Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
У державы Селевкидов было три отдельных жизненных центра: Иония, Северная Сирия и Вавилония. Все остальные части державы имели второстепенное значение; и если Антиохия, столица Северной Сирии, находилась в лучшем положении по отношению к другим городам, то Сарды и Селевкия на Тигре тоже были столицами, имевшими почти такое же значение. По Западной Азии прошло много волн завоевателей, и все они оставляли после себя некоторый след; рядом с культурными народами Вавилона и Персии здесь были народности первобытно-варварского уровня, в то время как побережье находилось в руках греческих малоазиатских полисов и крупных торговых городов Финикии. Персия придала всей стране некоторую видимость единства, правда за исключением греческих полисов, и администрация Селевкидов в некоторых отношениях восприняла традиции ахеменидской системы управления, так же как последняя, возможно, - ассирийской; в этом сказалась своего рода историческая преемственность, несмотря на смены правителей и господствующей культуры. Одной из характерных черт правления Селевкидов было возрождение Вавилонии2, древняя культура которой была для них тем же, чем была египетская для Птолемеев. Возродилась клинописная литература; кроме научных астрономических трудов (гл. IX) и деловых документов, были составлены хроники текущих событий и переложены в стихи мифы; один из них излагает жизнь Мардука с момента, на котором останавливается Сказание о сотворении мира. Ритуальные тексты, заклинания и литература гаданий, особенно последняя, часто копировались и изучались, так же как шумерийские гимны и их вавилонские переводы; мы знаем много комментариев и букварей последних в новой форме, очевидно для использования их греками; последний дошедший до нас клинописный документ датируется 7 г. до н. э.3 Это изобилие памятников литературы свидетельствует о религиозном возрождении, поощряемом царями: Антиох I привел в исполнение проект Александра восстановить Э-Сагила4, храм Бела в Вавилоне, разрушенный Ксерксом, и вновь основал храм бога «Небо» в Борсиппе. Жрец Бела Берос посвятил Антиоху свой труд по вавилонской истории; при Селевке один жрец из Урука, возможно по его поручению, нашел в Сузах и скопировал древний ритуал богов Урука, культ которых был восстановлен5; храм Ану в Уруке был восстановлен в 182 г. при Селевке IV6. Жрецы Урука собрали также храмовую билблиотеку7. Сидней Смит высказал мне предположение, что Селевкиды покровительствовали вавилонской религии как оплоту против религии Зороастра, вероучения персидского национализма; и действительно, главной слабостью, приведшей к падению Селевкидской державы, было ее неуменье обеспечить сотрудничество с иранскими элементами, жизненность которых была признана Александром. Когда наступило время восточной реакции, она оказалась в некоторой степени восстанием деревенского населения и его веры против греческого и вавилонского населения городов.
Сами Селрвкиды, подобно Ахеменидам и Александру, смотрели на свою державу как на сочетание четырех категорий: покоренных царей, династов, народов и городов8. В этой главе можно дать только краткий обзор этой империи в ее наиболее обширных размерах, не считая крайних восточных областей. Сатрапиями Селевкидов в Малой Азии, управлявшимися военными губернаторами обычного типа, были Геллеспонтская Фригия, Фригия Лидия, Кария, Киликия и Южная Каппадокия (Каппадокия Селевкийская) с Катаонией; Ликия принадлежала Египту, а до 272 г. им же были заняты берега Южной Ионии, Кария, Памфилия и Западная Киликия. Египетское господство было неустойчивым, но до 197 г. и Селевкиды не стали полными господами побережья Малой Азии. От Черного моря их империя была отрезана тремя государствами: местными государствами Понта или Северной Каппадокии (со включением большой части Пафлагонии) и Вифинии и между ними-могущественным греческим полисом Гераклеей, территория которого включала несколько других городов: Тиос, Киерус, Амастриду. Вифиния и Понт проникли в Северную Фригию и вскоре после 275 г. поселили в этой стране своих союзников9- вторгшихся в Малую Азиию галлов (отсюда новое название страны-Галатия); позднее в том же III веке Южная Каппадокия сама стала местным государством во главе с Ариаратом. С 262 г. пергамские династы начали выкраивать в Эолиде небольшое княжество. Писидия, плоскогорье Тавра, осталась непокоренной; она управлялась мелкими династами, но полугреческий город Сельге был достаточно силен, чтобы отбить все покушения Селевкидов или кого-либо другого на свою независимость. Позже в этом столетии династы появляются и вне Писидии, как, например, в Олимпихусе в Карий, македонский дом Лисия-около Филомелия во Фригии и (с 189 г.) местная линия Моагета-в много населенной Кибире10. Селевкиды могли считать своим прочным владением только Геллеспонтскую Фригию, Лидию, внутреннюю Карию, Южную Фригию, Восточную Киликию и великую сквозную дорогу от Сард до Антиохии; и после смерти Селевка они никогда не давали чувствовать свою власть мелким местным династам-их целью скорее было обеспечивать хорошие отношения с соседями договорами и брачными связями. Кроме галлов, их постоянным врагом был Пергам.
В Сирии Селевкиды владели всей территорией к северу от Ливана с Дамаском и Арадом в Финикии, хотя граница между Селевкидской и Египетской Сирией не была постоянной; к северу от Сирии и Месопотамии их единственной постоянной провинцией была, вероятно, Коммагена; правители Армении только временами платили дань. За пределами Малой Азии Селевкиды, повидимому, уничтожили некоторые крупные сатрапии, что, возможно, было уже намечено Александром; но их новое административное деление трудно определить11. Месопотамия, вероятно, состояла из трех сатрапий: Месопотамии, Киррестикии Парапотамии12 по течению Евфрата; провинция Персидского залива Халдея была отделена от Вавилонии, и когда Вавилония была потеряна, тогдашний военный правитель провинции Персидского залива Гиспасин18 сделал ее самостоятельным государством (Месена) и вновь основал ее столицу Антиохию (может быть, Мохаммерах) под именем Харакса. Впоследствии этот город стал важным торговым центром. Густо населенная Северная Сирия превратилась в четыре сатрапии, а позднее четыре сатрапии были и в Южной Сирии14, - вероятно, Дамаск и Ливан с Финикией, Самария и Галилея с побережьем, Трансиордания и Идумея, причем это разделение было, может быть, неустойчивым; Иудея была жреческим государством, платящим дань Селевкидам. Во всем государстве можно насчитать около 25 - 28 сатрапий, включая и крайние восточные провинции; утверждение Аппиана, что сатрапий было 72, основывается на смешении их с гипархиями, так как каждая сатрапия в административных целях делилась на отдельные округа, управляемые гипархами, подчиненными военному правителю сатрапии; гипархии, возможно, соответствовали персидским хилиархиям. Финансовым управлением15 каждой сатрапии заведывал «эконом»16, стоявший выше гипархов, но подчиненный военному правителю; в каждой гипархии эконом имел помощника, называемого «начальником доходов»17. Был также чиновник, называвшийся «диойкетом»18, который, судя по аналогии с Египтом, может быть, являлся главой всей финансовой администрации, занимая пост, созданный Александром для Гарпала. Подобно Антигону I, Селевкиды, хотя и непоследовательно, подражали плану Александра использовать персов в роли правителей провинции19, и позже, подобно Александру, они воскресили персидскую должность визиря, названного теперь «министром дел»20. Селевкиды сохранили персидскую почтовую службу21.
В каждой гипархии существовала земельная опись22, которая указывала границы деревень и владений; на основании таких описей составлялась опись сатрапии, которая хранилась в столице сатрапии регистратором в канцелярии и называлась «царскими записями», на основании их составлялся центральный регистр, которым пользовался царь. Центральная опись и описи сатрапий не указывали детальных границ, и центральный регистр, если мы учтем расстояния, не мог всегда давать свежие сводки. Это была та же система, что и в Египте, но с гипархией, а не деревней в качестве основной единицы. Поэтому кажется очевидным, что Селевкиды, даже если бы этого хотели, не могли бы провести такого детального обложения, йак Птолемеи. Администрация ввела греческую систему откупа и иногда отдавала в аренду и царскую землю23; и в некоторых городах, а может быть и во всех, регистрировались сделки по купле-продаже24.
Пользование землей у царей домаСелевкидов25 в Малой Азии и Северной Сирии своими корнями относится к далекому историческому прошлому. Возможно, вся или большая часть земли первоначально принадлежала нескольким жреческим государствам26, и до Александра история страны сводилась к постоянным захватам этих государств различными завоевателями, приносившими с собой свои религиозные культы. Если не говорить о независимых горцах типа жителей Писидии, земли Малой Азии во времена Александра можно разделить на три категории: царскую землю, храмовую землю и городскую землю, т. е. принадлежащую новым греческим городам; но Селевкиды считали себя верховными владыками храмовой земли, и поэтому в эпоху их царствования основное значение имело разделение земли на царскую и городскую; царская земля, должно быть, включала основную массу территории страны и, конечно, все рудники и леса вне пределов городской земли. Часть царской земли находилась в непосредственном царском владении, а часть-жаловалась крупным земельным собственникам, местным жителям и персам. Некоторые из этих землевладельческих фамилий могли быть много древнее персидского правления, а некоторые сохраняли свое положение и в римские времена, но царь все же был их феодальным владыкой, и ему принадлежала действительная собственность на землю. Эти землевладельцы, подобно средневековым баронам, жили в замках среди своих поместий, имевших вид укрепленных четыреугольников, построенных вокруг центрального двора27, имели отряды вассалов, собирали-налоги со своей земли и передавали их в государственное казначейство.
Действительными обитателями возделываемой земли всюду было местное крестьянство, живущее в деревнях28, класс, редко меняющий свой характер, несмотря на частую смену завоевателей. Там, где царь непосредственно владел землей, ее обрабатывало крестьянство-«царские люди», платившие налоги чиновникам. Там, где земля была пожалована землевладельцу, крестьяне, жившие в имении, хотя и платили налоги через его посредство, все же официально считались людьми царя, а не этого землевладельца. Крестьяне не были полукрепостными, как в Египте, а настоящими крепостными29: покупались и продавались вместе с землей; они не могли оставить «свое место» и не имели никакой сельской организации; их налоги выплачивались в индивидуальном порядке30, а не собирались сразу со всей деревни; и поскольку речь шла о выборе между царем и землевладельцем, для самих крестьян было, несомненно, лучше, если налоги с них собирались ответственным чиновником. Но когда греческий полис приобретал землю и вместе с ней крестьян,условия часто изменялись; неясно, в результате ли сознательного освобождения крепостных или естественной эволюции, крестьяне могли иногда еще быть крепостными, как во времена Александра в Зелее81, но в общем они стали свободными наследственными поселенцами («катойки»)32, платящими налоги полису, и их деревни иногда приобретали до известной степени корпоративное устройство33; они принадлежали к другой категории, чем рабыземледельцы, скажем, в Лаконии. Греческий полис, таким образом, был благодетелем азиатского крестьянина, и его политика вела к улучшению положения последнего.
Селевкиды не освободили крепостных; но у них были специальные суды для царских крестьян34, так что суд и администрация были разделены; они провели реформы трех родов, которые постепенно уменьшали объем крепостнической зависимости и могли бы со временем совершенно ее уничтожить. В первую очередь надо упомянуть основанные ими греческие полисы, что приводило к переходу в широких размерах царской земли в городскую. Во-вторых, Селевкиды были готовы, в отличие от Птолемеев, полностью дарить или продавать царскую землю35 при условии, чтобы пожалованный присоединил свою землю к какому-либо полису и сделал ее городской землей; естественно, полисы охотно шли на такое увеличение своей территории. В-третьих, они принялись за уничтожение феодального замлевладения. что означало и уничтожение существовавшей до тех пор фактической частной собственности на крепостных. Эвмен Кардийский и Антигон I передавали феодальные имения грекам или македонянам36 и при Селевкидах, которые всецело поддерживали полисы; феодальные имения, переданные новым собственникам, тоже имели тенденцию превращаться в городскую землю. Повидимому, главным образом вне сферы действия Селевкидов-в Писидии, Каппадокии, Понте-феодальные имения сохранились до римского времени. Как только земля становилась городской, крестьянин мог, и обычно так это и было, освободиться от крепостной зависимости. Это должно было сказываться и на крестьянах царской земли, потому что в период ранней римской империи эти крестьяне приблизились к положению поселенцев с корпоративной организацией; возможно, что некоторое время они были даже в лучшем экономическом положении, чем крестьяне на городской земле. Но в эпоху поздней римской империи они попали в прежнее положение, и ко времени Юстиниана в Азии даже вновь появилась частная собственность на крепостных.
Древние храмовые государства37, крупные и мелкие, были крайне многочисленны, и некоторые из них владели обширными пространствами земли. Они восходят к доарийской социальной системе, основанной на матриархате, совершенно чуждой гречески или персидским порядкам; первоначально во всех этих государствах, вероятно, поклонялись великой азиатской богине плодородия и ее божественному спутнику, одновременно ее сыну и супругу. Должно быть, к этой древней религии относится обычай брака между родными братом и сестрой38, который был отмечен наукой у многих царских семей Западной Азии: хорошо известен пример дома Мавсола в Карий, и селевкидские, а позже набатейские39 царицы официально назывались «сестрами»; другим, долго существовавшим пережитком этого обычая, является то, что в греческих надписях во Фригии иногда называется только мать40, а имя жены предшествует имени ее супруга41. Некоторые из храмов были захвачены чужими божествами, которые, тем не менее, подчинились древней организации; и только в эллинистическое время соединенное влияние индоевропейских идей-фригийских, персидских, греческих-иногда выдвигает на первый план бога по сравнению с богиней, и некоторые их имена эллинизируются (стр. 311-312). Правитель храмового государства, наследственный первосвященник, часто приучался вести свое происхождение от какого-нибудь героя греческой мифологии. Но система никогда не менялась: жрец управлял землями храмового государства и живущими на них крестьянами, «божьими крестьянами», и они ему платили налог. В самой деревне было много людей, посвященных богу, иногда это были евнухи; но отличительной чертой такого государства, особенно поражавшей греков, была масса храмовых рабынь, священных проституток, которые обслуживали культ богини плодородия. Они были обычно дочерьми «крестьян, принадлежащих богу» и некоторое время служили в храме, прежде чем стать женами крестьян; ведь страна и народ жили волей богини, и отдать дочь для содействия расширению ее влияния-значило совершить акт лойяльности по отношению к обществу; женщины гордились своим происхождением от рода храмовых проституток42. Храм часто действовал в качестве местного банка, а в деревне при нем устраивалась большая ежегодная ярмарка43.
Можно отметить наиболее известные храмовые государства и их божества44. В Каппадокии выделяются: государство Ма в Комане («место гимнов»)45 с 6 тыс. храмовых рабов, мужчин и женщин; государства Зевса в Венасе с 3 тыс. рабов и Артемиды в Кастабале-Гиерополе46, жрицы которой могли ходить босыми по горячим углям; в Понте известны государство Ма в Комане Понтийской с 6 тыс. храмовых рабов и строгим табу на свиней и свиное мясо, государство Анаит в Зеле и Фарнакского Мена (с Селеной) в Кабире, которым официально клялись понтийские цари. Во Фригии отметим государства КибелыАгдистис и Аттиса в Пессинунте47, Лето и Лаирбена вблизи Дионисополя48, Карского Мена вблизи Аттоудды49, матери Диндимены на территории Кизика и Зевса в Аизани50. Государствами были также: два храма Аскайнского Мена (Маннес и Урамны)51 и Селены вблизи писидийской Антиохии; матери Дзидзимены в Ликаонии 52; Тиамского Мена53 или Тирана54, и матери Анаит55 в Лидии; Зевса в Ольбе, в Киликии56 и разные территории, именуемые гиерополями-«храмовыми городами», которые в случае усиления греческого влияния становились гиераполями-«священными городами», а это различие имеет существенное значение. Сама Артемида Эфесская была только богиней плодородия, древний храм которой был присоединен к греческому городу; уже давно этот храм с его первосвященником Мегабизом или Царем-Пчелой, и толпой посвященных богине девушек, которые в Эфесе были девственны и, возможно, назывались «пчелами», был государством в государстве, пока Лисимах не передал управления храмом греческому совету и не снял изображения пчелы с эфесских монет57. Такого же рода жреческие государства существовали в Северной Сирии, как, например, в Бамбике, Бетокайке58 и Эмесе, и распространились вплоть до Албании и Иберии на Кавказе59 территории столь многочисленных остатков древнейших народов.
Хотя первые Селевкиды были готовы уважать религиозные чувства своих подданных60 и даже вновь отстроили храмы в Бамбике61 и Ольбе62, они боролись со светской властью жрецов-царей, так же как и с феодализмом. Их политика сводилась к тому, чтобы оставить в распоряжении храмового государства жреца, храм и деревню при храме с количеством земли, достаточным для отправления культа, и секуляризировать все остальное храмовое имущество63; например, Антеохия у границ Писидии была, вероятно, выделена из некогда обширных владений Аскайнского Мёна. Однако жреческие государства сумели помешать тому, чтобы эти меры были полностью проведены, и в дни своего упадка Селевкиды снова расширили территорию некоторых сирийских храмов и дали им право убежища64, что напоминает сходные явления в Египте. В смутное время, до принципата Августа некоторые из этих наследственных жрецов исчезли; Помпеи и Антоний ставили жрецов по своему усмотрению; в Ольбе Антоний передал жреческое государство женщине65; Зела, Кабира и позже Камана Понтийская стали греко-римскими городами66, и Римская империя продолжала сокращать храмовые земли. Но некоторые из крупных жреческих фамилий67 сохранились до христианских времен и дали церкви выдающихся епископов.
Сокровища, накопленные Ахеменидами, доказывают, что Западная Азия уже перешла от натурального хозяйства к денежному, и полисы Селевкидов должны были ускорить этот процесс, хотя, вероятно, он проходил здесь медленнее, чем в Египте, и во многих сельских округах преобладало натуральное хозяйство. Дошедший до нас список налогов Селевкидов68 упоминает портовые сборы, ввозные пошлины, рыночные налоги, налоги на продажу, на некоторые сделки и на скот, а также подушный налог с царских крестьян; встречаются налоги на сады и огороды69; рудники и леса тоже приносят доход. Конечно, в этом видно общее сходство с египетскими налогами (гл. V), хотя неизвестно, как велики были налоги Селевкидов, за исключением того, что с садов (а поэтому следует предположить-и с виноградников) взимали 1/10 продукта,-значительно меньше, чем в Египте; но насколько позволяют судить наши скудные сведения, различие с египетской системой было значительным. Неизвестны какие-либо царские мнополии, кроме рудников; ничего не слышно о постоянном недовольстве, которое характерно для египетских крестьян и ремесленников: важнейший поземельный налог на царскую землю собирался совсем по-иному. Селевкиды продолжали характерную для Азии и Египта с незапамятных времен практику взимания десятины с урожая70; таким образом, они были заинтересованы в урожае наряду с крестьянами, и несли потери в плохой год, чем аргументировал Антоний, желая распространить эту систему на греческие полисы71. Возможно, что было в обычае требовать и вторую десятину с земли, оставляемой под паром при системе двухгодичного севооборота72, хотя этот вопрос неясен; но даже в этом случае крестьянин мог удержать за собой четыре пятых урожая,-гораздо больше, чем в Египте73. Возможно, что часть поземельного налога выплачивалась деньгами74, но платежи натурой были достаточно велики, и царь мог стать крупным хлеботорговцем75. Неизвестно, какие операции производились с зерном, за исключением того, что налоги со всех сатрапий стекались в столицу76; деньги должны были передаваться в центральное казначейство («басиликон»), но большие расстояния и трудности транспорта не допускали подобной концентрации зерна в столице: оно, должно быть, хранилось в нескольких местах. Крестьяне были обязаны выполнять некоторые принудительные работы.
Всякие оценки доходов Селевкидов остаются предположительными77. Сумма поземельного налога менялась вместе с ценой на хлеб, и у нас совсем нет сведений о хлебных ценах в отдельных внутренних районах и очень мало о приморских городах; конечно, зерно не обязательно имело ту же цену в Сирии или в Вавилонии, что и в Милете или на Самосе. Судя по движению цен в других местах, должен был происходить сильный рост цен, достигающий наибольшей высоты к 300 г., после чего последовало их длительное падение. В начале II века цари очень нуждались в деньгах, и хотя это отчасти объясняется уплатой контрибуции Риму, все же обнаруживается недостаточное накопление денежных средств. Но позже, в том же II веке, вероятен новый подъем, судя по тому, что в Египте пшеница в I веке была на 60% дороже, чем в III в. (хотя это отчасти объясняется менее интенсивной обработкой земли). Сообразно этому династия со времени Антиоха Эпифана была, очевидно, снова в относительно лучшем положении, несмотря на крупные территориальные потери. Впрочем, экономическому подъему могла частично содействовать и торговля. Но, говоря вообще, Селевкиды никогда не приобрели богатств, сколько-нибудь напоминающих те, которые Птолемеи извлекли из Египта: они, очевидно, расходовали на управление страной гораздо большую часть доходов.
Говоря, что Селевкиды основывали полисы, следует иметь ясное представление о том, что это означало. Согласно греческой теории, группа домов была полисом только в том случае, если она имела муниципальное самоуправление и некоторые органы корпоративной жизни. Необходимым условием для полиса было разделение граждан на филы, совет, выбираемый этими филами, ответственные магистраты, выбираемые жребием, и своя городская земля, законы и финансы; обычно, хотя и не обязательно, имелась также городская стена, общее собрание и местные подразделения городской территории (демы). Поселения, лишенные всего этого, оставались деревней; размеры поселения в этом случае не имели значения, и для греков Вавилон, Мемфис, Иерусалим были, собственно говоря, деревнями, хотя они допускали одно исключение в странах варваров: они признавали полисами сложно организованные финикийские города, и Аристотель добавил к своему собранию конституций греческих полисов и конституцию Карфагена. Но после Александра старая антитеза «или полис или деревня» была уже неприменима: появились новые переходные формы, и возникли новые термины, как, например, «политевма» (корпорация) или «катойкия» (поселение), для обозначения общин с некоторой автономной организацией, менее широкой, чем организация полиса; причем члены катойкии были катойками, т. е. поселенцами. Политевма78, подобно полису, имела религиозный центр, могла обладать советом и магистратами и давала возможность включения в состав горожан чужеземцев, без предоставления им прав гражданства. Может быть, политевма была обычным термином в Египте, а катойкия79-в царстве Селевкидов. Крупные туземные центры тоже стали называться городами80, хотя добросовестные писатели, вроде Исидора и Страбона, для обозначения туземного города, не имеющего организации греческого типа, пользуются выражением «Κωμόπολις» («деревня-город»); как правило, неизвестно, какого типа был туземный подвластный город до его эллинизации. Фактически деревня превращалась в полис постепенно, и не всегда можно сказать, являлось ли то или иное поселение полисом или нет, хотя иногда это выясняется благодаря монетам. Для понимания процесса эллинизации Азии необходимо помнить эти различия в типах городов.
Александр думало слиянии в будущем Европы и Азии, и, вероятно, основанные им Александрии, которые, во всяком случае, были в значительной мере военными поселениями, нельзя считать вполне греческими полисами; они были скорее городами нового типа, которые должны были содействовать этому слиянию, состоящими из одной или нескольких квази-автономных политевм, или корпораций, из которых греческие были наиболее важными81. Александрии были, конечно, подчинены царским наместникам82,-в этом их отличие от прежних греческих полисов,-и селившиеся в них греки не соглашались считать эту систему эллинским «образом жизни и воспитанием»83. Если судить по Дура (Салихие) на Евфрате, основанной Никанором84, полководцем Антигона I85, развалины которой дают картину раннего эллинистического города86,-земля этих городов оставалась царской, и их граждане получали земельные наделы, хотя в Дура эти наделы составляли часть более крупных единиц, называемых гекадами, значение которых неизвестно87. Но Селевк и его династия стремились эллинизировать Азию; греко-македоняне с их более высокой цивилизацией предназначались к роли господствующей расы, и держава Селевкидов должна была покоиться на обширной сети городов и поселений более или менее греческого характера; греческий полис казался им единственным шансом создания устойчивого государства среди масс азиатов. Какие из основанных Селевкидами поселений были в действительности «полисами», не всегда можно установить с полной достоверностью, но, вероятно, македонское название или название поселений по династии указывает на вполне греческую организацию и права полиса. Возможно, города, основанные Александром, тоже стали вполне полисами88. И несомненно, когда туземный город получал династическое название, это значило, что он был «вновь основан» как вполне греческий полис, что влекло за собой существенные изменения. Не всегда можно различить в этом отношении деятельность отдельных Селевкидов, но, вероятно, организация полисов в Северной Сирии и Вавилонии-Сузиане была, в первую очередь, делом Селевка, в Иране-Антиоха I, в Малой Азии-Антиоха I и Антиоха II. Организация полисов повсеместно усилилась при Антиохе Эпифане. Большой размах организации полисов Селевкидами один из самых замечательных актов истории, и полный список основанных полисов и поселений заполнил бы много страниц89.
Северная Сирия, уже при Антигоне населенная его ветеранами, при Селевке стала второй Македонией: здесь была новая Пиерия и Киррестика, а за Евфратом-новая Мигдония, и здесь находились четыре крупных полиса Селевка-столицы четырех сатрапий Северной Сирии. Антиохия-столица всей империи, на судоходном в те времена Оронте, имела в конце эллинистической эпохи четыре квартала, каждый из которых внутри общей городской стены имел собственные стены. Селевк отстроил первый квартал, Селевк II-третий, Антиох Эпифан-последний. Антиохия никогда не была центром культуры; хотя она была крупным торговым рынком, она всегда более славилась как город веселья, и ее парк Дафна приобрел широкую известность. Посидоний, сам уроженец соседней Апамеи, бичует роскошь сирийских греков90. Вблизи устья Оронта находился портовый полис-мощная Селевкия в Пиерии, место погребения членов династии, простирающаяся от моря террасами вплоть до утеса; в ней местом культа был древний конический камень. Далее к югу лежит Лаодикея приморская (Латакий) и на среднем Оронте в туманной долине-Апамея, арсенал Селевкидов, заменившая Пеллу Антигона: здесь были особые кварталы для слонов и крупные конские заводы. Помимо этих четырех крупнейших полисов в стране было много поселений вплоть до Лаодикеи Ливанской и Гелиополя (Баалбек) у истоков Оронта; еще гуще была сеть городов на востоке, группирующихся около Бероэи (Алеппо) на Халусе, на дороге от Антиохии к Гиераполю-Бамбике и у Халкиды далее к югу; на севере Антиохия в Киррестике. Много полисов было расположено вдоль Евфрата; среди них Дура была основана вновь под названием Европос, Тапсак-под названием Амфиполь; далее к северу Апамея охраняла мост на судах при Зевгме, которая отняла у Тапсака значение главной переправы через великую реку. В Северной Месопотамии среди других были два знаменитых города-АнтиохияНисибис в Магдонии и Антиохия-Эдесса в долине Урфы. Во II веке Хамат получил название Эпифании, ВеритЛаодикеи91 и у Галилейского озера появилась Антиохия; на некоторое время Антиохией был назван и Иерусалим.
В Вавилонии и Сузиане Селевк проводил в жизнь планы Александра, связанные с районом Персидского залива также, как, может быть, Лисимах у Черного моря. Величайшим полисом был первый основанный Селевком город-Селевкия на Тигре, на некотором расстоянии ниже Багдада; Сузы стали называться Селевкией на Эвлее92; была еще одна Селевкия в долине Суз и одна у Персидского залива; Апамея находилась в Масене; выше Багдада была еще одна Апамея, Антиохия и еще одна Дура; в направлении к холмам Сузианы находился важный город Артемита. Александрия у Персидского залива, позднейший Харакс, была основана вновь Эпифаном под названием Антиохии. Вавилон был разрушен .Антигоном I, и в 275 г. Антиох I выселил оставшееся, гражданское население, сохранив только храм93; Эпифан, вероятно, основал его вновь как греческий город. Урук (Варка) тоже был частично эллинизирован под именем Орх94.
В Иране была основана большая группа новых поселений в Мидии-отчасти, чтобы сдерживать горные племена; среди них: Эвропос-Раги вблизи Тегерана и Апамея у Каспийских ворот; в Парфии-Гекатомпил и четыре других города; в Персиде-Антиохия и Лаодикея, хотя туземный дух был силен и туземные жрецы-цари, предки Сассанидской династии, еще правили в Персеполе. Великое избиение греков во время восстания после смерти Александра, вероятно, наполовину разрушило города, основанные Александром на Востоке. Антиох I вновь основал Гераклею в Хорасане под именем Ахеиды, восстановил Александрию-Герат, основал вновь крайнюю Александрию (Ходжент) на Яксарте под именем Антиохии и вновь отстроил Александрию-Мерв под именем Антиохии Маргианы. Вторичное основание Экбатаны под именем Эпифании есть дело Эпифана.
О дороге, проходившей через всю Малую Азию, хорошо заботились95. Там, где дорога от Мелитены, проходившая через Каппадокийскую Мазаку, соединялась с дорогой из Гарса, проходившей через Иноний, находилась Лаодикея «Обожженная», прозванная так оттого, что неподалеку, в Зизиме, находились горны ртутных рудников; дальше к западу находился большой город Апамея-Келайны, прозванный неизвестно почему «Ковчегом»; это название заставило позже этот город изображать на своих монетах ноев ковчег. Дальше к западу, на реке Лик, где сходились дороги, идущие на Эфес и Сарды, находилась еще одна Лаодикея. Это были главные узлы движения. От Лаодикеи Обожженной шла дорога на юг, достигавшая моря у Селевкии на Каликадне, и на север, через Филомелий и Сииниаду, в Никею и Никодемию в Вифинии. От Апамеи дорога шла в Антиохию, Аполлонию и Се левкиду «Железную»-города, стоявшие в качестве передовых постов на границе с независимой Писидией; от Лаодикеи на Лине шла дорога на юг, через туземную Кибиру, к морскому побережью Памфилии. У этой Лаодикеи главная дорога разветвлялась: одна дорога шла в Сарды и дальше на север, к селевкидской Тиатейре, откуда одно из ответвлений дороги шло в Пергам, а другое на север, через Стратоникею на Каике к Кизику, другая дорога шла в Эфес, проходя через Антиохию на Меандре, Антиохию-Нису и Селевкию-Траллес, откуда одно из ответвлений дороги шло к югу, через АнтиохиюАлабанду, к Стратоникее в Карий.
При Эпифане многие города в Киликии были преобразованы, и позднее здесь было известно пятьдесят греческих полисов. Маллос и Адана стали Антиохиями, а Мопсуэстия -Селевкией. Таре, уже в III веке ставший Антиохией96, позже превратился в важный центр просвещения97.
Кроме полисов, Селевкиды основали в Малой Азии много военных поселений98 (некоторые из них были крепостями), которые позже гордились своим македонским происхождением; многие в конце концов стали полисами, как, например, Накраса в 159 г." Поселенцы (клерухи), наемники многих племен, называли себя «македонянами» такого-то поселения и, возможно, были организованы в форме политевмы или катойкии; они получали земельные наделы обычно более крупные, хотя и менее плодородные, чем наделы египетских клерухов. Клерухи, вероятно, использовались для освоения пустошей, хотя об этом упоминается только при Атталидах. Господствует мнение, что наделы селевкидских клерухов, в отличие от египетских и пергамских, не облагались налогом, но сведения об этом вряд ли достаточны. Много подобных поселений должно было существовать и в Сирии, и, может быть, их уже основывал Антигон I, например Карры в Месопотамии и Докимей во Фригии. Наделы клерухов оставались царской землей, но во II веке они могли делиться, продаваться и даже наследоваться женщиной.
Эти колонии обычно были связаны с какой-нибудь деревней и носили туземные имена, но они могли быть связаны и с полисом; так, например, колония в Магнесии при Сипиле находилась отчасти даже в пределах городских стен100; может быть, некоторые из новых полисов включали и землю клерухов. Эти колонии были, в первую очередь, военными поселениями, и клерухи были обязаны военной службой; а цепь колоний, проходящая через Малую Азию от Каика до Меандра,-Накраса, Тиатейра, Гирканида, Кады, Блаунд, Мизо-Македония, Пельта явно предназначалась для защиты Ионии от галатов. В Малой Азии было также много невоенных поселений (катойкии) устроенных по деревням, с аналогичной корпоративной организацией, но неизвестно, были ли некоторые из них греческими, что можно было бы сопоставить с эволюцией «частной земли»- «γη ίδ'.οτ'.κή»в Египте, или они представляли собой только развитие туземной деревни.
Дело в том, что характерной чертой эпохи Селевкидов был постоянный прогресс101 этих различных политических форм, который продолжался непрерывно, уходя глубоко в римскую эпоху: аморфная туземная деревня стремилась стать организованным поселением, а поселение и туземный подвластный город-эллинистическим полисом102. Исидор, тщательно подбирающий термины, приводит много «полисов» в глубине Азии с туземными названиями, и некоторые из них встречаются в Сирии. Получившие организацию деревни, вероятно в какой-то степени подражая греческим формам, сами, наконец, объединялись в ассоциации или союзы, корни которых восходят ко временам эллинизма. Такими ассоциациями были Каистрианы, Гигралеиды, Гептакометы, Пентедемиты и многие другие; некоторые из них начали даже чеканить монету, что обычно было правом полисов. Ко-' нечно, развитие деревни в эллинизированный город не было чем-то абсолютно новым, и этот процесс происходил также в самой Греции, например в Этолии III века; но этолийская деревня значительно отличалась от деревни фригийских крепостных.
И масштабы процесса превращения деревни в полис во владениях Селевкидов не идут ни в какое сравнение с греческими. Если бы для этого процесса было достаточно времени, то в Малой Азии и Северной Сирии государство оказалось бы состоящим полностью из полисов со смежными территориями, пользующихся внутренней автономией, под верховной властью бога-царя, который руководил бы основным направлением политики. Стремились ли в действительности к этому первые Селевкиды, остается неизвестным, но, несомненно, к этому стремился Рим, и те приемы, которые Рим применял, заставляют предполагать, что эта идея была эллинистической. Так, Помпеи, разбив Митридата, сам получил возможность выбрать тот или иной порядок расселения и администрации; он попытался в некоторых районах провести эту идею одним росчерком пера103; например, он разделил Понт на одиннадцать городских округов, причем из этих одиннадцати полисов только Синопа, Амисос и Амасия были греческими, а остальные были туземными городами или деревнями, превращенными в греко-римские города, подобно Евпатории-Магнополю и Кабире-Диосполю. В Вифинии он также образовал двадцать городских округов. Но Римская империя довольствовалась более медленным и естественным ростом, который, понятно, не был равномерным: город мог прийти в упадок и снова превратиться в деревню.
Можно привести примеры сложности эллинистических государственных форм в Азии. В Карий существовал старинный религиозный союз туземных деревень, почитавших Зевса Хрисаорея104. Одна деревня - Алабанда была вновь основана в качестве Антиохии105; превратившись в греческий полис, она осталась членом Карийского союза. На городской земле важного нового полиса - Стратоникеи-были расположены некоторые из этих деревень; они стали ее демами, и благодаря им Стратоникея тоже стала членом союза. Один из этих демов-община, которая сама поклонялась Зевсу Панамару,-ушел настолько вперед в организационном отношении, что стал издавать декреты и предоставлять «права гражданства», т. е. права члена дема, уроженцам других мест106; между прочим, этот дем и даровал «право гражданства» некоторым гражданам Стратоникеи, т. е. того полиса, частью которого он был сам с точки зрения греков. Неудивительно, что Страбон оставил попытку найти в греческой фразеологии название, подходящее для этого древнего Карийского союза, и назвал его «системой».
Неясна та роль, которую играли азиаты в новых полисах и которая была прелюдией к их эллинизации; условия, повидимому, были различны. Некоторые новые полисы кажутся чисто греческими, как Антиохия в Персиде108; но греческие имена мало что значат, так как вскоре после 300 г. их приняли и финикийцы107, и многие азиаты, должно быть, поступали так же. Далее, некоторые полисы, старые и новые, даже в III веке давали права гражданства отдельным азиатам (могли быть и древние прецеденты, так как среди граждан Милета и Кирены было много людей карийской и ливийской крови); так, Аспенд включил в свои филы некоторых азиатских наемников смешанного происхождения108, Смирна дала права гражданства отряду персидских войск109, Стратоникея имела карийские демы. Сарды, которые в III веке имели только туземную организацию, во II веке стали греческим полисом110; нельзя себе представить, чтобы в составе их граждан не было многих лидийцев. Точно так же и Сельге, придумавшая легенду об основании ее греками, несомненно, имела в составе населения многих писидийцев111, а эллинизированные ликийские города ликийцев. Антиохия-Тарс тоже должна была иметь много туземных граждан, а Пергам в 138 г. дал право гражданства вообще всем азиатам (стр. 160).
В местах, населенных значительным числом азиатов, можно встретить и другие формы организации. Вновь основанный Вавилон получил греческий театр, гимнасии, учреждения полиса112; но религиозная и научная деятельность вавилонян продолжалась, несмотря на греческие формы, как и в Уруке; один греческий иммигрант носил вавилонское имя113. Селевкия на Тигре114 сохранила до конца свой эллинистический облик, но в ней жило население Вавилона. Она заменила Опис, большой туземный город, и стала в какой-то степени двойным городом115, поскольку на некоторых ее монетах изображены две богини городов с башенками на головах, держащие за руки одна другую116.
Так как население Селевкии определяется в последнее время в 600 тыс., то вне стен, должно быть, жило много местного негреческого населения117; несомненно, Опис стал ее «деревней», и вторая городская богиня может быть Описом, символизирующим вавилонское население Селевкии118. Организация этого населения неизвестна, во всяком случае оно не могло быть частью греческого полиса. Но его наличие объясняет, почему жителей Селевкии постоянно называли вавилонянами. Подобным образом и в Аполлонии, расположенной на границе Писидии, оставались разделенными фракийский и ликийский города119. В Антиохии опять-таки положение было иным; город, основанный Селевком, был чисто греческим, но позднее в Антиохии был очень силен сирийский элемент, и в этом следует искать причины возникновения таинственного второго квартала города, не имеющего царя-основателя (стр. 144): сирийцы селились вне стен и впоследствии были включены в район, опоясанный второй стеной; возможно, они образовали свою собственную политевму, подобно негреческим политевмам в Александрии (стр. 172). Городом этого же типа, возможно, была и Антиохия-Эдесса, прозванная «полуварварской»120. Действительно, многие полисы могли разрешать вопрос о туземном населении путем политевм так же, как они разрешали еврейский вопрос (стр. 201). Греческому полису, Антиохии у границ Писидии, пришлось основать неподалеку от своей черты отдельное святилище Аскайнского Мена (стр. 312), что уже само по себе указывает на наличие здесь многочисленного туземного поселения. Наконец, существовали туземные города, вроде Сиринкса в Гиркаыии, в которых среди местного населения селились греческие торговцы, образовавшие греческий квартал121, но это не привело к созданию греческих политических форм.
Но хотя мы знаем слишком мало о политических причинах, благодаря которым Азия была частично эллинизирована этому процессу содействовали и другие силы, кроме политических. В Азии распространялось греческое право, вероятно вначале при помощи Александра, который подчинил в полисах греческому праву иноземные политевмы122; с течением веков развилось грекосирийское право, с которым пришлось считаться Риму123, и в него глубоко проникли греческие юридические формы. Как городское право Александрии, хотя и греческое, очевидно, не является правом какого-либо одного греческого города124, так и наследственное право Дура, недавно открытое, оказывается афинским в смешении с другими элементами125; но наиболее поразительны документы I века-греческие арендные договоры, написанные по-гречески, но заключенные между людьми, носящими иранские имена, найденные в Авромане, потому что они относятся не к какому-либо полису, а к отдаленной деревне персидского Курдистана128. Греческим языком пользовались очень многие азиаты, как это было в туземной Кибире127; в I веке до н. э. несколько вавилонских жрецов написали греческими буквами посвящение128, и немногим позже набатейские эпитафии составлялись по греческим образцам29. В сирийском и арамейском130 языках много слов, заимствованных с греческого, и греческий язык совершенно вытеснил местные языки в Лидии и Западной Фригии131. Но каким бы могучим орудием ни был греческий язык, его успех имел свои пределы: Восточная Фригия, Ликия, Ликаония, Сирия сохранили свои местные языки в сельских округах, как, естественно, и внутренние области Азии; даже в Библе132 и Тире 133 в христианскую эпоху говорили еще по-финикийски. Наемники, поселявшиеся в Азии, женились на туземках; конечно, в I веке такого рода браки и смешение народностей в повседневной жизни и торговле уже сделали свое дело, и точно так же, как в Египте этого времени, термин «грек» иногда означает культуру, а не происхождение; «гречанка, родом сирофиникиянка» (у Марка VII, 26) была такой «гречанкой по культуре», может быть обладавшей греческими политическими правами в своем полисе. После того как закончилась великая европейская иммиграция III века, на первых порах установилось равновесие, а затем греческий элемент начал терять почву, отчасти благодаря смешению с азиатскими племенами. Были и исключения-города, оставшиеся по преимуществу греческими. Но то, что происходило обычно, опять-таки иллюстрируется в Дура (которая в этот период не входила в сферу римского влияния).
Имена в Дура134 в начале II века греческие. Но хотя после 6 г. н. э. отдельные семьи удержали полностью свои греческие имена, наблюдается чрезвычайное смешение форм вавилонских, персидских, сирийских; встречаются такие мужские имена, как Самисилаб (Шамаш-мой отец), Рагеадад, Бафаладад и Зебидадад (сложные с Ададо м), Рагеибел (отдых Бела), Даниил и Варнава, и женские имена, произведенные от имен азиатских богинь, преимущественно от Нанайи, вавилонской богини города, как Маттанат (дар Анаит), Батнанайя (дочь Нанайи), Мекатнанайя, Барибоннайя, Ригутаи (имя субботней служанки Эсфири) и имя героини Флобера-Саламбо, которое появляется как имя женщины Саламбуа в Дура135 и Газе136, так же как имя Азии, употребляемое Шелли, встречается как женское имя в надписях и папирусах137. В результате свободного смешения народностей греческий язык теряет грамматику, и прежде всего-окончания, как, например, можно проследить по монетам царя Канишки в Индии. Встречаются семьи, в которых имена братьев еще греческие, а сестер-азиатские; это значит, что некоторые греческие поселенцы женились на туземках и сыновья, согласно обычаю, получали имена на языке отца, а дочери-на языке матери. Таким же образом живущие в Сирии греки до 100 г. были женаты на сирийках-Таосе, Рибу, Румате183; и некоторые сирийские полисы признавали в качестве городской богини Атаргатис или Астарту. Но, по видимому, в Дура не было брака между братьями и сестрами, который в конце концов появился у египетских греков; встречаются два раза в семьях с греческими именами браки с единокровными сестрами139, что дозволялось некоторыми греческими законами.
Выше было уже описано общее отношение старых греческих полисов к царям (гл. II)140. Вероятно, при Селевке и Антиохе I они были подвластными союзниками, платящими налоги, хотя сведений об этом мало, так как «галатский» налог, взимавшийся Антиохом 1 для уплаты дани галлам, был необычным; но некоторые города, как, например, Эритры, были, возможно, свободны от обложения141. Конечно, первые Селевкиды стремились заслужить уважение полисов и, кажется, были популярны среди горожан. Антиох II, которого надписи рисуют в благоприятном свете142, вернул полную свободу ионийским городам, и последние всегда ссылались на этот факт, как на свою хартию вольностей. Когда Антиох III отвоевал у Египта побережье Малой Азии, он выдвинул новую теорию, согласно которой все полисы были его подданными и их свобода была лишь актом милости с его стороны143. Некоторые полисы, действительно, вновь платили налог, но после того, как Антиох III в 188 г. потерял Малую Азию, положение полисов стало зависеть от Рима и Пергама. Один негреческий город-Арад-получил исключительные привилегии от Селевка II, в том числе и право убежища для политических эмигрантов144.
Новые полисы Селевкидов, конечно, платили налоги, так как, поскольку много царской земли передавалось городам, казначейство не могло бы выдержать такой утечки поземельного налога, если бы не получало эквивалента; многие полисы находились под управлением городских правителей (эпистатов), которые упоминаются в некоторых сирийских городах145: в Селевкии на Тигре146 и в Уруке147. Очевидно всюду, где было значительное местное население, ощущалась нужда в какой-либо власти помимо магистратов полиса; однако в Антиохии в" Персиде если и был эпистат, он не контролировал собрания, и полис вел летосчисление не от эры Селевкидов, а по жрецам культа Селевкидов148. Но когда династия стала клониться к упадку, сирийские полисы сумели постепенно достигнуть довольно широкой независимости149. В 148-147 гг. четыре великих полиса Северной Сирии были достаточно автономны, чтобы заключить монетное соглашение как «народы-сестры»150. В гражданских войнах между членами династий сирийские полисы фигурируют в качестве политического фактора, поддерживая того или другого претендента; и очень многие из них в качестве награды за помощь с 140 г. добивались от царя титула «священный и неприкосновенный» (стр. 93), который гарантировал их от его нападений и давал право убежища для нарушителей царской воли; такой полис мог чеканить свою монету, причем часто в качестве начала эры использовался год получения этой хартии свободы.
Вероятно, величайшим достижением Селевкидов, если не считать их колонизации, было введение правильного календаря. Это не был в полном смысле слова первый календарь, так как некоторые финикийские города уже начали пользоваться фиксированной эрой151; но это был первый календарь с широким охватом, и он представлял собой большой прогресс по сравнению с системой счета по магистратам-эпонимам или по годам правления царя. Даты исчислялись в годах с эры Селевкидов, но, к несчастью, эта эра не была единообразной: в Вавилонии первый год начинался 1 Нисана (март-апрель) 311 г.первого новогоднего праздника Селевка после отвоевания Вавилона, а в Сирии эта дата совпадала с обычным тогда началом македонского года-1 Диона (октябрь) 312 г. Таким образом, между двумя эрами имеется расхождение около пяти месяцев152. Селевкидский календарь был широко воспринят в Азии, даже евреями, и долго держался. Он использовался в парфянском царстве и зависимых от него государствах и, как говорят, продолжает еще существовать среди сирийских христиан.
Как ни бедна наша информация о Селевкидах, она, может быть, еще беднее по отношению к Пергамскому царству, которое, будучи сначала незначительным по величине, включало Малую Азию в пределах до Тавра от 228 до 223 г. и от 188 до 133 г. Источники рисуют нам это царство как построенное по образцу государства Птолемеев: это была организованная машина для накопления богатства, причем, с точки зрения эллинизма, она находилась на более низком уровне, чем селевкидская. Политические причины сделали Атталидов упорными врагами Селевкидов и друзьями Египта; поэтому они, естественно, подражали Египту, но поскольку они не могли претендовать на божественное происхождение своей власти и не были национальными царями, они вместо этого принимали позу демократических правителей: их дворец был только большим домом, они никогда не употребляли царского «мы», а иногда даже называли себя гражданами Пергама153. Возможно, что Атталиды считали себя первыми гражданами, предвосхищая идеи Августа. Но тот факт, что Атталиды деловито и умело управляли своими владениями и римляне и сторонники римлян в Греции хорошо отзывались об этих лойяльных союзниках Рима, не может скрыть подлинного, резко отрицательного отношения к ним греческого общественного мнения: для националистически настроенных греков Эвмен II был Иудой, архипредателем дела эллинизма, человеком, который подстрекнул Рим сокрушить династию Селевкидов, стоявшую за развитие эллинистической культуры. Население Антиохии могло смеяться над Антиохом, и он сам мог позволить себе злые шутки над этим населением; но грамматик Дафит самым серьезным образом сравнивал одетых в пурпур выскочек Атталидов, разыгрывавших из себя господ над греческими полисами, с высеченным рабом, спина которого разукрашена пурпуровыми полосами от бичевания; за это Дафит был распят154. Ни один грек никогда не говорил ничего подобного о Селевкидах.
Там, где правил Пергам, упразднялась политика Селевкидов, неуклонно сокращавших размеры царской земли и крепостничества: Атталиды, повидимому, не только сохранили свою царскую землю, но даже расширили ее155 присоединением храмовых владений и припиской храмов к какому-нибудь городу. Это облегчалось тем, что хотя в Эолиде было много древних храмовых государств, ни одно из них не было действительно могущественным156. Подобно Птолемеям, Атталиды, должно быть, раздавали за службу право пользования земельными угодиями на царской земле (с правом отобрания их в казну); во всяком случае, Аттал III многие такие владения конфисковал, или, вернее, взял обратно. Они основали несколько городов157, из которых два, несомненно, были настоящими полисами: Атталия в Памфилия, морской порт Атталидов для сношений с Египтом, там, где достигает моря дорога от Лаодикеи к Кибире, и Филадельфия в вулканической области Лидии, которая впоследствии получила большое значение; она получила прозвище «малых Афин» и была построена с расчетом на устойчивость против частых здесь землетрясений158. Атталиды расширили Элею в качестве порта Пергама и построили у Пропонтиды другую гавань-Гелленополь. Они основали несколько военных колоний обычного типа, первыми из которых были Филетайрия у горы Иды и Атталия на Герме; известны некоторые другие названия поселений, основанных Атталидами, но нельзя сказать, были ли они полисами или военными колониями. Атталиды пользовались наемной армией, хотя использовали мизийских горцев159 как для войны, так и для вывода колоний. В их разросшемся царстве сатрапии управлялись военными губернаторами обычного типа160и имелся министр «для дел», или визирь, как у Селевкидов161. j
Отношения Атталидов к греческим полисам были ясно изложены на мирной конференции после поражения Антиоха III, когда Рим передал Эвмену II Селевкидскую Малую Азию162: в то время, как Родос ратовал за свободу греческих полисов, Эвмен просил, чтобы их признали его подданными. Рим пошел на компромисс и отдал ему в подданство163 все те города, которые платили дань Атталу I или помогали Антиоху; остальные города были объявлены свободными. Среди городов, переданных Эвмену в подданство, были Эфес, Теос и Траллы, а некоторые города, объявленные свободными,-из них упоминаются Самос, Приена, Магнесия, Лампсак-позднее вступили в «дружбу и союз» с Римом, который ограничил их действия в иных направлениях. Но значительное число полисов, включая Милет и Смирну, действительно пользовалось свободой, а Аполлония у границ Писидии начинает свою эру с 189 г.164 Естественно, что подвластные города не были довольны своим положением, и известно, как поступил Эвмен с одним греческим полисом, вероятно Аполлонией на Риндаке в Геллеспонтской Фригии165: он уничтожил ее автономию, конфисковал храмы и подчинил ее стратегу сатрапии. Позже он восстановил ее внутреннюю автономию и храмы, но город попрежнему платил дань и подчинялся стратегу. Теос тоже платил дань166, и, несомненно, ее платили, как это устанавливают более поздние авторы, все несвободные греческие города, ибо Теос имел преимущество перед ними как главный азиатский центр артистов Диониса, которым покровительствовали Атталиды. Некоторые полисы-источниками упоминаются Эфес и Амблада167,-очевидно, облагались общей суммой налогов, вычисленной путем оценки собственности граждан. Эту сумму налогов городские власти' взимали со своих граждан в любом порядке. Но в Аполлонии граждане были обложены непосредственно, без вмешательства городских властей; повидимому, существовало много налогов, и, может быть, тот длинный список налогов, которые сам Теос взимал со своих граждан (стр. 124), каким-то образом связан с обложением Атталидов; но мы не имеем ясного представления об этой системе налогового обложения. Однако, с другой стороны, цари выдавали из казначейства субсидии некоторым городам, например Теосу и Аполлонии, которые ежегодно выплачивались городским властям и могли быть использованы для гражданских и религиозных расходов города.
Таким образом, при Атталидах несвободные греческие города имели только формальную автономию, но она была непрочной и по произволу царя могла быть отнята; город был в какой-то мере подчинен военному правителю провинции и был обложен налогом, причем принятие царской субсидии давало царю право вмешательства в его финансовую администрацию. Бывали и другие случаи произвольного вмешательства. Один из Атталидов конфисковал доходы с рыбной ловли в священных озерах Артемиды Эфесской, чего Эфес никогда не мог простить168. Цари считали себя вправе, как это делали Антигон I в конце царствования и Лисимах, распоряжаться населением городов по своему произволу: часть территории Приапа была отдана Париону, Дардан был соединен с Абидосом, Гаргара была почти затоплена внезапным наплывом азиатов, деревня Гергита перенесена из Троады к Каику169. В Накрасе и Эгине и, несомненно, также в других местах были поставлены эпистаты (правители города)170, в Пергаме-инспектор храмовых доходов171. Сам Пергам, хотя формально он был греческим полисом, контролировался царем, который назначал главных магистратов, пять городских стратегов и давал им свои распоряжения172; вероятно, только они могли передавать дела в собрание и совет. Это позволяло Атталидам контролировать финансы города, как поступали и Птолемеи со своими полисами в Малой Азии, хотя и иными путями.
Финансы Пергама процветали173 и позволяли царям содержать большие армии, но мало известно о том, как цари собирали деньги с населения. На царской земле, поскольку она не давалась за службу и не использовалась для военных поселений (земля клерухов), они, как это было обычно, вели собственное хозяйство, но, вероятно, они пользовались египетской системой взимания определенной суммы с крестьян, а не получали долю урожая, как Селевкиды, потому что стратйл Геллеспонтской Фригии говорил, что в том случае, если будет нужно зерно для посевов, об этом следует подать прошение царю, который, таким образом, контролировал все излишки пшеницы за пределами полисов174. Привилегированные клерухи в военных колониях, однако, платили в качестве налога одну десятую своей продукции175. Эолида и Троада были развитыми земледельческими и скотоводческими районами; царские конские заводы находились, вероятно, вблизи горы Иды, и сама Ида поставляла дерево и смолу. Отчасти именно нужда в смоле Иды связывала Египет с Атталидами. Из шкур своего скота и шкур, которые они ввозили с Эвксина через Кизик, они выделывали пергамент, которым снабжали мир. Экономическая система Атталидов неизвестна, но, несомненно, она была высоко развита, в частности в отношении продуктов земледелия; цари были так же заинтересованы в улучшении земледелия как и первые Птолемеи, и Аттал I писал о горе Иде176, а Аттал III о садах177. Интересно, что для обозначения царской сокровищницы употребляется птолемеевский термин «rhiscus»178, а не «gaza», применявшийся македонскими царями в Азии-Антигоном I, Лисимахом и Селевкидами. Следует также предполагать, что пергамент и смола были царскими монополиями. Впрочем, одна черта экономической системы Атталидов отличает ее от системы любого другого государства-это усиленное применение ими рабского труда. Все цари и города, пользовались рабским трудом в рудниках. Но если в Египте монопольные мастерские обслуживались полукрепостными,-царские предприятия в Пергаме, вырабатывавшие пергамент, ткани и знаменитую «парчу Атталидов», затканную золотыми нитями, применяли труд массы рабов, преимущественно рабынь, под надзором «главного надзирателя царских мастерских»179; и царство Атталидов реально основывалось не на полисах и поселениях, как государство Селевкидов, а на богатствах, производимых трудом крепостных и рабов. Но оно оказало миру две услуги: оно защищало большое число полисов от галатов и собрало в Пергаме библиотеку, уступавшую только Александрийской.
Атталиды постепенно превратили расположенную на вершине холма древнюю крепость Пергам в великолепную столицу180, построенную не по обычному прямоугольному плану, а так живописно, что, может быть, на нее в этом отношении походит только Селевкия в Пиерии. У подножья холма, на котором возвышалась столица, были расположены дома простого народа, а греческий город был размещен по склонам холма; на его вершине возвышались великолепные царские постройки. Главная дорога вела к пропилеям, которые образовывали собой вход в три гимнасия, расположенные один над другим террасами, поддерживаемыми крепкими стенами; театр выходил на верхнюю террасу, а выше его крепостная стена охватывала часть вершины. Внутри пространства, окруженного этой стеной вдоль вершины с севера на юг, были расположены дворец, библиотека и храм Афины; вблизи, но за стенами, возвышался огромный алтарь Зевса Сотера (стр. 289), окруженный крытым черепицей двором, который служил рынком; за ним находились храм Диониса и нижний рынок, на котором стояли часы в виде Гермеса с рогом изобилия, из которого в определенные промежутки времени вытекала вода. Нам частично известен закон об общественном здравоохранении, изданный одним из Атталидов181; он предписывал домовладельцам очистку улиц и ремонт разрушающихся или угрожающих разрушением домов; если собственник не выполнял своей обязанности, астиномы могли оштрафовать его и выполнить работу за его счет, а если и они не выполняли этого, то за это могли взяться стратеги полиса; стратеги действовали на основании распоряжения царя, но царь был высшей властью по вопросам здравоохранения. Проявлялась и забота о поддержании дорог в хорошем состоянии; все цистерны были зарегистрированы, и были введены суровые наказания за загрязнение городской воды стиркой платья или водопоем животных. Но несмотря на все свое величие и форму греческого полиса, Пергам был полуазиатским городом: в храме Афины, кроме нее, почитался Зевс Сабазий182, одно из воплощений универсального бога Малой Азии, культ которого привезла с собой со своей каппадокийской родины Стратоника, жена Эвмена II; а нижний город кишел чужеземными торговцами, корпорациями наемников, вольноотпущенниками и массами рабов, занятых работой в государственных мастерских. Аттал III в завещании, которым он передавал свое царство Риму, сделал Пергам свободным городом; а граждане, чтобы предупредить восстание рабов, аналогичное сицилийскому, дали права гражданства всем метэкам и наемникам, включая мизийцев и пафлагонцев, поселенных на территории города, и подняли вольноотпущенников и рабов, за исключением некоторых женщин, до положения метэков, что само по себе было революцией и наиболее массовым освобождением жителей Азии, о котором мы имеем сведения183.
* * *
Туземные царства Малой Азии были эллинизированы только поверхностно. Каппадокия, Понт, Армения удержали свои древние феодальные системы; и хотя Каппадокия, в подражание Селевкидам, была разделена на десять сатрапий, или военных округов184, она вела летосчисление по персидскому календарю185. Цари этих азиатских государств приняли греческие культовые имена, пользовались при своих дворах греческой речью и титулами и насаждали праздники Диониса; они приглашали всякого рода греческих экспертов и строили города, называя их своими именами, например Ариаратея вКаппадокии, Эвпатория в Понте, Арсамосата и, позднее, Тигранокерта в Армении; но это были только царские города, а царства оставались по существу азиатскими: Каппадокия и Понт были оплотами маздеизма, и сам Митридат Эвпатор был только варваром, несмотря на некоторый внешний лоск. Греческая надпись в Нимруд-даге на могиле друга Помпея, Антиоха I, царя Коммагены, иллюстрирует этот смешанный эллинизм186. Она написана на цветистом греческом языке, но ее составитель не усвоил правильного употребления греческого артикля. Царь, наполовину Селевкид, выводит свое происхождение от Дария I и Александра187 (от последнего-через жену Селевка Апаму, считавшуюся дочерью Александра) и трактует Персию и Македонию как два «корня» своей царской власти; он пользуется македонским календарем, но приписывает свои успехи благочестию и святости. Его боги-персидские: Агура мазда и Митра, но они носят также и греческие имена. Он учреждает фонд для увековечения их культа на своей могиле на греческий лад, т. е. свой собственный культ героя. Однако все это в целом носит совсем не греческий облик: для обеспечения этих служб отводится несколько деревень, а также группа иеродулов (храмовых рабов), потомки которых должны навеки посвятить себя этому культу, т. е. воскрешают древние азиатские формы жреческого государства.
Только в Вифинии эллинизм был сильнее азиатских влияний; местная династия рассматривала себя как соперников и конкурентов Атталидов и основала .много городов188. «Прекрасная» Никомедия заменила греческий Астак, разрушенный Лисимахом, и стала в римские времена важным полисом; Прусий I построил Прусию Приморскую, которая имела право чеканить монету, и она заменила Киус, греческий город, разрушенный Филиппом V. Прусий возродил вновь Киерос и назвал его Прусией на Гипии. По совету Ганнибала Прусий I основал Прусу (Брусса), может быть взамен другого исчезнувшего греческого города-Атуссы, порт которой, Мирлия, был позже эллинизирован под именем Апамеи; в состав царства входила также лисимахова Никея. Никея и Прусия, вероятно, имели некоторую автономию, другие города тоже, может быть позднее, получили формы греческого полиса, так как заслуживает внимания, что все они заменили собой более древние греческие города.
Один народ в Малой Азии практически оставался незатронутым эллинизмом вплоть до римского периода это галаты189. Они были инородным телом в чужой для них стране, жили в крепостях, откуда совершали набеги и грабежи, и господствовали над местными крестьянами, обрабатывавшими их поля; галаты, очевидно, получали пополнения из Европы и сохранили свой язык, племенную организацию, обычаи и добродетели: храбрость мужчин, гордое целомудрие женщин. Три их племени190 делились каждое на четыре части, или тетрархии, которые управлялись тетрархами с подчиненными им судьями. Судьи ведали гражданскими делами, но уголовная юрисдикция и, возможно, политическая власть находились в руках совета 300 старейшин, которые собирались в своем священном центре Дринемете191, что означает, может быть, собрание в роще; из тетрархов выбирались те военные вожди, которые позднее упоминаются у греческих и римских авторов в качестве «царей». Они не вмешивались в дела расположенного в глубине их территории государства Пессин вплоть до 166 г., когда они заняли Пессин и религия галатов постепенно подверглась фригийскому влиянию. На это проливает свет переписка Эвмена II, сюзерена Галатии (183-166 гг.), со жрецом-царем Пессина Аттисом192. Эвмен пишет Аттису, как царь царю. Дружба с Аттисом укрепила влияние Эвмена в Галатии. Брат Аттиса перешел к га латам, принял галатское имя и добился верховного жречества, несомненно в интересах галатов и при их поддержке. Эвмен II построил в Пессине храми портики, окончательно разрушил остатки могущества галатов. После истребления галатской аристократии Митридатом галаты начали перенимать цивилизацию страны. Но даже в III веке н. э. язык галатов еще не исчез и они еще поклонялись вельтскому богу под именем Зевса Буссуригия193.
* * *
Эту главу уместно закончить некоторыми замечаниями о важном значении древних греческих полисов в Азии194. Эти полисы, с их старинными традициями, многочисленным населением, сложной и деятельной жизнью, растущим богатством, великолепными общественными зданиями и обширными стенами, едва ли чувствовали себя стоящими много ниже какого-либо царства. Хотя ни один из этих полисов не мог своими размерами соперничать с Афинами IV века и тем более-с Сиракузами, все же во II веке Ми лет с прилегающей территорией, возможно, имел население около 100 тыс. человек, включая рабов195; Эфес был еще больше, а Родос не мог быть намного меньше. Около 300 г. Милет все еще был величайшим из ионийских городов; его процветанию содействовала торговля шерстью; он построил крупнейший греческий храм в Азии; однако в дальнейшем его превзошли Эфес и Смирна. После 250 г.196 на подъеме находилась и Смирна. Независимость Смирны была полной, и сохранился любопытный рассказ о ее отношении к Селевку II и его горячей поддержке этого полиса: когда в 244 г. Селевк перешел через Тавр, Смирна действовала в качестве его наместника; так, она подтвердила пожалования, сделанные его отцом, побудила Селевка сделать новые пожалования и поручила его казначейству уплату денег наемникам197. В Эфесе198 концентрация восточной торговли по дороге Апамея-Эфес, в связи с тем, что Лисимах перенес город к морю, после того как старая гавань затянулась илом, вызвала мощное развитие; может быть, впервые на монетах появляются те кистофоры199, которые стали обычными на монетах Пергамского царства и распространились по всей Малой Азии. Во II веке Атталиды начали превращать Эфес в главный порт своего царства, но он никогда не мог забыть их конфискаций и в 132 г. использовал удобный случай для мести: его флот разбил Аристоника на море и открыл Риму путь в Азию. С тех пор, хотя Пергам формально был столицей римской провинции Азии, фактически ее главным городом стал Эфес,в нем была резиденция правителя и казна провинции. Он был естественными воротами в эту страну, так как был не только греческим полисом: его широко прославленный храм азиатской богини плодородия с евнухами и посвященными богине девами, его восходящее к доисторическим временам убежище и его священная рыба принадлежат более древнему миру.
Магнесия, расположенная на Меандре, возможно, простирала свое влияние от Итаки200 до Оксуса; она помогла защитить Дельфы от галатов201, она дала бактрийскому эллинизму его наиболее мощную династию202 и была в какой-то мере причастна к проникновению в Индию; Магнесия помогла Селевкидам создавать Антиохию на границе Писидии203, Антиохию в Персиде204 и, несомненно, другие полисы, хотя нам об этом и неизвестно. В III веке в Магнесии не часто практиковалось детоубийство. Ее великий храм Артемиды Левкофриены, преемницы Матери Диндимены, уступал по размерам только храмам в Эфесе и Дидиме (стр. 284) и, как говорят, был красивее обоих. По реальному могуществу около 280 г. Гераклея Понтийская, вероятно, превосходила любой полис материка: она управляла большой территорией, включающей другие города, и некогда считала себя сильнее самого Селевка205, но в более позднее время она не сумела сохранить это положение. То же применимо и к Синопе: одно время могло казаться, что Лисимах хочет сделать Черное море своим озером и Синопа будет господствовать на новых обширных торговых путях206; но Лисимах не оставил преемника, и Синопа стала лишь столицей понтийских царей. Зато независимый Кизик, с его удивительной двойной гаванью и хорошим флотом, был более чем простым ее преемником; в его руках была большая дорога через долину Макеста до Сард, и по этой дороге проходила торговля между Пергамским царством и побережьем Черного моря207; Страбон ставит его наряду с Родосом, Карфагеном и Массилией208. Политика Кизика заключалась в постоянной дружбе, а по возможностии союзе с Пергамом209; его отношения к этой монархии походили на отношения Родоса к Египту, и он дал династии Атталидов ее лучшую одрицу-Аполло ни ду (стр. 105), которую он позже обожествил. Наследники многих царственных домов присылались в Кизик для завершения своего образования 10. В 277 г. он был уже достаточно силен, чтобы разбить в единоборстве племя галатовтрокмов211; а двумя веками позже он боролся один-наодин с Понтийским царством и чуть не захватил в плен Митридата на вершине его мощи. При Августе Кизик управлял обширной территорией, включающей древние полисы, вроде Зелеи, и совершил более опасный подвиг, чем борьба с Митридатом: он подверг телесному наказанию нескольких римлян212. Для этого у него были хорошие основания; но он был счастлив, что отделался только пятью годами чрезвычайного налога.
Но по словам Страбона ни один полис не мог равняться с Родосом213. Во время исторической осады 304 г. он успешно сопротивлялся всем силам Деметрия, и до 166 г. его мощь и ресурсы непрерывно росли. Его купцы и банкиры желали мира, но он защищал два принципа; равновесие сил и свободу мореплавания, и за них он всегда был готов бороться с агрессором. Родос помог Македонии сломить морскую мощь Птолемея II, Пергаму-обуздать Филиппа V, Риму-разбить Антиоха III. Его правление было ограниченной демократией214 или, может быть, скорее аристократией, при которой, как в Англии XVIII века, власть оставалась в руках руководящих фамилий; правители Родоса выполняли свой долг по отношению к бедным, и, несмотря на свое космополитическое портовое население, Родос никогда не знал внутренних смут215 и мог, в случае крайней необходимости, спокойно вооружить своих рабов. Окружающие острова были его демами, и он претендовал на право налагать вето на жалуемые им почести216. Благодаря выгодному расположению, через Родосский порт проходила торговля между Египтом и Севером, Сирией и Западом. В 170 г. его 2%-ный сбор с импорта и экспорта достигал миллиона драхм217, и о расцвете его торговли свидетельствует масса родосских ручек от амфор, найденных во всех странах древнего мира. Родос был центром международного кредита и обмена, главным городом эллинистической торговли; когда в 225 г. он был разрушен землетрясением и ему угрожал коммерческий кризис, эллинистический мир доказал свою торговую солидарность предоставлением обильной помощи деньгами и натурой, присланной ему всеми царями, говорящими по-гречески, а также многими полисами218.
В 200 г., когда македонский флот пришел в упадок, Родос господствовал на Эгейском море; он преобразовал союз островов под своим председательством, вместо царя219, и укротил пиратов; после 188 г. он управлял большей частью Карий и Ликии. Когда в 220 г. Византии наложил пошлину на корабли, проходящие через Босфор, Родос сразу же принял меры для освобождения проливов220. Его флот, вероятно, никогда не насчитывал больше каких-нибудь пятидесяти морских кораблей, но их качество было лучшим в мире221; он в единоборстве разбил флоты Египта и Сирии, и в ходу была хвастливая поговорка, что каждый родосец стоит военного корабля222. При Мионнесе, где римский флот столкнулся с флотом Антиоха III, именно родосский морской отряд вывел Рим из тяжелого положения; но если бы сражение закончилось иначе, оно все же было бы победой Родоса, потому что флотом Антиоха командовал родосский изгнанник. Вход в некоторые из его арсеналов был запрещен для населения под страхом смертной казни. Город был украшен памятниками искусства, в том числе многими картинами Протогена и Паррасия, знаменитым Колоссом (стр. 288) и многими другими грандиозными статуями, и во II веке он был центром греческой образованности, родиной философии и риторики, прославленной именами Панеция и Посидония. Родос долго оставался крупным центром просвещения. Был знаменит его кодекс морского права, принятый Антонинами; возможно, фрагменты его включены в византийскую компиляцию под названием «Родосского морского права» и отсюда перешли в Венецию; это были единственные греческие законы, которые, таким образом, в живой форме дошли до современного мира228.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ко всей главе (кроме общих работ): Ed. Meyer, Blüte und Niedergang des Hellenismus in Asien, 1925; U. Kahrstedt, Syrische Territorien in hellenistischer Zeit, 1926; W. Otto, Beiträge zur Seleukidengeschiente, 1928; M. Rostovzeff в С. Α. Η. VII, гл. V; работы Еуглера и Кольбе указаны в гл. VI, прим. 1.2 Этот вопрос освещен Сиднеем Смитом. Ср. R. Campbell Thomson, С. А. Н. III, 246.
3 Р. Schnabel, Ζ. Assyr. 1925, 66.
4 Schnabel, Berossos, 6.
5 Thureau-Dangin, Rituels accadiens, 86.
6 J. Jordan, Uruk-Warka, 1928, 41.
7 Weidner, Studia Orientalia I, 347.
8 OGIS 229, 1. 12.
9 Ed. Meyer, B. Ph. W. 1897, 1584.
10 Династы: Holleaux, Rev. Ε. Α. 1915, 237; Wilhelm, Neue Beiträge I, 48.
11 См. также Lehmann-Haupt, Satrap в P. W.
12 Kahrstedt, цит. соч., 49; F. Cumont, Fouilles de Doura-Europos, 1926, XXV.
13 G. F. Hill, B. M. Coins, Arabia etc., CXCVI; Ε. Т. Newell, Num. Notes and Monographs, N 26; T. G. Pinches, Babylonian and oriental record IV, 131.
14 Str. 750; в значительной мере предположительно.
15 В. Haussoulier, Milet et le Didymeion; W. H. Buckler and D. M. Robinson, A. J. A. 1912, II.
16 OGIS 225.
17 OGIS 238.
18 SEG I, 366.
19 Wilcken, Chrestomathie, N I, col. II, 1. 6; Polyaen; 7, 40; Hyspasines.
20 OGIS 247; Polyb. V, 41, I.
21 Rostovze'f, Klio VI, 249.
22 OGIS 225, 1. 24; Wiegand, Sechster Milet-Bericht, S. 36; Westermann, С. P. 1921, 12, 391.
23 Ditt.3 302.
24 Driver, J. H. S. 1923, 55; Cumont, Doura 281, 296, 487; Mem. Delegation en Perse XX, 1928, 84, N 4; Jordan, Uruk-Warka, 32.
25 Вообще Rostovzeff, G. d. röm. Kolonates, особенно 240-268, 305-309; Kornemann, Domänen в P. W.
26 W. M. Ramsay, J. R. S. 1917, 267.
27 Xen. Anab. VII, 8, 13; Pint. Eum. 8; Jos. Ant. XIII, 36.
28 Дополнить-Kornemann, Bauernstand в P. W.
29 OGIS 225.
30 Ibid., I.
31 Ditt3. 279; SGDI 5533e.
32 I Priene I.
33 J. H. S. 1904, 21.
34 Athen. 697 D (несомненно, Селевкид).
35 OGIS 221, 225, 335, 1. 133.
36 Plut. Eum. 8; A. J. A. 1912, И (дата-H. G. Butler, Sardis I, I, 52, прим. 2).
37 Вообще Ramsay, Cities and Bishoprics of Phrygia, и в С. R. 1905, 417; J. R. S. VIII, 107; XII, 147; J. H. S. 1918, 130-168; см. также гл. Χ.
38 Kornemann, Klio XIX, 355.
39 Hill, В. M. Coins, Arabia etc., II, 12, но см. XVII; Head, Hist. Num.2, 811.
40 Ramsay C. and B. I, 95, 116; W. M. Colder, C. R. XXIV, 79.
41 J. H. S. 1911, 210, N LXIV (двуязычный текст); Ramsay С. and Β. I, 77, N 11; II, 658, N 610.
42 Ramsay C. and B. I, 115, N 18.
43 Str. 559, 567.
44 Большая часть этого из Str. XII.
45 Ramsay, J. R. S. VII, 270.
46 OGIS 752, 754.
47 Ibid., 315.
48 Ramsay С and B. I, 130.
49 Ibid. 167.
50 A. B. Cook, Zeus II, 964.
51 Ramsay, J. Η. S. 1918, 148. См. гл. Χ.
52 Robinson, A. J. Α. 1927, 27.
53 Λ G. С. Anderson, J. R. S. Ill, 272.
54 Ditt.3 1042.
55 Ramsay, B. S. A. XVIII, 56.
56 Str. 672; Hill, B. M. Coins, Lycaonia etc., LII.
57 Str. 640-641; Β. Μ. Inscr. Ill, p. 76 ел.; ср. Picard, Ephese et Claros, 92.
58 OGIS 262, IL
59 Str. 503.
60 Антиох III в Экбатане и Элиманде разграбил вражескую территорию.
61 Lucian, De dea Syria 17, 19.
62 Heberdey and Wilhelm, Denkschriften Akad. Wien. 1896, VI, S. 85, Ν 166.
63 OGIS 502; Str. 559. Rostovzejf, Kolonat 270.
64 Kahrstedt 73.
65 Str. 672.
66 Str. 557, 560; Brandis, Bithynia в P. W. 530.
67 J. H. S. 1918, 146; С R. 1919, I.
68 [Arist.], Oecon. II, 1345 b; Rostovzeff, Kolonat 240.
69 OGIS 55.
70 Так, Jos. Ant., XIII, 51; XIV, 210.
71 App. b. с V, 4, 18.
72 Ε. Cavaignac, Population et capital, 36.
73 Свидетельство I Mace. X, 30, противоречит всем другим сведениям и, вероятно, ложно.
74 OGIS 225.
75 Ditt.3 344.
76 Str. 752; Plin. VI, 119; ср. Isidore, § 6.
77 Для этого параграфа см. Cavaignac, цит. соч., гл. XI.
78 Ruppel, Phil. 1927, 268; Gr. Halensis, Dikaiomata.
79 OGIS 238; Inscr. Hierapolis, N 212; Str. 625; Oertel, Katoikoi и Swoboda, κώμη в P. W.
80 Jos. С. Αρ. I, 197, 209 (цитаты).
81 Tarn, С. Α. Η. VI, 430, из Dikaiomata и законов Дура (см. ниже).
82 Arr. Anab. IV, 22, 4; ср. VII, 6, 1.
83 Diod. XVIII, 7, I.
84 Isid. Mans. Parth. I.
85 Tarn, C. A. H. VI, 430; V. Τ scher iko wer (независимо), Phil., SuppL, Bd. XIX, 88.
86 Cumont, Syria V, 24.
87 Haussoullier, Rev. hist, de droit francais et etranger 1923, 575 (законы о наследовании).
88 OGIS 233, 1. 114 (?); Isidore, Candahar.
89 V. Tscherikower, Die hellenistischen Städtegründungen, 1927; нуждается сейчас в дополнениях; я прибавляю несколько замечаний. См. мою карту эллинистической Азии в С. А. Н. VII.
90 F. Gr. Hist. fr. 10.
91 Использованы оба названия: Picard, Ann. Univ. Grenoble 1925, 136-139.
92 Для этих трех-Haussoullier в Anatolian Studies 187; Cumont, Doura 452 (список надписей), и в Mem. Deleg. en Perse XX, 77 (Сузы).
93 S. Smith, Babylonian historical texts, NN 5, 6 и Rev D'Assyr. 1925, 196; cp. Oppert, С R. Ac. Inscr. 1901, 830.
94 Cumont, Doura 281, 487 (печать); Jordan, Uruk-Warka.
95 О дорогах вообще см. Ramsay, Historical Geography of Asia Minor.
96 Fouilles de Delphes III, 2, N 208; см. Roussel on I. G. XI, 4, 822. Поэтому Стефан ошибается.
97 Ramsay, Cities of St. Paul, 232.
98 Oertel, Katoikoi и Lenschau, -κλήρο* в P. W.; Swdboda, Staatsaltertümer, 199.
99 В OGIS 268 см. карьеру Меногена, ibid. 290, 315.
100 Ibid. 229.
101 Swdboda, κώμη в P. W.; Oertel, пит. соч.
102 Например, Мемфис, OGIS 737, и Тир, В. С. Н. 1925, 306, N 3.
103 Brandis, Bithynia в P. W.
104 Str. 660; Swdboda, κώμη.
105 L. Robert, В. С. Η. 1925, 228, об этой контроверзе.
106 Надписи: Holleaux, В. С. Н. 1904, 353.
107 OGIS 233.
108 Например, Филокл (Tarn, Ant. Gon., 104).
109 Wilhelm, Neue Beiträge IV, 61.
110 OGIS 229, 1. 105.
111 Cp. Ditt.3 273, IV век, ibid. 548 и OGIS 305, II век.
112 Polyb. V, 74 ел.
113 Koldewey, Das wiedererstehende Babylon3, 293; Haussoullier, Klio IX, 352 ел.
114 Ibid. N 3; Cumont, Doura 452.
115 M. Streck, Seeleukeia und Ktesiphon; Seleukeia am Tigris в P. W.
116 Hill, Β. Μ. Coins, Arabia etc., XCV.
117 Стена и развалины, до сего времени приписывавшиеся Селевкии, как и в первом издании этой книги, теперь приписывается Ктесифону.
118 ДрУгие предположения относительно значения второй богини Ктесифон (Hill., цит. соч.) семитическое «двойное счастье» (Cumont, Etudes syriennes 263, но он едва ли прав); астральные богини (Smith, Babyl. hist, texts 66). На одной монете (Α. de la Fuye, Deleg. en Perse XX, 39, N 24) имя одной богини может быть прочитано как Селевкия; другое имя не поддается прочтению.
119 Ramsay, J. R. S. XII, 184-86.
120 Malalas, XVII, 418.
121 Polyb. X, 31, 6; cp. P. Cairo Zen. 59034.
122 Dikaiomata 38; но см. Schubart, Einführung, 280.
123 Mitteis, Reichsrecht und Volksrecht.
124 См. прим. 122.
125 См. прим. 87.
126 Ε. Η. Minns, J. Η. S. 1915, 22.
127 Str. 631.
128 Schilieco, Archiv f. Orientforschung 1928, 11.
129 Br. Keil, Hermes XLIII, 567.
130 Otto, Kulturgesch. 99.
131 С alder, J. R. S. II, 249; последние датированные лидийские надписи относятся к IV веку. Buckler, Sardis VI, ii, NN 3, 50; Str. 631 (?).
132 Dussaud, Syria VI, 269.
133 Ibid. 270; ср. В. С. Η. 1925, 470.
134 Cumont, Doura, гл. VI; SEG II, 753.
135 SEG II, 822.
136 Fr. Hommel, Ethnologie und Geographie des alten Orients 603, прим. 5 (минейская надпись).
137 I. G. IV, 730; Preisigke, Namenbuch, s. v.
138 Ferguson, Hell. Athens 360.
139 SEG II, 820, 822.
140 Прибавить Corradi, Riv. fil. 1920, 161; 1922, 20.
141 OGIS 223.
142 SEG I, 366.
143 Polyb. XVIII, 51 (34), 9; Liv. XXXIII, 38, I.
144 Str. 754.
145 Kahrstedt, Syr. Terr. 53, прим. 1.
146 Polyb. V, 48, 12.
147 Jordan, Uruk-Warka, 41.
148 OGIS 233.
149 Kahrstedt, цит. соч., 73.
150 Head2 778.
151 Hill, В. M. Coins, Phoenicia.
152 Ginzel, Handbuch der Chronologie I, Vol.
153 OGIS 310, 311, 749 ел.; Addenda, I, 655. 154 Str. 647.
155 Rostovzeff, Kolonat 280. 156 Список у Rostovzeff в Anatolian studies 370.
157 Tscherikower, пит. соч.; A. J. Reinach, Rev. arch. 1908, 190.
158 Str. 579, 628; Steph. s. v.
159 OGIS 338; Polyb. V, 77, 7.
160 SEG II, 663.
161 OGIS 291-296.
162 Polyb. XXI> 18-23; LU>. XXXVII, 52.
163 Их положение: Brandis, Asia в P. W.; Milet I, T, Rehm on na 203.
164 Ramsay, J. R. S. XII, 182.
165 SEG II, 663; см. для этого параграфа Holleaux, В. С. Η· 1924, 1; De Sanctis, Riv. fil. 1925, 68.
166 В. С Η. 1922, 312, Ν 2.
167 App. b. с. V, 15, 17; OGIS 751.
168 Str. 642.
169 Ibid. 588-589, 595, 611, 616.
170 OGIS 268, 329, 483, 1. 56.
171 Ibid. 483, 1. 165.
172 Ibid. 267, II.
173 Для этого параграфа: Rostovzeff в Anatolian studies 359.
174 SEG II, 663, I. 17.
175 I Pergamon 158.
176 Str. 603.
177 Susemihl I, 845.
178 Rostovzeff, цит. соч., 386 (надпись); Cumont, Syria V, 349.
179 SGDI 2001; OGIS 338.
180 Altertümer von Pergamon, 1885; M. Collignon et Ε. Pontremoli, Pergame, 1900; D. M. Robinson, Art and archaeology 1920, 157.
181 OGIS 483; W. Kolbe, Ath. Mitt. 1902, 48; Hitzig, Ζ. f. SavignyStiftung, Rom. Abt. 1905, 432.
182 OGIS 331.
183 OGIS 337-8; P. Foucart, Mem. Ac. Inscr. XXXVII, 1904, 297; Cardinali in Beloch's Saggi 269.
184 Str. 533-4.
185 Обсуждение этого вопроса у Л Я. Moulton, Early Zoroastrianism, 431.
186 OGIS 383.
187 Ibid. 388-402; Tarn, G. Q. 1929, 141.
188 Tscherikower, цит. соч.; Solch, Klio XIX, 140.
189 Библиография: С. Α. Η. VII, 883.
190 Str. 567.
191 He локализовано. Rüge, Drynemeton в P. W.; Loth, Rev. Ε. Α. 1915, 193.
192 OGIS 315. 193 Anderson, J. Η. S. 1910, 163.
194 Ср. /. S. Reid, The Municipalities of the Roman Empire, 1913
195 Wiegand, Siebenter Milet-Bericht 26. Beloch IV, I, 275, оценивает его гораздо меньшей цифрой.
196 Str. 646.
197 OGIS 229.
198 Str. 640.
199 Head2 575.
200 Ditt. 558.
201 Ibid. 560.
202 Эвтидем. Спорно, о какой Магнесии идет речь (Camb. Hist. India, I, 440), но Полибий (XI, 34, 1) вряд ли назвал бы лидийский город просто Магнесией.
203 Str. 577.
204 OGIS 233.
205 Метпоп 11.
206 Newell, A. J. Num. 1918, 117.
207 F. W. Hasluck, Cyzicus, 171.
208 Str. 575 ел.
209 OGIS 748.
210 Hasluck 177; Wilhelm, Klio V, 293.
211 OGIS 748, 1. 17 (даты ошибочны на один год).
212 Dio Cass. LIV, 7 и 23.
213 Str. 652-555; Beloch IV, I, 290; Я. van Gelder, Gesch. d. alten Rhodier, 1900, и специальная работа Rostovzeff в С. Α. Η. VIII.
214 Сic. De Rep. I, 31; III, 35.
215 Dio Chrys. XXXI, 70.
216 Ditt.3 570, 931; Ditt.2 491.
217 Polyb. XXX, 31, 12 (двухпроцентная) норма была для греков обычной: I. G. IP, 1128; V, I, 1421; Ditt.3 229; Michel 595; Delos, счета passim.
218 Polyb. V, 88-90; Diod. XXVI, fr. 8.
219 Demoulin, В. С Η. 1903, 233; Roussel, ibid. 1907, 359; W. König, Der Bund der Nesioten, 1911.
220 Polyb. IV, 38-49.
221 Ibid. XVI, 14, 4.
222 Diogenianos παροιμίαι V, 19.
223 Dareste, Rev. Phil. 1905, I; W. Ashburner, The Rhodian sea law, 1909.