Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Люблю тот век нагой,
когда теплом богатый,
Луч Феба золотил
холодный мрамор статуй,
Мужнины, женщины,
проворны и легки,
Ни лжи не ведали в те годы,
ни тоски.
Лаская наготу, горячий
луч
небесный
Облагораживал их механизм
телесный,
И в тягость не были земле
ее сыны,
Средь изобилия Кибелой
взращены -
Волчицей ласковой, равно,
без разделенья,
Из бронзовых сосцов
поившей все творенья.
Мужчина, крепок, смел и
опытен во всем,
Гордился женщиной и был
ее царем,
Любя в ней свежий плод без
пятен и без гнили,
Который жаждет сам,
чтоб мы его вкусили.
Ш. Бодлер
Мироощущение эллинов. Эротическая литература. Культы Афродиты и Деметры. Элевсинские мистерии. Фаллические культы. Положение женщины. Мизогиния. Законодательство Солона о проституции. Диктерионы. Вовлечение в проституцию. Обитательницы публичных домов. Свободные диктериады. Авлетриды. Гетеры: Аспазия, Фрина, Лаиса и др. Гомосексуализм. Законы и нравы. Осквернение тела. Лесбийская любовь. Сафо. Языческие ритуалы на Апеннинах. Вакханалии, Флоралии и другие праздники. Характер и масштабы проституции. Римские куртизанки. Средства возбуждения чувственности. Семья. Эфебы. Разврат римских цезарей: Юлий, Август, Тиберий, Калигула, Нерон, Гальба, Оттон, Вителлий, Коммод, Гелиогабал. Закат империи.
О, Эллада, колыбель человечества! Под ослепительным солнцем покачивалась она в волнах Эгейского моря, увитая яркой зеленью... Именно здесь, на протяжении более трех тысячелетий вызревали основы современной культуры, всех наук и искусств. Именно здесь возник миф о пеннорожденной прекрасной Афродите. «В золотом поясе, на влажных крыльях Зефира мчится Афродита по снежной пене волн многошумного моря и является на Олимп. Боги, пораженные ее красотой, простирают к ней руки и каждый желает приобрести ее любовь. Внушив сладкое вожделение богам, она смиряет племена людские, и летающих по воздуху птиц, и всех животных, питаемых морем и обширною землею. Волки, свирепые львы, быстрые леопарды мирно следуют за ней. Она успевает обольстить и самого Зевса, заставляя его проникнуться земной страстью».
Немудрено, что все мироощущение эллинов было проникнуто откровенной чувственностью, утверждением плотских начал человека. Гомеровские старцы оправдывают легендарную Елену, изза которой разразилась Троянская война: «Не обвиняйте изящнообутых троянцев и ахеян, что они за подобную женщину претерпели столько несчастий! Женщина похожа на бессмертных богинь». Представления о нравственности отличались непринужденностью и детской наивностью. Неистовые, темпераментные люди не ведали стыда и запретов. Физическое наслаждение, половая жизнь были для них также естественны, как еда и питье. Гармоническое слияние с природой служило источником непреходящей радости. Самые бурные вспышки элементарной чувственности античный человек считал гораздо более понятными и близкими, чем сложные душевные переживания. У греков еще не было романтического отношения к любви. Поэтомуто эпическая поэзия эллинов никогда не делала любовь объектом творчества. Ни у Гомера, ни у Гесиода, ни у Эсхила мы не найдем воспевания чувства как такового. Все это появится позднее. Во времена же классической древности любовь прежде всего была деятельной, конкретно осязаемой, неумолимо требовательной. Мимнерм, живший более 600 лет до н. э., сокрушается: «Без золотой Афродиты какая нам жизнь или радость? Я бы хотел умереть, раз перестанут манить тайные встречи меня, и объятья, и страстное ложе».
Оптимистическое, радостное мироощущение проявлялось во всех сферах жизни. Быт древних греков не обходился без так называемых симпозиев - специфической формы общения, соединявшей ученую беседу и обильные возлияния. Достоинства симпозия ценились тем выше, чем более обильно и изысканно сервировался стол. Гастрономия приобрела в эпоху эллинизма высокую степень искус ства, способствовавшего восстановлению сил и стимулировавшего сексуальность. Недаром стоик Хризипп называл «Опсологию» («Гастрономию») Архестратоса книгой эротической. Участники симпозиев временно освобождались от сдерживающих моральных факторов. Они одинаково находили истинное наслаждение и в философских рассуждениях, и в алкогольном опьянении, и в чревоугодии. Не было более удобного случая, чтобы повеселиться в кругу друзей, здесь же, не сходя с пиршественного ложа, насладиться любовью. Беседы сопровождались половыми эксцессами, хореографическими выступлениями, песнями, декламированием эротических стихов.
В соответствии со своими непосредственными взглядами на взаимоотношения полов древние относились к эротике совершенно иначе, чем теперь, хотя и тогда не было недостатка в голосах, которые протестовали против ее распространения среди молодежи. Практически греков можно считать зачинателями особого рода литературы, которую в наше время принято называть эротической или даже порнографической. Хотя произведения такого жанра очень древнего происхождения, но периодом их расцвета была эллинская эпоха. Одним из центров распространения эротики была греческая колония Сибарис, жители которой впоследствии приобрели репутацию праздных, избалованных роскошью людей. Именно сибариты были хорошо известны своим современникам как авторы своеобразных шуток, по мнению Марциала, носивших откровенно физиологический характер. Еще большую славу снискал город Милет в Ионии - родина фривольно натуралистических «Милезийских рассказов» Аристида, переведенных затем на латинский язык и пользовавшихся огромной популярностью у римлян. Подобные сочинения стали именоваться «милезиями» или «ионикологами» (по названию региона).
Одним из ведущих представителей греческой эротической литературы, имя которого также стало нарицательным, был Сотадес из Маронеи, живший при дворе Птолемея II Филадельфа и сочинявший стихи и прозу. Искушенный в едкой сатире Марциал впоследствии обратил внимание, что строфы Сотадеса приобретают неприличный смысл, если их читать в обратном порядке. Один из современников прибавил, что сотадические стихи могут читать только люди крепкого здоровья и цветущего возраста. Примечательно, что Сотадес в конце концов, что называется, «дошутился»: изза двусмысленной остроты по поводу свадьбы Птолемея с его сестрой Арсиноей, он был заключен в тюрьму, где и закончил свои дни. Нельзя не упомянуть также и о легендарной писательницегетере Элефантис (Элефантиде). О ее судьбе определенно ничего не известно, предполагается, что ее творчество относится к александрийской школе (III-I вв. до н. э.). Гален приписывает ей авторство сочинений по косметике. По преданию, эротические книги Элефантис, богато иллюстрированные соответствующими рисунками, весьма высоко ценились в древности, а в эпоху Римской империи уже являлись величайшим раритетом.
Жители Пелопоннеса, островов архипелага и Южной Италии легко восприняли и адаптировали большинство малоазийских культов. Полагают, что самый древний из них - богини любви Афродиты - даже предшествовал культу Зевса. Богиня имела различные ипостаси и прозвища, подчеркивающие ту или иную особенность культа. АфродитаУрания была покровительницей девственниц и платонической любви, олицетворением духовного начала. АфродитаПандемос (т. е. «низменная», «принадлежащая плебсу») покровительствовала возбуждению желаний и удовлетворению страсти. По месту распространения культа богиня могла называться Кипридой, Киферой и т. д. Многие ее прозвища говорили сами за себя: Генителида - покровительница половых органов, Перибазия - «с раздвинутыми ногами», Мелайна - «темных ночей», Микейа - «потаенных уголков» и др. В Спарте почиталась АфродитаВоительница в каске и с копьем в руках. Она напоминала лакедемонянам о войне с Мессеной, когда женщины защитили свой город, пока мужья находились в походе. К тому времени, когда они подоспели на помощь, женщинам уже удалось отбить атаку и пир победителей превратился в любовную оргию.
Наиболее старинные и знаменитые храмы богини находились в Пафосе, Самосе, Гермионе. На острове Хиос в храме Асклепия находилось изображение АфродитыАнадиомены («выходящей из воды»), в роще возле Эпидавра имелась молельня в ее честь. Храм Коринфа, обращенный одновременно и к Азии, и к Европе, был славен и богат благодаря тысячам женщин, посвятивших себя служению Афродите. Окрестности его кишели храмовыми проститутками - хиеродулами, моряками, торговыми людьми, иностранцами, на чьи деньги торжественно и пышно производились древние ритуалы. И здесь, и в Афинах всем участникам праздника Афродисий предоставлялась полная сексуальная свобода. Ни один человек в Древней Греции не видел в этом ничего предосудительного и присоединял свой голос к хору языческих песнопений.
Другой могучий культ уходил корнями в критомикенскую культуру и был связан с именем Деметры - богини плодородия. В конце XIX в. археологи раскопали близ Афин сооруженный в 600 г. до н. э. квадратный колонный зал с местами для сидения. Он мог вместить не менее трех тысяч посетителей. Именно здесь, в Элевсине находился центр культа Деметры, многократно упоминавшийся в старинных источниках. Осенью по дороге из Афин в Элевсин тянулись нескончаемые процессии, состоящие из посвящен ных и просто любопытствующих, которым не разрешалось участвовать в главном акте мистерии. Он заключался в том, что статую богини одевали в свадебный наряд, несли через весь город к святилищу, где уже было приготовлено брачное ложе. При потушенных факелах верховный жрец Зевса вступал в супружеские права и с помощью особого напитка вызывал извержение семени. После окончания обряда служанки выносили к молящимся в благоговейном молчании людям хлебные колосья, якобы мгновенно зачатые и рожденные богиней. При этом верховный жрец восклицал: «Вот благословенный сын бога, которого родила мать хлебов!» Священный брак в Элевсине олицетворял божествен ное плодородие и затем многократно воспроизводился верующими в храмах.
Пантеон мужских «богов плоти» был весьма обширен. Одним из первых нужно назвать Гермеса, покровителя тучных стад, торговли и мужской силы. В его честь устанавливали каменные столбы, так называемые гермы, представлявшие изваяние головы и половых органов бога. Знаменитым и почитаемым был «пришлый», занесенный из Фракии бог Дионис. Он покровительствовал виноделию и плодородию, в его честь в Афинах устраивали великие дионисии (впоследствии - вакханалии, поскольку у римлян он звался Вакхом). Это название навеки вошло в историю как синоним разнузданной половой оргии. Прекрасной Афродите помогал ее посланник Эрот, шаловливый, очаровательный, но подчас жестокий мальчишка: его золотые стрелы причиняли нестерпимые муки, а иногда и смерть. Юный Гименей покровительствовал бракам, не забыт и прекрасно прижившийся под солнцем Эллады Приап.
Всем правит Эрос, названный Платоном и его последователями побудительной силой духовного восхождения, эстетического восторга и экстатической устремленности к созерцанию идей добра и красоты. В массовом сознании идея воплотилась в культе Фаллоса, который вначале ограничивался лишь почитанием мужской оплодотворяющей силы.
На Делосе, где находилось одно из самых больших святилищ, в III в. до н. э. был воздвигнут гигантский каменный Фаллос, посвященный Дионису. Подобных изображений было много. Лукиан пишет, что возле храма сирийского Гиерополя стояли два высоких фаллических столба. Иногда размеры этих сооружений просто поражали воображение: сохранившиеся до наших дней остатки изваяния на могиле царя Лидии Алиатта имеют в диаметре четыре метра. Мужским половым органам приписывались необыкновенные свойства и небесное происхождение. Подчеркивая это, греки, а затем и римляне нередко снабжали изображения фаллоса крылышками. Считалось, что порошок из мужских гениталий способствует плодородию земли, предохраняет от болезней, многократно увеличивает потенцию. Проникнутые сверхъестественным трепетом, люди не только поклонялись фаллосу, но и делали его объектом жертвоприношений. Римский историк Тит Ливий (59 до н. э. - 17 н. э.) сообщает, что окровавленные мужские гениталии вешали на статую Дианы Италийской. Во время гиларий [1] юноши в экстазе отрезали себе половые органы, принося их в жертву богине. Большинство из них истекало кровью и погибало, а фаллос бальзамировали, клали в сосуд и погребали вместе с ними. Он сулил воскресение или возрождение к новой жизни. Изображения фаллоса в виде амулетов и украшений носились на теле, их использовали при дефлорации девушек в храмах. Девственность ценилась в Древней Греции весьма высоко, но далеко не всегда она доставалась в награду супругу. Широкое распространение получили обряды жертвования невинности богам. Рассказывают, что в Трое невеста должна была искупаться в реке Скамандр и символически отдаться речному богу. Иногда наивностью молодой девушки злоупотребляли ее сверстники, подстерегавшие жертву в воде.
Глубоко убежденные, что жизнь и судьба человека решаются на небесах, древние греки на многое смотрели фаталистически. А эпоха отнюдь не была идиллической, лишенной социальных конфликтов и несправедливостей. Рабовладение, опустошительные войны, тирания, бесправие одних и вызывающая роскошь других составляли ее суть. В государствах классической древности центральной являлась идея о том, что человек, живущий собственным трудом, неизмеримо низок. Презрение к труду как таковому делало понятным существование различного рода прихлебал и паразитов, которые зачастую пользовались большим уважением, чем мастеровые, земледельцы или врачи. Сапожник, например, по мнению древних, занимал в социальной иерархии место не на много выше удачливой проститутки.
Положение женщины было подчиненным, а ее права - ограниченными. Главные женские добродетели навеки запечатлены на каменных надгробиях: «Благочестива, скромна, целомудренна. Пряла шерсть». Большинство гречанок к моменту вступления в брак (нередко 13-15 лет) были неграмотными, их воспитывали в духе беспрекословного подчинения отцу и будущему мужу, обучали лишь ведению домашнего хозяйства. Сами браки рассматривались как «необходимое зло», заключались они преимущественно по материальным соображениям и в целях получения потомства.
Весьма красноречиво выразился философ Платон: «Имя честной женщины должно быть заперто в стенах дома». Так оно и было. Замужняя женщина вела замкнутый образ жизни в гинекее (женской половине), сосредоточиваясь на хозяйственных и материнских заботах. Поведение супруга вне дома не должно было ее интересовать. Попытки уравняться в правах сурово пресекались и могли повлечь тяжкие последствия. Муж мог сколько угодно бражничать и заводить связи на стороне, а для жены афинский закон предусмотрел: «Если мужчина застает жену свою прелюбодействующей, то должен расстаться с ней под страхом бесчестия. Женщина, застигнутая на месте, лишается права входить в храм, если же она нарушает этот запрет, то к ней можно применять любое наказание». Законодательство Солона впоследствии развило эти положения: «Женщина, которая презирает святость брака, думает только об удовлетворении своей страсти, не может требовать для себя никаких прав. Ее дети считаются незаконнорожденными, не могут носить звание гражданина, произносить речи публично и выступать в суде». Впрочем, из общего правила случались и исключения. По преданию, афинский архонт и стратег, герой Марафона и Саламина Фемистокл (ок. 525 - ок 460 до н. э.) был сыном продажной женщины Абротонум.
Широко распространенный взгляд на женщину как на неполноценного члена общества выразился в мизогинии (женоненавистничестве), открыто разделявшейся даже культурными и образованными современниками. Наиболее известным в древности памятником женоненавистничества являются 118 ямбов Симонида (VII до н. э.), в которых он сравнивает женщин с различными животными и приписы вает им всевозможные слабости и пороки. Позднее Еврипид в трагедии «Ипполит» скажет:
Зачем, о Зевс, на горе смертным, женщинам
Ты дал место под солнцем? Если род людской
Взрастить хотел ты, разве без этого
Коварного сословия обойтись не мог?
Что жены - зло, тому примеров множество.
Отец, чтоб дочь родную поскорее сбыть
И бед не знать, дает за ней приданое
супругу...
Однако дискриминация женщин отлично уживалась с жадным стремлением к наслаждениям. Драматург Софокл (ок. 496-406 до н. э.), оправдывая собрата по перу Еврипида [2], воскликнул: «Но он мизогин только в своих творениях, в постели же он филогин» (т. е. любитель женщин. - А. С.).
Репутация женщин, рискнувших бросить вызов и переступить сложившиеся традиции, сразу оказывалась запятнанной. Молва записывала их в число отверженных, если только они не вставали на путь служения культам. В любом случае их судьба оказывалась связанной с необходимостью торговать собственным телом, так как иного способа заработать на жизнь большей частью просто не существовало. Армия проституток неуклонно росла. Смирившись с неизбежностью и желая по крайней мере взять ситуацию под контроль, афинский архонт Солон (между 640 и 635 - ок. 559 до н. э.) законодательно дозволил проституцию в государстве. Он выписал за общественный счет азиатских рабынь и поместил их в диктерионы - древнегреческий прообраз публичных домов. Поэт Филемон, проникнутый гражданской благодарностью, восклицал: «О, Солон, ты был истинным благодетелем рода человеческого, так как первый подумал о том, что важно для спасения народа. Да, я говорю это с полным убеждением, когда вижу многочисленную молодежь нашего города, которая под влиянием своего неистового темперамента стала бы предаваться непозволительным излишествам. Вот для чего ты купил женщин и поместил их в такие места, где они имеют все необходимое и доступны всем, кто в них нуждается».
Популярность этого начинания была столь велика, что вызвала появление частных диктерионов, которые успешно конкурировали с государственными. Проституция считалась торговлей или промыслом, поэтому частные диктерионы облагались налогом, который устанавливали эдилы. Налог был весьма умеренным, а промысел - настолько прибыльным, что все больше кабачков и гостиниц в портовых кварталах вывешивали изображение красного приапа - символ частного диктериона, или, как его еще называли, капайлеи. Режим наибольшего благоприятствования объяснялся тем, что диктерионы считались общественно полезными учреждениями, оберегающими нравственность, средством социальной защиты семьи. Диктерионы охранялись государством и считались неприкосновенными: под их крышей муж не мог быть обвинен в измене, отец не смел искать сыновей, а кредитор - преследовать должника. Один из современников утверждал: «Избавьте общество от публичных женщин и вы увидите, что разврат будет врываться повсюду. Проститутки в государстве то же, что клоака в доме: уничтожьте клоаку и весь ваш дом загрязнится и станет смрадным. Когда зло неискоренимо, надо стараться ограничить его и уменьшить дурные последствия». Ему вторит знаменитый оратор Демосфен (ок. 384-322 до н. э.): «Благодаря Солону у нас есть куртизанки для наслаждений, наложницы, которые заботятся о нас, супруги, которые рожают детей и верно хранят строй наших домов».
В отличие от демократических Афин тоталитарная Спарта шла своим путем. Здесь все женщины признавались общественным достоянием и индивидуальные ценности отрицались. Легендарный Ликург (IX-VIII вв. до н. э.) прежде всего заботился об атлетической и военной подготовке граждан, воспитании мужественных, самоотверженных солдат. Женщины Спарты, безразлично, добродетельные или не очень, имели в государстве весьма малое влияние: закаленные воины не поддавались их чарам и искали славы лишь на поле битвы. В этой связи в Спарте появился особый вид отношений, которые можно было бы назвать «патриотической проституцией»: если отечество оказывалось в опасности, жены допускались к супружескому ложу оставшихся в наличии мужчин, чтобы восполнить потери.
Немалую конкуренцию профессиональным диктериадам составляли замужние женщины, втайне подрабатывающие своими ласками. Несмотря на то что афинский правитель Драконт в 621 г. до н. э. ужесточил ответственность за прелюбодеяния, число любительниц легкой наживы все увеличивалось. Особенно много их было в Коринфе. В этом городе, расположенном на пересечении торговых путей, почти каждый так или иначе имел отношение к доходному промыслу. Искусство, с которым бесстыдные коринфянки обирали купцов и мореплавателей, стало просто легендарным, а само название города приобрело нарицательный смысл чувственного обольщения. Несмотря на запреты, немалая часть клиентуры предпочитала диктериадам почтенных матрон. Однако риск был велик. Пойманнные на месте любовники подлежали смерти или телесному наказанию (по желанию обманутого мужа). Иногда наказание было весьма оригинальным: похотливому клиенту загоняли в задний проход черную редьку. В других случаях пылкий любовник выплачивал компенсацию, избегая огласки и скандала. Пользуясь этим, предприимчивые и лишенные предрассудков супруги устраивали неосторожным чужестранцам настоящие провокации и сознательно заманивали их в ловушку.
Вся огромная проституированная среда Древней Греции имела четкую иерархию, значительно различалась по формам деятельности, своему материальному положению, степени включенности в общественную жизнь. Обитательницы диктерионов, пожалуй, не были еще самыми угнетенными и униженными. Всетаки они имели крышу над головой, не заботились о пропитании, получали подарки от посетителей. По дошедшим отрывкам сочинений древних авторов можно составить некоторое представление о быте диктерионов. Они были открыты и днем, и ночью, за окнами мелькали тени полуобнаженных женщин, у дверей сидела старая карга, которая продавала благовония и получала деньги. Расценки вывешивались для всеобщего обозрения снаружи, они зависели от качества «товара» и услуг.
Плата могла достигать одного статера [3] золотом - суммы довольно крупной.
Значительно хуже приходилось так называемым свободным диктериадам, которые не хотели или не могли жить в публичных домах. Большинство из них также были приезжими из Азии и Египта, но встречались и вольноотпущенницы, и даже греческие гражданки из неимущих слоев. Каждая устраивалась на свой страх и риск, и почти все влачили жалкое существование. Если позволяли обстоятельства, они снимали комнату в гостинице или кабачке, расположенном за чертой города. До захода солнца им запрещалось появляться на городских улицах, поэтому те, кто не имел постоянного пристанища, прятались днем на задворках и кладбищах между могил. Свободные диктериады обязаны были носить особый костюм: пеструю тунику и белокурый парик. Свою привлекательность они поддерживали тем, что густо румянились, обесцвечивали волосы шафраном, старались замаскировать морщинки рыбным клеем. В таком виде, взяв в руку миртовую ветку, диктериады с наступлением темноты заполняли улицы и площади. Особенной популярностью у проституток пользовался живописный афинский квартал Керамика, где, между прочим, находилась знаменитая философская школа Платона «Академия». Здесь они старались подцепить случайного прохожего, привлечь его внимание вызывающей позой. Здесь же, не стесняясь, обсуждали цену и устраивались с клиентами под сенью античных портиков. Девицам приходилось иметь дело с отъявленными подонками, их нещадно эксплуатировали сводники и сутенеры. Растратив молодость и здоровье, несчастные опускались все ниже, среди них было немало готовых отдаться за кусок рыбы или стакан вина. Истасканные, потерявшие человеческий облик диктериады превратились в настоящую язву афинского государства. Несравненно более высокую ступень занимали авлетриды - танцовщицы и музыкантши, выступавшие на праздниках и симпозиях. Благодаря умению играть на флейте или лютне многие из них устраивались вполне прилично. Работы авлетридам хватало, поскольку пиры у греков были в большой чести. В конце каждого застолья участники по традиции выражали свой восторг тем, что бросали к ногам авлетрид кольца, украшения, монеты. Иногда в качестве награды давалась вся золотая или серебряная посуда со стола. Искусная флейтистка не оставалась глуха и к другим, более деликатным просьбам гостей, за что с ней рассчиты вались особо. Нередко пользующейся успехом авлетриде удавалось составить немалый капиталец и обеспечить свое будущее. Но авлетриды не всегда любили только за деньги, им были присущи и возвышенные чувства. Они охотно дарили свою благосклонность богатым покровителям, переходили к ним на содержание, т. е. становились куртизанками. История знает немало случаев, когда со временем покровители сами попадали в зависимость от своих любовницкуртизанок.
«Лучшие семьи Александрии, - говорит Полибий (ок. 200 - ок. 120 до н. э.) в своей «Истории», - носили имена Миртионы, Мнезис и Потинии, хотя Мнезис и Потиния были флейтистками, а Миртион начинала с диктериона». Все эти три дамы были некогда любовницами Птолемея Филадельфа, а на склоне лет добились всеобщего признания. Известны были имена и некоторых других авлетрид: Боа - мать евнуха Филетера, правителя Пергама; Партениза, которая судилась с сильными мира сего; Пиралис, за свои танцы получившая прозвище «птичка»; Сигея, против которой не могла устоять ни одна добродетель; Формезия, прославившаяся тем, что умерла в объятиях своей подруги... Но самой знаменитой была, несомненно, Ламия. Неотразимо прелестная флейтистка долгое время принадлежала Птолемею, а после перешла на содержание к его победителю - македонскому царю Дмитрию. Военная победа Дмитрия обернулась его личным поражением: Ламия полностью подчинила его своей власти. Плутарх (ок. 45 - ок. 127) в «Сравнительных жизнеописаниях» подробно описывает их отношения. Мужественный герой и венценосец доходил до галлюцинаций, мечтая о близости с Ламией. Нечистые испарения ее тела были для него во много раз притягательней, чем самые благовонные ароматы.
Самыми привилегированными и преуспевающими служительницами любви были, конечно, гетеры. По существу, их нельзя даже отнести просто к продажным женщинам, ибо занятия любовью являлись для них только средством, но не целью. Диапазон деятельности гетер был неизмеримо шире: они претендовали на участие в государственной и общественной жизни, влияли на принятие политических решений, блистали среди философов, поэтов, художников. Им предоставлялось право участвовать в симпозиях ученых мужей, на равных вести беседы с тиранами и архонтами, богачами, аристократами и героями. Множество гетер вышло из Коринфа, где они учились приемам любви, музыке, философии, стихосложению, ораторскому искусству. Их славе способствовала не только обольстительная внешность, но и гибкий ум, интеллект, художественный талант. Имена знаменитых гетер заслуженно вошли в историю, некогда они были известны всем...
Аспазия родилась в Милете. Обладая исключительным обаянием, она с детства производила среди окружающих настоящий фурор и была окружена толпой поклонников и подруг. Перебравшись в Афины, Аспазия превратила свой дом в сосредоточение культурной жизни. Здесь можно было встретить философов Сократа и Анаксагора, законодателя Перикла, военачальника Алкивиада, скульптора Фидия и многих других. Даже почтенные матроны с дочерьми принимали приглашения Аспазии, пренебрегая приличиями. Плутарх утверждал, что «туда шли, чтобы слушать ее речи». Аспазия держала в своих руках тысячи нитей, решала судьбы войны и мира, занималась искусством, создавала моду. В ее лице гетеризм нашел высшее выражение, недаром век прославленного Перикла иногда называли и ее именем. Их отношения зашли столь далеко, что Перикл развелся с женой и сочетался с Аспазией браком. Аспазия во многом ответственна за кровопролития Пелопон несской войны, в которой она участвовала лично, используя для координации военных действий летучий отряд своих сподвижниц. Утверждают, что война явилась для Аспазии источником личного обогащения и укрепления влияния. Но ее деспотический характер привел к созданию сильной оппозиции, образ жизни Аспазии был признан безнравственным, а она сама предстала перед ареопагом по обвинению в оскорблении богов. По тем временам это было рав носильно смерти, но Перикл лично прибыл в суд и вымолил прощение.
Фрина была родом из беотийского города Фесписа. Если Аспазия стремилась к шумным триумфам, то Фрина держалась вдали от света и жила уединенно. Излюбленным занятием для нее было искусство. Она посещала студии Апеллеса и Праксителя, гордилась тем, что позировала великим художникам и давала им вдохновение. Действительно, если судить по сохранившимся копиям таких скульптур, как Афродита Книдская, тело Фрины было совершенным образцом женских форм. На Элевсинских мистериях Фрина поражала многочисленных зрителей своим появлением, а затем таинственно исчезала и укрывалась в романтической недоступной обители. Огромная популярность породила злых завистников и недоброжелателей. Кто-то из отвергнутых обожателей обвинил Фрину в профанации культа и развращении граждан. Но доводы защиты перевесили: трибун Гиперид сорвал с Фрины одежды и призвал оправдать красоту. Перед этим аргументом суровые судьи не устояли. В дальнейшем Фрина стала осторожнее и более не отказывала во внимании представителям власти. Она занялась благотворительностью, воздвигла несколько храмов и обще ственных зданий в Коринфе. Фрина предложила даже восстановить свой родной город, правда, с одним условием: написать на стене «Александр разрушил Феспис, а Фрина выстроила его вновь». Взвесив все обстоятельства, в том числе сомнительные источники финансирования, отцы города отказались. После ее смерти Пракситель отлил статую Фрины из чистого золота, которая хранилась в храме Дианы в Эфесе.
Лаиса ребенком была захвачена в плен, привезена из Сицилии в Афины и продана в рабство художнику Апеллесу, который и просветил ее в таинствах любви. Став свобод ной через несколько лет, Лаиса отправилась в Коринф и поселилась в этом городе навсегда. Поклонники платили за ее ласки целые состояния. Со знаменитого оратора Демосфена Лаиса затребовала десять тысяч драхм, и тому пришлось удалиться. Но тщеславие Лаисы было еще выше. Рас сказывают, что она пыталась обольстить сурового Ксенократа, ученика Платона, а также атлета Евбата, одного из победителей Олимпийских игр. Лаиса нередко шокировала современников: она одновременно состояла в связи с утонченным гедонистом Аристиппом и грубым циником Диогеном, которому отдавалась чуть ли не публично. Кончина ее была драматической. Плутарх сообщает, что Лаиса последовала за возлюбленным в Фессалию, где ее убила из ревности одна из соперниц. Безутешные коринфяне воздвигли в ее честь памятник: львица, разрывающая на части барашка. По преданию, на ее гробнице была высечена эпитафия «Славная и непобедимая Греция была покорена божественной красотой Лаисы. Дитя любви, воспитанная Коринфом, отдыхает на цветущих полях Фессалии».
Список знаменитых гетер весьма обширен. Можно назвать еще Герпилис - любовницу Аристотеля, которая родила ему сына. Великий философ и воспитатель Александра Македонского еще при жизни сделал ее своей единственной наследницей. Лагиска - любовница Исократа, учителя красноречия и соперника Демосфена. Мегалострата - достойная муза эротической поэзии и философии Алкмана. Леонция - афинская гетера, любовница Эпикура, прославившаяся красноречием. Таис Афинская - наложница императора Александра, участница грандиозной оргии, после которой был сожжен Персеполис. Великий полководец признавал ее законной женой, от которой имел трех детей. Вакхис - верная, бескорыстная и нежная подруга оратора Гиперида. Теодетта - неутешная возлюбленная стратега Алкивиада, воздававшая после его смерти благоговейные почести. Гликерия - ни за что не желавшая расстаться с автором комедий Менандром ради владетельного правителя азиатской провинции Тарс. Агафоклея - безраздельно пленившая Птолемея Филопатра и перевернувшая вверх дном все его государство...
Если гетеры в определенном смысле приумножали славу отечества, то широко распространившиеся гемосексуальные отношения бросали на нее тень. Иудейско-эллинический философ Филон (ок. 25 до н. э. - ок. 50 н. э.) писал: «Другое большое зло грозит разным государствам. Это зло - педерастия. Когда-то считалось чуть ли не постыдным одно произнесение этого слова, теперь же это предмет гордости пораженных пороком. Все они подражают женщине, для довершения сходства заплетают и причесывают волосы, расписывают и красят лицо белилами, румянами и тому подобными снадобьями, натирают себя благовонными маслами. Мы должны строго поступать с этими людьми, если хотим следовать естественным законам природы, их нельзя более оставлять существовать ни одного дня, ни одного часу, потому что они не только позорят самих себя, но всю свою семью, отечество и весь человеческий род. Педераст должен быть подвергнут каре, потому что он стремится к противоестественным наслаждениям и не принимает никакого участия в увеличении народонаселения».
Подобные обвинения из уст моралистов звучали постоянно. Однако их примитивная прямолинейность вряд ли кого-нибудь убеждала. Значительно сильней действовали аргументы в защиту детей. Обличая некоего Тимарха, афинский оратор Эсхин (ок. 390-314 до н. э.) обращается к судьям: «Мы обязаны вверять своих детей только таким учителям, которые отличаются чистотой нравов и мудростью. Но законодатель не удовлетворяется этим и точно называет час, когда свободнорожденное дитя отправляется в школу и возвращается оттуда. Закон, оберегая детей от хождения по улицам в потемках, запрещает учителям и начальникам училищ открывать школу до восхода солнца и закрывать после заката. Для участия детей в празднествах Диониса закон устанавливает возраст не менее 14 лет, т. е. возраст наступления зрелости. По мысли законодателя, ребенок должен получить хорошее воспитание и стать полезным обществу гражданином. Но если природные свой ства с самого начала испорчены порочным воспитанием, то, вырастая, дети превращаются в испорченных граждан, подобных Тимарху. Законодатель установил еще одну меру, имеющую целью защиту детей - я разумею закон о прости туции. Установлены самые суровые наказания за проститу ирование свободнорожденного ребенка или женщины. Что еще существует у нас в этом отношении? Существует еще закон об изнасиловании, объединяющий всевозможные преступления этого рода: всякий, кто оскорбит (растлит, купит для своего удовольствия) ребенка, мужчину, женщи ну, свободнорожденного или раба, кто воспользуется дру гим человеком для преступных наслаждений, подлежит телесному наказанию».
В Спарте гомосексуальные отношения преследовались по закону, но в Эолии и Беотии они допускались свободно. Однако законам не всегда следовали даже там, где они существовали. Гомосексуализм проник во все слои обще ства. Величайшие люди Греции находились во власти про тивоестественной страсти. Солдаты Александра краснели и отворачивались, когда царь принародно забавлялся с евну- хом Багоасом. Историки рассказывают, что вблизи гимна зий и палестр нередко располагались сомнительные заведе ния цирульников, парфюмеров, банщиков и массажистов, шныряли проституированные кинеды. Рассадники разврата отнюдь не прятались в глухих трущобах, они во множестве сосредоточивались прямо перед Акрополем. Гетера Нико со смехом рассказывает, как «мальчик Софокла» Демофон попросил ее раздеться, чтобы удостовериться в достоин ствах телосложения: «А, ты хочешь высмотреть, что можно использовать для Софокла?» Герой одной из коме дий сокрушается: «Прежде мальчикам разрешалось прихо дить в театр только в длинном, доходящем до колен платье, которое не открывало бы посторонним ничего нескромно го; вставая, они не забывали позаботиться о том, чтобы не обнажить какой-нибудь части тела и не вызвать этим похотливых желаний. Теперь все в прошлом». У современников встречаются весьма саркастические описания носителей порока. Некий Полемон говорит о своем знакомом: «Взгляд у него утомленный, сластолюбивый; он вращает глазами, необыкновенно беспокоен; у него нервные подергивания лба и щек, судорожные сокращения век; шея наклонена набок, ляжки ходят ходуном, колени и руки согнуты... Он говорит резким и дрожащим голосом». Аристотель язвит не менее едко: «У педераста угрюмый взгляд, движения рук вялые, во время ходьбы ноги заплетаются, глаза бегают. Таков, например, софист Дионисий».
Уже упоминавшийся Тимарх заклеймен в истории как осквернитель своего рта: «Народ говорит еще, что ты феллатор [4] и куннилингус [5], т. е. называет тебя словами, которые ты, по-видимому, не понимаешь и принимаешь их за выражение почета. Тебе никогда не удастся избежать презрения сограждан и убедить их, что ты не позор всего города. Клянусь Гермесом, вся Антиохия знает случай с молодым человеком, пришедшим из Тарса, которого ты опозорил; впрочем, мне, пожалуй, не подобает разглашать подобные вещи. Во всяком случае, все присутствовавшие при этом хорошо помнят, как ты стоял на коленях и делал то, что сам хорошо знаешь, если не забыл. А о чем думал ты, когда тебя вдруг увидели на коленях перед распростертым сыном богача Ойнопиона? Неужели же ты думаешь, что и после подобных сцен о тебе не составилось определенное мнение? Клянусь Зевсом, я недоумеваю, как ты, после таких деяний, смеешь целовать нас? Уж лучше поцеловать ядовитую змею, потому что в этом случае можно позвать врача, кото рый сумеет, по крайней мере, устранить опасность от ее укуса, а получив поцелуй от тебя, носителя столь ужасного яда, никто не посмел бы приблизиться, когда бы то ни было, к храму или алтарю. Какой бог согласится внимать мольбам такого человека? Сколько кропильниц и треножников нужно было бы ему поставить?»
Пресыщенной Элладе человечество обязано также распространению интимных отношений между женщинами. Древние называли этот порок по-разному: антерос, трибадия, лесбийская любовь, или сафизм. Конечно, добродетельные жены и дочери граждан, запертые в гинекее, более или менее были ограждены от искушения. Зато ему вовсю предавались гетеры, авлетриды, музыкантши, артистки, т. е. тот круг, как бы теперь выразились, художественноинтеллигентской богемы, который отвергал общепринятую мораль.
Древнегреческий писатель-сатирик Лукиан (ок. 120 - ок. 190) в форме диалога между многоопытной Кленариум и юной Леэной описывает свидание трибад. В минуты затишья бурных взаимных ласк Леэна вспоминает, как ее невинностью воспользовалась коринфская гетера Мегилла: «Мегилла долго упрашивала меня, подарила дорогое ожерелье и прозрачное платье... Я поддалась ее страстным порывам, она начала целовать меня, как мужчину; воображение уносило ее, она возбуждалась и изнемогала от сла достного томления». - «А каковы были твои собственные ощущения?» - «Не спрашивай меня о подробностях этого ужасного позора, клянусь Уранией, я больше ничего не скажу». Психология служительниц любви, вся жизнь которых проходила в обстановке экзальтированной чувственности, всегда отличалась болезненной извращенностью. В их восприятии сложно переплетались самые противоречивые мотивы: неприязнь к сопернице, искреннее восхищение перед более молодой и привлекательной, презрение к грубому и вульгарному мужчине, стремление заместить его, комплекс собственной неполноценности... Вид своей наготы и сравнение ее с прелестями подруг действовали возбуждающе, вызывали странный и жгучий интерес, который требовал удовлетворения. Гетеры и авлетриды устраивали пиры, на которые мужчины не допускались вовсе. На них, под покровительством Афродиты Перибазийской, трибады соперничали в красоте и сладострастии.
Наиболее яркой представительницей антероса считается поэтесса Сафо, чье имя сделалось нарицательным. Достоверных сведений о ее жизни сохранилось мало. Сафо родилась во второй половине VII в. до н. э. в приморском городке Эрес на острове Лесбос. Она происходила из богатой и уважаемой семьи, которая тем не менее вынуждена была бежать в 595 г. до н. э. на Сицилию вследствие политических интриг. Едва выйдя из детского возраста, Сафо стала зачитываться эротическими поэмами своего современника Алкея. На Лесбосе имелось несколько музыкально-поэтических школ, одну из них и возглавила со вре менем Сафо. Молва о ней прокатилась по всему тогдашнему культурному миру. Из Греции, Малой Азии, с других островов архипелага к ней стекались ученицы и поклонницы.
«Она была прекрасна», - утверждает Платон. А мадам Дасье, написавшая в XVIII в. беллетризованную биогра фию Сафо, создает такой образ: «Лицо Сафо, каким его изображают древние медали, говорит о ее в высшей степени эротическом темпераменте. Сафо была брюнетка, неболь шого роста; ее черные глаза горели огнем». Ее речи и поэтические обращения к ученицам были красноречивы и полны страсти. Популярность Сафо среди юных девушек, которых, как она сама признается, «я любила не без греха», была необыкновенно велика. В поэтическом переложении Гимерия Сафо «входит в брачный покой и украшает его венками и ветвями, стелет страстное ложе, собирает в спальню девушек...» Она изображает Афродиту, перед ней резвится хор харит и эротов, волосы увенчаны гиацинтами и свободно развеваются по ветру... Невесту Сафо сравни вает с яблоком, которое не поддается тем, кто спешит сор вать его раньше времени, но доставляет великую радость имеющим терпение... Современники называли Сафо деся той музой, ее же собственной музой всегда оставалась жен щина. Если бы это было не так, Сафо, возможно, никогда не достигла бы вершин поэтического мастерства. Пряный привкус порока придал ее таланту неповторимое очарова ние.
В личной жизни Сафо была несчастлива. Еще молодой выйдя замуж, она рано овдовела. От брака осталась дочь Клея, воспитанию которой она уделяла много внимания. Но образ жизни Сафо не способствовал выполнению тради ционных обязанностей матери, заставлял постоянно раз дваиваться, служил источником терзаний и недовольства собой. Словно в насмешку над судьбой, Сафо погибла из-за любви к мужчине. В расцвете своей славы, уже будучи зре лой женщиной, она встретила молодого корабельщика Фао- на. Фаон пренебрег ее чувствами, и отвергнутая Сафо в отчаянии бросилась с Левкадской скалы в море... Недобро желатели злословии на этот счет, что такова месть Афро диты.
Параллельно греческой в первом тысячелетии до н. э. на северо-западе и юге Апеннинского полуострова складыва лись новые развитые цивилизации. Задолго до основания Рима здесь существовали финикийские, египетские и гре ческие колонии, где исповедовали языческие культы. Уже у Атенея имеются указания на поклонение фаллосу и религиозную проституцию, имевшие место у этрусков, мессалийцев, самнитов и других народов. Позднейшие раскопки и исследования дали много тому подтверждений. На Сицилии, в храме Венеры Эрицейскои, приносили жертвы девической невинности. Сохранились изображения различных этапов древнего обряда: девушка, ожидающая в храме; чужестра нец, приобретающий право обладания ею; возложение полученных денег на алтарь и т. д. Множество изображений выдержано в характерном стиле: похотливые, похожие на козлов, мужчины с бородами и пучками волос на копчике; половые органы преувеличенных размеров и причудливых форм; сцены совокуплений, изобилующие натуралистичес кими подробностями.
Этрусский пантеон возглавляло божество, известное по сочинениям Арнобия и святого Августина. Его звали Мутун (имелась еще и Мутуна - аналог женского рода), по суще ству, это был тот же индийский Лингам или Фаллос, заве зенный из Фригии жрецами Кибелы корибантами (кабира- ми). Бога представляли в виде человека с козлиными копы тами и рогами, обладающего внушительным членом. Мутун, так же как и Приап, покровительствовал плодови тости женщины и силе мужчины, отвращал «сглаз» при беременности, вызывал ответную страсть у любимого чело века. Вокруг украшенной гирляндами статуи разжигали праздничные огни, танцевали под звуки флейты, произво дили обрядовые церемонии.
Большинство культов и их церемониал были заимство ваны и перенесены на местную почву из Египта, Греции, Малой Азии и других регионов. Так, Изиады, описанные Апулеем в «Золотом осле», были известны и на берегах Нила. Великие дионисии, отмечавшиеся в Древней Греции еще во II тысячелетии до н. э., превратились на Апеннинах в вакханалии - празднества в честь сына Юпитера Вакха. Расписанное киноварью изваяние Вакха несли во главе про цессии. За ним следовали молодые женщины, украшенные цветами, мужчины, нагруженные корзинами с плодами и сосудами с вином. Шествие сопровождалось музыкой, ряже ные сатирами и нимфами люди славили Вакха криками «Эвойе!», распевали непристойные песни «фаллика», потрясали шестами с изображением половых органов. Поглубже укрывшись в роще, участники раскрывали склад ной алтарь, приносили в жертву домашних животных. Под воздействием обильных возлияний и звуков музыки толпа все больше распалялась, стыд позабывался, начиналась оргия, длившаяся до утра. На заре жрецы складывали алтарь и обессиленные люди разбредались по домам.
Не менее разнузданно проходили и другие праздники: Патер Либер (одно из прозвищ Вакха), Либералии, Лупер- калии (в честь Пана Ликейского - Волчьего), Флоралии... По преданию, богиня цветов Флора была патронессой рим ских проституток, и именно ей посвящался весенний праз дник, известный с незапамятных времен. По другой версии, Флорой звали реально существовавшую проститутку, кото рая вышла замуж за патриция-богача Тарунция, а перед смертью завещала огромное состояние Риму. Приняв золото распутницы, город в знак благодарности почитал ее имя. С 28 апреля до 1 мая проститутки приносили Венере жертвы, курили фимиам, возлагали на алтарь мирт и венки роз, надеясь заслужить милость богини и получить хороший заработок. Программа Флоралии отличалась необыкновен ной пышностью, сопровождалась театрализованными пред ставлениями и развлечениями. По словам Варрона (116-27 до н. э.), участницы бегали, танцевали, боролись, прыгали, точно атлеты или шуты, каждая новая пара вызывала крики и аплодисменты неистовавших зрителей. Подобные празднества, следовавшие один за другим и длившиеся меся цами, служили серьезным испытанием для всеобщей нрав ственности. Все они так или иначе были связаны с почита нием Эроса, носили оргаистический характер, включали в себя специфические обряды. По собственной воле или воле родителей девы и юноши посвящали себя богам. Имеется свидетельство, что некая Пакула Миния привела в храм двух своих сыновей: обряд, по существу, свелся к группо вому изнасилованию детей жрецами. Сенат неоднократно пытался бороться с языческими ритуалами, однако без успешно, и они просуществовали вплоть до IV в., когда их окончательно запретил император Диоклетиан.
Как это уже случалось в истории прежде, культовые формы проституции постепенно вырождались в заурядную торговлю телом. К моменту основания Рима (ок. 754/753 до н. э.) проститутки, которых называли «Lupa» - «волчи цы», в огромных количествах распространились по берегам Тибра. Некоторые из них жили в домах терпимости (лупа- нариях), другие занимались этим ремеслом в виде отхожего промысла. К услугам простонародья были целые кварталы удовольствий на улице Субура, у Делийского моста рядом с казармами, вокруг цирков, где проводились бои гладиато ров. Дешевые лупанарии обычно представляли собой тем ные клетушки с выходами на разные улицы. Скудная меб лировка ограничивалась тростниковой циновкой или видавшей виды кроватью, подслеповатой лампой и кучей тряпья. Опознавательный знак в виде фаллоса или красный фонарь и днем и ночью привлекал внимание прохожих. На дверях вывешивался список имеющихся в наличии девиц и прейску рант цен. Более дорогие публичные дома располагались в центре, недалеко от храма Мира. В них имелись внутренние дворики, бассейны, мозаичные панно с изображением эро тических сцен. Кроме того, существовало множество кабач ков, гостиниц, бань, кладбищенских сторожек, где вовсю торговали живым товаром. Знаменитые римские бани (тер мы) одновременно могли вместить до тысячи человек. Вход в те из них, которые предназначались для плебса, стоил очень дешево. Купались в этих термах все вместе: мужчи ны, женщины, дети...
Проституткам полагалось носить пеструю короткую тунику с разрезом спереди и сандалии, тогда как матроны обувались в полусапожки. Проституткам также запреща лось носить белые ленты, которыми поддерживали при ческу добропорядочные женщины. Впрочем, грань, отделя ющая профессионалок от любительниц, часто была весьма условной. Состав проституток постоянно обновлялся и уве личивался за счет соблазнившихся выгодой свободных гра жданок. Среди них было немало даже замужних женщин, которые прибегали в этих случаях к уловкам профессиона лок: надевали белокурый парик, яркие одежды, вызыва юще раскрашивали лицо и т. д. Подражая восточным тан цовщицам, они облекались в прозрачные шелка и прини мали тот позорный вид, который так возмущал Сенеку: «За большие деньги мы выписываем эту материю из отдален ных стран, и все это лишь для того, чтобы нашим женам нечего было скрывать от своих любовников».
Случалось, что матери продавали в лупанарии собствен ных дочерей, поскольку невинность всегда и везде котиро валась высоко. Если старая, потрепанная «волчица» шла за несколько медных ассов, то девственницу продавали за большой выкуп, как невесту, обставляя сделку пышной, почти свадебной церемонией. Нередко опытные сводни обманывали при этом простаков, подсовывая им мнимых или сфабрикованных девственниц.
Продажные женщины были непременными участницами военных походов. Валерий Максим сообщает, что молодой Сципион, командовавший африканской армией во время третьей Пунической войны (149-146 до н. э.), изгнал из лагеря две тысячи проституток.
Распутницы более высокого ранга (боне меретрис) были законодательницами мод, привлекали к себе всеобщее внимание, разоряли стариков и сбивали с пути истинного молодых. Некоторые находились на содержании, другие стремились к этому, добиваясь успеха любой ценой. По вечерам их можно было встретить в центре города в вызывающих нарядах, развалившихся в носилках, которые несли экзотического вида негры [6]. Куртизанки играли веерами и смотрелись в металлические зеркала, поправляя золотые диадемы на париках. Они отлично умели передавать свои намерения мужчинам жестами и мимикой, не прибегая к помощи слов. Надо отметить, что среди римских куртизанок никогда не было равных греческим гетерам, блестяще сочетавшим красоту и интеллект. Старательно и без особого успеха Рим стремился подражать более высоким образцам. Здесь также имелись певички и танцовщицы, наподобие авлетрид, которые услаждали богачей на пирах. Среди таких артисток предпочтение отдавалось иностранкам, в частности испанкам из Кадикса. Марциал и Ювенал свидетельствуют, что их искусство встречало горячее одобрение. На долю некоторых исполнительниц выпала честь быть любимыми великими поэтами и художниками, у их ложа частыми гостями бывали трибуны, полководцы и другие выдающиеся мужи.
Вокруг доходного любовного промысла кормилось мно жество темных личностей: сводники, сутенеры, знахари, цирюльники, банщики, продавцы различных снадобий и втираний для возбуждения чувственности. Петроний в «Са тириконе» описывает процедуру, восстанавливающую утра ченные силы: «Выносит Инофея кожаный фалл и, намазав его маслом, с мелким перцем и протертым крапивным семе нем, потихоньку вводит его мне сзади... Этой жидкостью жесточайшая из старух вспрыскивала исподволь мои чре сла... Сок кресса перемешивает она с полынью и, опрыскав мое лоно, берет пук свежей крапивы и неспешной рукой принимается стегать меня ниже пупка». Римляне употребляли огромное количество духов, поэтому ремесло цирюльников не выходило из моды. Перед застольем или любовным свиданием римляне омывались ароматной водой, натирали тела благовониями, окуривали помещения фимиамом, пол усыпали лепестками нарда и роз. Одежда и волосы ума щивались эссенциями, постели пересыпались кристалличес кими порошками, в пищу щедро добавлялись пряные при правы. Вследствие этого нервная система постоянно нахо дилась в состоянии искусственного возбуждения.
Экзальтированная чувственность патрициев, рабовладельцев, деклассированного плебса катастрофическим образом влияла на общественную нравственность. Корруп ция парализовала закон, погоня за легкой наживой и удо вольствиями подрывала моральные устои общества. Поло жение женщины в Риме вообще было более свободным, чем у греков. В предисловии к «Биографиям» Корнелий Непот обращает внимание на такое различие: «Какой рим лянин стыдится повести свою жену на званый обед, или какая хозяйка не живет в передней части дома и держится вдали от общения с людьми?» Хотя главной целью брака по-прежнему остается рождение детей, явно выраженный патриархат греков уступил место значительно большей тер пимости. Распространенной формой семейно-брачных отношений стал конкубинат, т. е. фактическое сожитель ство мужчины и женщины, не связанных узами брака. Божественный Август законодательно признал внебрачные связи, что объективно означало разрыв с античной половой моралью. Но на практике это создало предпосылки еще более глубокого морального разложения. Рамки условно стей постепенно стирались, непреодолимого барьера между добропорядочной и проституированной средой уже не суще ствовало. Проституция разрушала семью. Куртизанки привлекали к себе отцов семейств, и законным женам при ходилось вступать с ними в соперничество. Матроны мечтали о том, чтобы иметь такие же носилки, таких же красавцев-рабов и пользоваться таким же вниманием, как и проститутки. Они следовали их модам, подражали экстрава гантным выходкам, обзаводились любовниками из среды шутов и гладиаторов. Вся римская сатира, от Квинта Энния до Апулея, полна обличений нравов эпохи, превыше всего поклонявшейся собственной плоти.
Но женщина в Римской империи отнюдь не была исклю чительно объектом вожделений и посягательств. От греков римляне восприняли и упрочили традиции мизогинии - презрения к женщине, отношения к ней как к существу низ шему. Утверждалось, что женское лоно предназначено только рожать детей, сама она нечиста и неспособна на глу бокое чувство. Такие взгляды вместе с пресыщенностью, стремлением к более изощренным формам удовольствий создали благоприятную почву для широкого распростране ния гомосексуализма. Тем более что законом он не запре щался: единственное ограничение касалось насильственных покушений на достоинство свободнорожденных граждан, в отношении же рабов и илотов предоставлялась полная сво бода. Во многих аристократических семьях сыновья еще в подростковом возрасте получали в личное владение малень кого раба, с которым могли удовлетворить пробуждающу юся чувственность. В латинском языке существовал термин «пуэри меритории», обозначавший детей-наложников муж ского пола. Достигшие более старшего возраста называ лись «пафиками», «эфебами», «гемеллами», одни из них жили в лупанариях, другие занимались проституцией на ули цах и при дворах своих покровителей. Один из героев Петрония заявляет: «Четырнадцать годков у хозяина за жену ходил - а что худого, коли господин желает?» Эфебы завивали волосы, уничтожали растительность на теле, опрыскивались духами, украшали пальцы перстнями, подрисовывали на лице черные мушки. Некоторые из них даже подвергались кастрации, чтобы бесповоротно из бавиться от мужской природы. Фигура мужчины-проститут ки была непременной и характерной деталью жизни в Риме и провинциях. Услугами эфебов пользовались и плебеи, и уважаемые, богатейшие мужи, включая самих императо ров.
Разврат римских цезарей вошел в историю, и о нем следует сказать особо. Представим читателю судить са мому на основании извлечений из свидетельств современ ников.
Цезарь, Гай Юлий (102 или 100-44 до н. э.), римский диктатор и полководец. Был, по общему мнению, весьма падок и расточителен на любовные утехи. Он обольстил Постумию, жену Сервия Сульпиция, Лоллию, жену Авла Габиния, Тертуллу, жену Марка Красса, Муцию, жену Гнея Помпея и многих других римских матрон. Были у него любовницы и более высокого ранга - мавританская царица Эвноя и египетская Клеопатра. Еще в юности Цезарь запят нал себя сожительством с царем Вифинии Никомедом. Факт этот подтвержден многократно. Лициний Кальв пустил ядовитый стишок, распевавшийся в народе: «... и все остальное, чем у вифинцев владел Цезарев задний дружок». Долабелла открыто порицал Цезаря и называл его «царевой подстилкой», Курион-старший выражался еще сильнее: «Злачное место Никомеда» и «вифинское блудилище». Когда Цезарь неосторожно заступился за Нису, дочь своего любовника, и перечислил его заслуги, Цицерон с пренебре жением прервал его: «Оставим это, прошу тебя: всем отлично известно, что дал тебе он и что дал ему ты!» Таков был Цезарь, и по заслугам Курион-старший в одной из речей назвал его мужем всех жен и женою всех мужей. Но и в любовных делах Цезарь оставался великим политиком: когда его жену уличили в неверности и хотели судить ее молодого поклонника Клодия, он предпочел стерпеть оби ду, но не допустить огласки. Расследование было прекра щено одной фразой: «Жена Цезаря выше всяких подозре ний».
Август Октавиан (63 до н. э. - 14 н. э.), римский им ператор внучатый племянник Цезаря, усыновленный им по завещанию. «В ранней юности он стяжал дурную сла ву многими позорными поступками», - говорит о нем Светоний. Марк Антоний прямо обвинил императора в том, что он добился усыновления ценой собственного бесче стья. Брат Марка, Люций, добавляет, что Август «свою невинность, початую Цезарем; предлагал потом в Испа нии и Авлу Гирцию за триста тысяч сестерциев, и буд то икры он себе прижигал скорлупою ореха, чтобы мягче был волос». Пользуясь своей властью, Август принудил к сожительству многих замужних женщин. Марк Антоний вспоминает, как «жену одного консуляра он на глазах мужа увел с пира к себе в спальню, а потом привел обрат но, растрепанную и красную до ушей, как друзья подыс кивали ему любовниц, раздевая и оглядывая взрослых де вушек и матерей семейств, словно рабынь у работоргов ца». При этом Август самым ханжеским образом витий ствовал перед народом, ужесточил законы о прелюбо деянии и разврате, сократил срок помолвки, ограничил раз воды.
Тиберий (42 до н. э. - 37 н. э.), римский император, пасынок Августа. Светоний с безжалостной откровенно стью описал образ его жизни. Тиберий установил долж ность распорядителя наслаждений и назначил на нее рим ского всадника Тита Цезония Приска. В своей резиден ции на Капри император имел особые комнаты для занятий развратом. Толпы молодых девушек и парней изобража ли перед ним так называемые спинтрии: они образо вывали тройную цепь и совокуплялись таким образом, возбуждая угасающую похоть господина. Спальню он украсил картинами [7] и статуями самого непристойного свой ства, разложил повсюду книги Элефантиды, чтобы об становка соответствовала его намерениям. Светоний пишет, что «он пылал еще более гнусными и постыдны ми пороками: об этом грешно даже слушать и говорить, но еще труднее этому поверить». Тиберий приучил совсем маленьких детей, которых называл своими рыбками, играть между ног, когда он купался в ванне, кусать и сосать его половые органы. «При жертвоприношении он однажды так распалился на прелесть мальчика, несшего кадильницу, что не мог устоять, и после обряда чуть ли не тут же от вел его в сторону и растлил, а заодно и брата его, флей тиста; но когда они после этого стали попрекать друг дру га бесчестьем, он велел перебить им голени». Юная Мал- лония, изнасилованная Тиберием, во весь голос назвала его в суде волосатым и вонючим стариком с похабной пастью. После этого в народе передавали встречаемый рукоплесканиями стишок «Старик-козел облизывает козо чек!».
Калигула (12-41) жил, по словам Светония, в преступ ной связи со всеми своими сестрами. Одну из них, Друзиллу, он лишил девственности еще будучи подростком. Потом ее выдали замуж за сенатора, но император отнял ее у мужа и открыто содержал при себе. Калигула не мог равнодушно пропустить ни одну женщину, попадавшую в поле его зре ния. Обычно он приглашал ко двору мужей вместе с женами и, когда они проходили мимо его ложа, внимательно разгля дывал каждую женщину, приподнимая голову за подборо док. Ту, которая ему нравилась, уводил в соседнюю комна ту, а возвратясь, громко расхваливал или порицал перед мужем ее прелести. Калигула не скрывал своих связей с Марком Лепидом, мимом Мнестром и другими мужчинами. Валерий Катулл, юноша из консульской семьи, заявлял во всеуслышание, что от забав с императором у него болит поясница. Ел и спал венценосец на конюшне вместе с мо лодыми конюхами, одному из которых, Евтиху, он подарил за полученное удовольствие два миллиона сестерциев. Правда, Калигула не только транжирил, но и собирал в житницы: именно ему Рим обязан введением налога на проституцию.
Нерон (37-68) уже при рождении внушил ужас своим гороскопом. В ответ на поздравления его отец Домиций вос кликнул: «От меня и Агриппины может родиться лишь ужас и горе для человечества!» Эти слова оказались пророчески ми. Вот что рассказывает о Нероне Светоний: «Мало того что жил он и со свободными мальчиками и с замужними женщинами: он изнасиловал даже весталку Рубрию [8]. С вольноотпущенницей Актой он чуть было не вступил в законный брак, подкупив нескольких сенаторов консуль ского звания поклясться, будто она из царского рода. Маль чика Спора он сделал евнухом и даже пытался сделать жен щиной: он справил с ним свадьбу со всеми обрядами, с при даным и с факелом, с великой пышностью ввел его в свой дом и жил с ним, как с женой. Еще памятна чья-то удачная шутка: счастливы были бы люди, будь у Неронова отца такая жена! Этого Спора он одел, как императрицу, и в носилках возил его с собою и в Греции по собраниям и тор жищам, и потом в Риме по Сигиллариям, то и дело его целуя. Он искал любовной связи даже с матерью, и удер жали его только ее враги, опасаясь, что властная и без удержная женщина приобретет этим слишком много вли яния. В этом не сомневался никто, особенно после того как он взял в наложницы блудницу, которая славилась сход ством с Агриппиной; уверяют даже, будто, разъезжая в носилках вместе с матерью, он предавался с нею кровосме сительной похоти, о чем свидетельствовали пятна на оде жде. А собственное тело он столько раз отдавал на разврат, что едва ли хоть один его член остался неоскверненным, В довершение он придумал новую потеху: в звериной шкуре он выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив дикую похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору: за этого Дори- фора он вышел замуж [9], как за него - Спор, крича и вопя, как насилуемая девушка. От некоторых я слышал, будто он твердо был убежден, что нет на свете человека целомудрен ного и хоть в чем-нибудь чистого и что люди лишь таят и ловко скрывают свои пороки: поэтому тем, кто признавался ему в разврате, он прощал и все остальные грехи».
Гальба (5 до н. э. - 69 н. э.) - его слабостью были взрослые и крепкие мужчины.
Отгон (32-69) - публично совершал мистерии Изиды во время своего недолгого царствования.
Вителлий (15-69) - детство и раннюю юность провел на Капри, служа прихотям Тиберия, за что на всю жизнь сохранил позорное прозвище Спинтрия. При нем процве тали шуты и конюхи, особенно один вольноотпущенник Азиатик. Светоний сообщает, что «этого юношу он опозо рил взаимным развратом», а затем пожаловал ему золотые перстни - знак всаднического достоинства.
Коммод (161-192) был «бесстыден, зол, жесток, сласто любив и осквернял даже свой рот», как пишет историк Лам- прид. Коммод устроил из своего дворца дом разврата, жил с шутами и публичными женщинами, в костюме евнуха раз носил прохладительные напитки в лупанарии. При своем первом появлении в Риме он сидел на колеснице рядом со своим любовником Антером, которого осыпал ласками. Коммод изнасиловал своих сестер и сожалел, что он не сде лал того же с матерью. Он обожал оргии и зрелища: ежед невно приглашал к столу множество гостей и приказывал наложницам заниматься лесбийской любовью у всех на гла зах. В результате излишеств он нажил тяжелую болезнь, выражавшуюся в паховых опухолях и красных пятнах на теле.
Гелиогабал (204-222) - достойный сын куртизанки Семиамиры и императора Каракаллы. До восшествия на престол он под именем Элагабала был верховным жрецом бога солнца в Сирии, затем недолго правил в Риме, погиб в результате заговора и оставил о себе самую дурную славу. Рассказывали, что, облаченный в женские одежды, он отда вался каждому приходившему во дворец. Гелиогабал посы лал гонцов по всей Империи в поисках мужчин с выдающи мися физическими качествами. Так он нашел раба-гиганта, за которого вышел замуж. Историк Кассий свидетельству ет: «Гелиогабал заставлял своего мужа дурно с ним обра щаться, ругать и бить с такой силой, что на его лице остава лись следы полученных побоев. Любовь Гелиогабала к этому рабу не была временным увлечением, он питал к нему такую сильную и постоянную страсть, что вместо того, чтобы сердиться за грубость, он еще нежнее ласкал его. Он хотел провозгласить его цезарем, но мать и дед вос противились сумасшедшему намерению». Этот раб не был единственным любимчиком, он имел соперника в лице повара Аврелия Зотика. «Когда Аврелий впервые появился во дворце, - пишет Кассий, - Гелиогабал бросился к нему навстречу с покрасневшим от волнения лицом; Аврелий, приветствуя, по обычаю назвал его императором и господи ном, тогда Гелиогабал повернул к нему голову, бросил сла дострастный взгляд и с нежностью, свойственной женщи нам, сказал: «Не называй меня господином, я хочу, чтобы мы подружились!» Затем он увлек Аврелия за собой в баню и там убедился, что рассказы о его достоинствах не преуве личены. Вечером Гелиогабал уже ужинал в объятиях своего нового любовника.
Нравы государей оказывали сильное воздействие на мораль подданных. Французский писатель Ф. Шатобриан в «Исторических этюдах» писал: «Были целые города, все цело посвященные проституции. Надписи, сделанные на дверях и множество непристойных изображений и фигурок, найденных в Помпее, заставляют думать, что Помпея была именно таким городом. В этом Содоме были, конечно, и философы, размышлявшие о природе божества и о челове ке. Но их сочинения больше пострадали от пепла Везувия, нежели медные гравюры Портичи. Цензор Катон восхва лял юношей, предававшихся порокам, воспетым поэтами. Во время пиршества в залах всегда стояли убранные ложа, на которых несчастные дети ожидали окончания трапезы и следовавшего за ней бесчестия».
Историк IV в. Аммиан-Марцеллин, говоря о потомках наиболее знаменитых и прославленных родов, заключает: «Вот вам люди, предки которых объявляли порицание сена тору, поцеловавшему свою жену в присутствии дочери! Отправляясь в летнюю резиденцию или на охоту, они обставляют свои путешествия так же, как некогда обстав ляли их Цезарь и Александр. Муха, севшая на бахрому их позолоченного опахала, или луч солнца, проникший сквозь отверстие в зонтике, способны привести их в отчаяние. Весь народ не лучше сенаторов: он не носит сандалий на ногах, но любит носить громкие имена. Народ пьянствует, играет в карты и погружается в разврат. Цирк - это его дом, его храм и форум. Старики клянутся своими морщинами и седи нами, что республика погибнет, если такой-то наездник не придет первым, ловко взяв препятствия. Привлеченные запахом яств, они бросаются в столовую своих хозяев, подталкивая вперед женщин, кричащих как голодные пав лины». Роскошь и разврат сгубили Рим. Благодаря победам в Азии и Македонии Империя получила громадные контрибу ции. Сенат освободил все население от уплаты налогов на двадцать четыре года. Это необычайно вдохновило богачей и спекулянтов, которые бросились зарабатывать и тратить деньги. Пресыщенная аристократия устраивала неслыхан ные пиры и развлечения. Разучившийся трудиться народ требовал «хлеба и зрелищ». По меткому замечанию цен зора Порция Катона, который сам участвовал в этом разгу ле: «Государству, в котором рыба стоит дороже упряжного вола, помочь уже ничем нельзя». Слова оказались провид ческими. Некогда огромная и могущественная Империя разваливалась на куски, человечество вступало в новую фазу своего развития.
Мир завоевывало учение Христа...
[1] Гиларии - ежегодные празднества в честь Гилла - любимца (или сына) Геракла, исчезнувшего при таинственных обстоятельствах.
[2] По преданию, жизнь Еврипида оборвала толпа разъяренных женщин, отомстивших ему за нападки на прекрасный пол.
[3] Статер (или дарик) - первая монета из золота весом 8,4 г.
[4] См. «Минет» в разделе «Приложение».
[5] См. в разделе «Приложение».
[6] По постановлению Домициана гуляние на носилках было категорически запрещено, ибо они очень скоро превратились в передвижные публичные дома.
[7] По Плинию, висевшая в спальне Тиберия картина изображала жреца Кибелы и была куплена за 6 миллионов сестерциев.
[8] В Риме существовала коллегия из шести весталок - священных девственниц, поддерживающих огонь в храме Весты. Их избирали из девочек знатных семей, и они служили богине 30 лет, соблюдая обет безбрачия. В случае нарушения обета весталок живыми закапывали в землю. Такая практика сохранялась вплоть до первых веков нашей эры.
[9] Эту свадьбу описывает также Тацит (Анналы, XIV, 65), правда, называя «мужа» не Дорифором, а Пифагором.