Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Еще в XVIII веке белорусы елок не ставили, сивуху не пили и про Деда Мороза слыхом не слыхивали
А как встречали зимние праздники предки нынешних белорусов? С этим вопросом мы обратились к Адаму Мальдису, известному и авторитетному белорусскому ученому. Он охотно согласился ответить на наш вопрос, но с одной оговоркой. «В своем рассказе я буду опираться только на памятники мемуарной литературы ХVIII - ХІХ столетий, но никак не на научные исследования и не на записи фольклористов», - предупредил Адам МАЛЬДИС. Оговорка была принята.
Всамделишняя толерантность
- Вплоть до ХVIII столетия главным зимним праздником у белорусов были Коляды, то есть Рождество. Выражение же «Новый год» не употреблялось белорусами вплоть до эпохи Просвещения, то есть до второй половины XVIII столетия. Хотя сам этот праздник в современном его понимании тогда уже встречали, однако называли его Сильвестром - в честь Дня святого Сильвестра, приходившегося как раз на 31 декабря.
Уже в то время существовала одна проблема. Дело в том, что белорусское общество было расслоено в том смысле, что православные пользовались одним календарем, католики - другим. Сторону последних приняли и униаты. Поэтому нередко случалось, что половина семьи оставалась в православии, другая была униатской. Соответственно одна семья могла праздновать сразу два Рождества - православное и католическое. По логике должно было быть и два Новых года. Однако мудрость жителей Великого княжества Литовского и его руководства заключалась в том, что наши предки в самом деле были толерантны и стремились подобные острые моменты обходить как в быту, так и в общественной жизни. Именно по этой причине не делалась акцентация на Новый год. Основным праздником, повторюсь, считалось Рождество, имевшее в некоторой степени языческие корни, которые, впрочем, к XVIII столетию были забыты. И именно толерантностью объяснялось нередкое соседство в белорусских местечках на одной и той же площади церквей и костелов. Празднование же в одной семье сразу двух праздников Рождества можно назвать уже религиозным апогеем. Действительно, главное было, что ты - христиан и гражданин Великого княжества Литовского, что ты - литвин.
«Постный» бобровый хвост
Рождество праздновали четыре дня по нисходящей, то есть главным днем считался первый день, накануне которого родился Христос. В этот день, когда уже темнело, хозяин выходил на улицу и высматривал, не зажглась ли первая звезда, после чего можно было садиться за стол. Впрочем, настоящий хозяин помнил, что Рождество - это праздник не одного лишь человека, но и... животных. Христос же родился в яслях, то есть в хлеву. Поэтому и конь, и корова, и свинья получали свою порцию корма. Причем получали раньше, чем сам хозяин садился за стол.
Прежде чем приняться за трапезу, наши предки делились друг с другом облаткой, то есть куском своеобразной просфоры (порой эти облатки даже пересылались из одной усадьбы в другую). Изготавливалась облатка в костеле, была с тисненым изображением Рождества Христова, хотя рисунки могли быть разные. Затем в шляхетских и магнатских семьях обязательно зачитывались отрывки из Евангелия - та часть, где речь шла о Рождестве. Чаще всего это были образно написанные отрывки из Евангелия от Луки.
Что же до рождественского стола, то тут было обязательное требование - двенадцать блюд, причем все они должны были быть постными. Прежде всего речь идет о различных вариантах рыбы - она могла быть и жареной, и фаршированной, и соленой (селедку завозили в Беларусь из Риги или Гданьска уже с XVI столетия). Рыбные столы были очень богатые, поскольку пруды были в каждой деревне, причем и реки, и пруды были еще полны рыбой.
На столе были, конечно, и самые разнообразные фрукты. Еще терли маковые зерна - в результате получалось очень вкусное белое молочко. И непременно должен был быть кисель, причем такой густой, что его надо было резать и есть ложкой! И хотя стол постный, почему-то считалось, что бобровые хвосты - это не мясо. Может, потому, что бобр живет в воде и его хвост напоминает рыбий хвост?
После трапезы все шли в костелы и церкви, где молебны продолжались далеко за полночь. Зато на второй день можно было отоспаться и отъесться - мясо есть уже разрешалось.
Тринадцатое блюдо
Однако самое существенное отличие - кутья проходила без спиртного, его употребление считалось большим грехом. Это гораздо позже вдруг появилось тринадцатое блюдо. Хотя водка в нынешнем ее понимании была известна уже в XVIII столетии. В более же ранние времена наши предки употребляли преимущественно питный мед - медовуху, в основе которой был, как правило, чистый мед. Дело в том, что в каждой деревне знали, где в лесу в деревьях находятся своеобразные пчелиные колоды (пасеки же, спиливая деревья, в которых жили пчелы, стали обустраивать позже).
На смену медовухе приходит сивуха. Свои корчма и бровар - мини-спиртзавод, где спиртное делалось из ржи или картошки - располагались в каждой деревне, где было имение. Более того, существовало даже принудительное употребление спиртного - через корчмы: каждый крестьянин должен был выпить в течение года не меньше той нормы, которая была ему положена. Если пил меньше, все равно корчмарь удерживал столько, сколько полагалось крестьянину изначально. Правда, на само Рождество в корчму не ходили - шли на третий или четвертый день, когда там, кроме всего прочего, устраивались и танцы, поскольку почти в каждой деревне был кто-то, кто играл на скрипке и на дуде.
Кстати, любопытно - это мне Владимир Короткевич открыл глаза, - какое расстояние должно было быть между корчмами. Короткевич говорил, что не менее пяти верст. Почему? Чтобы человек, направляясь от одной корчмы к другой, не успел протрезветь по-настоящему. Еще Короткевич любил рассказывать такой анекдот: «Однажды у мужика спросили: «Сколько будет верст до неба?» - «Точно не знаю, - ответил тот. - Но знаю, что больше пяти». - «Почему?» - «Потому что посмотришь вверх, а корчмы не видно!»
Одолжи, а поставь на стол!
В ХVIII столетии вошли в моду кулиги, но это существенная черта культуры уже не крестьянской - шляхетской. Кулиг - это когда группа людей, собравшись, садилась в сани и направлялась в гости к кому-либо из соседей. Там уже гуляли два-три дня кряду - пока не съедалось и не выпивалось все, что было в доме. Тогда, прихватив хозяина дома, ехали дальше. Иногда эта игра продолжалась от Рождества до Великого поста - пока не объезжали все имения в округе. И если богатые шляхтичи могли позволить себе кормить-поить такую ораву в течение нескольких дней, то обедневшей шляхте это было едва ли под силу. Однако неслучайно с тех пор стала известна такая поговорка: одолжи, а поставь на стол!
Впрочем, если плохо угостишь, могли не только высказать неудовольствие - случалось, что в ход пускали и кулаки или, тем паче, сабли. Приезжали-то чаще всего уже навеселе! Кроме того, в то время хорошая гулянка могла закончиться даже похоронами. Считалось: хорошо погуляли. А отправив кого-то к праотцам, гуляли еще раз и уже на поминках отправляли вслед за первым второго, чтобы он рассказал, как того жалели, когда хоронили, и как много потом было снова выпито…
Конечно, пила в ХVIII столетии прежде всего шляхта. И традиция пышных застолий пошла, безусловно, от Радзивиллов. В меньшей степени от других магнатов, скажем, от Сапег, Чарторийских... У Радзивиллов, например, Рождество праздновали в буквальном смысле неделями - уже и Сильвестр, то есть Новый год, наступил, а гости к Радзивиллам все еще приезжали-уезжали.
…и Смерть с косой
Колядовать ходили на второй или на третий день после Рождества. Во всяком случае не помню, чтобы в мемуарной литературе был зафиксирован случай, когда колядовать шли прямо на кутью.
С этой целью, конечно, переодевались - должны были быть и Коза, и Медведь, и Смерть с косой, чтобы напоминать человеку о бренности его бытия. Была и Звезда Вифлеемская. Остались зафиксированными и «колядки», с которыми обращались к хозяину того дома, куда пришли: чем больше ты нам дашь, тем лучше будет тебе самому, тем больше мы будем тебя хвалить в своих песнях. Если хозяин хорошо кормил-поил колядовщиков, те устраивали ему целый концерт. Если же, не дай бог, в дом не пускал, тогда острые шутки-прибаутки могли ославить его на всю деревню. Обязательно уже назавтра соседи знали, кто как угощал, кто сколько дал и что при этом было сказано.
В некоторых случаях устраивались еще и вертепы-батлейки, в которых разыгрывались истории о царе Ироде, злом и жестоком, о рождении Христа…
В магнацких же усадьбах на Сильвестра организовывались, как правило, целые балы. И, конечно, ставились спектакли в придворных театрах Радзивиллов в Несвиже, в театре Тензенгауза в Гродно, Огинских - в Слониме, Сапегов - в Ружанах, Зорича - в Шклове, в школьных театрах, размещавшихся в базилианских и иезуитских монастырях. Впрочем, в ХVIII столетии театр был составной частью не столько рождественских, сколько послерождественских праздников.
Дед Мороз, он же святой Николай
Первое упоминание о елке встречается в мемуарной литературе уже ХIХ столетия - это было нововеяние Западной Европы вообще и Санкт-Петербурга и Москвы в частности. Хотя вовсе не означает, что елки не могли ставить и раньше. Но думаю, что если бы при дворе Радзивиллов поставили хоть одно вечнозеленое деревце, то обязательно описание этого попало бы в рассказы XVIII столетия.
В ХIХ веке елку устанавливали поначалу, конечно, на Рождество - это же был главный праздник, впрочем, в ХХ столетии ставший на территории БССР притчей во языцех. Но тогда устанавливать елку на Новый год тоже считалось предрассудком - эта традиция одно время воспринималась как нечто из мира мракобесия.
Что же касается Деда Мороза, то его прототипом стал не кто иной, как святой Николай Угодник. Его день отмечался более чем за две недели до Рождества. Уже позже святой Николай у нас трансформировался в Деда Мороза, на Западе - в Санта-Клауса. Произошло это, по-видимому, в ХIХ столетии. Во всяком случае упоминания о Деде Морозе в мемуарной литературе ХVIII столетия мне тоже не попадались.
Что же до снежных баб, то рассказов о них я не встречал вообще нигде. Но, собственно, зачем было их вообще лепить, когда были бабы реальные?! Зато доподлинно известно, что в снежки играли и даже устраивали целые снежные баталии. Хотя надо отметить, что снега в прежние времена было даже чересчур много. Зимы, судя по всему, тогда были куда более снежные, чем теперь. И снег по пояс - это было абсолютно нормальное явление. В мемуарах даже можно встретить такую фразу: они заехали во двор через забор. Представьте, сколько должно было быть снега! Зима тогда если становилась - значит, становилась. Оттепель же во время зимы воспринималась как нечто аномальное. Однако, увы, с течением времени дисбаланс наступил не только в культурных традициях белорусов, но и в природе вообще.
Справка «БДГ»Адам Мальдис, доктор филологических наук, профессор, руководитель Международной ассоциации белорусистов. Член Союза белорусских писателей и Белорусского ПЕН-центра. Лауреат Государственной премии Беларуси. Автор более десятка книг, в том числе и «Як жылі нашы продкі ў ХVIII стагоддзі». Кроме того, А.Мальдисом давно собран мемуарный материал для новой книги под названием «Як жылі нашы продкі ў ХIX стагоддзі».