Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
ГЛАВА VIII
Приложения
ПЕТР ВЕЛИКИЙ
В Вильно и Лидском уезде.
Приезд Петра. - Посещение иезуитской академии. - Три дня в Лидском узде. - Вторичный приезд Петра в Вильно [1]
В ряду замечательных событий г. Вильно нужно отметить пребывание в нем Петра. Вот что рассказывает об этом событии неизвестный автор старинной рукописи, находящейся в Виленском музее древностей:
«15 июля 1705 года Петр Великий вступил в Вильно с 50,000 войском. Войско это было отлично организовано, хорошо одето и обучено но образцу иностранного. Бояре и окружавшие государя должны были расстаться с старым платьем: ослушников строго наказывали.»
Далее автор описывает русский наряд, подтрунивает над обычаями, говорить, что русские едят только самые простых кушанья, пьют самое простое вино и квас; но не смотря на это, впоследствии, пристрастились к литовскому столу. За тем автор заключает, что хотя войско было одето по немецки, тем не менее трудно было скрыть жесткие замашки, вырывавшиеся наружу.
Когда Петр Великий входил в город, драгуны были в синих мундирах; сам Петр считался только капитаном, а полковниками и генералами были иностранцы; этим Петр хотел дать своим боярам и князьям пример подчиненности и военной дисциплины.
Петр Великий с Преображенским полком, составленным из отличных людей и одетых по немецки, прошел пешком от Полоцкой заставы целый город. За ним следовала кавалерия и артиллерия. Войска расположились на равнине зa Снинишками, заняв лагерем все пространство за Зеленым мостом до Верек.
Возвратись в город, Петр остановился возле ратуши в казенном доме (ныне Познанскаго). Здесь он даль банкет, на который были приглашены: староста Самогитский Огинский, кастелян Коцел, писарь Мозырский Ленкевич, некто Халецкий и много других лиц высшего круга. Гости поздравляли его с приездом, уверяли, что виною всех неудач, претерпленных со Шведами, был Сапега, союзник их. Теперь же, видя государя с таким огромным войском, обещают с своей стороны содействие и обязываются доставлять провиант. Государь благодарил их и угощал [2]. Епископ Виленский Бржостовский, с епископами-суфраганами и целым капитулом, явился также с почтением. Петр вышел к нему на встречу, укавал ему место за столом около себя и вообще был весьма любезен. Как вдруг Бржостовский имел неосторожность напомнить Петру о жестоком, будто бы, его обращении с Полоцкими базильянами. Петр вспыхнул и насильно заставлял епископа пить. Только просьбы Огинскаго, бросившегося к ногам государя, спасли Бржостовсваго, которому Петр велел выйти. Референдарий великого княжества Литовского Степан Слизень, от имени Литовского трибунала, приветствовал государя. За тем Петр переехал на жительство в Слущинские палаты (ныне казармы гарнизонного батальона).
Петр Великий, живя в Вильно, не только изучал город, но и посещал все учреждения. С особенным вниманием осматривал он иезуитскую академию, присутствовал па экзаменах и быль на диспуте, решение которого он слушал в главном трибунале. Петр, дождавшись окончания прений, происходивших на польском языке [3] принял угощение иезуитов.
В Пятницкой церкви Петр служил благодарственное молебствие за одержанную победу и подарил этой церкви знамя, отнятое у шведов. В этой же церкви Петр крестил африканца Ганнибала.
«В лагере под Вильно, говорит Голиков [4], великий государь непрестанно экзерцировал войско свое, делая все воинские маневры. Приезжавшие к его величеству многие польские и саксонские вельможи, видели сие упражнение монарше и признавались, что исправность солдат российских превзошла их чаяние, как то свидетельствует о сем последнем самые иностранные писатели.»
У того же Голикова находим, что к числу распоряжений Петровых в Вильно, относятся новый план адмиралтейству, посланный в Петербург, отделенье вновь прибывших в Вильно драгунских полков к отряду саксонского генерала Шуленбурга (Шуленбург стоял около Гродно), и, наконец укрепление палисадом старого нагорного Виленского замка. Из Вильно же Петр отправил фельдмаршала Шереметева, с 12,000 войска против Левенгаупта. Шереметьев проиграл сражение под Митавою, которая, впрочем, была после взята, в присутствии Петра [5].
Уезжая из Вильно Петр учредил здесь провиантский магазин, оставил часть драгун (3 эскадрона из новобранцев), своего комиссара, назначив также из местных чиновников комиссарами Елияшевича, Струтинскаго и Нагурскаго. Комиссары эти, собирая с каждого двора по 2 четверти и по 4 гарнца круп, обогащались и сами. В последних числах августа Петр выехал из Вильно, по направлению к Гродно; пробыв таким образом 6 недель в Вильно. Показание Голикова, будто бы Петр выехал из Вильно 1 августа, а уже 6 был в Биржах должно считать ошибочным.
По дороге в Гродно Петр провел три дня в Лидском уезде у шляхтича Льва Ильцевича. Нарбут известный историк Литвы, начертал, по достоверным преданиям и по рассказам людей, заслуживающих доверие, описание этого посещения. Рукопись эта до того интересна, и заключает в себе сведения доселе неизвестные, что мы не можем отказать себе в удовольствии передать ее читателям вполне.
ПРЕБЫВАНИЕ ПЕТРА I В ЛИДСКОМ УЕЗДЕ В КОНЦЕ АВГУСТА 1705 г. [6]
Для сокращения будем местами заставлять говорить самого Льва Ильцевича, имевшего счастье принимать в своем доме великого государя, двигающегося с войском от Вильно в Гродно.
Полки русские шли по Виленскому тракту чрез Рудники, к Эйшишкам и Радуню. Хлеб был уже убран с поля, а посев жита на половину окончен. Проходившее войско остановилось для отдыха, недалеко окрестностей Трабушек [7] и расположилось частью в соседних деревнях, частью под открытым небом».
«Однажды, перед полуднем, кавалерия, пехота и артиллерия нагрянули как гром на Трабушки, расположились вокруг лагерем, соблюдая однако при этом необыкновенную тишину и порядок».
«Офицеры осмотрели и перетрясли все в доме Ильцевича, и велев ему перейти с семейством и пожитками в стодолу (сарай) начали устраивать помещение, для какой-то значительной особы. В светлице стены покрыли парчою, пол устлали коврами. Вскоре подошли возы с кухнею. В это же время прибыл с казаками какой-то господин в блестящем мундире; осмотрев все и отдав приказания придворным офицерам, он поехал далее. Заведывающий кухнею начал хлопотать около съестных припасов, толстая корова, куры, гуси, масло, овощи, словом все, что только было нужно, взяли у хозяина за весьма щедрую плату. В соседстве ни одного цыпленка не было взято без денег».
«К вечеру подбежали свежие казаки, драгуны, а с ними карета, запряженная шестью лошадьми; за каретою следовали крытая бричка и несколько экипажей. Только карета въехала на двор Ильцевича, остальные расположились в соседних домах. Из кареты вышло двое мужчин один из них высокого роста, с усами, с мужественным лицом; другой же среднего роста, полный и без усов, казался старше летами первого».
«Едва они вошли в избу, как велели позвать хозяина. Я вошел, говаривал покойник Ильцевич, именно в ту минуту, когда одним из старших дворецких давал отчет в средствах кухни. Высокий мужчина был, по видимому, старшим в сам отдавал приказания на счет обеда. Ильцевич поклонился обоим низко. Толстый господин обратился к нему с вопросом: «вы хозяин? Я, господин генерал! Высокий мужчина произнес громко: как тебя зовут. Бедный дворянин, Лев Ильцевич, к вашим услугам».
«Есть ли в твоем доме тараканы?» Такой вопрос слышал я уже несколько раз и, не зная за чем им нужно этих противных животных, ответил: «к несчастью ни у нас, ни в целой Литве не водятся эти звери, разве только в тех парафиях (приходах), где поселились русины.» Засмеявшись на это, он сказал: «но ведь это, друг мой, не звери, а отвратительные и вредные жуки.» Быть может, заметил я, но мы их незнаем. «К чему ты отдал москалям корову? может быть она была тебе нужна, спросил опять высокий мужчина.
Нисколько; я ее откармливал под нож и очень доволен, что пригодилась на вашу кухню, тем более, что за все, забранное у меня, заплачено выше стоимости. Я несказанно рад иметь счастье и честь видеть в своем домике так высоких гостей. «А кого? знаешь ли?» спросили оба. Я не имею чести знать ваших фамилий, сказал я, но по всему, что вижу, должен судить, что вы занимаете весьма высокие посты. Извиняюсь, если не умею их титуловать по достоинствам, но прощу верить, что душевно рад видеть такие высокие особы. Толстый господин заливался смехом, а высокий взял меня за руку, пожал ее крепко и сказал: «я вижу, господин Ильцевич, что ты не только по названию благородный, но имеешь и благородное сердце». За тем он начал расспрашивать о разных местных предметах.
В это короткое время мои гости опорожнили два стакана с каким то напитком.
В это же время раздался на дворе барабан, возвестивший приход караула; и когда двери отворились, и вошло несколько мужчин, одетых по военному, из которых один в звездах и в мундире шитом золотом, я был убежден, что прибыл сам царь, а потому тотчас же вышел за двери. В сенях я столкнулся с несколькими придворными и офицерами, и так как они смотрели на меня довольно ласково, то я решился спросить: «Государь-ли прибыл теперь? - Нет ответа. Кто эти господа, расположившиеся у меня? генералы-ли? князья-ли, или может быть еще повыше? И этот вопрос остался без ответа. Люди начали вносить доски и устраивать сидение в сенях; я принял участие в этой работе. Спустя несколько минут все эти господа вышли толпою из избы, а я заметив одного между ними в польском наряде и со звездою на кунтуше, приблизился к нему, поклонился до земли, и приветствовав его по народному обычаю, отрекомендовал себя как хозяин этого дома. «Кто вы такой?» Хозяин, сказал я назвав свою фамилию. Он вступил со мной в разговор почти о тех самых предметах, что высокий господин.
Наконец я осмелился спросить: «кого Бог прислал ко мне в дом? Разве вы до этих пор не знаете? - «Откуда же я могу знать, когда все мои расспросы остаются без ответа.» - «Он сам не желает чтоб о нем знали. Я однако скажу вам, - и наклонившись к моему уху, произпес шепотом: «царь Петр.» Но молчи притворись, что не знаешь, а главное, что от меня узнал. В это время подошел какой-то генерал и отведя в сторону магната, заговорил с ним так, чтобы никто не расслышал.
За тем все, вновь прибывшие, вышли поспешно за ворота, сели на коней и поехали. Этого Поляка видел я, по крайней мере, три раза, приходящего к Государю, и как я узнал впоследствии, - это был Григорий Огинский (Grzegorz Oginski), а генерал, грудь которого усеяна была звездами, - Меньшиков. Толстый же господин, постоянно сопутствовавший Петру, был Шафиров; гости эти провели у нас три дня, потому что прибыли в среду после Рождества Богородицы, а уехали все без исключения в субботу утром».
Петр перед самым отъездом велел меня позвать, и по благодарив вежливо за гостеприимство, спросил не имею ли я к нему какой ни будь просьбы?
Ничего более не желаю, как воспоминания на бумаге о посетившем меня счастье, воспоминания, которое могло бы обеспечить спокойствие и безопасность моего дома в настоящее военное время.
«Хорошо», ответил Петр. Садясь же в экипаж, он велел мне приблизиться, пожал мою руку, и вручая мне бумагу с печатью, произнес при этом, принятые на русском языке прощальный слова».
Вот рескрипт данный Петром Ильцевичу: «Божьею милостью мы присветлейший и державнейший великий Государь царь и великий князь Петр Алексеевич, самодержец всероссийский. Повелеваем всех войск наших генералам, нашим фельдмаршалам, генералам и малоросскийских наших войск гетманам, також и залежным от них региментаржам и прочим высоким и низким офицерам и рядовым, дабы властности Трабушек пана Леона Ильцевич в Лидском уевде, без нашего великаго Государева указа, отнюдь никаких чрезвычайных запросов а иных никаких налог и обидь нечинили, и поборов и никаких вещей, також и лошадей своевольно и без повеления не брали, кроме самых нужных посылок и то с подорожными, от вышеописанных наших генералов под опасением себя за то от нас великаго Государя нашего царского величества жестокого наказания по воинским правам».
«В свидетельство того дань есть сей наш царского величества охранительный лист за нашего царского величества печатью. По указу его царского величества (L. S.) Секретарь Шафиров.»
«Этот рескрипт занесен по оригиналу в земские акты Лидскаго уезда, под числом 23 мая 1823 года. Оттуда то снята копия настоящего рескрипта. Число стерлось на оригинале, так что едва можно вычитать ... уста (т. е. августа) и цифру 30 по церковному.
Исторические исследования показываюсь, что год должен быть 1705, когда Петр с войсками двинулся от Вильно к Гродно, князь Меньшиков предводительствовал войсками, а Григорий Огинский сторонник (Stronnik) короля Августа, находился при Петре. Из рассказов и местных преданий нужно заключить, что Петр прибыль в Трабушки в середу, на другой день после рождества Богородицы а выехал в субботу. Эта середа по русскому календарю приходилась в 1705 году 28 августа, а потом рескрипт был подписан в пятницу, т. е, 30 августа, а по польскому на третий день после рождества Богородицы т. е. 9 сентября.»
Описание автографа
Тонкая, так называемая, почтовая бумага, на ней в виде водяного знака: двуглавый орел, изображенный по длине полулиста. На правом угле штемпель, с таким же орлом, окаймленным чертою, величиною в штемпель обыкновенных гербовых бумаг. Самые слова печатаны церковными буквами по длине полулиста, до слова «рядовым» включительно. За тем на оставленном пробеле прописано полууставными буквами включительно до слова: «в Лидском»; остальное напечатано до конца. Внизу печать на красном сургуче; от нее остались только следы. Около нее подпись секретаря весьма сжатым и едва разбираемым почерком. Бумага вообще при складываний пострадала, а потому на другой стороне подклеена.
В сентябре 1853 года. Нарбут.
Вот вся рукопись, что все в ней рассказываемое имеет значение факта, ручается нам с одной стороны заслуженный авторитет Нарбута, с другой же исторические исследования, согласные с показаниями рукописи. И так не подлежать сомнению, что Петр двигался от Вильно значительными силами к Гродно, и найдя нужным дать войскам отдых, весьма естественно, что сам занял квартиру в центре общего расположения. Этим, кажется, можно объяснить трехдневное пребывание Петра в Трабушках, в доме Льва Ильцевича. К тому же рескрипт, внесенный в акты громко говорить за истину факта.
В заключение упомянем, что в 1708 году 26 января Петр Великий вторично приехал в Вильно и прожил здесь до 4-го февраля. К нему приезжали Меньшиков и адмирал Апраксин. В марте приехали в Вильно Карл XII и Станислав Лещинский и учредили здесь Senatue Consilium из 20 сенаторов, для составления всеобщей амнистии [8].
[1] Памятная книжка Виленской губернии 1860 года.
[2] В рукописи сказано: "Петр угощал, медов, вином, водкою, заставлял пить зa здоровье короля Августа II, Польши, свое, а кто не слушался того колотили, Ленкевич и Халецкий, напившись, стали драться до крови, что забавляло государя
[3] Иезуиты, узнав, что Петр незнаком с латинским языком, в несколько дней перевели диалог на польский язык.
[4] Деяния Петра Великого, Том 8, стр. 90.
[5] Подробное описание взятия Митавы под руководством Петра, находится у Голикова в его «деяниях» т. 8, стр. 28.
[6] Возможностью воспользоваться этот рукописью мы обязаны г. А. Киркору, которому она досталась от самого г. Нарбута.
[7] Трабушки состоять ныне из нескольких шляхетских домиков и находятся недалеко от старого Рудницкаго тракта, около 20 верст к северу от Эйшишек.
[8] Starotytna Polska pod wsgledem historycnym jeograficraym, i statystycznym, opis Balinskiego, str. 195.