Папярэдняя старонка: Часть 2

Аўтар: Клейн Л. С.,
Дадана: 21-06-2012,
Крыніца: Клейн Л.С. История археологической мысли. Курс лекций. Часть 2. СанкПетербург, 2005.

Глава 25. Таксономизм

1. Таксономизм как течение в археологии. Название этого течения в американской (и американистской) археологии отчеканил Уолтер Тэйлор в ходе критики своих предшественников в книге 1948 года "Исследование археологии" (Taylor 1948). Таксономия - это термин классификационного упорядочивания, не имеющий общепринятого значения. Одни понимают под таксономией науку о правилах классификации, другие - филогенетическую классификацию, то есть классификацию, построенную по генетическим связям, по линиям происхождения (Brew 1946: 44, прим. 1), третьи - классификацию, иерархически организованную (Rouse 1960), четвертые - классификацию самих классов (Adams 1988). Тэйлор видел в таксономии иерархическую систему. Для меня в "Археологической типологии" (1991: 21, 45, 368) также таксономия - это иерархически организованное группирование по многим параметрам с однозначным распределением критериев (параметров) по шагам группирования. Во всяком случае, почти все согласны с тем, что таксон - это общий термин для классификационных единиц: каждая из них (класс, подкласс, тип, признак, категория и т. д.), находясь на разных ступенях классификации, подпадают под общее обозначение "таксон". Называя своих предшественников осудительно таксономистами (это была ироническая кличка), Тэйлор хотел подчеркнуть, что они, с его точки зрения, замкнулись в классификационных операциях, забыв о более важных и интересных сторонах исследования. Так это или не так - посмотрим.

Таксономизм возник как отпочкование диффузионизма главным образом в археологии США, но также и в Европе. В американской археологии он вырос на основе культурно-исторической школы Боаса. Диффузионисты, как мы видели, основную свою задачу усматривали в том, чтобы расположить археологические остатки не только во времени, но и в пространстве и тем самым выяснить контактные и родственные отношения культур и народов, отраженных в этих остатках, происхождение культур. Они прослеживали стратиграфию, устанавливали сравнительную хронологию, вычерчивали карты, сопоставляли ареалы. Но следующая генерация археологов сообразила, что для строгого установления родственных и контактных отношений между древними группами населения по археологическим остаткам их культуры (или культур) мало расположить их во времени и пространстве. Нужно установить, что и как сравнивать, то есть расчленить мысленно эти остатки и найти в них нечто общее. А для этого идентифицировать эти остатки как принадлежащие отдельным общностям, сгруппировать их и разграничить типологически - по формам, размерам, расстояниям, сочетаниям, - поскольку это единственная доступная непосредственно нам, археологам, исходная разбивка и увязка материала. Нужно выявить иерархические соотношения памятников и находок, их различия, сходства, совпадения.

А ради этого предстояло разработать технику и понятийный аппарат формального анализа (разбивка по типологическим элементам, сопоставление и сличение их списков и т. д.). Этим и занялись молодые археологи-американисты, которых Тэйлор назвал таксономистами или компаративистами (потому что сравнение однотипных артефактов - их основное занятие). Термин "компаративисты" здесь лучше отбросить, потому что это слишком общая характеристика, а термин "таксономисты" - меткий и удачный.

В истории американской археологии Уилли и Саблофа нет вообще деления на школы и течения, есть лишь деление на периоды. В этом делении археологам данного толка вместе с их предшественниками, совершившими "стратиграфическую революцию" в Америке, отведен почти целиком первый этап (1914 - 1940) "классификационно-исторического" периода - заполненный "заботой о хронологии" (Willey and Sabloff 1974: 89 - 130). Хронология и стратиграфия были важны для диффузионистов, важнее, чем для эволюционистов - те частенько полагались на проявления прогресса как достаточный хронологический индикатор. Но цели и процедуры стратиграфии и хронологического упорядочения (в том числе и сопоставление комплексов и артефактов в комплексах, получившее в Америке облик и название сериации) обозначались четко в Европе еще с 70-х годов XIX века, у Софуса Мюллера и Флиндерса Питри, так что рубеж пролегает не на введении этих задач. Таксономисты интересны тем, что хронологические задачи у них повели к осознанию роли типологий и классификаций материала и что к хронологическим задачам у них добавились другие, также связанные с типологией и классификацией. Триггер в своем историографическом труде не употребляет специального термина для таксономистов, включая их в обширную культурно-историческую археологию, но всё же выделяет американских археологов этого толка в особый раздел (Trigger 1989: 186 - 195).

Чжан Гуанчжи, упирая на ограниченность подхода таксономистов, подчеркивает их привязанность к традиции девятнадцатого века: "Было три центра археологического исследования - артефакты, артефакты и артефакты" (Chang 1967: 6). Это и верно и неверно. Верно, потому что в поле таксономистам действительно нужны были почти исключительно артефакты. Отчеканил же Роберт Уокоп в 1955 г.: "Основной ячейкой археологического исследования является артефакт" (Wauchope 1956: 36). Неверно, потому что вне поля вставали вопросы сравнительного анализа и типологии.

2. Киддер и конференции в Пекосе . Существенный шаг к таксономизму сделал уже Киддер (рис. 1), - тот самый, который завершил "стратиграфическую революцию" в Америке (Wauchope 1965; Willey 1967; Woodbury 1973; Givens 1989, 1992, 1999). Его диссертация на звание "Ph. D." называлась "Юго-Западная керамика: ее значение в реконструировании истории древних племен жилищ на склонах (Cliff Dwelling) и пуэбло: описание, ориентированное на различение типов". Он призывал следовать археологам Старого Света в использовании керамики для прослеживания культурного развития и видел в анализе керамики две задачи: "одну технологическую - это занятия качеством глины, способах формования и обжига; другую художественную - это трактовка судеб узоров и их возможного возникновения, изменений и упадка" (Kidder 1914, цит. по Givens 1999: 359). На керамику он возлагал и надежды в установлении миграций: "Когда народ переселяется на новое место, они переносят и местную культуру, по крайней мере, керамику" (цит. по Givens 1999: 361).

В своих раскопках (1915 - 1924) пуэбло Пекос в штате Нью Мексико Киддер устанавливал не только стратиграфию памятника, но и шурфовал в ряде мест долину реки и изучал другие местонахождения, чтобы выяснить территорию распространения той же специфической культуры. Свою жену он усадил за анализ черепков. По традиции, заимствованной у Рейснера, для фиксации артефактов он составил каталожную систему и разработал специальные стандартные бланки. В 1927 г. он созвал всех археологов Юго-Запада США (это штаты засушливых прерий и гор - Юта, Колорадо, Аризона и Нью-Мексико, удаленные от тихоокеанского побережья) на конференцию в Пекос для согласования терминологии и понятийной системы в классификации керамики Юго-Запада. Пекосская конференция находилась под влиянием авторитета Киддера и приняла его предложения. В основном преобладали хронологические интересы: для Юго-Запада была принята такая последовательность керамических стилей (и в сущности культур): два периода керамики Создателей Корзин (Basketmaker II и III - по принципу Флиндерса Питри оставлено место для неоткрытого периода Basketmaker I), затем пять периодов пуэбло - вплоть до этнографической культуры пуэбло, современной исследователям.

В сущности Киддер составил первую научную систему классификации артефактов в США. Пекосская Классификация (1927) группировала черепки в "семьи" (по способу изготовления, орнаментации, форме), как Линнеева система группировала растения и животных в виды. Черепки керамики Киддер обозначал по двум параметрам (как у Линнея по роду и виду), скажем, "черная-на-белом полированная", "черная-на-белом необработанная", "кухонная простая" и т. д. Выделял Киддер и ареалы (рис. 2), но наглазок, в его методике специальных процедур для этого не было предусмотрено.

Археологию Киддер сопоставлял с этнографией индейского населения тех же мест. Он изучал изготовление керамики у живых индейцев пуэбло. Это был один из ранних ростков этноархеологии. Затем он пригласил химика-технолога Анну Шепард изучать технику и физические особенности керамики - теста, примесей, красок, - и Анна Шепард стала известным специалистом по древней керамике и культуре майя.

Дело в том, что после завершения работ в Пекосе Киддер стал с 1929 г. заведовать отделением исторических исследований Института Карнеги в Вашингтоне, и Институт направил его в Мексику и Гватемалу на исследование поселений майя. Там Киддер осуществил, хотя и не в полной мере, свою идею междисциплинарных (многодисциплинарных) экспедиций: у него работали археологи, физические антропологи, летчик для аэрофотосъемки (это был знаменитый летчик Чарлз Линдберг, первым перелетевший в 1927 г. через Атлантику). А Киддер хотел еще наладить сотрудничество с геологами, метеорологами, биологами, этнографами, лингвистами. Не получилось. В Институте Карнеги руководство перешло к людям, которые были против того, чтобы средства тратились на гуманитарные и общественные науки. В 1958 г. отделение было закрыто, Киддер ушел в отставку, и с тех пор жил снова в Кембридже, штат Масачузетс, где расположен Гарвард. Преподавал студентам.

3. Конкурирующие таксономии . Но у Киддера еще преобладали интересы "стратиграфической революции" и его последовательность культур была однолинейна и несла на себе отпечаток эволюционистской ограниченности, возможно навеянной общением с семейными друзьями дома времен его юности - Морганом, Патнемом. Во всяком случае, именно в однолинейности упрекал его другой археолог, работавший на Юго-Западе, - Гаролд Глэдуин. Он указывал, что вся схема Киддера годится только для прослеживания развития одной культуры, а их на Юго-Западе несколько.

О Глэдуине уже шла речь при рассмотрении гипердиффузионизма - это ему принадлежала сумасбродная гипотеза (в книге 1947 года) о происхождении индейцев от древних греков, о плавании флота Александра Македонского в Америку. Глэдуин был любопытной фигурой: в свое время биржевой брокер, затем богатый дилетант, проявляющий свой дилетантизм откровенно, он в то же время был неутомимым раскопщиком (копал на собственные средства) и дотошным классификатором. Вместе с женой Уинифред он раскопал много памятников разных культур в юго-западных штатах, публикуя с 1928 г. свои отчеты и методические рекомендации о классификации памятников. Он применил похожую на классификацию Киддера двойную систему обозначений разновидностей керамики, заимствованную из биологии. У него тоже фигурирует "черная-на-белом" с географическими видовыми спецификациями (например, Тулароза). Глэдуин считал керамический стиль чувствительным индикатором изменений культуры во времени и территориальной вариабельности, но в классификации предпочитал исходить только из формальных данных: "Было также решено, - писал он в 1930 г., - он, избегать по мере возможности обозначений, которые бы вводили факторы времени или сравнений, ибо их применение вводит элементы, которые позже могут потребовать исправлений" (цит. по Willey and Sabloff 1974: 108).

В 1934 г. он вместе с супругой опубликовал методическую статью "Метод для обозначения культур и их вариантов". Памятники у него объединяются в группы по типологическому сходству и эти группы, схожие с европейскими дробными культурами (или вариантами) называются у него "фазы" или "фейзы" (phase) - в английском термин "фаза" обозначает не только этап, но и аспект. Конкретные фазы получают наименования по типичным памятникам или географическим местам (например: Джедитто, Пуэрко и т. д.). Дальнейшее группирование дает древовидную схему. Схожие фазы объединяются в "ветви" (branches) этого древа, также получившие имена - Чако, Кайента и т. п. "Ветви" соединялись, образуя "стволы" (stems), имена которых звучат Сан Хуан, Плэйас и т. д. Стволы входят в "корни" (roots). Этих корней в юго-западном регионе США оказалось всего три - Строители Корзин (Basketmaker), Хохокэм и Кэддоан. Позже Строители Корзин были переименованы в Анасази, а Кэддоан - в Моголлон. Анасази, Хохокэм и Моголлон ближе всего соответствуют европейским археологическим культурам (рис. 3 - развитие керамики Хохокэм). Их названия живут в археологическом обиходе американских археологов до сих пор. Предполагалось, что каждое подразделение с повышением иерархии в таком древе охватывает всё более обширные ареалы, а по хронологии начинается всё раньше. То есть древо считалось именно генеалогическим, предполагая генетическое деление культур. Схема, характерная для диффузионизма.

С обобщением своих идей он выступал еще в 1957 г. в книге "История древнего Юго-Запада".

Одновременно с его разработками на Среднем Западе США (т. е. на севере центральной группы штатов - это Канзас, Небраска, Миссури, Иллинойс, Мичиган, Висконсин и др.) была выдвинута другая схема, не имеющая генеалогического оттенка. Эта схема называлась Среднезападный Таксономический Метод (Midwestern Taxonomic Method или МТМ) и была разработана группой археологов, в которой особенно активен был Уильям МакКерн (William C. McKern). Он с 1925 г. работал в музее города Милуоки (штат Висконсин), копал с 1928 г. и для сравнения материалов раскопок с тем, что добыто соседями, предложил разработать единую классификацию. Схема обсуждалась на конференциях 1932 и 1935 годов. Подробно она изложена в 1939 г. в статье Уильяма МакКерна "Среднезападный Таксономический Метод как прием археологического исследования". Распространялась она и на восточные штаты - Нью-Йорк, Пенсильвания и др. Так же, как декларировано Глэдуином, МакКерн избегал вносить в само определение время и территорию, но в отличие от Глэдуина, избегал и генеалогических импликаций - определяющей должна была оставаться только типология. Всё остальное - это уже характеристики, получаемые в результате группирования.

На Среднем Западе было мало памятников с хорошей стратиграфией, да и с гарантированной чистотой, однокультурностью. В своей классификации МакКерн и его единомышленники исходили не из памятника, ибо предусматривали, что памятник может быть многослойным и многокомпонентным, то есть что в его создании могли участвовать несколько культур, несколько народностей. Поэтому исходной ячейкой классификации был избран не памятник, а "компонент" (component), т. е. та его часть, которая принадлежит одной культуре. Следовательно, в сущности, основной исходной ячейкой классификации была дробно схваченная культура, называемая у них "фокус" (focus) и состоящая из схожих компонентов разных памятников. Фокусы (foci) группируются в "аспект". Аспект имеет уже меньше общих черт, чем фокус, и, соответственно, охватывает больше компонентов. Следующей ступенькой в иерархии и является "аспект" (aspect), за аспектом следует "фаза" (phase), за фазой - еще крупное объединение: "конфигурация" или "пэттерн" (pattern). Этих пэттернов уже немного, скажем, в восточных штатах их всего два - Лесной (Woodland) и Мисисипи (Mississippian) (рис. 4). Наконец, самое широкое объединение - это "база" (base). Их для всей территории, охваченной МТМ, всего две: огородно-керамическая и бескерамическая несельскохозяйственная.

Классификация строилась главным образом на черепках керамики. При этом те признаки, которые не были различительными, т. е. не приносили пользы, выбрасывались из дальнейшего учета.

В Калифорнии (Штаты Тихоокеанского побережья) применялась с 1947 г. система классификации, частично совпадающая с МТМ, но с другой терминологией. Основная единица, соответствующая фокусу МакКерна здесь называлась "фацией" (facies), каждая фация складывалась из одного или нескольких поселений (settlements), соответствующим тому, что МакКерн именовал "компонентами". На одном и том же местонахождении поселения различных фаций (то есть, по сути, слои) обозначались буквами сверху вниз: А, B, C и т. д. Родственные фации группировались в "провинции" - регионы с длительным проявлением схожего развития, а родственные провинции объединялись в "горизонты" (horizons) - длительные периоды, в течение которых существовала культурная близость на широком пространстве. Терминология не очень удобная, поскольку "провинция" предполагает преобладание географического аспекта, "горизонт" - хронологического, а они выступают последовательными ступенями одного типологического ряда.

4. Мичиганский центр и Джеймс Гриффин. Наиболее широкого распространения Среднезападный Таксономический Метод достиг благодаря Джеймсу Гриффину.

Джеймс Беннет Гриффин (James Bennet Griffin, 1905 - 1997, рис. 5) на три десятилетия младше Киддера - это совершенно другая генерация. Он родился в семье железнодорожника в штате Канзас, и за время его детства отец несколько раз сменил место службы, пока не обосновался в штате Иллинойс, где прошли школьные годы Джеймса. Его школьным другом был Уэнделл Беннет, ставший тоже крупным археологом, но специализировавшимся по Южной Америке. В 1923 г. оба поступили в Чикагский университет, Гриффин - на отделение бизнеса и права, практику проходил в компании Стандард Ойл. За пять лет он разочаровался в этой стезе и начал всё сначала на отделении антропологии, со специализацией по археологии. Это заняло еще четыре с половиной года. Учился он археологии у профессора Рэя-Купера Коула (Cole) и антропологии у Эдварда Сэпира и Роберта Редфилда. Только в 1929 г. защитил дипломную работу (магистерскую) и на следующий год начал раскопки памятников культур Хоупуэлл вместе с Дж. Бру (Brew), студентом Фредом Эгганом и др. В мае 1932 г. он слушал доклад МакКерна о его Среднезападном Таксономическом Методе и принял его идеи.

В 1933 г. Гриффин получил возможность устроиться в Мичиганский университет (в Ан Арборе), где Карл Гуте бывший помощник Киддера, затеял создание крупного исследовательского и образовательного центра по отечественной археологии (точнее было бы Мичиген и Эн Арбор, но подчинимся традиционной передаче географических названий). Здесь Гриффин и проработает 32 года - всю свою карьеру (на пенсию он вышел семидесятилетним в 1975, а умер 92-летним). В 1936 г., работая в музейном хранилище керамики, учрежденном Карлом Гуте, Гриффин защитил диссертацию и стал куратором, а потом (с 1946 г.) директором этого хранилища. Началось многолетнее изучение керамики восточных штатов. В 1943 г. вышел его классический труд "Древний аспект Форт", с классификацией, построенной на Среднезападном Таксономическом Методе. Но Гриффин не хотел ограничиваться учетом только этно- или хронологически различительными признаками - он предложил определять фокус по всем доступным признакам. Составление как можно более полных списков признаков культуры или памятника было введено в антропологию Крёбером в Калифорнии в 30-е годы. Гриффин перенес "списочно-элементный подход" (trait-list approach) в археологию. Составление "списков признаков" (trait lists) стало излюбленным спортом таксономистов.

После войны он стал профессором и расширил область своих интересов на всю территорию США. Его интересовало соотношение и взаимодействие разных регионов. Он провел полгода в Мексике, год в Европе, три месяца в СССР и семестр в Дании - везде изучал материалы в музеях. "Вы должны видеть материалы", - говаривал он. Участие в полевых исследованиях с годами уменьшилось. Он вообще был скорее кабинетным и камеральным работником. Влиятельность его была очень большой, и его названия культур и периодов привились по всей территории США, с небольшими вариациями (Williams 1999: 451).

У него прошла обучение масса археологов США. Семинарские занятия проходили так: он показывал какой-нибудь черепок и просил студента определить. Студент должен был назвать часть сосуда и культурную принадлежность, скажем: "венчик Хоупуэлл" или "прочерченный Марксвиль". Затем Гриффин спрашивал, откуда может быть этот фрагмент. Желательно было также определить, какое влияние ощущается. Сам он обладал удивительной памятью на такие вещи. Вместе со студентами они совершали поездки по музеям соседних городов.

В числе студентов был и Люис Бинфорд, который не очень лестно отзывается о своем мэтре. По Бинфорду, подход Гриффина был похож на любительский: материалы, данные - это артефакты, значит, идите туда, где их можно добыть больше всего за наименьше время. Когда студенты самостоятельно копали шурфы, Гриффин, наезжая с проверками, говорил: "Ну, мальчики, покажите-ка артефакты!" и не обращал внимания на профили.

Бинфорд описывает, как, ведя раскопки, они с товарищем тщательно расчистили погребения с их вещами (в том числе каменной птичкой) и, оставив всё in situ, но, не успев зачертить, вызвали по телефону Гриффина. Тот, прибыв, спросил, где каменная птичка. Затем прыгнул в раскоп на гладко расчищенную поверхность и опустился на колени рядом с погребением. "Дайте-ка мне мастерок!", крикнул он и велел товарищу Бинфорда: "Возьмите камеру и снимайте, как я буду вынимать эту птичку". "Я держался за голову", - комментирует Бинфорд. Гриффин отбыл, оставив серию ямок на местах вещей в раскопе. Вещи перекочевали в его кабинет, где они были каталогизированы. "Марк и я, - добавляет Бинфорд, - с ужасом вспоминали отходившие от каждого зубчатого наконечника стрелы небольшие коричневые канавки, оканчивавшиеся коленями Гриффина" (Binford 1972: 127).

Бинфорд отказывает Гриффину в праве на статус теоретика, каковым его считали. Но тот же Бинфорд признает, что к студентам Гриффин относился отечески и со всеми личными трудностями они всегда обращались к нему. А в сборнике, изданном в честь Гриффина его учениками уже после мемуарных заметок Бинфорда (Clelland 1976), эти заметки отвергаются и нарисована совсем другая картина: Гриффин там один из видных теоретиков, повлиявших на Сполдинга, Джелинека и др. Отмечено, что Гриффин также много сил положил на организацию в Мичиганском университете одной из первых радиоуглеродных лабораторий для археологического датирования.

Рядом с Гриффином на отделении антропологии Мичиганского университета преподавали заядлый критик Боаса выдающийся неоэволюционист Лесли Уайт (Leslie White) и археолог с увлечением статистикой Элберт Сполдинг (Albert Spaulding), придерживавшийся контекстного и эмпирически-математического подхода (неэволюционизм и позицию Сполдинга мы будем рассматривать отдельно). Как отразились на Гриффине длительные контакты с ними? Связи в комплексе (в контексте), как мы видели, его совершенно не интересовали. А эволюция? В 1941 г. он сделал доклад "Культурная преемственность и изменение в археологии Восточных Штатов" (опубликованный в 1946). В заглавии явно отразилось общение с эволюционистами, как и в скепсисе относительно миграций. Но понимал он культурный процесс отнюдь не эволюционистски. Он предпочитал прослеживать влияния, оставаясь диффузионистом. Что же до статистики, то, хотя его и объявляли "мастером статистической техники", это означало лишь, как язвительно замечает Бинфорд, что просто он "что-то такое подсчитывал" (Binford 1972: 3). Он был настроен решительно против теоретических "спекуляций" и был уверен в благотворности эмпирических устоев.

Когда в 1952 г. (за 20 лет до мемуарных заметок Бинфорда) вышла книга под редакцией Гриффина "Археология восточных штатов", написанная 27 авторами, Гриффином и его товарищами, в рецензии на нее Байерс в "Америкен Антиквити" написал, что "большей частью археологические теории этой книги устарели". "Дыхание жизни начинает сметать пыль", а эти авторы стремятся только классифицировать вещи - артефакты, черепки или "культуры" - "в категориях, которые вероятно не имеют отношения к живым обстоятельствам жизни аборигенов… Слишком большая часть рецензируемой книги занята таксономией и перечислением таксономических подразделений, в которых нет ни клочка плоти или капли крови. Эти части - наиболее эффективное снотворное…" Появляется впечатление, что преисторическая Америка была населена "культурами, состоявшими из горшков и погребальных обычаев - мир, в котором люди были не нужны" (Byers 1953).

В конце 70-х он, несмотря на возраст, всё еще руководил кафедрой антропологии и археологии и музеем Мичиганского университета.

5. Юго-Восток США и Джеймс Форд . На Юго-Востоке США - в штатах Луизиана, Мисисипи, Алабама, Теннесси, Кентаки - метод МакКерна не привился. В этом регионе археологи тоже работали с категориями "Лесная керамика", "Керамика Миссисипи", "керамика Хоупуэлл", но там ставили себе чисто хронологические задачи и предпочитали стратиграфию и сериацию, полагая, что описательные формально-типологические процедуры только замедляют работу, если они не нацелены на выявление хронологической и территориально-культурной изменчивости, то есть на историю культуры. Один из обучавшихся в Мичиганском университете, уроженец штата Миссисипи выступил с этими идеями.

Еще в бытность студентом он стал личным другом и соавтором Гриффина (Griffin 1999). Это Джеймс Элфрид Форд (James Alfred Ford, 1911 - 1968). Младше Гриффина на 6 лет, он в некоторых отношениях был полной его противоположностью - отличился именно в теории (даже получил Спинденовскую медаль за это) и пристрастился к математическим операциям, но у обоих высшее образование затянулось. Как и у Гриффина, отец Форда был железнодорожником, инженером. Он умер, когда мальчику было три года. Мать его, учительница, переселилась из крохотного городка в городок побольше, Клинтон, в том же штате Мисисипи. Семьи обоих друзей имели шотландско-ирландские корни. Джеймс (Гриффин звал его Джим) вырос очень похожим на президента Линкольна - высоченным, черноволосым и стеснительным (рис. 6).

Когда Джим окончил среднюю школу (в возрасте 16 лет), его соученик Моро Чэмберс заразил его своим увлечением индейцами, и на лето они нанялись на работу в местное отделение исторического архива. Там они познакомились со студентом Генри Коллинзом, который незадолго до этого нанялся в Смитсониевский Институт, а впоследствии стал знаменитым археологом арктического региона. Три лета они работали в архиве и на раскопках, а в 1930 г. Коллинз пригласил их с собой на Аляску, помогать ему на раскопках. К этому времени Форд окончил трехгодичный колледж по физике, потому что археологии в Клинтоне не было. Полтора года Форд провел в экспедиции, оказавшись дельным и полезным сотрудником, очень искусным в обращении со всякими машинами и в их приспособлении к местным условиям и новым задачам.

С 1932 года в США начали действовать программы Рузвельта по ликвидации Великой Депрессии, в их рамках были организованы огромные археологические экспедиции, велись массовые раскопки памятников, занимавшие тысячи безработных, и требовалось множество археологов для наблюдения за раскопками и обработки материалов. Материалов был просто завал. С 1932 г. Форд проработал два года на раскопках у Зетцлера в штате Луизиана и поступил геологом в Луизианский университет. Зетцлер учился в Чикаго и хорошо знал югозападную археологию - классификации Киддера и Глэдуина. Под этим влиянием Форд разработал для анализа керамики из этих раскопок (опубликован в 1936 г.) свою систему классификации. В этой обзорной монографии 1936 г. он выдвинул керамический тип как инструмент выявления культурной изменчивости во времени и пространстве, идентифицируя каждый признак с некой цифрой и далее работая с этими цифровыми обозначениями.

Позже ни он, ни кто-либо другой эту систему не применяли. Он перешел на традиционную систему Юго-Западной классификации. Но в монографии 1936 г. Форд соединил описательно-типологические процедуры с сериацией, потому что на Юго-Востоке стратифицированных раскопок было мало, слой поселений обычно был тонким, материал происходил большей частью из сборов (был подъемным) и из шурфов. Форд не вычитал про сериацию из литературы, а изобрел самостоятельно (в 1938 г. он опубликует специальную статью об этом методе хронологии - рис. 7 и 8). Ну, может, и не совсем самостоятельно: всё-таки что-то, по крайней мере, о работах Крёбера, он должен был слышать.

С этим багажом знаний и умений в 1935 г. он поступил было сотрудником в университет Нью Мексико. Но в 1936 г., когда он получил степень бакалавра геологии от Луизианского университета, друзья уговорили его поступить в Мичиганский университет, чтобы продолжить и усовершенствовать свое высшее образование, которое всё еще не было археологическим или антропологическим. Так в 1937 г. 26-летний Форд, уже три года женатый, оказался студентом у Гуте и подружился с молодым преподавателем Гриффином. Ему нравилась идея Лесли Уайта, что культурный процесс проходит как бесконечная серия маленьких сдвигов и люди вынуждены подчиняться этому закономерному потоку - такая идея хорошо объясняла Форду его сериацию.

Учеба шла туго, он не ладил с Лесли Уайтом и Мишей Титевым, руководителями его магистерской работы. Он хотел разработать типы керамики, но оба руководителя заявили ему, что нет такой вещи как керамический тип! Гриффин предложил тему по аккультурации, но Уайт, испытывавший презрение к Боасу и его излюбленным темам, отверг и эту тему. Форд решил делать работу по типологии под руководством самого Гуте, который в 1934 г. выпустил работу "Метод керамического описания". В 1938 г. Форд и Гриффин собрали конференцию по юго-восточной керамической типологии, и конференция разработала единые стандарты именно на базе работы Гуте. В докладе на этой конференции (докладе о керамической классификации и номенклатуре) Форд заявил:

"Распознана неадекватность процедуры деления керамики на "типы" только для целей описания материала. Это всего лишь средство представления сырых данных. Типы должны быть классами материала, которые обещают стать инструментами в интерпретации культурной истории".

И далее он детализирует, что типы должны быть определены как сочетания всех открытых признаков - теста, примесей, способов лепки, орнаментации и т. д.

"По этим критериям, два объекта, схожие почти во всех чертах, но расходящиеся по специфическим формам одной черты (например, примесь раковин вместо шамота) могут быть разделены на два типа, если они обещают дать историческое оправдание процедуры".

То есть, резюмируют, цитируя Форда, Уилли и Саблоф, "нет формального деления на типы, пока оно не продемонстрировано корреляцией с различиями в распределении пространственном или во времени" (Willey and Sabloff 1974: 109). Его современник Джордж Вэйлант (George C. Vaillant) из Национального Музея Естественной Истории, работавший в Центральной Америке, тоже отличал от чисто описательных (дескриптивных) типов исторически показательные типы, которые он называл " маркерными ".

В своем описании керамических типов для Юго-Востока в 1939 г. Форд изложил результаты своего выделения типов, обозначения которых были также двучастны (binomial) - общее обозначение рода (скажем, "Сложно-Оттиснутая") сопровождалось спецификацией по типичному памятнику варианта (скажем, Свифт Крик). А в 1941 вышла совместная обобщающая статья Форда с Гордоном Уилли "Интерпретация преистории Восточных Штатов", в основном, особенно что касается керамики, написанная Фордом. Всё было нацелено на хронологию; были введены "стадии" развития (stages): архаическая, погребальных холмов I и II, храмовых холмов I и II. Это была первая крупномасштабная система культур для Юго-Востока. Для каждой из пяти стадий-культур источник развития помещается на юге. Диффузионистский характер работы хорошо виден во введенном авторами понятии "наклонного горизонта" (sloping horizon) - это явное свидетельство признания движения нововведений из одного региона в другой, из того - в третий и т. д. (рис. 9).

Это та же американская традиция, которой в XIX веке придержиались многие исследователи "строителей холмов", потом Спинден в 1928 г., МакКерн в 1937, и которую Форд разделял со своим противником Сполдингом (тот высказался в 1946). Все эти представления были связаны с ультра-короткой абсолютной хронологией, датировавшей архаическую культуру не раньше 3000 г. н. э. (Ритчи в 1944) - ныне ее датируют по радиоугдероду серединой III тыс до н. э.!

В 1941 г. следом за 28-летним Уилли 30-летний Форд переместился в Нью-Йорк, где в Американском музее естественной истории он получил место ушедшего на пенсию престарелого Нелса Нелсона, а в Колумбийском университете он стал работать над своей диссертацией. В то же время вместе с Беннетом его пригласили копать в Колумбии (Южная Америка). Но всё это было прервано войной. Форда взяли специалистом по арктическому и зимнему вооружению (где пригодились его опыт и изобретательность). После войны, в 1946, он вернулся в Нью-Йорк, в Американский музей. Вместе со Стронгом, Беннетом и Уилли они проводили обследование 315 местонахождений в долине Виру, с Филлипсом продолжали обследовать Нижнее течение Миссисипи. Работу опубликовали совместно с Гриффином в 1951, а в 1952 Форд опубликовал "Измерения ряда случаев развития орнаментации в Юго-Западных штатах". Вспыхнувшая из-за этой работы его дискуссия со Сполдингом о сути классификации задела всех американских археологов (эту дискуссию рассмотрим в другой связи). Но большую часть времени Форд работал в Южной Америке.

В 1964 г., прослужив больше двух десятилетий в Американском Музее в Нью-Йорке, 53-летний Форд (рис. 10) написал письмо руководству Музея о том, что он ощущает недостаток признания своего вклада в науку, и не уважает своих коллег по Музею, которые сделали гораздо меньше, чем он. Его тотчас уволили. Место ему нашлось в Музее Флориды, куда он и переехал. Но проработал там недолго: через четыре года умер от рака легких. Осталась почти завершенная работа, которая была опубликована посмертно: "Сравнение формативных культур в Америках: Диффузия или психическое единство человека?".

Как и многие, Форд полагал, что влияние Мексики достигло Юго-Востока США и произвело существенные изменения в средней части долины Миссисипи, породив "комплекс Миссисипи". Он был также убежден, что формативные (т. е. неолитические) культуры Нового Света были все связаны между собой, а некоторые явления (например, Лесная керамика) были внесены из Восточной Азии. Его не разубеждали ни огромное расстояние, ни слишком общее сходство, ни хронологический разрыв. Но были в его работе и более реалистичные связи.

6. Ирвинг Рауз - пик таксономизма . Выдающимся представителем таксономизма стал Ирвинг Бенджамин Рауз или Раус (Irving Benjamin Rouse, 1913 - рис. 11), который подписывал свои произведения как Ирвинг Рауз (но коллеги звали его Бен). ("Раус", пожалуй, более адекватная транслитерация, однако в русском языке с его оглушением согласных в конце слова разница теряется). Отец Бена владел питомником растений. Бен отлично учился в школе и в 1930 г. с поддержкой спонсоров поступил в Йельский университет учиться ботанике, следуя по стопам отца, но в конце первого курса устроился подрабатывать в музее Пибоди университета - каталогизировать артефакты. Это побудило его посещать лекции по археологии.

Потом его спонсоры поддержали и аспирантуру, а в 1938 г. Рауз защитил диссертацию по своим раскопкам 1935 г. На защите ученый совет - Корнелиус Озгуд, Джордж Мёрдок (неоэволюционист), Эдвард Сэпир, Кларк Уисслер (ученики Боаса) - всё громкие имена в антропологии - затеяли игру, стараясь придумать вопрос, на который молодой диссертант не смог бы ответить. "Они не могли этого сделать", - констатирует Джеймс Гриффин (Griffin 1978: 2). Всё это были учителя Рауза. В том же году он проехался по европейским музеям, а год 1963 - 64 провел в Лондонском Институте археологии, работая над своим курсом археологии. Вся карьера Рауза прошла в Йельском университете и музее Пибоди до выхода на пенсию в 1984 г. Тут и там он прошел все этапы от самых низших до профессора и куратора антропологии. Любовь к каталогизированию и порядку на всю жизнь осталась чертой его характера.

Его научным руководителем был йельский археолог Корнелиус Озгуд (Cornelius Osgood), который привил ему интерес к теории и методам, а также увлек его археологией Карибских островов. Его первая крупная публикация - "Преистория на Гаити: Исследование метода", представляющая собой изложение методической и хронологической части его диссертации 1938 года, вышла в 1939 г. В своем обзоре Джон Беннет назвал эту книгу "первым всеобъемлющим опытом формулирования общей науки об артефакте" (Bennett 1943: 218). Другая сторона диссертации - описание материалов и их разработка, с реконструкцией и интерпретацией, вышла в 1941.

В последующие годы вышли монографии Рауза, посвященные археологии Пуэрто-Рико и западной Кубы, а в войну пришлось перенести исследования на материк и заняться Флоридой. В послевоенные годы Рауз вел исследования в Венецуэле и на Карибских островах: Тринидад, Антигуа, Пуэрто-Рико, Гваделупа, Багамы, Гаити и др. Коль скоро он трудился в Йельском университете, было естественно, что его привлекли и районы штата Коннектикут и всей Новой Англии (Северо-Восток США, атлантическое побережье). Его преподавание в университете, чтение общего курса мировой археологии, привело к публикации в 1972 г. его "Введения в археологию".

Методические проблемы, занимавшие его, прямо вытекали из его исследований Карибского бассейна. Так, его заинтересовала гипотеза Джулиана Стюарда о происхождении населения Карибских островов с Южноамериканского материка. По Стюарду, заселение Карибских островов началось миграцией охотников-собирателей с Южноамериканского материка, а потом миграцией и трансмиссией "формативных" (земледельческих) культур оттуда же, и так сформировалась единая циркум-Карибская культура по берегам и островам Карибского моря. Рауз по своим воззрениям не был против диффузионистских построений, но, унаследовав от своих учителей принцип умеренности и осторожности, испытывал скептицизм к таким размашистым и, главное, легковесным заключениям. В работе 1953 года "Циркум-Карибская теория, археологический тест" Рауз разрушил спекулятивную конструкцию Стюарда, показав фактами, что везде циркум-Карибской формативной культуре предшествовали варианты тропической лесной культуры, из которых повсюду независимо развивались варианты циркум-Карибской.

В 1958 г. он издал брошюру "Вывод о миграциях из антропологических фактов", в которой признание вывода о миграциях обставлялось целым рядом ограничительных условий. Чтобы гипотезу о миграциях признать, нужно было: 1) идентифицировать подозреваемый комплекс как вторгшийся; 2) проследить его вплоть до исходного очага; 3) установить одновременность его проявлений; 4) найти причины миграции; 5) исключить альтернативные объяснения - параллельным развитием или трансмиссией. При таких условиях признание вполне реальных миграций становилось крайне затруднительным, а то и вовсе неосуществимым. Так что Рауз явно не миграционист. В своих выводах о территориальных связях и передвижениях скорее он склоняется к умеренному трансмиссионизму, хотя и эволюционного развития не отвергает.

В 1986 г. он издал книгу "Миграции в преистории. Выводы передвижений населения на основе культурных остатков". Повторяя свои предложения почти тридцатилетней давности, он снабдил их показом исследования конкретных случаев на примере полинезийцев, эскимосов, японцев и тайно (Карибский народ).

Коль скоро речь о миграциях всё-таки идет, ясно, что под мигрирующими культурами подразумеваются народы. В 1965 г. появилась работа Рауза "Место 'народов' в преисторическом исследовании", где "фазам" (культурам) сопоставлялись народы.

К эволюционизму Рауз относился скептически. Он отвергает как однолинейную, так и многолинейную эволюцию. По его мнению, развитие вообще не было линейным. Ведь линии (например, в биологии) не смешиваются и не сходятся, каждая линия - это цепь замкнутых систем (рис. 12). А культуры - открытые системы. Их развитие происходит в традициях , которые отличаются от линий тем, что связывают последовательно в цепь не цельные системы, а элементы открытых систем. Такие цепи пролегают по системам не вместе, а порознь, то смыкаясь в одной системе, то расходясь по нескольким системам, соответственно путям трансмиссии (рис. 13). Понятие археологической традиции ввел в Америке в 1945 Уилли для обозначения преемственности стилистического развития в керамике. В середине 50-х годов Рауз помогал Уилли и Филлипсу в работе над их книгой по теории и методу, обсуждая проблему классификации культур и их размещения в пространстве и времени. Рауз придал понятию традиции общекультурный характер. Но пришлось учесть и корректировку Уолдоу Беннета, который дополнительно ввел понятие "ко-традиции" (или, если сильно руссифицировать, со-традиции), то есть пучка взаимосвязанных традиций. Из этих размышлений Рауза родились его статьи 50-х годов "Об использовании понятия ареальной ко-традиции", "Культурный ареал и ко-традиция", "О корреляции фаз культуры". В этих работах предложения других исследователей об ареале и традициях, а также о сопряженных традициях (пучках традиций) были приведены в систему, как это Рауз любил делать.

Несмотря на корректировку связь традиций недостаточна для выявления законов развития, потому что законы проявляются в целых культурах. На место закономерного развития выдвигается запутанное сочетание и перемещение традиций, управляемое случайными обстоятельствами.

Но основной методический интерес для Рауза представлял его первый вид археологических занятий - классификация, особенно классификация керамики.

Именно этому было уделено основное внимание в первой же его теоретической монографии, вышедшей в один год с завершающим изложением Среднезападного Таксономического Метода у МакКерна (1939). Этот метод стал для Рауза отправным пунктом размышлений. Его трактовка проблемы стала классической в Америке, а сам Рауз стал считаться "выразителем парадигмы", "наиболее влиятельной парадигмы в американской археологии в течение десятилетий" (Dunnell 1999: 670, 673). Два понятия лежат в основе его понимания археологической методики - "тип (type)" и "мод (mode)".

Понятие типа не им придумано, оно уже существовало и применялось археологами издавна, от Вирхова и Монтелиуса. В американской археологии Джеймс Форд (работы 30-х годов) и Алекс Кригер (статья 1944 г.) разработали это понятие теоретически. Но Рауз придал ему другое понимание. По Раузу, тип состоит не из объектов, охваченных этим понятием (группу объектов Рауз называет классом), а из признаков, объединяющих эти объекты и отличающих этот класс от других классов. Это не совокупность объектов, а сочетание признаков. Выделяет и объединяет эти признаки исследователь, определяя тип. Так что тип - не эмпирическая реальность. "Каждый тип - по определению - неизменяемая конфигурация. Так что он не может расти или развиваться, эволюционировать" (Rouse 1939: 11). Культура изменяется, но не за счет изменения типов (раз уж их определил раз навсегда исследователь), а за счет изменения количества принадлежащих им артефактов и за счет смены типов.

"Мод" (модификация или разновидность) - понятие, введенное именно Раузом. Моды (в русском тут возможна путаница с термином женского рода "мода", в английском передаваемым совсем другим словом "fashion") - это те признаки, сочетание которых и дает тип. Но не всякие признаки становятся модом, а только те, "которые с исторической точки зрения представляются наиболее значительными" (Rouse 1939: 12). Мод - это "абстракция от повторяющейся черты артефакта,… культурная конфигурация (pattern), или стандарт поведения, который повлиял на процедуры мастера, когда он делал свой артефакт" (Rouse 1939: 18). Таким образом, Рауз за модами видел нормы культуры, стереотипы поведения. Элеметы классификации становились не просто средством сжатия описаний, а приобретали культурное значение. "Нельзя переоценить революционное значение" этих мыслей Рауза, считал Чжан Гуанчжи (Chang 1967: 9). Но выделение соответствующих понятий группирования было предложено лишь десятилетие спустя Тэйлором, а Рауз лишь отметил значение некоторых модов "с исторической точки зрения".

На практике это у Рауза означало те признаки, которые сигнализировали о распределении объектов во времени. Мод был ячейкой классификации, во всем подобной типу, но более дробной. Она тоже абстрагировалась от конкретной реальности и обобщала схожие признаки отдельных предметов или их детали. Это был как бы тип детали или одного свойства.

В работе Рауза артефакты были разделены на группы, и были приведены списки признаков, определяющих каждую группу. Каждый список и был определен как тип, и ему было дано имя. А каждый из этих признаков был определен как мод. Всего было выделено 12 типов и 51 мод, причем мод нередко проходил по нескольким типам.

В 1960 г. Рауз опубликовал статью "Классификация артефактов в археологии". Тут он несколько изменил трактовку модов. Дело в том, что еще в работе 1939 г. он делил классификацию на два вида: аналитическую и таксономическую. Аналитическая - это многократное деление, каждый раз по какому то одному простому критерию - цвету, длине, наличию отверстия и т. п. Каждое такое деление дает иную сеть классов одного и того же материала. Аналитическая классификация является подготовительной стадией таксономической классификации, которая вводит единую иерархию классов и строгую последовательность шагов деления, на каждом шагу выдвигая один определенный критерий деления. При такой классификации сеть классов одна для данного материала. По крайней мере, одна у данного исследователя. Так вот в работе 1960 года Рауз счел моды ячейками аналитической классификации. Но единицами аналитической классификации являются "черты" или "свойства" (traits, features). Черты значимые, сигнализирующие о культурно существенных особенностях, называют "признаками". Зачем нужно вводить еще одно обозначение?

Поэтому в своем учебнике 1972 г. Рауз вернулся к своей прежней трактовке и повысил в ранге свои моды, трактуя их снова не только как отдельные признаки, но и как сочетания признаков, не доходящие, правда, до полной характеристики предмета, ибо такое сочетание будет уже "типом".

Во введении мода проявлялись интересы исследователя, пристрастного к трансмиссии: ведь трансмиссия, влияние, выражается часто не в заимствовании целых предметов, а в подражании деталям или определенным свойствам заинтересовавшей население иностранной категории предметов. Кроме того, Рауз, как и вообще современный археолог, чаще всего имел дело с поселениями, а не могильниками, а на поселениях керамика представлена фрагментами - ручками, венчиками, донышками. Так что практически нужны именно типы фрагментов.

Содержание всех этих работ было подытожено в учебнике 1972 г. Подзаголовок учебника гласил: "Систематический подход". Это именно систематический подход, не системный. Системный подход заключался бы в прослеживании того, как культурные элементы (скажем, типы артефактов) меняют свои облик, функции и поведение в разных системах, в разных связях с другими элементами, в разных контекстах. Ничего этого нет, даже наоборот. Систематичность для Рауза - это упорядочение и унификация. Всё разложено по полочкам, рубрикам, графам. Все термины определены. Отношения между понятиями установлены раз и навсегда. Таксономия! Рауз это как раз очерченный еще Марксом "профессорский человек, уверенный, что он понял мир, когда он подводит его под абстрактные рубрики" (Маркс: 380). В рецензии на его учебник (Клейн 1976) я, высоко оценивая некоторые его предложения, как мне кажется, показал, что мышление его в изрядной мере схоластично.

По весьма распространенному среди людей его поколения взгляду (у нас его придерживался, например, Захарук), главные споры и противоречия в науке порождены недоговоренностью о значениях слов - стоит договориться о смысле - и будут устранены основные разногласия. Это Рауз и поставил себе главной целью - "создать единую сеть понятий и терминов, которая бы включала в себя все региональные варианты" (Rouse 1972: XV). Он избрал для этого очень рациональный путь: сначала построить сеть понятий, а потом подобрать подходящие термины. Но он не отдавал себе отчета, что само построение такой системы понятий - не чисто словарная и не чисто логическая операция. Разные методологические подходы, разные теоретические концепции поведут к разным системам понятий. А согласование теорий - гораздо более трудная задача, ибо нужен выход за пределы существующих теорий, требуется построение более общей теории, включающей в себя на правах частных случаев существующие теории.

Рауз установил, на мой взгляд, очень разумное соотношение между преисторией и археологией, редкое в западной, да и в нашей науке. В среде, для которой преистория - это и есть первобытная археология, Рауз пришел к выводу, что археология - это наука частнопредметная и аналитическая (то есть источниковедческая), тогда как преистория, так же как история, - наука синтеза (рис. 14). Археология собирает, описывает и классифицирует материал, а преистория реконструирует по нему прошлое, отвечая на ряд вопросов: кто, когда, где, как и почему.

Однако тщетно было бы в книге Рауза искать разработку методов, с помощью которых можно отвечать на все эти вопросы. В каждой главе он ухитряется найти проблемы классификации, унификации, ранжирования и сделать их ведущими. Во всем его интересует не как выяснить и доказать, а как рассортировать, как дефинировать, как назвать, на какую полочку поставить (Клейн 1976). По мнению Рауза, "хороший археолог отличается от плохого своей способностью делать доброкачественные классификационные суждения" (Rouse 1972: 46). Суть таксономизма выражена предельно четко.

Учеников у него было мало, но среди них такие имена, как Брюс Триггер и Роберт Даннел.

7. Франсуа Борд . В Европе таксономизм проявился куда менее выразительно, кроме Франции, где в рамках диффузионистского направления сформировалась, хотя и лишь после войны, целая школа со специфическими чертами таксономизма, но более современного. Ее основателем стал Франсуа Борд из Бордо (можно подумать, что город Бордо был назван по Борду, но это случайное совпадение - французы не имеют обыкновения называть города по выдающимся личностям, подобно нашим: Горький, Чкалов или Свердловск). Кроме того, что Борд - выдающийся археолог, он и автор очень известных фантастических романов - "Робинзоны Космоса", "Этот мир наш" и др. (четыре переведены на русский язык). Их он писал под именем Франсис Карсак, а Карсак - это название городка, около которого он жил в сельской местности в Дордони.

Франсуа-Луи-Анри Борд (François-Louis-Henri Bordes, 1919 - 1981, рис. 15) родился в Ривсе, близ Бордо. Обучение в университете Бордо было прервано войной, после поражения Франции продолжено - получил в Бордо дипломы по ботанике и геологии, а в Тулузе - по зоологии, химии и минералогии. В то же время он был активным участником Сопротивления, под конец скрывался в маки и служил связным с высадившимися парашютистами союзников. С 1945 стал сотрудником Национального Центра Научных Исследований в Париже - сначала лаборантом у профессора Раймона Вофрея по палеонтологии, потом научным сотрудником, а в 1951 г. защитил диссертацию по геологии. В 1956 г. вернулся в Бордо, где стал профессором университета. Так что археологом по образованию он не был. Но интересы его сдвинулсь с геологии на археологические материалы, и он специализировался на изучении среднего палеолита - мустье Юго-Западной Франции, включающей Перигор. Наиболее известные раскопанные им памятники - Комб Греналь и Пеш де ль'Азе.

В 1950 г. была напечатана его пионерская статья "Принципы метода изучения техники скалывания и типологии древнего и среднего палеолита". В ней были изложены основы нового метода описания кремневых орудий и сопоставления комплексов. Борд и его сотрудник М. Бургон четко отделили описание самих артефактов от описания и сопоставления комплексов, их содержащих. Это разные блоки операций.

Борд изучал функции орудий, их технику производства, для чего сам делал опыты по их изготовлению (рис. 16 - 17). С самого начала он решил, что их описание нужно сделать математически точным, для чего ввел систему измерений и индексов - таких, какие давно введены в биологии. Для каждого типа орудий были продуманы стандартные измерения - как описывать и по каким параметрам измерять ядрища, заготовки, формальные качества отщепов и пластинок, ударные площадки; введены индексы ретушированности, индекс, показывающий технику Леваллуа и т. д. На этой основе уже можно более объективно разбить материал на классы, называемые им типами. Имея стандартные типы, можно было теперь заняться сопоставлением комплексов, памятников. В 1953 г. вышла 30-страничная статья "Очерк классификации мустьерских индустрий", а через 8 лет, в 1961 г., вышел его фундаментальный труд "Типология древнего и среднего палеолита". Трехтомные "Лекции по палеолиту" вышли уже посмертно, в 1984 г.

Метод Борда, основы которого были заимствованы из микропалеонтологии (так уже классифицировали моллюсков), состоял в том, что для избранной эпохи (в данном случае мустье) был составлен список стандартных типов - "типлист" - из 63 номеров для орудий на сколах и гальках, а для бифасов - еще один типлист. Для подготовки комплекса к сопоставлению с другими подсчитывается наличие в нем орудий каждого из стандартных типов, вычисляются проценты ко всему составу, а затем для наглядности это отображается в виде графика. Процентная доля каждого типа выражена соответствующей длиной линии, а линии эти соединены в одну кривую, то есть процент каждого типа добавляется к проценту предшествующего типа, только с передвижкой на его уровень. Так что проценты накапливаются - такой график называется кумулятивным. Кривая растет от начала списка к его концу. Такие же графики составляются для других комплексов, и любое различие в составе комплексов тотчас сказывается в различии графиков - будучи совмещены, они образуют расхождение кривых именно в тех местах, где стоят типы, представленные по-разному или вовсе не представленные в одном из комплексов.

Позже по образцу бордовского типлиста его сверстница и супруга Дениза Сонневиль-Борд и Ж. Перро разработали типлист для французского верхнего палеолита. Этот типлист состоял из 93 номеров. Затем ислледователи в разных странах стали применять их с небольшими модификациями. Так В. П. Любин разработал типлист для кавказского нижнего палеолита (опубликован в 1965). Другие исследователи стали создавать новые типлисты для своих территорий, учитывающие местную специфику. Лаплас создал такой лист для Южной Европы, Тиксие - для Северной Африки. Разумеется, сопоставление памятников по этому методу возможно только в рамках единого типлиста, то есть невозможно распространить сопоставление на другие территории.

В результате своих сопоставлений Борд пришел к выводу, что нет единой культуры мустье, а выявляется более расплывчатый "комплекс мустье", в котором есть несколько вариантов мустье. Их можно рассматривать как сосуществовавшие археологические культуры, а культуры эти, полагал Борд, соответствуют этническим группам прошлого. Таким образом, в этом отношении Борд продолжает традицию Брёйля и Пейрони, и его таксономия тоже сложилась на базе диффузионизма. Но Брёйль и Пейрони сопоставляли памятники и выделяли свои культуры на основании некоторых показательных, диагностических типов орудий (вроде типов ископаемых у палеонтологов), тогда как Борд сопоставлял весь состав комплексов, как это делали до него Форд, а еще раньше Флиндерс Питри и Софус Мюллер.

Именно в познании богатейшей изменчивости человеческой культуры Борд видел привлекательность палеолита для нас, это же влекло его в Австралию, где он видел живых людей каменного века (рис. 18), и это же потянуло его к фантастике - там создавались иные, непривычные миры, которые нужно было понимать.

Сравнивая французский таксономизм с американским, можно заметить, что центр внимания перенесен с культур на артефакты и что применение математики, пропагандировавшееся Фордом, достигло гораздо более высокого уровня. У Форда математика применялась главным образом в сериации, для целей хронологии, а в самой классификации она не находила эффектного выражения. У Борда же математические операции начинались с самого начала классификации и завершались сопоставлением комплексов, результатом которого могли быть как хронологические выводы, так и этнокультурные. С другой стороны, то сопоставление комплексов (памятников), которое проводил Борд, является лишь математическим и схематически-графическим оформлением того сопоставления, которое фигурировало у Форда в его наглядных таблицах сериации. Вряд ли Борд изучал и использовал работы Форда и его предшественников Крёбера и других американцев, но предшествовавшие работы Флиндерса Питри и Софуса Мюллера он должен был знать со студенческой скамьи, а его метод является усовершенствованием и этих работ в сторону большей точности и наглядности. Это математизация старого градационного сопоставления комплексов внутри некоторой культурной традиции - с упором на изменение их состава при сходстве ряда типов (что и выражено в типлисте). А типлист - это тот же список черт (trait list), только продуманный, формализованный и унифицированный.

В 1959 г. Борд приехал в Америку прочесть в Чикаго курс о своем методе. Там только что вышли работы Уилли и Филлипса о теории и методе, синтез Глэдуина и серия работ Рауза о традициях и миграциях. Так что Борд мог включиться в живую дискуссию, разрыва во времени не было.

Заметно усовершенствован метод Борда в работах Анри де Люмлея из Марселя (Henry de Lumley, 1934 - ). Младше Борда на 15 лет, этот исследователь, специализировавшийся на нижнем палеолите средиземноморского района Франции и памятниках Италии, выделил ряд новых разновидностей изделий (новых типов) и рафинировал разработку ретуши. Как Борд выделил ряд разновидностей мустье, так Люмлей выделил варианты ашёля.

Метод Борда чрезвычайно быстро распространился на многие страны, где изучался палеолит. Основания для такого распространения ясны. Во-первых, метод позволял учитывать весь материал, а не полагаться лишь на некоторые яркие типы. Во-вторых, он давал возможность полного сопоставления не только орудий, но и целых комплексов. В третьих, середина ХХ века характеризовалась математизацией многих наук в поисках критерия объективности, а метод отвечал этому критерию. В-четвертых, начиналась глобализация всего и вся, а метод позволял сопоставление, по крайней мере, в рамках широких регионов. В-пятых, он был ориентирован не узко на какую-то цель, а предоставлял широкие возможности интерпретации - хронологические, этнокультурные и, как увидим дальше, функциональные, о которых сам Борд и не помышлял (Holdaway and Stern 2001: 981 - 982).

Типология Борда отразилась и в вышедшей в 1968 г. книге М. Брезийона "Наименование предметов расщепленного камня" - справочник по терминологии кремневого инвентаря.

Однако после 20 лет триумфального шествия по центрам палеолитическим исследований начались проблемы с применением метода и критические выступления против него (Десмонда Кларка и др.), которые подытожили Е. М. Колпаков и Л. Б. Вишняцкий в статье "Метод Борда?" (Kolpakov and Vishnyatsky 1989). Они указали на то, что типология Борда и списки типов построены интуитивно и субъективно, а статистика лишена доверительных интервалов. Главное же - что возможность использовать повсюду тип-лист как универсальный не подтверждается, а при составлении новых тип-листов исчезает главное преимущество метода - возможность сопоставлять памятники разных регионов и периодов. Метод отстаивают Мойр и Ролланд в "Антиквити" (Moyer and Rolland 2001), заявляя, что это до сих пор единственный метод сравнения комплексов, хотя он и нуждался в усовершенствовании. Что разделение мустье на кина, зубчатый, ферраси, с ашёльской традицией и типический - это реальность.

Любопытное замечание высказал мне известный палеолитчик Сергей Васильев, один из авторов учебника по палеолитоведению:

"Штука в том, что эта нелепая, нелогичная и субъективная классификация работает (хотя и не в том плане, как предполагал Борд), а логичные, правильные и очень-очень математические классификации, во множестве появлявшиеся в 60-70е годы, забыты даже их авторами. Сейчас все равно первое дело во Франции раскидать инвентарь любого нового среднепалеолитического памятника по Борду (а верхнепалеолитического - по схеме мадам Борд). Это просто и сразу дает возможность определить место комплекса в общей системе. Но это служебная классификация, интерпретировать варианты мустье как "культуры" уже никто не берется. Вообще археологических культур раньше верхнего палеолита, видимо, просто не было" (личное письмо от 6 июля 2005 г.).

8. Таксономическая тенденция в России: Городцов . В России движение к таксономизму началось раньше, чем где бы то ни было, значительно раньше, чем в Америке, и тоже на базе диффузионизма. Зачинателем движения (и получается, что не только в России, но и в мире) был Василий Алексеевич Городцов (1860 - 1945).

О Городцове в русской археологии написано немало, есть его краткие биографии (Крупнов 1956; Крайнов 1960, 1985, 1991; Жук 1992, 1995 и др.), есть статьи, посвященные разным сторонам его деятельности и его вклада, есть главы или разделы о нем в общих курсах истории археологии, есть и диссертация о нем, хотя и очень слабая, но, как мне представляется, место его в истории археологии определяется неполно и неверно.

Сын сельского дьякона (с. Дубровичи Рязанской губернии, род. в 1860), он учился в Рязанской духовной семинарии: отец хотел его видеть священником. Однако сын вступил в конфликт с епископом и, уйдя из семинарии, поступил сначала рядовым на правах вольноопределяющегося в гренадерский полк, затем в пехотное юнкерское училище в Москве. Там проходили математические науки, физику и химию, разумеется, военное дело, но не иностранные языки. Учился Городцов "на троечку" и был выпущен офицером, но на службе в саперах был на очень хорошем счету. Четверть века, с 1880 по 1906, он пробыл в армии. Женился на дворянке Елене Евгеньевне Русановой, а орден Станислава 3-й степени принес ему личное дворянство.

Странный это был офицер. Он отлично рисовал тушью, писал акварели и картины маслом, сочинял стихи. Очень много читал, даже сидя на коне. Особенно охотно читaл литерaтуру по естественным наукaм - по дaрвинизму. Однaжды ему попaлaсь книжкa Лaббокa "Доисторические временa", изданная в русском переводе с предисловием Анучина. Увлекшись этой книгой, молодой офицер стaл всё больше интересовaться aрхеологией.

Вскоре он стaл предпринимaть специaльные поездки и целые путешествия рaди aрхеологических изыскaний, принимал учaстие в Aрхеологических съездaх, начиная с VII. Нa следующем, VIII съезде (в Москве в 1890 г.) Aнучин читaл концептуaльный доклaд "О культурных влияниях нa доисторической почве России". Впоследствии Городцов рaзвивaл именно эти идеи. Думaется, что влияние нa него Aнучинa, aвторa предисловия к первой aрхеологической книжке, увлекшей Городцовa, еще не оценено должным обрaзом. Съезд постaвил зaдaчу создaния aрхеологических кaрт - и это Городцов зaпомнил: он стaл состaвлять aрхеологическую кaрту неолитических стоянок Оки.

Нa XI Aрхеологическом съезде в Киеве в 1899 г. 39-летний офицер Городцов выступил с крупным теоретическим исследовaнием "Русскaя доисторическaя керaмикa" (опубликовaнном в Трудaх Съездa в 1902 г.). Это был опыт универсaльной клaссификaционной системы для описaния глиняных сосудов, рaзрaботaнной нa мaтериaлaх русского лесного неолитa, но пригодной и для других регионов и эпох (Пустовалов 1982; Цетлин 1991). Весь мaтериaл Городцов делил нa группы, отделы и типы. Последовaтельность шaгов клaссификaции былa устaновленa зaрaнее, единообрaзно и однa для всех применений: снaчaлa деление по веществу, потом форме, потом по орнaменту и т. д. На Западе позже такую классификацию назовут таксономической. Кaкое деление нa сaмом деле имеет нaибольшее культурное знaчение для дaнного регионa или периодa, для дaной культуры, клaссификaция Городцовa не принимaлa во внимaние - рaди универсaльности. Это былa схемa, нaвязывaемaя мaтериaлу, но не произволом кaждого исследовaтеля, а общими правилами - и в этом смысле не условнaя, a безусловнaя, кaноническaя. Тaкой ригористичности не было и у Линнея.

Возможно, тут скaзaлaсь офицерскaя косточкa Городцовa. Подобно другим офицерaм, пришедшим в aрхеологию, - aнгличaнaм Питту-Риверсу и Мортимеру Уиллеру - он стaрaтельно ввводил в aрхеологию строгость и регулярность, хaрaктерную для военных плaнов и диспозиций.

Позже Городцов писaл об этом предприятии:

"В конце XIX векa, изучaя ботaнику и зоологию, я пришел к мысли, что изучение aрхеологических вещественных пaмятников возможно при помощи видового естественно-исторического методa Линнея, и провел эту мысль в своей рaботе "Русскaя доисторическaя керaмикa"…, где, по обрaзцу естественно-исторического методa, былa проведенa тaкже и лaтинскaя терминология, к сожaлению не пропущеннaя редaкцией, смутившейся столь неожидaнным нововведением" (Городцов 1927: 3).

Городцов имел в виду бинaрные лaтинские обознaчения рaстений или животных по роду и виду.

У Монтелиусa в его знaменитой немецкой рaботе 1903 годa "Типологический метод" (a нa шведском метод был изложен еще в 1885 г.) типы не имели жестких грaниц, a были идеaльными обрaзaми, отрaжaвшими нормы древних людей. В отличие от типов Монтелиусa, "типы" Городцовa сформулировaны кaк жестко рaзмежевaнные ячейки клaссификaции. Это, собственно, не типы (тут невозможно говорить о степени типичности), a формaльно-логические клaссы. Если типы Монтелиусa были преднaзнaчены для того, чтобы по ним прослеживaть постепенное развитие вещей (точнее, изменения норм, рaзвитие идеaлов - вещи ведь не эволюционируют), и нa худой конец изменение типов при проникновении из культуры в культуру, то "типы" (клaссы) Городцовa игрaли, прежде всего, культурно-рaзличительную и опознaвaтельную роль. И не случaйно первый вaриaнт его клaссификaции был рaзрaботaн для фрaгментировaнной неолитической керaмики со стоянок, по которой невозможно прослеживaть эволюционные ряды, но вполне возможно устaнaвливaть территориaльные грaницы групп, хронологические рубежи, контaкты и влияния. Это былa клaссификaция, более удобнaя для диффузионистов, чем для эволюционистов.

В 1900 г. офицерa Городцовa переводят служить нa Юг Российской империи. И Городцов использует эту возможность для рaзвертывaния рaскопок кургaнов в бaссейне Донцa. В 1901 г. он оргaнизует рaскопки в Изюмском уезде Хaрьковской губернии, в 1903 г. в Бaхмутском уезде Екaтеринослaвской губернии. В 1905 и 1907 годaх в монументaльных Трудaх XII и XIII Aрхеологических съездов он опубликовaл полные и по тому времени обрaзцовые отчеты об этих рaскопкaх. Раскопки проведены, и материал обработан по принципам, которые незадолго до того, в 1897 - 98 гг. в своей публикации раскопок в Дании изложил на немецком выдающийся датский археолог-диффузионист и методолог археологии Софус Мюллер. Как Городцов, не зная иностранных языков, воспользовался этим томом, неясно, но как-то эти сведения он получил (возможно, из Журнала Министерства Народного Просвещения за 1899 г., где был помещен спицынский реферат мюллеровского издания), во всяком случае работа Городцова с донецкими курганами очень близко совпадает (даже в терминологии) с работой Мюллера. Это были те раскопки, в которых он разбил курганные погребения бронзового века на ямные, катакомбные и срубные.

С 1907 г. 47-летний отставник начал преподавать археологию в Археологическом институте, а уже год спустя после начала преподавания он начал публиковать свой курс лекций. Первая чaсть его - "Первобытнaя aрхеология", вторая - Бытовaя aрхеология". В "Первобытной aрхеологии" излaгaлись общие принципы aрхеологических исследовaний и дaвaлось описaние культур в их последовaтельности по эпохaм. Принципы клaссификaции, рaзрaботaнные для керaмики, были рaспрострaнены нa весь aрхеологический мaтериaл. Типы сгруппировaны в отделы, отделы в группы, и всё это по четким критериям в жесткой последовaтельности нa рaзных шaгaх (в рaзных коленaх) клaссификaции - что по нaзнaчению, что по веществу, что по форме.

Aрхеологию Городцов трaктовaл кaк нaуку, примыкaющую к комплексу естественных нaук и нaходящуюся между aнтропологией кaк нaукой о человеке вообще и этнологией кaк нaукой о живых нaродaх. Последовaтельность же эпох в мaтериaле aвтор излaгaл в основном по Мортилье, только изменяя кое-где терминологию, чтобы приблизить ее к геологической (иерaрхия отрезков времени от крупных к более мелким: эрa - эпохa - период - порa ). Нa этом основaнии в советской aрхеологии принято считaть Городцовa эволюционистом (Викторова 1977: 7 - 8, 10, 13; 1989: 12 - 13; Генинг 1982: 151 - 161) или эклектиком, усвоившим и эволюционизм (Пряхин 1986: 67; Лебедев 1992: 254).

Определение это предстaвляется ошибочным. Близость к естественным нaукaм моглa носить рaзный хaрaктер. Дa, эволюционисты считaли себя естествоиспытaтелями и особенно придерживaлись контaктa с геологией, пaлеонтологией и чaстично физической aнтропологией (дaрвинистским учением об aнтропогенезе). Но особым упором нa естественные нaуки отличaлись и некоторые другие подходы - нaпример, геогрaфический детерминизм , больше выпячивaвший связи с геогрaфией, или биологический детерминизм , который в связях с aнтропологией предпочитaл учение о рaсaх. Кaк мы видели в естественных нaукaх Городцову больше всего импонировaлa биологическaя и геологическaя системaтикa, a не учение о рaзвитии. В "Первобытной aрхеологии" он дaже периодизaцию предпочитaл нaзывaть "хронологической клaссификaцией", что в общем имело резон: зa исключением случaев прямой стрaтигрaфии мaтериaл предстaет перед aрхеологaми внaчaле кaк смесь, в которой прежде всего нaдо нaвести порядок клaссификaцией, a уж зaтем выяснять, кaкие клaссификaционные деления имеют хронологическое знaчение. Формулируя "общие зaконы", лежaщие в основе "хронологической клaссификaции", он стaрaется предложить тaкой их перечень, который бы позволил инкорпорировaть в концепцию и чуждые эволюционистaм фaкторы - мигрaции и диффузию .

Это еще яснее в "Бытовой aрхеологии". Aвтор сочувственно перелaгaет " геогрaфическую теорию " Львa Ильичa Мечниковa. Всю историю человечествa Мечников делил нa три периодa - по ведущей роли основных компонентов геогрaфической среды: древние векa - речной период, средние векa - средиземноморский период и новые векa - океaнический период. В древние векa четыре великих цивилизaции - египетскaя, месопотaмскaя, индийскaя и китaйскaя - возникли нa землях, орошaемых великими рекaми - это Нил, Тигр с Евфрaтом, Инд с Гaнгом и Янцзы с Хуaнхэ. С позиций этой теории о влиянии геогрaфической среды Городцов рaссмотрел мaтериaлы древних цивилизaций - "суммеро-aккaдской", египетской и эгейской. Но aкцент он перенес с вопросa о возникновения этих цивилизaций нa вопрос об их влиянии нa остaльной мир, стaвя нa первое место шумерскую цивилизaцию - в этом отношении он был близок к шумероцентрическому диффузионизму лордa Рaглaнa.

Он тaк рисовaл рaспрострaнение "культурных влияний" по степной зоне Восточной Европы:

"Древнейшее из них шло из Месопотaмии и отчaсти Мaлой Aзии через Кaвкaз, откудa широким веером рaспрострaнялось нa степи и проникaло дaлеко вглубь лесa. Вторым течением явилось среднеaзиaтское, покрывaвшее восточную чaсть лесa до р. Кaмы и всю степь новым нaслоением пaмятников. Нaконец, третьим течением последовaло сибирское, дaвшее в пересечении со среднеaзиaтским течением в облaсти Кaмы нечто вроде культурного очaгa, рaзвитие которого, однaко, следует отнести уже к железной эпохе".

Кaк и многие диффузионисты, Городцов отводил некоторое место мигрaциям:

"Ямный нaрод рaспрострaнялся в южной России широким морем, зaхвaтывaя всю облaсть по низовьям рек Волги, Донa и Днепрa… Позже явился нaрод, хоронивший своих мертвых в кaтaкомбaх… Еще позже явился срубный нaрод, зaнимaвший обширную площaдь нa север от истоков Донцa и Донa и нa зaпaд - до берегов Днепрa и, вероятно, дaлее" Городцов 1910: 151 - 152).

Но в основе его построений лежaлa концепция трансмиссии - это онa объединялa мaтериaлы в систему:

"Сaмою вaжною зaдaчей исследуемой поры является устaновление культурных течений и влияний… В пору бронзовых орудий … Египет и Ирaн, или, прaвильнее, Средняя Aзия нaчинaют игрaть роль вполне сaмостоятельных культурных очaгов. Соединение этих пунктов обрaзует, несомненно, культурную бaзу поры бронзовых орудий. Кaждый из нaзвaнных трех очaгов стремился выслaть во все стороны лучи своих культурных влияний… Исходя из рaзличных очaгов, культурные лучи местaми пересекaли друг другa, обрaзуя ряды новых культурных очaгов, из которых некоторые к концу поры успели приобрести тaкже первостепенное знaчение: … Мaлaя Aзия и Финляндия, … Индия, Китaй и Сибирь (р. Енисей). Под культурным воздействием всех этих очaгов возник еще новый ряд очaгов … нa берегaх р. Кaмы…, венгерский очaг, влиявший в свою очередь нa северогермaнскую и скaндинaвскую культуры" (Тaм же, с. 160 - 161).

Можно скaзaть, что по своему системaтизирующему знaчению для русской aрхеологии и своему воздействию нa нее труд Городцовa в кaкой-то мере нaпоминaет более поздний (1925) и геогрaфически более широкоохвaтный, но и более сжaтый труд другого диффузионистa - Гордонa Чaйлдa: "У истоков европейской цивилизaции". Для России он был Софус Мюллер, Дешелет и молодой Чaйлд в одном лице. Как можно убедиться, он был еще и русским Киддером или Раузом.

При всем том он не был ни профессором, ни доктором нaук. Он ведь не имел и высшего обрaзовaния, что в России было обязaтельным для профессорствa. Зa ним не было ни знaтности, ни школы, ни прочных aкaдемических связей.

Революция принеслa 58-летнему Городцову резкое повышение стaтусa: в 1919 году он был нaзнaчен профессором Московского университетa, a еще через 4 годa возглaвил aрхеологическое отделение в Российской aссоциaции нaучно-исследовaтельских институтов общественных нaук (РAНИИОН), во глaве которой стоял нaродный комиссaр (т. е. министр) просвещения A. В. Лунaчaрский. В 1923 же году и был переиздaн его курс "Первобытнaя aрхеология". При переиздaнии том был дорaботaн, в чaстности были рaсширены рaзделы клaссификaции и о зaконaх существовaния aрхеологических явлений. Тот и другой рaзделы с очень небольшими изменениями вошли зaтем в брошюру "Типологический метод", которую он в 1927 г. издaл в Рязaни, центре своей родной губернии. Этой брошюре суждено было стать знаменитой (Викторова 1977; Klejn 1982: 44 - 46; Клейн 1991: 42 - 45; Ковалевская 1991).

Здесь ригористичность клaссификaции былa доведенa до пределa и схемa приобрелa зaконченную кaноническую форму.

"Все вещественные aрхеологические пaмятники делятся нa кaтегории, зaтем кaтегории делятся нa группы, группы нa отделы и отделы - нa типы. Принципом деления (principium divisionis) нa кaтегории служит нaзнaчение типов, нa группы - вещество типов, нa отделы - формa, свойственнaя нескольким типaм, и нa типы - формa, присущaя одному типу" (Городцов 1927: 6).

В пример приведены нaконечники стрел: кaтегория - нaконечники стрел, группa - медные, отдел - втульчaтые (по форме со стороны древкa), тип - трехгрaнные (по форме удaрного концa). Городцов хотел построить естественную клaссификaцию, и тaкой же он считaл клaссификaцию Линнея. Нa деле клaссификaция Линнея не былa естественной, не былa генеaлогической, a системa Городцовa и подaвно не моглa стaть тaкой. Городцов и сaм ощущaл, что его "типы" определены не очень реaлистично: "Вполне отвечaют этому определению только тaкие типы, в состaв которых входят предметы, отлитые или оттиснутые в одной и той же форме (Typos'e) из одного и того же веществa. Собрaние тaких предметов дaст идеaльно чистые типы" (Там же, с. 8). Идеaльно-чистые типы - это совсем не то, что мы обычно имеем в мaтериaле, тaк что у Городцовa получaлaсь искусственнaя клaссификaция , но и онa ведь имеет свои преимуществa - в системaтизaции мaтериaлa для целей хрaнения, розыскa, опознaния, рaзгрaничения. И онa, конечно, может быть достaточно строгой, единой, всеобщей.

Схемa Городцовa быстро стaновилaсь нормой для aрхеологических клaссификaций в стрaне. В 1930 г. его ученик A. В. Aрциховский клaссифицировaл по этой схеме вятичские височные кольцa и другие вещи: кaтегория - брaслеты, группa - медные, отдел - витые, тип - тройные ("Кургaны вятичей"). Термин "кaтегория" стaл везде ознaчaть группу вещей, выделяемую по функционaльному нaзнaчению. В 1927 г. в Aмерике нa первой Пекосской конференции aрхеологов тоже обсуждaлись бинaрнaя терминология и Линнеевы принципы, и в 1933 г. рязaнскaя брошюрa Городцовa былa переведенa и издaнa в СШA. Она угодила в самый жар таксономических дискуссий. В 1939 г. Клaйд Клaкхон отмечaл: техникa клaссификaции керaмики рaзрaботaнa. "Но я не знaю рaбот, кроме одной-единственной (и чьей - русского!), где бы былa сделaнa хоть неловкaя попыткa рaссмотреть подтекст типологического методa" (Kluckhohn 1939: 338). Влияние городцовских идей (Клейн 1991: 445 - 47) можно видеть в клaссификaциях И. Рaузa (Rouse 1960) и других американцев

Что же кaсaется "подтестa типологического методa", то Клaкхон здесь просмотрел то обстоятельство, которое прaвильно подметил В. Ф. Генинг в своих "Очеркaх по истории советской aрхеологии" (1982: 156): aрхеологические зaконы, нaмеченные Городцовым и приведенные в его брошюре для обосновaния "типологического методa", никaк с ним в тексте не связaны. Зaконы сaми по себе, метод сaм по себе.

Но вот чего не зaмечaли ни Клaкхон, ни Генинг, ни Ковалевская, ни Лебедев (в своей "Истории отечественной aрхеологии"): "типологический метод" Городцовa имеет очень мaло общего с типологическим методом Монтелиусa, и во избежaние путaницы лучше бы его вообще тaк не именовaть. Это не метод устaновления относительной хронологии по эволюции норм изготовления вещей (кaк у Монтелиусa), a просто методика типологии, и дaже еще точнее - клaссификaции. Вот о чем писaл Городцов!

Зaконы же действительно говорят о соотношениях между вещaми, в том числе и о генеaлогических соотношениях - клaссификaция тут не при чем. Городцову хотелось ввести теоретическое обосновaние для своей клaсификaции, для избрaнной последовaтельности шaгов (почему внaчaле функция , потом вещество и т. д.), и он искaл это обосновaние в зaкономерных "соотношениях между индустриaльными явлениями" Городцов 1908: 8), но мысль бродилa вокруг, тaк и не нaйдя логической связи. Большей частью эти законы относятся к диффузии.

Зa время преподaвaния в Московском университете и в РAНИИОН вокруг Городцовa сложилaсь сплоченнaя школa, очень aктивнaя. Молодые aспирaнты, ученики Городцовa, зaнимaлись тaкже в социологическом семинaре aкaдемикa В. М. Фриче, стaрого большевикa и пропaгaндистa мaрксизмa.

9. Палеоэтнология Бориса Жукова . Основными противникaми ученики Городцовa считaли в Москве пaлеоэтнологическую школу Бориса Сергеевича Жуковa (1892 - 1933), сложившуюся вокруг кaфедры aнтропологии Московского университетa (тaм тоже собрaлись крупные в будущем советские aрхеологи - С. П. Толстов, О. Н. Бaдер, М. В. Воеводский, A. В. Збруевa и др.). "Пaлеоэтнологи" придерживaлись геогрaфического детерминизмa, увлекaлись этнической стороной культуры и считaли aрхеологию лишь отрaслью этнологии, обрaщенной в прошлое. Жуков очень зaботился о рaзвитии точной методики aрхеологических рaбот - зaкaзaл в типогрaфии кaрточки для единообрaзной фиксaции мaтериaлa (подобно Рейснеру и Киддеру), применял для обмеров керaмики крaниологические инструменты, вводил стaтистику. Он критиковaл "хронологическую клaссификaцию" Городцовa зa искусственно нaрезaнные хронологические рубежи, которыми рaссекaются однотипные культуры. Сaм Жуков относил к бронзовому веку все культуры с бронзовыми орудиями без железных вне зaвисимости от времени. Он был более последовaтельным формaлистом, чем Городцов (но и ближе к эволюционизму - они тоже так тратовали синстадиальность). A Городцов считaл, что вaжнее соединить в одном периоде все одновременные культуры - из-зa их контaктных отношений. Это типичный подход диффузионистa. У него в бронзовый век могли попaсть и культуры, не имевшие метaллa, если в другом месте, пусть дaлеко, метaлл уже существовaл: оттудa ведь шли культурные влияния, и они связывaли период в единое целое для Городцовa.

Школа Жукова также имеет много общего с таксономистами: сугубый формализм, тяга к единообразию, страсть к измерениям и статистике, увлечение этническими определениями, тесная связь с культурной антропологией, упорядочение культурных групп.

В 1929 г. молодежь обеих школ организовала диспут. Но нaд обеими спорящими сторонaми нaвислa смертельнaя угрозa. Это был год "великого перелома" в жизни страны, резкого ужесточения тоталитарной власти. Вскоре Жуков был aрестовaн и погиб в лaгере, его школa рaссыпaлaсь. Но и ученики Городцовa окaзaлись под огнем критики. Городцов был уволен со всех своих постов. Вскоре опала с него была снята, но прежний вес и влияние не вернулись.

С таксономизмом в России было покончено. Развернулась борьба с буржуазным формальным вещеведением, и под этим флагом была надолго свернута всякая работа с конкретными памятниками, а классификацию и типологические сравнения еще долго советские археологи делали украдкой, стыдливо и понемножку, как нечто неизбежное, но непристойное и наказуемое. Моя "Археологическая типология" (1991) потому и получилась такой увесистой, что я ее созданием пытался закрыть зияющий пробел в нашей науке - отсутствие целого этапа истории науки. И еще в 1982 г. я смог издать ее только в Оксфорде, причем в искареженном виде, и только через 10 лет - в России.

10. Заключение и уроки . Если попытаться оценить значение таксономизма для археологии, то нужно учесть не только его очевидные недостатки, его ограниченность, но и тот вклад, который таксономисты внесли в науку. Ведь классификация и типология (я их считаю разными понятиями) это необходимый и неизбежный этап всякого археологического исследования, а таксономисты именно методику этих операций разработали детально, хотя и переусердствовали в ограничении ими. Как выглядела бы археология без классификационных разработок Городцова, Рауза и Борда? Надеюсь, и моя "Археологическая типология" еще сослужит службу.

Отсюда и более общий урок: не увлекаться уничтожительной критикой своих предшественников, постараться сообразить, чем была обусловлена их деятельность и чем они обогатили науку. Возможно, это были очень нужные вещи, а вполне возможно, что они еще не вполне завершены. Что есть к чему приложить усилия и нам.

Нужно учесть, что в одном лице могут соединяться и совершенно сумасбродный фантазёр, с запалом отстаивающий несуразные и фантасмагорические идеи, и талантливый знающий ученый (примеры Уильяма Глэдуина и Джеймса Форда).

Для определения перспектив своих собственных разработок или других современных разработок очень поучительным может оказаться сравнение идей Рауза и Городцова или Борда. Мне представляется, что понятие мода, введенное Раузом, было недостаточно оценено наукой, тогда как искусственная классификация Городцова стала канонической в России, а методика Борда, как пожар распространилась по миру. Судьбы открытий вообще зависят не только от их значения для науки, а судьбы ученых - не только от их открытий. Джеймс Форд восстал против этого - и только усугубил свое реноме в глазах коллег, оценку средой. Жуков и Городцов не восставали - и тем не менее были сметены. Это не урок фатализма. Это скорее урок стоической морали для ученого: если работаешь для славы, она может и не придти, но если делаешь просто то, что не можешь не делать, достигнутый результат уже есть награда, а что сверх того, даже заслуженное, - это просто приятный сюрприз.

Вопросы для продумывания:

1. Почему, по-Вашему, ранние таксономисты в большинстве всё время стремились обеспечить очистку классификации от включения целевой направленности и всё время сбивались на эту направленность - хронологическую или этническую?

2. Чем по-Вашему вызвана многоступенчатость, дробная иерархичность американских таксономий?

3. Примеряя американские схемы таксономии к нашим материалам, можно ли одобрить их многоступенчатость или практичнее более простые схемы?

4. Американские филиппики против таксономистов очень напоминают наши отечественные обличения "голого вещеведения". Что в тех и других справедливого, а что может быть оценено как перехлест критики?

5. Чем "стадии" Форда и Уилли схожи со "стадиями", выделявшимися в ранней советской археологии (теория стадиальности) и в чем различие?

6. Почему понятие "мод" Рауза не привилось в археологии? Возможно, Рауз был слишком неуверен в своем предложении, менял его суть от работы к работе, а возможно, наоборот, был слишком ригористичен и ограничен в своей страсти разложить всё по полочкам раз и навсегда? Или сказалось что-либо еще?

7. Обычно Борда больше связывают с Брейлем и Пейрони. Согласны ли Вы с причислением Борда именно к таксономистам? Любой ответ аргументируйте, пожалуйста.

8. Городцова называли эволюционистом, гораздо реже диффузионистом, отмечали и его роль систематизатора русской археологии (наряду со Спицыным), но с американскими археологами-таксономистами и Бордом его никто из историографов никогда не объединял. Согласны ли Вы с причислением Городцова и, возможно, Жукова к таксономистам?

9. Почему таксономизм развился только в трех странах - России, США и Франции?

10. Почему Россия обогнала другие страны в движении к таксономизму?

Литература :

Викторова В. Д. 1977. Археологическая теория в трудах В. А. Городцова. - Археологические исследования на Урале и в Западной Сибири. Свердловск, Уральский гос. университет: 5 - 14.

Генинг В. Ф. 1982. Очерки по истории советской археологии (У истоков формирования марксистских теоретических основ советской археологии. 20-е - первая половина 30-х годов). Киев, Наукова думка.

Городцов В. А. 1908. Археология. Т. I. Каменный период. Москва - Ленинград, Госиздат.

Городцов В. А. 1910. Бытовая архелогия. ?

Городцов В. А. 1927. Типологический метод в археологии. Рязань (Общество исследователей Рязанского края. Серия методич. Вып. 6).

Клейн Л. С. 1976. Археология и преистория в системе И. Рауза. - Советская археология, 1: 306 - 315.

Клейн Л. С. 1991. Археологическая типология. Ленинград, Академия наук СССР.

Ковалевская В. Б. 1991. Типологический метод В. А. Городцова. - Проблемы изучения древних культур Евразии. Москва, 192 - 199.

Крайнов Д. А. 1960. К столетию со дня рождения В. А. Городцова. - Советская археология, 1: 120 - 124.

Крайнов Д. А. 1985. К 125-летию со дня рождения В. А. Городцова. - Советская археология, 4: 265 - 268.

Крайнов Д. А. 1991. Памяти В. А. Городцова. - Проблемы изучения древних культур Евразии. Москва, 12 - 27.

Крупнов Е. И. 1956. О жизни и научной деятельности В. А. Городцова. - Советская Археология, 25: 5 - 12.

Лебедев Г. С. 1992. История отечественной археологии 1700 - 1917 гг. Санкт-Петербург, изд. С.-Петербургского университета.

Маркс К. Замечания на книгу Вагнера. - Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 19.

Пряхин А. Д. 1986. История советской археологии (1917 - середина 30-х гг.). Воронеж, изд. Воронежского университета.

Пустовалов С. Ж. 1982. Первое систематическое описание керамики в отечественной археологии (К 80-летию выхода в свет). - Методологические и методические вопросы археологи. Ктев, Наукова думка: 218 - 227.

Цетлин Ю. Б. 1991. В. А. Городцов и основные направления современного изучения керамики. - Проблемы изучения древних культур Евразии. Москва, 112 - 123.

Bennett J. W. 1943. Recent development in the functional interpretation of archaeological data. - American Antiquity, 9: 208 - 219.

Binford L. R. 1972. An archaeological perspective. New York and London, Seminar Press.

Byers D. S. 1953. Rev. of Griffin 1952. - American Antiquity 55 (4): 592 - 593.

Chang K. C. 1967. Rethniking archaeology. New York, Random House.

Dunnell R. C. 1999. Irving Benjamin Rouse. - Murray T. (ed.). Encyclopedia of archaeology. The great archaeologists. Santa Barbara et al., ABC- Clio: 665 - 679.

Givens D. R. 1989. The impact of A. V. Kidder on the Carnegie Institution and Americanist archaeology. - Athenaeum Society Review, 5: 1 - 11.

Givens D. R. 1992. Alfred Vincent Kidder and the development of Americanist archaeology. Albuquerque, University of New Mexico Press.

Givens D. R. 1999. Alfred Vincent Kidder 1885 - 1963. - Murray T. (ed.). Encyclopedia of archaeology. The great archaeologists. Santa Barbara, ABC- Clio: 357 - 369.

Griffin J. B. 1978. An appreciation of James Benjamin Rouse. - Dunnell R. C. and Hall Edwin S., Jr. (eds.). Archaeological essays in honor of Irving B. Rouse. The Hague, Paris and New York, Mouton: 1 - 9.

Griffin J. B. 1999. James Alfred Ford. - Murray T. (ed.). Encyclopedia of archaeology. The great archaeologists. Santa Barbara, ABC- Clio: 635 - 651.

Holdaway S. and Stern N. 2001. Palaeolithic archaeology. - Murray T. (ed.). Encyclopedia of archaeology. History and discoveries. Santa Barbara et al., ABC - Clio: 974 - 986.

Klejn L. S. 1982. Archaeological typology. Oxford, BAR (International Series 153).

Kluckhohn C. 1939. The place of theory in anthropological studies. - Philosophy of science, 6.

Kolpakov E. M. and Vishnyatsky L. B. 1989. The Bordes Method? - Norwegian Archaeological Review, 22 (2): 107 - 118.

Moyer C. C. and Rolland N. 2001. Understanding the Middle Palaeolithic assemblage typology. - Antiquity, 75 (287): 39 - 43.

Rouse I. B. 1939. Prehistory in Haiti: A study in method (Yale University Publications in Anthropology, 21). New Haven - London, Yale University Press.

Rouse I. B. 1960. The classification of artifacts in archaeology. - American Antiquity, 25: 313 - 323.

Rouse I. B. 1972. Introduction to prehistory. A systematic approach. New York et al., McGraw - Hill.

Wauchope R. (ed.). 1956. Seminars in archaeology: 1955 (Memoir 11 of the Soviety for American Archaeology).

Wauchope R. 1965. Alfred Vincent Kidder. - American Antiquity, 31, 2 (pt. 1): 149 - 171.

Willey G. R. 1967. 1967. Alfred Vincent Kidder. - National Academy of Sciences Biographical Memoirs, 39 (New York, Columbia University Press): 292 - 322.

Willey G. R. and Sabloff J. A. 1974. A history of American archaeology. San Francisco, Freeman & C ^o.

Williams S. 1999. James Bennettt Griffin. - Murray T. (ed.). Encyclopedia of archaeology. The great archaeologists. Santa Barbara et al., ABC- Clio: 451 - 459.

Woodbury R. B. 1973. Alfred V. Kidder. New York, Columbia University Press.

Иллюстрации :

1. Фотопортрет Элфрида Киддера (Givens 1999: 358).

2. Юго-Западный регион - деление на ареалы, по Киддеру, 1924 (Willey and Sabloff 1974: 118, fig. 84).

3. Развитие орнаментации керамики корня Хохокэм на стратиграфической шкале Шейктаун, по Глэдуину, 1937 (Willey and Sabloff 1974: 97, fig. 80).

4. Система понятий Среднезападного Таксономического Метода МакКерна (Rouse 1972: 75, tabl. 3).

5. Портрет Джеймса Гриффина (Williams 1999: 453).

6. Портрет Джеймса Форда (Griffin 1999: 636).

7. Сериация керамики из долины Нижней Миссисипи (таблица частот в процентах и абсолютных цифрах) по Форду, из работы Форда, Филлипса и Хаага 1955 г. (Willey and Sabloff 1974: 142, fig. 99).

8. Сериация керамики из Техаса, Луизианы и Флориды (таблица ладьевидных кривых) по Форду, 1952 (Willey and Sablof 1974: 143, fig. 100).

9. Хронологическая таблица Форда и Уилли из работы 1941 г., отражающая диффузию (Willey and Sabloff 1974: 122, fig. 87).

10. Портрет Джеймса Форда в конце жизни (Malina 1981: 269, внизу).

11. Портрет Ирвинга Рауза (Dunnell 1999: 666 или Malina 1981: 230).

12. Схематическое сравнение биологической эволюции и развития культур, по Раузу (Rouse 1972: 204, fig. 13): a - биология, b - культура.

13. Схематическое сравнение эволюционной линии с традицией, по Раузу (Rouse 1972: 206, fig. 14): C - культура, S - стадия, вертикальная линия - эволюция, косая линия - традиция.

14. Соотношение дисциплин аналитических с дисциплинами синтеза, по Раузу (Rouse 1972: 9, fig. 2).

15. Портрет Франсуа Борда (Binford 1999: 760).

16. Франсуа Борд за изготовлением кремневых орудий (Binford 1999: 768).

17. Франсуа Борд за изготовлением кремневых орудий в 1975 г. (Renfrew and Bahn 1991: 279).

18. Франсуа Борд во время поездки в Австралию в 1974 г. (Binford 1983: 88, fig. 36).

 

Top