЕНИИ И РАССУЖДЕНИИ, благодаря которой всякий сможет во всем достигать истины и остерегаться заблуждений... Вильно, 1769
ПРЕДИСЛОВИЕ
§ 3. О логике вообще
Логика - это наука, которая учит тому, как достичь и познать истину, или что одно и то же: это искусство правильного мышления...
Логика делится на естественную (врожденную) и искусственно изобретенную, или теоретическую. Люди в своих мыслях или в использовании разума сохраняют определенные законы, хотя их как обычно ясно и не осознают. В суждениях о предметах и в умозаключении обыкновенный человек поступает в соответствии с естественным (врожденным) порядком, даже обнаруживает в суждениях других ошибки, не осознавая и не зная, с помощью каких законов он это делает, так как никогда не изучал логики. Таким же методом простой народ слова и название вещей правильно произносит, связывает, согласует и сохраняет времена, не зная никаких грамматических правил. Следовательно, врожденная логика - это использование разума без ясного осознания правил, необходимых для этого. /.../
Логика врожденная в свою очередь делится на чисто врожденную и приобретенную частым использованием разума, так как способность использования сил души вытекает из двойственного источника: из естественной склонности и частого упражнения, что не только в логике, но и во всех других науках мы наблюдаем. Например, в искусстве пения мы приобретаем легкость не только от частого упражнения, но также и от врожденной способности к пению. /.../
5. Так как Логика является знанием /.../ или наукой, то она обязана дать обоснованные правила, которые она предлагает, и показать, что они наш разум приводят к познанию истины и оберегают от ошибок. /.../ Наш разум имеет определенные, присущие ему законы, в соответствии с которыми и поступает он в своих действиях. Например, легче приобретает знания о предметах единичных и более легких, а затем уже переходит к более сложным. /.../
Часть II Логики
Глава II. О РАЗЛИЧНЫХ СОСТОЯНИЯХ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ ОТНОСИТЕЛЬНО ИСТИНЫ
В отношении познания истины состояние души человека бывает следующее: уверенность, неуверенность, сомнение, предположение.
Суждение человека, вытекающее из полного и всестороннего исследования всех причин какого-либо явления или из совершенного изучения всех данных, относящихся к какому-либо предмету, то есть из надлежащего познания или всего того, что относится к этому предмету или явлению и установлению их действительного положения, называется уверенностью; суждение же человека о том или ином предмете или явлении, происходящее в результате неточного исследования или всех причин, относящихся к этому явлению, или же неполного изучения им всего, относящегося к этому предмету, называется неуверенностью.
Если для допущения какого-либо суждения о каком-либо предмете или явлении, равно как и для его исключения с обеих сторон имеются совершенно равные предпосылки или же нет вообще никаких предпосылок ни для постановки такого суждения, ни для его исключения, то такое состояние души человека называется сомнением.
Если для постановки, то есть для допущения какого-либо суждения о том или ином предмете, у нас имеется больше данных, чем для исключения такого суждения, и следовательно, наша мысль при таком положении больше склоняется в сторону признания этого суждения, чем в сторону его отклонения, то такое состояние души человека называется предположением, которое является тем более правдоподобным (более вероятным), чем больше данных у нас имеется для постановки такого суждения; если же данные, исключающие подобного рода суждения, превосходят соответствующие данные в пользу постановки такого суждения и, следовательно, при таком положении наша мысль больше склоняется в сторону отклонения суждения, чем в сторону его принятия, то такое состояние человеческой души называется предположением менее правдоподобным (менее вероятным), которое является тем менее правдоподобным, чем больше сведений, исключающих данное суждение, превосходят соответствующие данные в пользу этого суждения.
Таким образом, в зависимости от этого состояния души человека и его соответствующего словесного определения мы отмечаем различные формы человеческих суждений и их различный характер. Ввиду того, что суждения обычно возникают у нас вслед за соответствующим исследованием и надлежащим познанием большинства причин и данных, склоняющих нашу мысль к постановке подобного рода суждений и, учитывая то обстоятельство, что каждый из них по-разному воспринимает и познает одни и те же предметы, вполне естественно, что и сами наши суждения об одном и том же предмете могут оказаться совершенно различными, то, что для одного является вполне ясным и определенным, другому может показаться сомнительным, а третьему - правдоподобным. Отсюда также вытекает, что необходимо во мнениях и суждениях людей провести соответствующее разграничение различных форм самого понятия уверенности: бывает, что у нас возникают вполне ясные и определенные, достоверные суждения о тех или иных предметах тогда, когда сами эти предметы вызывают у нас такие вполне ясные и определенные, то есть уверенные, суждения о них, скажем, когда они содержат в себе вполне достаточные и исключительно ясные и определенные данные, благодаря которым мы можем должным образом познать их и иметь о них вполне верные суждения. Это - одна форма возникновения у нас уверенных суждений о фактах или явлениях, являющихся объектами нашего исследования. Другая форма возникновения у нас достоверных суждений о тех или иных предметах исходит от нас самих и зависит от наших способностей, нашего разума и от того, насколько мы в состоянии должным образом исследовать и познавать интересующие нас предметы, явления. Так, для того чтобы более ясным и понятным стало для читателя то, что мы только что сейчас выше изложили, воспользуемся, пожалуй, весьма сходным примером весовых чаш и будем его должным образом применять к нашим суждениям по интересующему нас вопросу.
Чаши весов, как известно, не наклонятся ни в ту, ни в другую сторону, когда они порожние или когда они имеют по обеим сторонам равные, одинаковые тяжести. Таково наше душевное состояние при сомнении, когда у нас нет совершенно никаких данных для постановки соответствующего суждения или же когда у нас имеются совершенно равные данные как для утверждения какого-то суждения, так и для его отрицания. Когда на одной стороне чаш весов положена известная тяжесть, а на другой стороне - ничего, то чаши весов склонятся в сторону этой тяжести. Таково наше состояние души при уверенности. Если на одну сторону весовых чаш будет положена большая тяжесть, а на другую сторону меньшая, то чаши весов наклоняются в сторону большей тяжести тем быстрее, чем большая тяжесть на нее будет положена. Таково наше состояние души при предположении.
Из этих различных состояний души человека мы узнаем, что человеческое познание имеет свои различные степени и что можно уже заранее, путем соответствующего наблюдения и опыта, некоторым образом определить человеческий разум и судить о том, как далеко может простираться человеческое познание и насколько познавательные способности одного человека шире и глубже тех же познавательных способностей другого человека, то есть, иными словами, можно уже как-то заранее измерить человеческий разум. Если человеческий разум вполне ясно и определенно познает все необходимые для постановки соответствующего суждения предпосылки, то тогда наше мнение будет вполне очевидным. Таким образом, очевидность является вполне ясным сознанием того, что наши суждения о тех же или иных предметах соответствуют законам критического мышления, то есть правилам и приемам, необходимым для познания и установления истины; из надлежащего же познания истины путем соответствующего критического анализа исследуемых нами предметов и вытекает очевидность, что мы и должны больше всего стремиться установить в исследуемых нами предметах, путем применения соответствующих законов гносеологии, или теории познания. /.../ ведь мы же путем применения соответствующих законов критического мышления стараемся установить очевидность исследуемых нами предметов и явлений. /.../
Хотя очевидность без уверенности не бывает и, пожалуй, быть не может, тем не менее, уверенность в чем-либо без очевидности вполне может иметь место, и именно такую уверенность мы безошибочно имеем в вопросах, относящихся к религии, так как Бог, как известно, никого не обманывает и обмануть не может [1], следовательно, мы уже в Священном писании имеем полную и безусловную истину религиозных таинств, которые наш человеческий разум, должным образом изучая и познавая, имеет все необходимые основания целиком и полностью принять, а затем с полной уверенностью в том, что они являются совершенно верными и правдивыми, признать. Однако эта уверенность - и это следует здесь прямо подчеркнуть - отнюдь не вытекает из простого применения законов критического мышления к религиозным таинствам, хотя бы потому, что критический анализ - дело человеческого разума, между тем как религиозные таинства превосходят наш человеческий разум, так что вполне естественно, они, эти таинства веры, никоим образом не могут быть подвергнуты критическому анализу со стороны человеческого разума.
Так, учитывая все это, мы тем не менее вполне можем прийти к определенному выводу о том, что наш человеческий разум вполне в состоянии познать ту безусловную истину, что Господь Бог никого не обманывает и обмануть не может. Исходя из этой основы, наш человеческий разум получает сперва полную уверенность в безусловной истинности таинств святой веры, а затем он уже вполне убеждается в их очевидности.
Итак, исследование и надлежащее познание характера человеческих суждений и, в частности, состояния души человека при уверенности в своих суждениях и очевидности является искусством, которое и есть настоящее знание. Поэтому, когда философ исследует определенное суждение и подвергает его надлежащему критическому анализу, когда он в случае необходимости, путем применения соответствующих законов критического мышления делает надлежащие выводы из своих исследований, и когда он, наконец, руководствуясь законами логики, совершенно свободно и непринужденно рассматривает тот или иной предмет, он тогда старается достигнуть полной ясности и очевидности в своих суждениях и выводах в отношении исследуемых им предметов, верно и в совершенстве изучает и осваивает эти предметы, одним словом, наиболее полно выполняет свой долг и обязанности положительного, добросовестного философа.
Однако, прежде чем продолжить нам наше исследование дальнейшего изложения соответствующих правил и приемов исследования, необходимых для установления истины, мы вначале постараемся должным образом устранить те препятствия, которые встречаются на этом пути, надлежащим изложением причин наших ошибок.
Глава III. О ПРИЧИНАХ ОШИБОК, КОТОРЫЕ БЕРУТ СВОЕ НАЧАЛО ИЗ НАШИХ МЫСЛЕЙ
Ошибка - это ложное познание предмета, предполагаемое как истинное. Имеются три источника, из которых берут свое начало наши ошибки. Во-первых, узость границ нашего разума относительно бесчисленного многообразия предметов или объектов, ненасытная жажда приобретения знаний, недостаток хладнокровия и воли, связанных с самомнением, одерживающие верх желания и обычаи, являющиеся источниками и причинами почти бесконечных наших заблуждений. Во-вторых, наше тело, его состояние и тяжесть, а также страсти, которые тянут в обратную сторону, почти толкают разум к ошибочному суждению.
В-третьих, влияние родителей, учителей, старших или вышестоящих лиц, а также книг и простолюдинов. О первых мы будем говорить здесь, о двух остальных - в следующей главе.
Если мы внимательно рассмотрим природу и способность нашего ума, то без труда узнаем, что он обладает узкими границами относительно познания и понимания предметов, не говоря уже о том, что разум не может полностью и совершенно охватить бесконечное множество сущностей, он не обладает также способностью одновременно и без больших усилий приобрести знания о многих трудных предметах. Если к этому добавить еще ненасытное желание приобретения знаний, то это является причиной не только неразумного, но и ложного, ошибочного познания. Такие люди ошибочно считают, что они могут столько знать, сколько сумеют заниматься поисками и прилагают усилия к изучению различных предметов одновременно; они. исследуют даже то, что при их состоянии совершенно не способны воспринимать. Имеется также много таких, которые к таким наукам прилагают силы и ставят целью своего познания даже то, что не приносит никакой пользы или очень ничтожную пользу, а сами эти предметы настолько трудны, что даже превышают человеческое понимание; занятие это тем более бессмысленно, так как не приносит никакой пользы, затраченное время лучше следовало бы использовать на более необходимое и полезное. Такой является, например, проблема: каким способом души познают материальные предметы после того, как они покинут тело? Или же другие, подобные ей; этим занимались схоласты и потели над этим много столетий. Если бы они прилагали свои усилия к совершенствованию нужных и полезных наук, то выполнили бы свой долг хороших философов и вместе с тем граждан [2].
Даже в нашем столетии имеется много таких, скорее умников, нежели настоящих ученых, которые, преподнося теологию, то есть науку о Боге и его качествах, на основании собственного разумения являются изобретателями многочисленных заблуждений. Так как человеческий разум слаб и находится в узких границах [3] и если кто, исходя из своих возможностей, пытается познавать таинства Священного писания (а сам Бог желает, чтобы они были от нас скрытыми) и рассуждать о них как о предметах, подлежащих человеческому пониманию, то кто же не видит, что такой человек вынужден отойти от истины и добровольно следовать за заблуждением и ложью. Одни из них, не имея возможности понять таинства Святой Троицы и воплощения, смело отбросили их; другие, не понимая, каким образом Христос может одновременно находиться в небе и в святейшем причастии, сочли .это невозможным /.../ Отсюда вытекает правило, которому надо следовать: относительно того, о чем известно, что оно превосходит человеческий разум, далеко не доискивайся; если имеются тайны, верь в них главным образом потому, что Бог никого не обманывает и не может никого обмануть.
Существуют также области знания, для изучения которых не хватает необходимых средств; такой является, например, отрасль, изучающая деление всякой частицы на другие бесчисленные частицы; или вычисление времени от начала мира до настоящего времени. Существуют же и такие, которые для того, чтобы стать понятными, требуют определенной подготовки с помощью приобретения предшествующих сведений, которые облегчают основные начальные трудности. Например, тот, кто желает изучать какой- либо закон, сначала должен изучить естественное право и право народов; тому же, кто приступает к изучению врачебного искусства, надо знать физику, анатомию, естественную историю, ботанику, или науку о свойствах растений, и т. д. /.../ Следовательно, тот, кто без такой подготовки начинает заниматься теми или другими науками, несомненно подвергается бесконечным заблуждениям. /.../ То же самое вынуждены испытывать также и те, которые в своих исследованиях не соблюдают никакого порядка или же берутся за различное и многочисленное одновременно, так как мысль, рассеянная различностью предметов и беспорядком перепутанная, не может дать четкого представления ни об одном из этих предметов. Это не только природные способности человека ослабляет, но и, если ему удается, как нам кажется, получить какие-либо знания, то они оказываются поверхностными, и он чаще всего приобретает в лучшем случае лишь некоторое понятие о предмете, чем о ее сущности. Наконец, те, которые предпочитают изучать предметы ненужные и бесполезные вместо того, чтобы заниматься предметами необходимыми и полезными, вынуждены сами признать, что когда им приходится делать что-либо нужное, они испытывают при этом большие трудности и угрызение совести из-за недостаточности знаний, необходимых для исполнения их долга перед обществом. /.../
Нам осталось еще сказать о причине заблуждений, которые пройсходіят от возбуждения мысли страстями и чувствами, так как тот, кто идет на поводу какой-либо страсти, не может пользоваться своим разумом в поисках истины, ибо он составляет суждения не из доводов, вытекающих из чистого разума, а в соответствии с тем, что ему диктует какое-либо желание или страсть, а они следующие:
I. Излишнее веселье или радость делает человека неспособным к трезвому суждению; оно часто является поводом к тому, что такой человек, не обращая ни на что внимания, будто безумный, впадает в большие заблуждения, не любит трудиться, не делает ничего необходимого и полезного. У нас имеется очень много примеров этого; одни из-за лишнего веселья, пьянствуя, совершают преступления; другие предаются таким развлечениям, которые приносят вред для их ближних или самих себя ввергают в большие опасности даже ценой собственной жизни.
II. Любовь и ненависть удивительным образом искажает человеческие суждения: первая - уродство и зло любимых предметов преподнося как совершенство и добродетель; вторая - благо и красоту именует преступным и безобразным. Эти два чувства наиболее часты там, где имеется различие умов, так как из-за привязанности к одной стороне или личности люди обычно их худшие поступки выдают за благо и добродетель и, наоборот, из-за ненависти лучшие дела объясняют как самое страшное зло. /.../
III. Чувство спеси, высокомерия, а это скорее всего злодеяние. Когда оно возьмет верх над разумом человека, приводит к пренебрежению самым лучшим и наиболее справедливым суждением, ничего не считая благом, кроме собственного мнения: оно не ставит никаких границ своему личному возвеличению, всегда считает это первейшей справедливостью; ставит себя выше всех других, претендует на власть над их умами, будучи уверенным в том, что именно так оно и должно быть.
IV. Как часто занимаются самообманом те, которые не ставят границ своим желаниям и страстям; об этом можно легко узнать от тех, кто не раз был обманут каким-либо малозначным предметом, к овладению которым он сильно стремился, а он на самом деле оказывался ничтожным (малозначительным).
V. Жадные люди многократно платят за свою страсть, так как, желая чужую вещь и сильно стараясь многое приобрести, теряют собственные вещи и терпят зачастую неотвратимо больший урон.
VI. Боязнь, или страх, является наибольшей причиной заблуждений, так как он представляет все вещи наоборот [4]. Отсюда берут начало рассказы об ужасах, пугалах, колдунах, ведьмах и тому подобных вещах, которые являются вымыслом простолюдинов и боязливых людей или (как обычно говорят) трусов. /.../ Следовательно, надо помнить, что если в нас господствует какая-либо страсть, то не следует именно тогда судить о предметах, а лучше подождать, пока разум успокоится.
Глава IV. О ПРИЧИНАХ ЗАБЛУЖДЕНИЙ, КОТОРЫЕ БЕРУТ СВОЕ НАЧАЛО В НАШЕМ ТЕЛЕ И ОКРУЖАЮЩИХ НАС ПРЕДМЕТАХ
Каждый из нас ощущает, что само наше тело является большим препятствием в познании истины, а следовательно, источником для заблуждения. Наша усталость является причиной того, что мы не переносим тяжести труда и быстро утомляемся: поэтому, когда разум пытается обрести что-либо хорошее, тело своей медлительностью (вялостью) сдерживает его. Мы часто замечаем, как дети и юноши пытаются избегать занятий по чтению и размышлению и вообще умственного труда или же с большой неохотой приступают к этому. У нас имеются многочисленные примеры, особенно в наше время, когда люди, избегая необходимой и полезной работы, пытаются с помощью быстро подобранных книжек, а чаще всего списков книг (реестров) приобрести различные знания [5], но отсюда вытекает лишь то, что мы мало узнаем, опускаем более нужные и более трудные вещи, приобретаем лишь поверхностные знания; наше знание ограничивается нечетким и смешанным представлением вещей до такой степени, что в этих предметах мы заблуждаемся так, как и в малоизвестных, ибо мы узнаем лишь названия предметов, названия книг или (что уже абсолютно точно) количество и название глав; на основании этих сведений мы готовы высказывать суждения и опровергать доводы других, высказывающихся весьма достоверно об этих предметах; короче говоря, мы ошибку подкрепляем заблуждением и допускаем распространение ложных утверждений.Состояние тела человека является причиной многочисленных глупостей и заблуждений. Состояние бывает флегматичное, или медлительное (вялое, сонное, ленивое); сангвиничное, веселое; сердитое, или меланхолическое, происходящее от черной крови. Из смешения различных этих состояний вытекает различное предрасположение или состояние тела. Все же эти состояния имеют свое начало в прирожденном телосложении, кровообращении, питании, состоянии воздуха. Ведь от питания зависит состояние крови, а от нее в наибольшей степени зависит состояние тела. От состояния воздуха происходит все внутреннее движение тела, даже кровообращение. Следовательно, из этих различных состояний тела возникают различные остроумные суждения, понятия, фантазии, медлительность, непостоянство, боязнь и другие свойства ума [6]. Поэтому каждый должен следить за собой и принимать во внимание свое состояние или темперамент.
От состояния тела усиливается фантазия или воображение; с их помощью предметы смешиваются невероятным образом и создаются самые различные представления; отсюда вытекает бесчисленное множество заблуждений. А так как познание через чувства или чувственность отличается тем, что оно более живо показывает вещи, что оно более четкое, и если при этом случится, что воображение будет настолько сильным, что в четкости и живости сравняется с чувственностью, то оно может быть сочтено за чувственность неосторожными и невнимательными людьми. А чем более слаб ум, тем сильнее воображение; в этих случаях мы больше всего испытываем склонность к тому, чтобы легко поверить в вещи невероятные; именно такие люди видят пугала, слышат удивительные голоса, чувствуют иногда себя больными, хотя здоровы. Отсюда происходит также и то, что мы обычно называем фанатизмом. Ведь фанатизм считает активным то, что больше является творением воображения, энтузиазм же - это прямое настаивание на том и стремление безусловно выполнить то, что является фанатизмом. Частями нашего тела, которые дают нам представление о предметах, являются органы чувств: глаза, уши, нос, рот, осязание, или ощущение тепла, холода и т. д. Этим путем мы приобретаем представления почти всех вещей, но эти же органы чувств могут показывать нам предметы и наоборот.
I. То, что радует и забавляет органы чувств,- большое препятствие для истинного познания предмета; очень часто мы считаем благом то, что угождает органам чувств и насыщает удовольствие. Так, например, мы вйдели пьяниц, которые смакуют неприятную и вонючую водку до такой степени, что не думают о собственном здоровье, заботясь лишь о том, чтобы угодить своему вкусу, приобретенному благодаря ее частому употреблению.
II. Ограниченность наших органов чувств является причиной того, что мы о многих предметах не знаем, что они существуют, и ложно утверждаем, что не имеется ничего, кроме того, что мы видим, слышим и т. д.; насколько велико это заблуждение, мы убеждаемся на примере новых открытий.
III. В наибольшей степени нас обманывают глаза, так как, если предметы находятся далеко от нас, мы их видим маленькими, вблизи - мы их видим большими. Когда мы плывем на корабле и смотрим на города и леса, то нам кажется, что не корабль от них отдаляется, а они от корабля. Что же говорить о вкусе, обонянии, осязании! До какой степени они ошибаются? В этом каждый может убедиться на опыте: какое-либо блюдо или напиток голодному покажутся вкусными, а сытому - неприятными; здоровый человек чувствует их вкус, а больному они очень противны; то же самое мы испытываем и другими органами чувств. /.../
Глава V. О МЕТОДЕ ПОИСКА ИСТИНЫ В ПРЕДМЕТАХ ПРИ ПОМОЩИ ОПЫТА И УМОЗАКЛЮЧЕНИЯ
Нам представляется, что существует только четыре метода, или пути, с помощью которых мы можем получить необходимые познания и установить истину, а именно: внутреннее чувство (сознание); умозаключение, или выведение одного суждения из другого; опыт при помощи наших внешних органов чувств; чье-то авторитетное суждение, или свидетельство. Внутреннее чувство (сознание), для него не требуется особых доказательств, так как такие чувства каждый из нас должен испытывать и на самом деле испытывает. Оно является ничем иным, как нашим собственным убеждением в том, что именно так, а никак не иначе дело в действительности обстоит. Скажем, наше убеждение в том, что мы действительно существуем, что у нас имеются те или другие желания и стремления и так далее. Об этом методе установления истины мы более ничего говорить не будем, а остановимся только на трех других методах установления истины; в этой же главе будет идти разговор об умозаключении, или выведении одного суждения из другого, и применении внешнего опыта, или использования наших органов чувств.
Что касается опыта, то он не представляет ничего иного, как только многократное повторение тщательного наблюдения над исследуемыми нами предметами, причем мы должны здесь различать двоякого рода опыт: внутренний и внешний; внутренний опыт имеет место тогда, когда это тщательное наблюдение относится к области внутренних действий нашей души; внешний же, когда наши исследования относятся к внешним объектам, подпадающим под действие наших органов чувств, а это все производится путем применения различных орудий, или инструментов, необходимых для этого, или же путем многократного исследования интересующих нас предметов [7].
Итак, когда нам предстоит исследовать какой-либо предмет путем проведения тщательного наблюдения и соответствующего опыта, результатом которого должно быть то, что нас в данном случае интересует, то необходимо соблюдать следующий порядок: прежде всего следует установить, являются ли свойства наблюдаемого нами объекта постоянными и неизменными или временными и изменяемыми; затем следует установить, что эти свойства присущи не только данному отдельному объекту, а всему виду или роду этих объектов; притом следует установить, останется ли интересующий нас предмет после изъятия из него того или иного свойства тем же или же он превратится в предмет иного вида и качества; наконец, следует установить, какие изменения произойдут в этом объекте, если все вокруг него подвергнется изменениям. Только после этого мы сможем точно определить: являются ли эти свойства случайными или естественными, прирожденными (атрибутивными); присущи ли эти свойства всему роду, к которому относится данный предмет, или всему виду его, или только отдельному предмету, обязательно и безусловно или же обязательно и при каком-то условии.
Благодаря этому методу с помощью наших органов чувств мы сможем должным образом определить свойства изучаемых объектов и получить общее представление о них, высказать свои суждения как обязательного, безусловного, так и условного характера.
Во-вторых, сравнивая один предмет с другим для выяснения того, чем отличаются они один от другого или в чем они схожи друг с другом, мы получаем всесторонние и ясные представления исследуемых нами предметов. Если же в объектах остаются некоторые признаки, которые, например, из-за недостаточной величины (объема) или чрезмерной отдаленности от нас, не могут быть подвергнуты исследованию одних лишь органов чувств, тогда следует обратиться к использованию инструментов (приборов), весьма успешно помогающих нашим органам чувств, как-то: телескопов (зрительных труб) для исследования отдаленных от нас объектов; микроскопов для изучения слишком мелких предметов; аппаратов, помогающих нашему органу слуха и т. д. Естественно, с их помощью наши представления о предметах, объектах станут более ясными и определенными.
В-третьих, исследуя какое-то следствие, причину которого мы не знаем или недостаточно знаем, нам необходимо установить, является ли она единственной причиной этого следствия или существуют также какие-то другие причины, действующие вместе с ней, является ли эта причина случайной или единственной, вызывающей данное следствие.
Мы также можем исследовать соотношение следствия и определенной причины, устанавливать силу ее воздействия и определять, способна ли она вызывать данное следствие [8]. Таким образом, мы имеем возможность получать вполне ясное исследование соотношения причин и следствий и, следовательно, делать более определенные и верные суждения.
Чтобы эти наши рассуждения стали более ясными и понятными, мы постараемся объяснить их на следующем примере: вода, подогреваемая на огне, через определенное время начинает кипеть, отсюда мы узнаем, что огонь является причиной кипения воды. Некипящая вода находится в жидком состоянии, кипящая - также в таком состоянии, поэтому делаем вывод о том, что кипящая или некипящая вода в любом из этих двух состояний всегда называется водой; когда вода находится в нежидком состоянии (такой она бывает, когда замерзает), то она не называется уже больше водой, а льдом или снегом; следовательно, жидкое состояние и является естественным и неизменным признаком воды: она остается водой до тех пор, пока в жидком виде, температура же воды, то есть теплое или холодное состояние, лишь условный, случайный признак воды, так как будь она теплой или холодной всегда остается водой. Таким образом, жидкостность является естественным и безусловным свойством воды, теплота же или холод - лишь условным ее свойством.
Наши органы чувств нас довольно часто подводят и нередко показывают нам в предметах то, чего в них нет на самом деле. Если мы действительно желаем установить истину, то необходимо применять одновременно и другие органы чувств и вооружать их орудиями и инструментами (приборами) [9] и надо, чтобы наши органы чувств находились в хорошем состоянии. Так, оптика, или наука о зрении, лучше всего дает нам понять обман зрения.
Нередко также бывает, что причиной какого-то случая или следствия называют то, что в действительности такой причиной никоим образом считаться не может, хотя очень часто эти явления происходят одновременно. Так, например, в таком-то году на небе показалась комета и в этом же году в Европе началась война. Конечно, между этими событиями ничего общего не имеется, хотя они и произошли в одно и то же время. Вот почему в подобных случаях следует всячески остерегаться делать поспешные выводы; необходимо, прежде всего, установить, не дело ли это случая, что данные явления произошли одновременно, не могут ли они существовать отдельно и независимо друг от друга и каким образом они могут быть связаны между собой. Только благодаря такому тщательному исследованию мы можем установить истину.
Использование надлежащего метода, при помощи которого мы можем получить наиболее общее и полное представление об исследуемых предметах; установлению истины исключительно помогает метод выведения одного суждения из другого, или умозаключение. Так как, если мы познаем какие-то отдельные предметы, а желаем знать к какому виду предметов они относятся, то мы их сравниваем с различными другими предметами и изучаем, какие общие свойства у них имеются, а также и специальные свойства, присущие каждому из этих предметов, которыми они отличаются друг от друга. Таким образом мы и узнаем, к какому виду или роду предметов данный предмет относится. И, наоборот, следуя противоположным путем, мы можем из познания рода или вида предметов прийти к познанию отдельных предметов, относящихся к данному роду или виду, для чего мы должным образом обязаны исследовать все родовые и видовые признаки предметов, какие только могут быть исследованы.
Мы можем установить истину и путем применения так называемого описательного метода, путем описания предметов мы можем составлять определенные суждения и затем применять их как к самим этим предметам, так и их отдельным частям. /.../
Мы можем также в отдельных случаях для установления истины прибегать к помощи какого-либо другого предмета, достаточно исследованного нами и, следовательно, уже хорошо нам известного, и сравнивать его с предметами, являющимися объектами нашего исследования. /.../
ИЗБРАННЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ СУЖДЕНИЯ...
ВИЛЬНО, 1771 г.ИЗ ЛОГИКИ, ИЛИ НАУКИ ПРАВИЛЬНОГО МЫШЛЕНИЯ И СУЖДЕНИЯ О ПРЕДМЕТАХ
I
Логика (от греческого - слово, речь) - это наука, которая направляет разум на познание истины. Поэтому она ценна, полезна и очень необходима. Более того, она предостерегает разум, чтобы он в поисках истины не ошибался и других не обманывал.
II
Так как люди с помощью имеющегося у них разума, не зная законов логики, в поисках истины правильно рассуждают о предметах и даже вскрывают ошибки в суждениях, то, следовательно, имеется у людей прирожденная логика, или неосознанное знание законов достижения истины. Если же это знание законов приобретается с помощью упражнений, обучения, то это логика искусственная (приобретенная). Ее законы до тех пор хороши и верны, пока они не противоречат естественному ходу и способности разума. Такими они смогут оставаться, если будут сохранять тот порядок, которым пользуются, например, геометры. Обычный порядок состоит в том, что в познании или суждении они идут от более легкого к более трудному, от простого к сложному. /.../
III
/.../ Мы только тогда хорошо знаем предмет, когда умеем его отличать от всех других, а это возможно при условии знания его существенных признаков (свойств): поэтому для правильного познания предмета надо стремиться узнать чем можно больше его основных свойств и таких черт, с помощью которых предметы отличаются друг от друга.
V
Представления о всех предметах, которые только может иметь человек, приобретаются им благодаря обучению или применению этих предметов; ничего врожденного нет. /.../
VI
Тот, кто берется описывать предметы или давать их определение, должен иметь ясное и четкое представление о них, очерченное со всех сторон; так как цель описания та, чтобы сделать для другого понятным то, чего он не знает.
VII
Суждение основывается на соединении или разъединении двух представлений. Истинное суждение то, которое согласуется с самим предметом, или объектом суждения, ложно же то, которое противоречит объекту. Чтобы отличить истинные суждения от ложных, необходима критика, с помощью которой мы могли бы полагаться на одно из двух суждений или отвергать одно из двух. Критика - это многократно повторяемое рассмотрение произведенных суждений и внимательный разбор каждой его части.
VIII
Мы приходим к истине или путем пользования предметами и выведения одного из другого [умозаключения], или благодаря опыту. Только эти два пути (метода) верны и безошибочны. /.../ Методы, с помощью которых можно легче делать умозаключение, законы (правила), по которым производят опыты (эксперименты) /.../ мы достаточно полно изложили в Логике, изданной на польском языке (курсив наш.- В. Д.) /.../
ИЗ ОНТОЛОГИИ И КОСМОЛОГИИ, ИЛИ НАУКИ О БЫТИИ И МИРЕ В ЦЕЛОМ
X
Мы определяем два основных правила истины. Первое: невозможно, чтобы одновременно, в одно и то же время тот же самый предмет был и не был. Второе. Все, что существует, происходит и быть может,- все это должно иметь причину. /.../
ИЗ ПСИХОЛОГИИ, ИЛИ НАУКИ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШЕ И ЕЕ КАЧЕСТВАХ
XIII
Человеческие души - существа духовные и бессмертные. Всегда, если это необходимо, для каждого человека Бог их создает из ничего. Поэтому ложны суждения как тех, которые утверждают, что души из одних в другие тела переходят, так и суждения Лейбница и Вольфа, которые полагают, что души всех людей были одновременно созданы в Адаме, первом нашем прародителе.
XIV
Очень тесно душа с телом связана до тех пор, пока живет человек. Мнения же, каким способом эта связь происходит, ни Мальбранша, ни Лейбница, ни школьных философов (схоластов.-В. Д.) не являются таковыми, чтобы с ними мог согласиться прозорливый философ. /.../ Эту связь каждый из нас ощущает, когда внешние предметы многократно соприкасаются с нашими органами чувств, столько же наша душа имеет представления как ясные, так и не совсем ясные в зависимости от того, каким образом предметы воздействуют на органы чувств. /.../Различное предрасположение души передается телу, так что оно чувствует спокойствие или возбужденность души. А это все происходит из-за тесной связи души с телом.
ИЗ НАУКИ О НРАВАХ И ПОЛИТИКЕ
XXIII
Все обязанности и долг человеческого общества вообще и каждого коллектива в частности основываются на естественном праве, а не происходят (как это некоторым кажется) от внушений, сделанных родителями или какой-либо властью. Таким образом, если при этих обстоятельствах все пишущие о естественном праве, особенно современные писатели, доказывают что-либо противоположное этому нашему суждению, мы ясными и вполне обоснованными доказательствами утверждаем, что все это является творением их буйного воображения, приукрашенного красноречием. Многие трактующие о сущности естественного права исследуют природу человека, рассматривая его таким образом, какие бы он имел мысли и как бы он должен был поступать, если бы не получил никакого образования, а воспитывался лишь по воле рока, без малейшей человеческой помощи. Вполне понятно, что рассматривая таким образом природу человека и выводя из нее законы естественного права, можно вывести правила поведения более низкие, чем те, которыми руководствуются животные. Однако добиваться истины именно таким способом означает не что иное, как возврат к тем временам, когда всякая наука основывалась только на самом пустом воображении. Считать, что человек может быть воспитанным без обучения и без никакой помощи, означает не что иное как фанатизм. Так как природа человека такова, что из-за его свойств положительных, которые даны ему природой, и из-за его отрицательных качеств, которые свойственны ему уже с детского возраста, следует, что он может счастливо жить только в обществе. Таким образом, когда рассматриваем природу человека, мы не должны рассматривать его вне общества, а наоборот, как члена общества, и только тогда исследовать естественное право, только тогда применять его к обществу вообще и ко всякому коллективу в частности [10].
XXIV
Мы доказываем, что счастье человеческого общества зависит от точного сохранения законов и, в соответствии с различными видами руководства, послушании и заботе о безопасности своей Верховной власти. Мы ясно показываем, что это обязывает делать нас естественное право, так как без соблюдения законов и подчинения Верховной власти ни одно человеческое общество не только счастливым, но и даже долго существовать не может. О том, что люди вынуждены жить в обществе, того требует сама человеческая природа. Поскольку каждый человек от своего рождения жаждет счастья и имеет на это право, постольку он на каждом шагу и при любых обстоятельствах должен стремиться к этому. Следовательно, в человеческом обществе или в меньшем каком-либо объединении усилия всех должны быть направлены на достижение всеобщего счастья. Для того чтобы все сохраняли свое единодушие и в своем усилии стремились к единой цели, они должны иметь установленные законы, т. е. законы страны, на которых основывалась бы целостность, безопасность, а вместе с тем и счастье граждан. Верховная же власть хорошие распоряжения определила бы для соблюдения целостности (нерушимости), награждения заслуженных, покарания виновных. Такой Верховной власти следует слушаться как стража (блюстителя) закона, уважать как первую голову, думающую и заботящуюся о всеобщем счастье, защищать ее целостность, авторитет и самую высокую безопасность, так как даже самый малый урон, причиненный Верховной власти, является ущербом и разрушением всеобщности. Каждый находящийся в обществе обязан к сохранению этого естественным правом, так как от этого зависит счастье, целостность и безопасность как всех граждан вообще, так и каждого его члена в отдельности.
ИЗ ОБЩЕЙ ФИЗИКИ
XXV
Изучение предметов, воздействующих на органы чувств, тем более необходимо, так как оно открывает более легкий путь к познанию многих их общих свойств.
XXVI
Среди свойств предметов, воздействующих на органы чувств, большого внимания заслуживает тяготение (аттракция) Ньютона, или сила притяжения, которая находится во всех телах. /.../
XXIX
В соответствии с законами Галилея, тела под воздействием своей тяжести падают вниз. /.../
XXX
Больший вес у тел, находящихся на меньшем расстоянии от центра Земли, меньший же - на большем расстоянии. Также притяжение тел находится в таком соотношении между собой. (Оно прямо пропорционально их весам и обратно пропорционально квадрату расстояний между их центрами. Это доказал с помощью большого количества опытов И. Ньютон.)
XXXI
Так как из опыта мы знаем, что вес тел меньший у экватора, больший же к концам Земли, т. е. к полюсам южному и северному, то отсюда мы делаем вывод, что фигура Земли должна быть выпуклой у экватора и сплюснутой с полюсов [11].
Рихериус, Варинус, Февиллиус, имея у себя часы с маятником, когда плыли к экватору, заметили, что часы отставали тем больше, чем дальше они отдалялись от западных стран (широт. - В. Д.). Это и явилось толчком для многих, чтобы заняться этим. И, наконец, в 1736 г. высланные французским королем в направлении северного полюса и экватора экспедиции установили, что Земля не является совершенно круглой, а выпуклой у экватора и сплюснутой (сжатой) с полюсов. /.../
Из науки о свете и огне
XLII
Свет - это материя, нисколько не отличающаяся от огня. Он существует благодаря очень мелким частицам, испускаемым светящимися телами, которые доходят до нас. От того, что мы порой чувствуем следствия огня, не видя света, или видим свет, не чувствуя тепла, некоторым кажется, что эти два свойства принадлежат двум различным сущностям /.../ [12] Боязнь, что Солнце может сильно уменьшиться оттого, что испускает материю для освещения, снимается тем, что эти частицы настолько малы, что даже трудно представить нашему воображению.
XLVII
Основываясь на доказательствах Ньютона, подтвержденных многочисленными опытами, окрашенность предметов мы объясняем различной природой лучей и различной внешней формой частей тех предметов, которые мы видим как цветные: поэтому цвет не является естественным (прирожденным) свойством предмета [13], а зависит от способа отражения лучей от предметов, имеющих различную внешнюю форму.
XLVIII
С того же способа отражения солнечных лучей мы можем легко понять, как появляется радуга на небе, так как мы утверждаем, что солнечные лучи, проходя через капли дождя, преломляются и распадаются (разлагаются), а отраженные затем от облаков показывают нам цвета.
Подтверждением этому могут служить наблюдения у фонтана, если смотреть со стороны солнца на струи воды, то такую же радугу мы видим, с теми же цветами, что и естественная.
XLIX
Сведения о том, что с помощью зеркал (оптических линз. - В.Д.) Архимед и Прокл [14] будто бы сожгли корабли, мы считаем недостоверными и сказочными. Мы даже показываем тщетность усилий господина Бюффона [15], так как они противоречат самым основным законам и заслуживающим доверия экспериментам.
L
Рассматривая различные следствия огня, мы утверждаем, что природа его заключается в очень быстром и беспорядочном движении частиц. Для того чтобы огонь был продолжительным, он по своей природе требует поддержки и всегда наличия воздуха.
Из науки о воздухе
LІІ
Естественными свойствами чистого воздуха являются: вес, или тяжесть, упругость, или эластичность. /.../
LIII
Воздух от тепла расширяется /.../ от холода сжимается. Это мы знаем благодаря эксперименту. /.../
LV
Человеку и другим животным, которые таким способом как и люди дышат, для жизни очень необходим воздух. Они без воздуха никак не могут обойтись. Прежде всего кровообращение без воздуха невозможно, а от него зависит жизнь.
LVI
Мы также доказываем, что воздух необходим не только животным, но и деревьям, кустарникам, травам, злакам и всему тому, что на Земле и в ней произрастает. /.../
LXVІІІ
Мы доказываем, что благодаря воздуху распространяются и доходят до нашего слуха различные голоса, звуки. В соответствии с различным состоянием воздуха увеличивается или уменьшается быстрота и сила звуков. /.../
О воде
LX
Мы определяем, что начало источникам и рекам дают дожди и тающие снега с гор, которые, сливаясь через подземные ходы, формируют источники, озера, ручьи, потоки, реки и т. д.
О расположении планет и их обращении
LXV
Солнце делает один оборот вокруг своей оси за 27 дней. Оно будто бы окружено облаками и воздухом. /.../ Они подвержены таким же изменениям, как и воздух, который окружает землю. /.../
LXVIII
Когда Луна оказывается на одной прямой линии между Солнцем и Землей, в это время происходит солнечное затмение. Отсюда, следовательно, как и из изменений самой Луны, мы делаем вывод, что она планета темная, т. е. не имеющая собственного света, а светит отраженными от себя лучами, которые падают на нее от Солнца.
LXIX
Из наблюдений стало ясным, что и Луна обращается вокруг своей оси. Мы можем предполагать, что Луна окружена своими воздухом и облаками, как и Земля. /.../
LXXI
Все планеты, большие и малые, темны, своего света не имеют, по строению схожи с нашей Землей.
LXXN
Кометы - не испарения, зажженные в воздухе, но они того же происхождения, что и планеты, и регулярно обращаются, как и все планеты [16].
В древние времена появление кометы являлось предзнаменованием бедствий. Но старания современных астрономов освободили нас от этой боязни, так как они определили даже траектории (пути) и время их возвращения: Тихо (Тихо Браге. - В. Д.), Гевелений [17], Кассини [18] и особенно Ньютон, который очень много писал о кометах. Между прочим, о комете, которая наблюдалась в 1680 г., он предсказал, что она упадет на Солнце. По его мнению, кометы порой своим падением увеличивают материю Солнца и Звезд. /.../
LXXIIІ
Расположение планет и их обращение, предложенное Птолемеем вместе с таким же учением Тихо, как противоречащие законам механики и доказательствам физики, мы отвергаем.
LXXIV
Мы же доказываем, что наука (система) Коперника очень хорошо согласуется с законами физики и астрономическими наблюдениями [19].
Об обращении Земли вокруг Солнца говорилось даже у древних философов, как-то об этом еще начали рассуждать Ницетий из Сиракуз, Филолай, Аристарх [20], но (как об этом сообщает Вольф) языческие суеверия не позволили распространиться этому мнению. За учением же Коперника сразу почти все философы и астрономы последовали так далеко, что Кеплер уже мог сказать о том, что в его время самые знаменитые философы и астрономы придерживались взглядов Коперника.
LXXV
Различные линии кривых, которые сохраняют планеты при своих обращениях, очень хорошо объясняются соединением сил тяготения (притяжения) Ньютона и силы отталкивания.
/.../ Мы имеем в виду обращение планет на различных линиях кривых, как-то круговых, эллиптических и т. д. В соответствии с учением Кеплера, все планеты обращаются вокруг Солнца по эллипсам, большим или меньшим. Поэтому каждая планета своею тяжестью стремится к Солнцу, но сила, вытекающая из толчка, удерживает ее на определенном расстоянии. То же самое мы понимаем и по отношению к Луне, которая стремится к центру Земли, и тем лунам (спутникам), что обращаются вокруг Юпитера и Сатурна.
LXXVI
Прибывание, или приливы, морских вод и их убывание (отливы) происходят, как мы можем судить, от притяжения Солнца и Луны, которые оказывают влияние на воды морей.
Об электризации
LXXIX
О том, что электрическая материя распространена в воздухе и даже в самых больших облаках и тучах находится, убедительно доказывает нам стальной стержень, предложенный Франклином [21].
LXXX Появление дождя, грома, молний, огня в воздухе и других своеобразных следствий хорошо объясняется электрической материей; все это можно воспроизвести с помощью электрической машины. Опыты обещают открытие еще очень многих тайн природы, поскольку электрическая материя, как мы полагаем, всеобща и находится во всех живых существах и неживых предметах.
О чувствах
LXXXIСветовые лучи, попадая в глаз ото всех точек какого-либо предмета, сначала проходят через прозрачную пленку, называемую роговицей, а затем через зрачок попадают в водянистую жидкость, где преломляются и отклоняются от прямой по законам оптики, снова в части, называемой хрусталиком, и стекловидной жидкости преломляются так, что соединяются в одной точке. Прежде чем соединиться, они попадают на сетчатку, на которой словно рисуют в перевернутом виде маленькие изображения, похожие на предметы, откуда лучи направлялись. Это действие лучей на сетчатке возбуждает жидку, называемую оптическим нервом, которая передает это возбуждение в мозг. Этим душа возбуждается для создания представления видимого предмета, и это значит видеть.
LXXXII
Процесс слышания происходит следующим образом: колеблющийся от голоса воздух попадает в ухо, проводя через слуховой канал и соприкасается с пленкой, называемой барабанной перепонкой, он же приводит в движение молоточек, с которым он связан; молоточек бьет по наковальне, наковальня своим основанием прижимает стремя, которое соприкасается с нежным нервом, проходящим через канал, называемый лабиринтом. Когда это возбуждение доходит до мозга, то оно дает душе ощущение того, что мы называем голосом, или звуком.
LXXXIII
Обоняние происходит следующим образом: пар, исходящий от предметов (вещей), обладающих запахом или испорченных, вместе с воздухом попадает в нос, и в соответствии с различной формой частиц по различному раздражает внутреннюю пленку носа - или нежно или неприятно. Это прикосновение воздействует на нежные нервы, которые тянутся вплоть до самого мозга. Душа, чувствуя это возбуждение, производит ощущение, именуемое обонянием. Пусть школьные философы говорят все, что хотят, о своих очень действенных частных случаях; совершенно ясно, что никакое ощущение не возникает без раздражения органов чувств, которые имеются у человека. Ведь известно, что сама природа научила нас, каким способом избежать неприятного ощущения, путем отвращения органа от того, что его возбуждает, или путем защиты от внешних предметов, чтобы они на него не оказывали воздействие. Мы отворачиваемся, когда не хотим смотреть на какое-либо страшилище, прикрываем нос во избежание неприятного запаха.
LXXXIV Вкус чувствуется следующим образом: нежные частицы пищи, в соответствии с различной своей формой, величиной, твердостью и другими механическими свойствами, возбуждают различные участки языка и нёба. Это возбуждение по нервам доходит до самого мозга; таким путем душа производит ощущение вкуса. Различные формы частиц, которые производят ощущение вкуса, под микроскопом наблюдал Левенгук [22] и описал их в Тайнах природы. Различная смесь различных частиц является причиной того, что мы ощущаем различные вкусы: это мы испытываем тогда, когда добавляем приправы в пищу.
LXXXV Осязание, наконец, происходит следующим образом: части предметов различным образом соприкасаются с нежными нервами, берущими свое начало на всем нашем теле. Это возбуждение нервов доходит до мозга и передается душе, которая в соответствии с различными возбуждениями и создает различные представления, по иному представления холода, по иному - тепла, твердого, мокрого и т. д., сообразно названиям, придаваемым обычно этим ощущениям.
ИЗ НАУКИ О ЗЕМЛЕДЕЛИИ
ХСІ
Целью земледельческого искусства должны быть польза и прибыль. Поэтому всегда надо это учитывать в хозяйственных начинаниях, принимать их во внимание, взвешивать, не превышает ли расход и труд намечаемой прибыли. В земледельческом искусстве можно было бы многое доказывать, раскрывать удивительно интересные вещи природы, если бы только один интерес этого труда и расходы давали пользу. Но потребность и выгода являются первейшими стимулами земледельческого труда. С этим всегда должен считаться хозяин, производя необходимый подсчет расхода наличными деньгами или чем-либо другим, затем времени, затраченного на работу. Далее, стоимость собранных плодов он должен соотносить с расходами так, чтобы возвратить все то, что расходовал, и какая у него получится прибыль. Без всего этого и расчетов ни один хозяин не сможет прибыльно вести свое хозяйство. Из этого, что я здесь упомянул, видно, сколь необходимо совершенное знание расчетов даже в земледельческом искусстве [23].
ХСІІ
Те, кто стремятся развивать и хорошо вести земледельческое хозяйство, должны прилагать максимальные усилия к тому, чтобы способы и средства для выполнения работы были наиболее подходящими, так как исполнять это должны простые люди, не имеющие основательных знаний. Трудно каждого крестьянина обучить тому, чтобы он хорошо знал устройство какой-либо машины, силу, способ обращения с ней. Знание этого требует более продолжительного обучения и основательного знания пропорций. Можно, правда, обучить одного или нескольких, выбрав для этого более способных, но земледельческое искусство в стране не сможет развиваться, если только этими знаниями будут пользоваться немногие. Следовательно, для развития умения земледельцев следует придумать средства усовершенствования земледелия и орудий, необходимых для этого.
ХСІІІ
Земледелие до тех пор не сможет достичь высшей степени своего совершенства, пока поля не будут обрабатываться пропорциональным количеством работающих на них. Основные правила земледелия Дюгамеля следующие: поля по возможности следует возделывать лучше, а семена для посевов по возможности экономить больше. Там, где большие пространства возделываются небольшим числом земледельцев, почва не может быть хорошо обработана и имеется большой расход семян. Следовательно, тот, кто желает получить пользу от хорошего земледелия, должен хорошо уметь привести в соответствие количество земледельцев с площадью возделываемых полей. Соблюдая разумные правила, предлагаемые господином Дюгамелем, он получит большую пользу, сэкономит семена, хорошо возделает почву, в необходимое время соберет урожай, использует работающих на земле для других хозяйственных нужд.
О ЖИВЫХ СУЩЕСТВАХ
XCІV
Насекомые или черви, бабочки и мухи не из гнилой материи, как это считалось ранее, а из своего семени рождаются на свет [24]. Это мы доказываем на основании опыта и основательных причин. Это мнение основывается на обычном опыте простых людей, которые не прилагают большого внимания и разумных поисков для того, чтобы удостовериться, дает ли опыт то, что преподносят чувства. Простой народ видит, что из испорченного мяса выводятся черви, а затем мухи; они и считают, что гниль порождает червей и мух. Философ же, руководствуясь разумом и предвидением, то, что видит, принимает во внимание, ищет причины, делает сотни опытов и только на их основании умозаключает. Именно так рассуждать о предметах достойно человека, а значит и обезопасить себя от ошибок. Только так можно открывать тайны природы.
[1] К. Нарбут, как и Декарт, порой еще прибегал к аргументам из арсенала схоластики: Бог не может быть обманщиком. Пытаясь найти объективную опору для своего субъективного критерия истины - ясности и отчетливости, он считал, что Бог никого не обманывает и обмануть не может, поскольку он - высшая истина, поэтому явно нелепо, чтобы он был причиной заблуждений.
[2] Являясь одним из критиков схоластики в 60-70-е годы XVIII в., Нарбут с сарказмом высмеивал схоластов за оторванность их изысканий от нужд и потребностей общества, продолжающихся столетиями их бесплодных «исследований»; ратовал за развитие естественных наук, прежде всего экспериментального естествознания, считая их нужными и полезными для общества.
[3] Нарбут разграничивал компетенцию теологии и философии (науки), считал, что человеческий разум, находясь в узких границах, неспособен познавать таинства теологии, тем более что и сам Бог желает, чтобы они были от нас скрытыми. Этим самым он как бы оставался в этот период сторонником средневековой теории так называемой «двойственной истины».
[4] Страх, подчеркивал Нарбут, является причиной заблуждений у простых людей, поэтому от него проистекают различные верования о колдунах и ведьмах, ужасах и пугалах. Как просветитель, представитель раннего этапа эпохи Просвещения в Белорусии и Литве Нарбут высмеивал веру в различного рода чудеса.
[5] Вступая в полемику со схоластикой, показывая ее бесплодность, оторванность от практической жизни человека, претензии на решение вопросов, превышающих познавательные способности человеческого разума и приводящих к приобретению лишь поверхностных знаний, Нарбут ратовал за получение такого знания, с помощью которого можно было бы высказывать достоверные суждения и опровергать заблуждения.
[6] Понимая, что ощущения - это начальная ступень познания истины, Нарбут считал мышление второй ее ступенью. Но он, естественно, не мог еще иметь подлинно научного представления о соотношении чувственного и рационального познания.
[7] Нарбут рассуждает о двух путях поиска истины: опыте и умозаключении, или умозрении. При этом он различает двоякого рода опыт - внутренний и внешний. Расчленение опыта на внутренний - рефлективный, и внешний - чувственный, свидетельствует о том, что он был близок к суждениям Декарта и Локка, которые называли объекты внутреннего опыта рефлексией. Внешний же опыт, по Нарбуту,- это направленность наших органов чувств на внешние объекты. Мыслитель, опираясь на суждения Ф. Бэкона, включает в них опыт и эксперимент.
[8] Касаясь вопросов причины и следствия, Нарбут утверждал: «Все то, что существует, происходит /.../ должно иметь причину». Однако не все то, что происходит раньше, является причиной того, что происходит позже него. Поэтому он критиковал тех, кто называл следствие без указания соответствующей причины.
[9] Поскольку органы чувств, полагает Нарбут, не всегда дают адекватное представление об объекте, то для установления истины необходимо применять различные приборы и инструменты.
[10] «Жизнь в обществе», полагал Нарбут, естественное состояние человека, которое вытекает из его природы. Но поскольку человек жаждет при этом счастья и имеет на это право, то он при любых обстоятельствах должен стремиться к этому. В обществе усилия всех должны быть направлены к единой цели - всеобщему счастью, а последнее возможно лишь на основе законоправия, гарантирующего безопасность граждан. Гарантом безопасности должна являться верховная власть, заботящаяся о всеобщем благополучии.
[11] Основываясь на исследованиях ученых-естествоиспытателей и астрономов, К. Нарбут писал, что Земля шарообразна, однако не является правильным шаром, а имеет полярное сжатие: сплюснутость с полюсов и выпуклость на экваторе; Земля имеет двойное движение - движется вокруг своей оси и вокруг Солнца. Ссылаясь на Ньютона, Нарбут утверждал, что больший вес у тел, находящихся на меньшем расстоянии от центра Земли, и меньший - на большем расстоянии. Поэтому он заключал, что Земля у экватора выпуклая, а с полюсов сплюснутая. Это подтверждается наблюдениями естествоиспытателей, которые перевозили точные маятниковые часы из Парижа в Кайенну (южная Америка), вблизи экватора. Ими было установлено, что часы по пути к экватору отставали тем больше, чем дальше они отдалялись от северных широт, так как маятник часов начинал качаться медленнее. Ньютон объяснял это тем, что на экваторе поверхность Земли находится дальше от ее центра, чем в Париже. Эти наблюдения послужили толчком к тому, чтобы еще раз проверить и подтвердить положение о форме Земли методом измерения дуг одного градуса меридианов на различных широтах. Для этого Французская Академия наук в 1735 и 1736 гг. (К. Нарбут ошибочно называет только 1736 г.) снарядила две экспедиции. Первую - к экватору (в Перу), вторую - в Лапландию (северная часть Скандинавии). Перуанская экспедиция, возглавляемая Пьером Бугером (1698-1758 гг.), в течение восьми лет проводила исследования. Лапландская, возглавляемая Пьером Луи Моро Мопертюи (1698-1759 гг.), работала в течение более одного года. Результаты экспедиций имели огромное научное значение, так как явились еще одними опытными доказательствами сплюснутой формы Земли с полюсов, а также подтверждением закона всемирного тяготения И. Ньютона.
[12] Относительно природы света Нарбут придерживался корпускулярной теории Ньютона. «Свет,- полагал он,- это материя, нисколько не отличающаяся от огня, это очень мелкие частицы, испускаемые светящимися телами». Свет, огонь и теплоту Нарбут считал явлениями одной сущности, тесно связанными между собою. В то время как многие мыслители до конца XVIII в. и даже позже, например, рассматривали теплоту как особую невесомую жидкость, находящуюся в предметах - теплород, он уже в начале второй половины XVIII в. определял теплоту как быстрое хаотическое движение мелких частиц, т. е. подходил к правильному пониманию этого явления, что впоследствии и подтверждено было молекулярно-кинетической теорией теплоты.
[13] Из трактовки Нарбутом вопроса о цвете видно, что он, ссылаясь на доказательства Ньютона, придерживался взгляда о существовании первичных и вторичных качеств предметов, проблемы, поставленной еще в древности Демокритом, а впоследствии затрагиваемой и развиваемой Галилеем, Декартом, Локком и другими мыслителями и естествоиспытателями. Он считал цвет неестественным свойством предмета, а поэтому вторичным его качеством, зависящим от формы того или иного предмета и способа отражения лучей от него.
[14] Нарбут интересовался различными открытиями, изобретениями. Так, опираясь на законы оптики, он отвергал сведения о том, что якобы с помощью зеркал Архимед сжег флот, осаждавший его родной город Сиракузы, а некий Прокл сжег флот Виталиана, осаждавшего Константинополь. Это прямо относится к вопросам фотометрии, т. е. измерению количественных показателей световой энергии, серьезное изучение которой начинается только с начала XVIII в. Ее основоположниками были П. Бугер (1698-1758 гг.) и И. Ламберт (1728-1777 гг.). Принимая во внимание расположение этих портов и расстояния до осаждавших кораблей, Нарбут утверждал, что нельзя было поджечь корабли, а сведения об этом считает недостоверными, сказочными. Упоминая знаменитые архимедовы зеркала, Декарт также приходил к выводу о том, что они либо имели громадную величину, либо их вовсе не существовало.
[15] Принимая во внимание, что французский естествоиспытатель, почетный член Петербургской Академии наук с 1776 г. Жорж Луи Леклерк Бюффон (1707-1778 гг.) создал аппарат, который поджигал предметы на расстоянии более 600 стоп, то и он, по твердому убеждению Нарбута, учитывая особенности портов Сиракузы и Константинополя, не мог бы поджечь корабли.
[16] По мнению древних философов, в том числе и Аристотеля, кометы возникают и движутся в атмосфере Земли. Земные пары, полагали они, поднимаясь кверху, загораются, приближаясь к сфере огня. Впоследствии, в результате наблюдений и подсчетов параллакса некоторых комет, ученые пришли к заключению, что самые близкие наблюдаемые кометы находились на расстоянии значительно большем от Земли, чем Луна. Нарбут, опираясь на эти исследования, делает вывод о том, что кометы - такие же небесные тела, что и планеты Солнечной системы, они светят отраженным солнечным светом, что свидетельствует о единстве происхождения Вселенной.
[17] Гевелий Ян (1611 -1687 гг.) - известный польский астроном, создатель селенографии как науки. Основал обсерваторию в г. Гданьске, открыл четыре кометы, составил первый систематический обзор всех наблюдавшихся комет. Основной его труд: «Селенография, или описание Луны» (1647 г.)
[18] Кассини Жак (1677-1756 гг.) -директор Парижской обсерватории (1712 г.), участник большого градусного измерения парижского меридиана; впервые измерил также градус параллели (1734 г.).
[19] Отвергая геоцентрическую систему мира, как противоречащую законам небесной механики и физики, Нарбут со своими учениками С. Верещако и С. Годлевским одними из первых в Белоруссии и Литве в самом начале 70-х годов XVIII в. (1771 г.) заявили о полном признании гелиоцентрического учения Н. Коперника. Это тем брлее похвально, так как в Польше о безоговорочном признании гелиоцентризма было заявлено лишь 11 лет спустя, в частности известным естествоиспытателем Яном Снядецким в 1782 г. в Краковском университете в речи «Похвала Николаю Копернику», а затем в книге «Коперник», завершенной им в 1802 г., но опубликованной лишь только в 1935 г.
[20] Древнегреческий астроном и ученый, последователь Пифагора Филолай (V-IV вв. до н. э.) высказывал мысль о том, что Земля вращается вокруг своей оси и совместно с другими планетами, с Солнцем, Луной движется вокруг некоего «центрального огня».
[21] Одним из пионеров в области исследования атмосферного электричества был американский ученый и просветитель Бенджамен Франклин (1706-1790 гг.). Он с помощью стального стержня в начале 50-х годов XVIII в. регистрировал электрические разряды, возникающие в атмосфере перед грозой. Об этом пишет в своих работах и М. В. Ломоносов, который также в эти годы вместе с Г. В. Рихманом занимались изучением атмосферного электричества (см.: Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. М.; Л., 1952. Т. 3. С. 103. Труды по физике. 1753-1765 гг.). Нарбут разделял взгляды Б. Франклина, комментировал его опыты, являлся сторонником его научных идей.
[22] Левенгук Антоний (1632-1723 гг.), видный голландский натуралист, один из основоположников научной микроскопии.
[23] Затрагивая вопросы земледелия, Нарбут, как просветитель, выразитель интересов зарождающейся буржуазии, стремился к внедрению научных методов «земледельческого искусства» с применением машин, обучением правильным методам его ведения. Опираясь на научные труды в этой области, рекомендовал правила рационального ведения сельского хозяйства.
[24] Нарбут отрицал возможность зарождения живого из неживого как самопроизвольный, спонтанный акт. Проблема живого рассматривалась им на основе экспериментальных данных, исследования природы, растительного и животного мира. Если Ф. Бэкон разделял традиционное мнение о рождении живых существ из продуктов гниения, то Нарбут уже считал, что для исследования этого процесса необходимы сотни экспериментов.