Герб горада Ліды, наданы 17 верасня 1590 г.
Селевкиды бьши слишком заняты другими делами, чтобы много думать о путешествиях такого рода. Селевк, в соответствии с планом Александра использовать Персидский залив, держал в нем флот4, устраивал колонии по нижнему течению Тигра и северному побережью залива и был в хороших отношениях с герреями5, жившими на побережье Аравии и снабжавшими Селевкию пряностями; но он, конечно, не предпринял ни одной попытки совершить плавание вокруг Аравии и направить торговлю с Индией, к выгоде Птолемеев, от Селевкии к Красному морю. На северо-востоке его военачальник Д ем одам снова перешел Яксарт6, и он или Антиох I послал Патрокла, выдающегося военачальника и географа, обследовать Каспийское побережье7. Каспийское и Аральское моря соединялись одним или несколькими морскими протоками, и Александр сначала принял Аральское море за Азовское; однако позже он думал, что старый взгляд, отвергнутый Аристотелем8, что Каспийское море соединяется с океаном, в конце концов, может быть верен. Патрокл выехал из Кизил Узена в Атропатене и обследовал южный берег и части восточного и западного побережий, но его вывод относительно того, что Каспийское море-это залив океана, несомненно, сделан на основании какого-нибудь местного сообщения, плохо истолкованного: ведь 150 лет спустя китаец Чжан Цянь слышал, что Аральское море и есть Северное9. Ничего более не было сделано на северо-востоке до тех пор, пока греко-бактрийские цари10 не колонизировали Фергану и не установили сношения с Китайским Туркестаном; они начали прокладывать путь для позднейшего проникновения на Восток греко-персидских художественных влияний.
Держава Маурья лишила Селевка его индийских владений, и ни один вооруженный грек не показывался в этой стране до эпохи упадка империи Маурья, когда грекобактрийские цари достигли моря через Синд, а Менандр перешел границу, установленную Александром, и, может быть, осаждал Ауд; Мегасфен11, которого Селевк в качестве посла направил к Чандрагупте в его столицу Паталипутру (Патна) на Ганге, недавно раскопанную12, значительно расширил научные сведения греков об Индии. Мегасфен передает отдельные недостоверные сообщения, но он дал Западу впервые сведения о Ганге и великой империи Магадха, а его рассказ об организации страны под управлением Чандрагупты имеет первостепенное значение13. Книга Мегасфена на ряд веков осталась основой всех знаний о Северной Индии.
Деятельность Селевкидов находилась в тесной связи с индийской или восточной торговлей, игравшей большую роль в этот период. Согласно дошедшей до нас традиции, эта торговля велась по трем главным путям-северному, центральному и южному, причем этот последний был связан с Птолемеями. О северном пути14 много говорить не приходится. Предполагается, что он шел через Кабул, Бактру (Балх), вниз по течению Оксуса, через Каспийское море и вдоль Куры и Фасиса к Черному морю; но эта традиция так мало достоверна и путешествие по течению Оксуса было связано с такими трудностями, что весь этот путь мог иметь очень небольшое значение15. Во времена Селевка еще верили, что океан омывает северное подножье Гималаев и его берег проходит неподалеку от Яксарта16; и, несомненно, одна из задач Патрокла состояла в исследовании вопроса, возможен ли северный морской путь; согласно более поздним легендам, он даже частично изучил этот морской путь17 и провел этой дорогой индусов на германское побережье18. После смерти Селевка династия была отрезана от Черного моря, и Селевкиды более не интересовались северным путем.
В III веке наиболее важным торговым путем был центральный путь. Он шел морем от Индии к Персидскому заливу и вверх по Тигру к Селевкии и дополнялся сухопутным караванным путем, который способствовал торговле Селевкии; одна дорога сюда шла из Индии через Кандагар-Персеполь-Сузы19, но ее значение сомнительно; другая, главная дорога шла через Кандагар-Герат-Гекатомпилос-Экбатану-Селевкию20 и соединялась у Герата или к северу от него с дорогой Таксила-КабулБактра. Из Селевкии все товары направлялись на запад, или новой Селевкидской дорогой21 вверх по Евфрату до Антиохии, или же старой дорогой, к востоку от Тигра, которая пересекала реку у Джезире или Либбы и поворачивала на север у Нисибиса; там она перекрещивалась с торговыми путями, шедшими из Армении и далее до Эдессы, откуда часть товаров шла по традиционной дороге до Дамаска и Тира, а другая часть направлялась к Антиохии, пересекая Евфрат у Зевгмы, которая к тому времени по своему значению превзошла Тапсак22. От Антиохии великая сквозная дорога-древняя Царская дорога шла через Таре и Апамею во Фригии к морю у Эфеса (стр. 146)23. Хотя борьба между Селевкидами и Птолемеями, продолжавшаяся с 280 до 198 г., в первую очередь объясняется стремлением Птолемеев установить свое господство на Эгейском море, она связана и с этим торговым путем; конец этого торгового пути у Эфеса не раз переходил из рук в руки и Птолемеи, владея территорией в Финикии и в долине Матсия между Дамском и Антиохией, вероятно, оказывали давление на Дамаск, принадлежавший Селевкидам. В 198-197 гг. борьба закончилась изгнанием египтян из Сирии и Малой Азии; и главные торговые пути сохраняли свое значение до тех пор, пока Селевкиды не потеряли Вавилонию и центральный путь не начал, при господстве парфян, уступать первенство южному. После этого произошли различные изменения: в I веке стали пользоваться дорогой Эдесса-Мазака (Кесарея)-Апамея24, срезав участок пути, проходивший через Антиохию, а к 100 г. стал, вероятно, обычным путь из Вавилонии к Дамаску пустыней через Пальмиру25; наконец, римляне следовали по стопам Помпея и, двигаясь от Понта к Армении и Кавказу за не добывавшимися ранее минералами, придали некоторое значение пути от Каспийского к Черному морю по течению Куры26.
Теперь перейдем к южному торговому пути и исследованию Африки при Птолемеях. Эта дорога шла от Индии морем к складам в Южной или Юго-Восточной Аравии, где индийские корабельщики выгружали свои товары. Эти склады использовались и арабами для торговых операций; дорога всецело находилась в индийских и арабских руках27, и самое ее существование в III веке засвидетельствовано только сообщением Эратосфена о том, что корица (которая росла только в Индии) привозилась из Аравии28, из области восточнее Гадрамаута. Арабы столь ревностно охраняли свою монополию, что ни один индийский корабль не мог войти в Баб-эль-Мандебский пролив, и первые Птолемеи мало что знали о Южной Аравии. Эратосфен не знал ничего о странах к востоку от Гадрамаута, о которых знала уже экспедиция Александра. История Южной Аравии29 сводится к истории войн и союзов ее многочисленных народов с целью захвата контроля над торговлей индийскими товарами и ладаном. (Эфиром, о котором говорит Соломон, вероятно, называли любую местность, игравшую в то время роль склада индийских товаров. В III и II веках в Южной Аравии первенство принадлежало союзу хабашатов в Махре и сабеев в Южном Йемене; главным складочным местом товаров была собейская Адана (Аден), и накопившиеся товары перевозились на север, к Петре, караванами сабеев и минеев по традиционной «дороге ладана»30-через Ятриб (Медина) и Дедан (Аль-ула). Около 280 г. Птолемей II послал Аристона обследовать Аравийское побережье, и, повидимому, за этим последовала экспедиция с целью обеспечить египетское влияние в Дедане и овладеть дорогой ладана к югу от враждебных набатеев31. Что касается товаров, достигавших Петры, часть их вывозилась к морю или у Газы32, или у Арсинои (Суэц) и далее направлялась в Александрию; часть товаров, возможно, пересекала пустыню, достигая Селевкии33, а остальные товары направлялись к северу. Обычно этот последний путь шел через Дамаск к Антиохии, как это и было после 200 г., когда Антиох Эпифан показал, какое большое значение имело приобретение Сирии Селевкидами, щедро сыпля золотом, слоновой костью и индийскими пряностями на своем большом празднестве34; но, когда Птолемеи удерживали еще в своих руках Сирию, товары шли также по дороге через Филадельфию (Раббат-Аммон) и Герасу (Джераш), пересекая Галилею, к Птолемаиде (Акре) и далее-к Финикии35; большое значение Птолемаиды доказывается тем, что город удержал это название и при Селевкидах36. Падение сабейского царства в 115 г. 37, может быть, содействовало торговому проникновению Птолемеев в Аравию, но причины, которые в конце концов привели к тому, что египетская торговля стала вестись и по южному пути в Индию, вначале не были связаны с торговлей: Птолемей I хотел получать из Индии слонов38.
Птолемей I начал обследование Красного моря39, и его адмирал Филон40 открыл «Топазовый остров»41, который одним из Птолемеев был очищен от змей. В начале царствования Птолемея II его военачальник Сатир основал Филотеру в Суэцком заливе42; ко времени его царствования должно относиться и основание Арсинои в верхней части залива и, вероятно, Береники в Элатском заливе43. Птолемей II упорно продвигался к югу: его военачальники, сменяя друг друга, основали Миос Гормос (гавань Муссел) у Коссейра, Беренику троглодитов у «засоренного» (т. е. полного рифов) залива [развалины этой Береники (на широте Ассуана) еще сохранились] иПтолемаидугород охотников на слонов вблизи Суакина. Птолемей III основал Беренику Золотую (может быть, Адулис) около Массаца и, возможно, Колоэ (Кохаито) в Эфиопии, развалины которой, как указывают, относятся ко времени Птолемеев; позже здесь были склады слоновой кости, которую привозили морем в Адулис. Большая часть этих поселений стала полисами44, хотя, вероятно, вначале они были укрепленными торговыми пунктами, так как первой задачей этих путешествий был сбор слоновой кости и захват слонов для нужд войны; Птолемей III организовал охоту на слонов по военному образцу45. Экспедиции снаряжались в Северной Беренике, до которой слонов везли на кораблях46; хорошо налаженная дорога вела оттуда в Копт (Кофт) на Ниле47, а главный парк слонов находился в Мемфисе48.-Для защиты от пиратов на Красном море держали флот49.
Потеря Сирии и Эгейского района при Птолемее V повлекла за собой изменение в индийской торговле Египта: он должен был теперь ориентироваться исключительно на южный путь. При Птолемее V прекращается также охота за слонами; созданная для их поимки военная организация стала использоваться для защиты торговли и отдана была под команду военачальника Фиваиды; в 130 г. в его обязанности входил надзор за погрузкой и собиранием топазов и охрана тех, кто вез ладан по Коптской дороге50. Больше внимания уделялось морским перевозкам по Красному морю в Александрию, соперничавшим по своему значению с сабейской караванной торговлей. На Красном море во II веке была заметна значительная деятельность: на севере, вблизи Суэца, была основана Клеопатрида, на юге, недалеко от Бабэль-Мандеба,-Южная Арсиноя. Филометор отодвинул границу по Нилу к югу от Вади Хальфы и основал новые поселения51. Вероятно, в начале II века египетские военачальники уже достигли «Южного Рога»-мыса Гвардафуй в Сомали, позднее названного Мысом Пряностей; они не основывали здесь факторий, но знакомились с многими странными дикими племенами; единственными дикарями, известными тогда грекам, были питавшиеся рыбой жители Гедрозии, открытые Неархом; весь берег от Суэцкого залива до мыса Гвардафуй носил название Трогодитского52 (обычно неправильно произносимое как Троглодитский), и жившие здесь народы различались как потребители рыбы, кореньев, черепах, страусов и саранчи.
В конце II века увеличение в Италии спроса на продукты Аравии и Индии сделало эту торговлю даже более важной для Александрии, чем когда-либо, а кроме того, при Птолемеях произошло два благоприятных события: во-первых, рухнула мощь сабеев, во-вторых, Гиппал открыл муссоны53, вероятно давно знакомые индусам, благодаря чему стало сравнительно легким делом путешествовать за Баб-эль-Мандебом и даже плыть прямо в Индию. Все выгоды из этого открытия были извлечены в период, когда уже Рим правил Египтом, поболее поздние Птолемеи тоже достигли многого: их корабли посещали порты Южной Аравии, открыли Сокотру54,,иногда плыли прямо в Индию55 и достигли некоторых успехов в борьбе с монополией арабских посредников. Они обеспечили защиту Баб-эль-Мандеба, вторично основав расположенный у проливов город Деире, который назвали Южной Береникой, а близкий от нее Миос Гормос начал заменять в качестве порта Копта Северную Беренику. В 78 г. стратег Фиваиды стал также стратегом Красного моря и «Индийского моря». Это новое название, указывает на постоянную связь с Индией56. Индийские торговцы также начали приезжать прямо в порты Сомали, и индусы появились в Египте; один из них-Софон57-проехал караванным путем в Копт, а могильный камень с колесом и трезубцем свидетельствует о присутствии последователей Будды в Александрии58. Эти путешествия принесли первые сведения о Южной Индии. Наличие перца является ценным доказательством того, что в Египет поступали продукты из Южной Индии. Небольшие его количества уже давно привозились в Грецию, хотя для Теофраста он был медицинским снадобьем59; но если в 88 г. один афинянин имел в своем доме больше двух литров перца60, это значит, что с доставкой пряностей положение существенно изменилось. Таким образом, торговля с Востоком и путешествия на Восток свидетельствуют о постоянном прогрессе в течение всего птолемеевского периода, независимо от заслуг или недостатков отдельных царей; и когда Клеопатра VII высказала мысль о том, чтобы уйти со Средиземного моря и править на морях Индии, она не говорила ничего нелепого; она могла бы опередить Альбукерка.
Ответ на вопрос о том, проникал ли кто-либо в это время южнее мыса Гвардафуй, зависит от того, как мы отнесемся к истории, рассказанной Посидонием61. При Птолемее Эвергете II один индус, единственный уцелевший из всей судовой команды, был подобран в Суэцком заливе; Эвдокс из Кизика, служивший у Птолемея, поехал с этим человеком в Индию и возвратился обратно, а впоследствии плыл вдоль берега Африки «за Эфиопией» и привез с собой носовую часть потерпевшего крушение корабля, как оказалось, построенного в Гадесе в Испании. Тогда Эвдокс отправился в Гадес и попробовал обогнуть Африку по пути в Индию по следам гад веского корабля, но вернулся обратно с пункта южнее Марокко по причине неисправности корабля. Вся эта история вполне вероятна, но в нее введены абсурдные детали: например, Эвдокс, не знает о птолемеевских правилах, регулирующих торговлю ввозимыми пряностями; Посидоний вряд ли был человеком, способным отличить истину от лжи, и он не говорит, почему верит этой истории, хотя он не поверил рассказу Геродота о путешествии финикийцев вокруг Африки. Поэтому приговор должен гласить: «не доказано».
Главным соперником Птолемеев в этот поздний период был чудесный город набатеев Петра,-«построенный б скалах». После того как парфяне заняли Вавилонию и стали контролировать центральный торговый путь из Индии, Петра превратилась в один из крупнейших рынков в Азии; помимо сухопутной торговли с помощью караванов, ее жители занялись теперь также морской торговлей через Элану (Акабу) и отрезали для Египта возможность прямого ввоза из Дедана через арабский порт Египта-Ампелону; вероятно, набатеи захватили Ампелону и переименовали ее в Левку Кому62. Они расширили свои владения как к северу, так и к югу и даже некоторое время, начиная с 85 г., владели Дамаском63. Набатеи были хорошими торговцами, и греки отметили тот странный факт, что они никогда не судились друг с другом64; вероятно, подобно китайским купцам, они всегда верили друг другу на слово.
В обширной литературе эпохи эллинизма нет ни одного сочинения, специально и со знанием дела трактующего о торговле, несмотря на все ее значение. И современная наука не восполнила еще этого пробела; за исключением отдельных частей, вся тема ждет своего исследователя.
Персы не допускали греческих торговцев в глубь Азии, и открытие этого континента Александром и диадоХами, рост богатства и населения в Азии и Египте, возникновение массы новых городов и поселений, повышение уровня жизни высших классов-все это дало могучий толчок торговле. Размеры торговых кораблей росли, пока не достигли максимума-грузоподъемность неповоротливой Сиракосии, корабля Гиерона65, была равна 4 200 т; новый обычай прямого плавания от одного пункта к другому, вместо прежнего каботажного, увеличивал быстроту и дальность торговых операций. Многие города III века улучшили свои порты, и книга Тимосфена Родосского «О гаванях» занимала место современной «Средиземноморской лоции». Многие греческие города подписали соглашения об урегулировании споров по договорам, между их гражданами; это поощрялось Родосом, и практиковались некоторые сделки, занимавшие тогда место нашей банковой и кредитной системы; были известны кредитные письма, хотя и не векселя66. Каждый эллинистический царь (исключая Антигонидов) был крупным купцом, и некоторые греческие города следовали их примеру и налаживали муниципальную торговлю. Рудники, конечно, никогда не были частной собственностью, но теперь Родос, Книд и другие города изготовляли и штемпелевали свои собственные сосуды из своих собственных глиняных ям67; Приеиа и У рук имели собственные солеварни68, Милетимел муниципальные овечьи стада и мастерские, обрабатывающие шерсть69. Спрос обычно превышал предложение, и если кто мог приобрести какую-либо вещь, то, конечно, мог и продать ее; судя по Делосу, прибыли розничных продавцов были значительны; нам известны даже прибыли до 100%, хотя более обычными были доходы от 20 до 30%70. Количество денег, находящихся в обращении, возросло в огромной степени после того, как Александр установил чеканку монеты, имевшую хождение во всей его державе, что было необходимо ввиду роста торговли. В III веке существовали две монетные системы71: драхма Александра была тождественна аттической, и этим стандартом пользовались в Афинах, Македонии и зависимых от нее областях, в державе Селевкидов и странах Востока, Пергаме, Вифинии, Каппадокии, Причерноморье (через монету Лисимаха) и Эпире; драхма имела хождение в Этолии и Беотии, а в 268 г. Рим, приравняв денарий к аттической драхме, присоединился к этой системе. Птолемей I сначала принял родосскую систему, т. к. существовали тесные торговые сношения между Египтом и Родосом, но после приобретения Финикии перешел к финикийской системе, к которой впоследствии присоединился и Родос. Эта система господствовала в Египте и зависимых от него странах, в Карфагене и его державе, на Родосе, в Сиракузах и Массалии. Эти две международные системы, таким образом, отражали старую вражду Афин и Финикии. Эгинская денежная система еще применялась в Дельфах и некоторых других местах, но имела мало значения; Коринф тоже удерживал свой старый стандарт, но его монетное дело уступало аттическому. Карфаген экспериментировал с суррогатами денег.
В III веке торговое преобладание окончательно перешло от Греции к Египту, Родосу и азиатскому побережью; но этот факт слишком преувеличивался, и преуспеяние Мессены около 100 г. (стр. 117) доказывает, как трудно говорить о бедности Греции во времена до Суллы. Торговля Афин, конечно, упала, и этот упадок продолжался до нового подъема в конце II века; но Коринф72 с его транзитной торговлей между Азией и Италией мог, пожалуй, во II веке-соперничать с Эфесом; в 205 г. Гераклид считал, что в Халкиде наиболее хорошо оборудованный рынок Эллады73, а Беотия имеет в изобилии деньги74; Этолия стала заметно богаче75, Амбракия76 процветала в качестве порта для ввоза из Италии, пока Рим не перевел эту торговлю в Диррахий, а высокоразвитое искусство Пагас (стр. 291) свидетельствует о его благосостоянии. Однако следует отметить, что значительная часть крупных прибылей уходила в новые страны: в 170 г. 2%-ная ввозная и вывозная пошлины приносили в Родосе 1 млн. драхм (стр. 164-165), в то время как в Афинах в 401 г. доход равнялся 230 тыс. драхм. Любопытно, что большая часть Александрия и Тир вели также крупную транзитную торговлю. Интересно сравнить Александрию, величайший эллинистический порт, с Путеолами в Кампании, которые после 88 г. стали для Италии портом для ввоза восточных товаров77. Александрия ввозила все виды древесины, все металлы, шерсть, пурпур, мрамор, дорогие вина, пряности и лошадей; тем не менее, ее вывоз-пшеница, бумага, стекло, льняные и шерстяные изделия, мази, духи, слоновая кость и другие предметы роскоши-далеко превосходил ввоз78; отсюда и пополнялась часть казны Птолемеев. Но в Путеолах ввоз далеко превосходил вывоз79; а так как Рим не наводнял эгейского мира своими деньгами, то для восстановления баланса понадобились новые приемы-грабительская практика римского откупщика налогов.
Теперь обратимся к рассмотрению предметов торговли. Что касается металлов80, то общее положение ясно: за исключением железа и меди, металлические руды Восточного Средиземноморья были исчерпаны. Золото Пактола и Тиола в Лидии и вообще в Малой Азии отошло в прошлое81, как и наносные залежи Скаптесилы82 и рудники горы Бермиона и Пиерии в Македонии83; некоторые рудники по течению Стримона еще существовали84, но ни один царь из дома Антигонов не чеканил золотой монеты. Было некоторое количество золота и серебра в Бактрии и Кармании85, но нельзя сказать, как далеко ушла эксплоатация этих провинций; бактрийские цари, вероятно, получали золото с Алтая, как Кизик ввозил электрон для своих монет с Урала86. Птолемеи, продвигаясь на юг, открыли ценные золотые рудники в Нубии и в горах над Золотой Береникой87 и, вероятно, получали некоторое количество золота из Аравии88; с самого начала династии они чеканили золотые монеты. Но большая часть используемого золота должна была итти из Испании и Индии89, причем Индия частично, в свою очередь, вывозила золото, полученное в Дальней Индии.
Вопрос о добыче серебра нам ясен. На горе Пангей в Македонии серебро добывалось в течение всего периода эллинизма90; рудники Лавриона приходили во все больший и больший упадок, и во времена Августа здесь лишь подвергались дополнительной обработке груды шлака91. Других серебряных рудников на Востоке не было, и мир снабжался серебром из Испании, «сокровищницы импебогатейших городов мира-Селевкия, Антиохия, Родос, Эфес, Кизик, Коринф, Делос-жила транзитной торговлей; Эфес, транзитный центр, неуклонно одолевал своего соперника, промышленный Милет. Этот факт заставляет предполагать, что доминирующую роль в международной торговле играли восточные товары и изделия. Кроме Милета, промышленными городами были Александрия и Пергам, рии», где серебро совсем не ценилось; оно, должно быть, привозилось из Гадеса через Карфаген, и когда Иона около 300 г. собирался плыть в Тартесс (в то времяГадес), он сразу нашел уходящий туда корабль. Мир требовал большого количества серебра для чеканки монет, но и предложение было большим; поэтому Птолемеи могли создать монетную систему Египта из серебра и собрать большие сокровища, а в 91 г. серебряные блюда были обычны даже в Мессене, маленьком захолустном городе (стр. 117).
Медь была почти монополизирована Птолемеями, благодаря обладанию Кипром, который, вероятно, был слишком богат медью92, чтобы бояться соперничества даже Испании; но, повидимому, нет никакого доказательства, что Птолемеи владели синайскими рудниками или эксплоатировали их93. Эвбейская медь была исчерпана94, но у Атталидов было несколько рудников местного значения95.
Залежи железа встречались еще повсюду; и если отдельные рудники, вроде лаконских, уже не оправдывали себя, то на островах были даже еще нетронутые и богатые залежи. Железо лучшего качества, привозившееся морем в Кизик96, производилось халибами97, расселившимися по Понту и Армении; в I веке высоко ценилось китайское железо, ввозимое в Парфию через Мерв98.
Олово шло из Корнуэльса и Бретани, сначала через Гадес и Карфаген, а после 300 г., в возрастающем количестве,-вверх по Луаре и Гаронне и сухим путем в Массилию99. Возможно, что некоторое его количество было и в Испании, но «Оловянные острова»-или миф, или недоразумение100.
Ртуть, в виде киновари, использовалась главным образом для выделки красной краски и получалась из трех источников101: каппадокийских рудников, которые некогда давали Синопе ее «синопскую землю», новых рудников Зизимы, вблизи Лаодикеи «Сожженной», и залежей около Эфеса; вся добыча шла теперь в Эфес.
Вообще говоря, рудное дело было позорнейшим пятном на теле эллинизма. До нас дошли возмутительные рассказы о смертности в Лаврионе и каппадокийских ртутных рудниках102, но достаточно сослаться на описание Агатархидом нубийских золотых рудников103, разрабатывавшихся Птолемеями с помощью труда не только с их крепостными и рабскими мастерскими, и Тир; но рабов и преступников (что было обычно), но и военнопленных, которыми могли быть и свободные греки. Молодые люди ползком, с лампами, привязанными к их лбам, пробивали туннель в кварце, следуя за жилами золота. Отщепленный кварц отталкивался детьми, а пожилые дробили его молотами; после этого куски для подготовки к промывке растирались в пыль особыми мельницами, которые приводились в движение не быками, а женщинами. Рабочих стерегли вооруженные нубийцы; рабочих заковывали в кандалы и бичевали, и они работали без отдыха, так что они, говорит Агатархид, приветствовали наступление смерти.
Что касается съестных припасов, то зерновой хлеб104 был, вероятно, важнейшим из всех товаров, не исключая серебряной руды; Афины, Коринф, Делос, многие острова105, Иония106 и, может быть, другие города обычно его ввозили, а главными экспортерами зерна были Египет (с Киренаикой107) и Крым. Греция снабжалась из Египта и Крыма; когда во II веке последний источник начал истощаться108, Нумидия с готовностью заняла его место, и в 180 г. Масинисса прислал Делосу зерно по дешевой цене109. Неизвестно, соперничала ли Вавилония с Египтом в снабжении Ионии и как вообще поступали в Вавилонии с излишками зерна. Греция получала некоторое количество сицилийского зерна110, но, во всяком случае, преобладание Египта на хлебном рынке было бесспорным. Склады зерна, предназначенные для международной торговли, были на Родосе111 и Делосе (стр. 237).
Вино вырабатывалось повсюду, но лучшие вина были специальностью двух стран: Северной Сирии, вино которой вывозилось из Лаодикеи Приморской112, и Ионии с прибрежными островами (за исключением Самоса); Лесбос, Хиос, Кос, Книд, Эфес, Смирна, Тмол и вулканическая Катакекавмена-все славились своим вином113. Александрия требовала сирийских и ионийских вин, какова бы ни была пошлина114, а лаодикейское вино шло даже в Южную Аравию115; виноградники в Ионии вытесняли посевы хлеба, потому что вина давали круглым счетом в пять раз больше прибыли, чем хлеб с той же площади 116.
Из других съестных продуктов Афины вывозили лучшее масло, Афины и Киклады-мед117, Византии-соленую рыбу118 (это был, частично, уже вторичный экспорт из стран Черного моря), Вифиния-сыр119, Понт-плоды и орехи120, Вавилония и Иерихон-финики 121; славились сушеные фиги Антиохии на Меандре122, изюм Берита123 и сливы Дамаска124. Был известен индийский сахар, но он применялся только как лекарство125.
Что касается тканей, то Александрия снабжала мир полотном126, и ее единственным соперником были мастерские в Борсиппе127; льняная промышленность Элиды и Иудеи появляется гораздо псзже. Эолида128 и Киренаика129 производили шерстяные ткани, а Пергам130 и Александрия131 вывозили шерстяные изделия, но главным центром шерстяной промышленности был Милет132; его шерсть все еще была лучшей в мире, хотя во всей Лидии и Фригии ткали шерсть; большие стада паслись в округе у соленого озера Татта, где вода продавалась за деньги, и в Катакекавмене, шерсть которой ткалась в Лаодикее на Лике133. Несомненно, и в Сирии была значительно развита шерстяная промышленность, потому что она не могла внезапно оказаться в состоянии расцвета в римскую эпоху. Отдельные местности специализировались на производстве определенных предметов; например, занавеси и златотканная одежда вырабатывались в Пергаме134, ковры в Эолиде135, а грубые плащи в Киликии136; и Александрия тоже выбрасывала свою дешевую продукцию на продажу африканским туземцам137. Хлопок, некогда культивировавшийся в Ассирии138, был известен только в качестве диковинной редкости139, хотя индийский муслин, должно быть, ввозился, по крайней мере в I веке140. Китайский шелк не привозился на Запад до тех пор, пока Чжан Цянь не открыл в 115 г. среднеазиатского караванного пути, по которому шелк, конечно, мог доставляться даже в Парфию141; может быть, китайские шелковые изделия были известны в Египте в I веке до н. э.142, но, говоря вообще, весь употреблявшийся тогда шелк связан с культурой шелковичного червя в Западней Азии143. Кос в этот период ввозил коконы; там шелковые нити вплетались в прозрачные материи для женской одежды144; благодаря вину, шелку и религиозному врачеванию Кос добился исключительного процветания, но «косские одежды» были только торговой маркой; развитое производство шелка, должно быть, уже существовало в Финикии (она перерабатывала «арабские» импортные товары145), так как шелк стал настолько обычным, что в 91 г. женщинам в Мессене во время посвящений запрещалось надевать прозрачные платья146. Но шелка Клеопатры, может быть, были китайскими147, привезенными или через Парфию, или морем из Индии.
Полный список известных нам специальных изделий различных местностей был бы слишком длинным. Александрия снабжала мир бумагой (папирусом)148, Александрия149 и Сидон150-стеклом. Пергамент со II века был монополией Пергама,но рассказ об изобретении его Эвменом II неверен; пергамент был давно известен, и Эвмен только использовал свои запасы скота и кожи и свои рабские мастерские для организации массового производства161; Македония и гора Ида в Троаде конкурировали в снабжении мирового рынка смолой152; у Антигонидов была определенная система вывозных пошлин, или лицензий, при помощи которой они понижали цены для своих друзей и повышали их для своих врагов153. Египет получал свою горную смолу для бальзамирования с рыбных промыслов у Мертвого моря154; ее было мало в Вавилонии155; смолистая земля,- употреблявшаяся для защиты виноградников от вредителей вывозилась из Родоса и Селевкии в Пиерии156. Открытие Александром на Оксусе нефти157 не имело никаких последствий. Паросский мрамор всюду продолжал цениться, а после 166 г. Афины вели обширную торговлю пентелейсшш мрамором158; использовались и многие другие сорта, иногда только на месте, но интерес к добыче цветного мрамора в Эвбее и Фасосе и к вывозу серпентина из Египта и Теноса и торговле ими, в основном, развиваются уже в римское время159, так как именно римляне начали разработку зеленого мрамора Тайгета160 и добывали красножилистый мрамор Докимея, слабо разрабатывавшийся в эллинистическую эпоху161.
Македония снабжала Грецию деревом162, а не имевший лесов Египет привозил кедры с Ливана (всегда бывшего царским владением), сосны с Кипра и дубы из Башана, ;а через Арсиною в Киликии Египет получал дерево из лесов Тавра163; когда же он потерял свои северные владения, он мог ввозить дерево с Трогодитского побережья. Редкие сорта дерева привозились с Понта164 и из Сомали, а черное дерево165, известное на Делосе и в те,-из Индии. Окна в те времена изготовлялись из каппадокийского талька166. Египет вывозил некоторое количество гранита, так как около 130 г. он использовался для новых доков на Делосе167. Пурпуровые раковины .и губки вылавливались во многих местах Греции168; но производство пурпура оставалось еще основной отраслью промышленности Финикии, где Тир и Арад стали необычайно цветущими городами; красильный промысел был также развит в Ионии и западной части Малой Азии169. Слоновая кость из Индии была монополией Селевкидов, пока между 269 и 250 гг. Птолемей II не выбросил на рынок такое количество африканской слоновой кости, что снизил цены170; с упадком государства Маурья и ростом эксплоатации Эфиопии африканская слоновая кость, по видимому, отвоевывала все новые позиции у своей соперницы, и в I веке Птолемеи принесли храму Дидимы великолепные дары слоновой костью171. В течение III и начала II века в греческие города непрерывно поступали рабы из Фракии, Сирии и Малой Азии (стр. 112); возможно даже, что до 200 г. существовал рынок рабов на Делосе, хотя и малых маштабов172. Наконец, Понт, великие богатства которого фактически не эксплоатировались до I века, был главным источником медицинских снадобий173.
Из предметов роскоши геммы174 поступали в большом количестве из Индии и Аравии, а Египет поставлял аметисты175, добывал топазы из Красного моря176 и изумруды из Талмиса в Эфиопии177; Индия и Персидский залив поставляли жемчуг, не известный до Александра, а в период эллинизма уже ценившийся как женское украшение178. Но кажется сомнительным, употребляли ли женщины драгоценные камни179; бриллианты были неизвестны, рубины крайне редки, и (за исключением жемчуга) Теофраст говорит об использовании камней только для изготовления гемм; упоминаются сердолики Сард и Вавилонии180; производство гемм процветало в Александрии. Торговля янтарем прекратилась: галльские нашествия нарушили движение по старой «янтарной» дороге от Балтийского моря к Адриатическому, и янтарь был диковиной вплоть до восстановления этого пути в царствование Нерона181. Черепашьи щитки182 шли из Индии и с Трогодитского побережья; Александрия была крупным центром ювелирных цзделий; но основным предметом роскоши были пряности188. На них был обширный спрос. Индия присылала корицу и кассию, гималайский нард, обыкновенный нард, бделлий (нард и бделлий шли также из Гедрозии184); Аравия, кроме ладана, главным образом вывозила мррру185. Писидия производила стиракс и различные сорта камеди186, которые, вероятно, создали благоссстояние Сельге; Геннисаретское озеро снабжало пахучими тростниками187; у Иерихона была монополия бальзама, так как бальзамовое растение всюду было истреблено (как некогда голландцы поступили с гвоздичными деревьями), кроме знаменитых садов бальзама, которые позже Антоний подарил Клеопатре188. Высоко ценилась корица, но торговля ею столь прочно находилась в руках арабов, что греки думали, будто корица растет в Аравии и Сомали189. Александрия была центром торговли пряностями190, а Родос был ее экспортным складом 191; пряности были царской монополией под контролем особого чиновника192; которому должны были доставляться все пряности, привозимые в Египет; переработка их в мази и духи193 и вывоз изготовленных продуктов представляли собой значительных размеров отрасль хозяйства. Какое значение в это время приобрели мази, можно иллюстрировать на примере мази, применявшейся при коронации парфянских царей194, в состав которой входило 27 отдельных ингредиентов; первосвященников в Иерусалиме помазывали мазью из 4 составных частей. Остается неизвестным, что получала Индия в это время в обмен на ее экспорт. Но что касается Южной Аравии195, то она, как предполагается, ввозила не много, если не считать стиракса196, лаодикейского вина (стр. 230) и александрийских стекла и одежды; отсюда пошла легенда, будто Южная Аравия задыхалась от изобилия денег197; эта легенда сыграла свою роль в роковой экспедиции Галла при Августе.
Ладан занимал особое место, так как он имел такое же отношение к религии, как и к торговле. Ни один культгреческий, иудейский или варварский-не мог обойтись через Гадрамаут до страны за долиной Дхофара, а также противоположный Сомалийский берег200. Деревья были священны; их могли надрезать только члены определенных семей201, и то только с соблюдением религиозных обрядов, так как они источали жизненную кровь божественного творения; самим деревьям воздавали почести; во время надрезывания им воскурявали, как богам, фимиам из стиракса202. В мастерских Александрии, где вырабатывался ладан, рабочих по окончании работы раздевали и обыскивали, подобно кафрам в бриллиантовых копях Кимберлея203. Этот наиболее ценимый из всех продуктов, после всех опасностей своего долгого караванного путешествия, достигнув Средиземного моря, стоил 5 шиллингов за фунт204 в современных ценах. Неясно, удалось ли когда-либо Египту получить ладан прямо с Сомалийского побережья, без арабских посредников.
Великими торговыми народами, кроме греков, были южные арабы и набатеи, а также финикийцы; финикийские купцы даже шли за Александром в его страшном походе через Гедрозию,и их позднейшие поселения на Делосе доказывают, что их энергия была исключительной. Нет никаких указаний на то, чтобы евреи играли какуюлибо особую роль в торговле. Иосиф Флавий верно говорил: «Мы не торговый народ»205. Два города, Родос и Кизик, не пускали к себе не греков200, но это было совершенно необычной политикой. Иноземные купцы, селившиеся в городе, обычно образовывали свою национальную ассоциацию и, вероятно, приносили с собой своих богов; их тип можно иллюстрировать финикийскими посейдониастами на Делосе: в их колонии был храм, портики для выставки товаров и подсобные помещения207. Однако некоторые ассоциации были основаны не по национальному признаку, а по признаку торговли определенным товаром, как, например, ассоциации торговцев маслом из Италии на Делосе208 или· всех экспортеров в Афинах и Александрии209. В конце эпохи элллнизма на Леванте появляется римский купец; это происходит уже после создания в 166 г. свободного порта на Делоое и образования в 130 г. провинций Азии.
«Римские» купцы210 могли происходить из всех подданных Рима; некоторые из них могли быть италийскими греками. Первый известный нам купец-некто Мянат без него, и он воскурялся на каждом алтаре «обитаемого мира». Ладан поэтому требовался в большом количестве: Александр захватил его в Газе на 500 талантов198, а алтарь Бела в Вавилоне один потреблял ежегодно на 1000 талантов ладана199. Страной ладана были прибрежные округа Южной Аравии, от гор Йемена на восток Кампании-прибыл на Делос в III веке211, а в 230 г. в Эпире их уже было несколько. В 130 г. их было уже много в Греции, они составляли крупнейшую корпорацию на Делосе и проникали уже в Азию; их путь легко проследить по денариям (стр. 226-227). В 74 г. они уже встречаются в изобилии в Вифинии, но еще не проникли далее на восток Малой Азии; но после аннексии Сирии Помпеем в Антиохии осела значительная группа римских купцов, а при Августе они достигли Петры212, но к тому времени, когда она была уже почти под римским протекторатом. В Александрии появляются римские торговцы с 127 г., но они были здесь немногочисленны213; до Августа главным вкладом Рима в хозяйственную жизнь Египта было создание туристского транспорта по Нилу214. Римский купец вовсе не был с самого начала непопулярным ни в Греции, ни в Азии: он часто становился гражданином, женился на гречанке, приобретал землю, принимал участие в городской жизни, может быть, выполнял обязанности магистрата и посылал своего сына в гимнасий и в эфебы; некоторые, как Зосим в Приене215, подражали богатым грекам, добровольно расходуя деньги на муниципальные нужды. Римляне образовывали настоящие торговые дома с филиалами. Но многие из них не были свободными людьми: из 231 римлянина, положение которых на Делосе нам известно, 88 были свободными (из них 27 были италийскими греками), 95-вольноотпущенниками и 48-рабами216, и это надо считать высокой пропорцией для свободных. От них требовали, а иногда это даже декретировалось римским сенатом, чтобы они подчинялись законам города, в котором селились. Но у римлян было огромное преимущество перед их греческими и восточными соперниками: они имели право, и часто им пользовались, апеллировать от законов города к римскому праву и пользовались выгодами, предоставляемыми указами и разрешениям снисходительных римских правителей; «кости» в политической игре выпадали в их пользу, вот почему они стремились селиться в зависимых от Рима странах. Это кончилось в Азии взрывом недовольства, которое не могло быть вызвано одним торговым соперничеством: ведь при честной игре на этой почве греки от них не отстали бы.
В 166 г. Рим сломил мощь Родоса, сделал Делос свободным портом, т. е. отменил ввозные, вывозные и портовые сборы; и хотя Родос сохранил торговое преуспеяние, Делос скоро занял его место в качестве центра международной транзитной торговли в Эгейском море. Разрушение Коринфа в 146 г. дало Делосу еще одно преимущество. Недавно был, наконец, подвергнут сомнению взгляд Моммзена, будто Рим разрушил Коринф по коммерческим соображениям217; ведь мало вероятно, чтобы Коринф не допускал римлян к участию в его торговле, и хотя его разрушение, в конечном счете, оказалось выгодным для римлян, живших на Делосе, сомнительно, чтобы Муммий заглядывал так далеко вперед; вероятно, этот акт был только предостережением для Греции. Кое-что можно почерпнуть о торговле самой Греции после 146 г. из рассмотрения списка мест, где селились римские купцы; наличие сильной корпорации римских купцов в Феспиях заставляет предполагать, что Феспии взяли в свои руки часть транзитной торговли Коринфа; и римские купцы наводнили Эпир, потому что разоренная страна была теперь вынуждена перейти к разведению рогатого скота и лошадей. Кажется, что новые порты-Салоника (Фессалоника) и Патрас (Патры)-вели теперь незначительную торговлю; Фессалоника пала вместе с Антигонидами, а коммерческим центром Македонии снова стал Амфиполь, в то время как перевозки из Италии все еще шли из Бриндизи в Амбракию, как в дни Пирра; Патрас приобрел значение, только когда Август сделал его колонией. Единственное, что наладили здесь римляне, это перевозка в Италию рыночных скульптурных произведений (стр. 287).
Делос218 в III веке все еще был священным островом; но его торговля непрерывно росла вместе с ростом благосостояния его азиатской клиентелы, как это подтверждается постоянным падением земельной ренты с 250 г. и огромным ростом квартирной платы (стр. 124, 125); и он был уже крупным хлебным рынком, куда приезжали чиновники Антигонидов из Фессалоники219; вероятно, он отчасти обязан своим благосостоянием помощи Антигонидов220. Многие цари украсили его постройками: Птолемей I построил здание для посвященного им богам корабля221, Антигон Гонат222, Аттал I 223 и Филипп V224портики, причем последний определенно предназначал портик для нужд торговли. Когда Рим в 166 г. вернул Делос Афинам, он был неплохо оборудован, несмотря на свою незначительную гавань, для роли международного торгового центра; а при правлении Афин и афинских клерухов, которые изгнали делосцев и сами поселились на острове, сюда хлынул поток иноземцев: римляне съезжались массами на Делос для торговли с восточными купцами, а последние-для торговли с римлянами. Его благосостояние отразилось и на его хозяевах, и до 88 г. Афины переживали последний расцвет225; корабли снова стали посещать Пирей226, богатство росло, деловые люди сменяли прежних землевладельцев и стали более частыми многочисленные семьи; Афины не только вывозили пентелейский мрамор и статуи, но изготовляли предметы домашнего обихода-сосуды, лампы, кровати. Но это возвращение к зажиточности произошло за счет большой несправедливости по отношению к делосцам и частично является результатом деятельности не афинян, а римлян и финикийцев.
В 130 г. восстали рабы на Делосе; афинские клерухи были беспомощны, и восстание было подавлено всей купеческой корпорацией. Тем самым правление клерухов закончилось, и Делос стал государством совершенно особого рода, состоящим из политевм, но получившим дальнейшее развитие; союзы иноземных купцов стали «поселенцами» и в своей совокупности, очевидно, образовывали «Делос», повидимому совсем без каких-либо форм полиса, но под властью афинского правителя227, т. е. политические прецеденты уступили место требованиям торговли. Если золото может создать золотой век, то он теперь наступил в Делосе228: Делос участвовал в транзитной торговле Родоса, захватил большую часть торговли Коринфа и разбогател из-за растущего спроса Италии на предметы роскоши. В обширных масштабах было развернуто строительство, принадлежащее частным лицами корпорациям; дома были разделены на квартиры, и новые склады товаров вытянулись вдоль морского берега, набережные которого были выложены египетским гранитом; в 125 г. была закончена искусственная гавань, строившаяся уже долгое время, и около нее выросла масса храмов, магазинов, помещений для различных национальностей и их культов; вершиной этого строительства в конце века стал рынок италиков; более же дешевые постройки украшали проотыми статуями и мозаикой, скопированными с более древних образцов. Здесь встречались все азиатские народности-египтяне, финикийцы, сирийцы, уроженцы Понта и Вифинии; минеи из Южной Аравии принесли сюда своего бога Вадда229; в 100 г. евреи здесь построили свою синагогу. Между III и I веками финикийские ассоциации становились все менее религиозными и все более торговыми230. Греки были представлены главным образом афинянами и космополитами, вроде Симала Кипрского231, который приобрел гражданство в Таренте и записал своего сына в один из аттических демов; некоторые приехали из самой Греции, Македонии, островов или древних греческих полисов в Азии. Но, бесспорно, самым сильным элементом стали теперь римляне: афинские правители оказывали им покровительство, так как Афины были постоянным другом Рима; поэтому римляне стали подлинной властью на острове.
Делос был центром чисто транзитной торговли и в качестве такового получал всякого рода товары, а многочисленное пестрое население теснилось на небольшом острове, ставшим по необходимости и складом съестных припасов; однако значительная часть его богатства другого происхождения. Рост плантационной системы крупных имений в Италии и Сицилии требовал много рабов, а политически ослабевший Родос уже не мог более эффективно сдерживать пиратов; и вот Делос в союзе с пиратами взялся за снабжение Италии тем, что она требовала, т. е. рабами. Делос стал величайшим из известных когда-либо невольничьих рынков, и так как восточные государства начали ослабевать, то был организован массовый захват их подданных; говорят, что Вифиния наполовину обезлюдела2'2. Немногие греки были неповинны в рабовладении или работорговле, но падение Делоса под влиянием Рима стало общепризнанным: ведь если Аполлон в греческих Дельфах делал все, что мог, для освобождения рабов, то Аполлон в космополитическом Делосе закрывал глаза на такую несправедливость, какой еще не бывало нигде в Греции; некогда священный остров, в пределах которого никто не имел права ни с кем воевать, гордился тем, что без труда может продавать по 10 тыс. рабов ежедневно233. Золото «золотого века» было дейтсвительно запятнано. Позор Делоса отразился и на Афинах; но за исключением афинян, греки, повидимому, не принимали большого участия в этой постыдной торговле, которая велась главным образом римскими и восточными купцами. В конце концов мощь и дерзость пиратов, организовавшихся в настоящее государство в Западной Киликии, заставили римское правительство вмешаться, и Делос перестал оказывать им гостеприимство. Следует считать проявлением исторической справедливости то, что город, разграбленный в 88 г. военачальником Митридата, был окончательно разрушен в 69 г. как торговый центр вождем пиратов.
Мало что можно сказать о торговле после великой катастрофы 88 г. и избиения римских купцов в Азии (стр. 57). Греция и Делос больше уже не могли оправиться; Путеолы, «меньший Делос», заняли его место, в качестве рынка для восточного импорта в Италию; восточные купцы пошли по этой дороге, и в Путеолах появились поселения набатеев, финикийцев и сирийцев из Гелиополя и Пальмиры. Римские купцы снова нахлынули в Азию после урегулирования азиатских дел Суллой, и их значительные корпорации известны во многих местах, набатеи же осели вМилете234. Александрия не была затронута катастрофой, но Финикия, несомненно, пострадала вследствие распада связанной с ней державы Селевкидов, а смуты в Азии, вызываемые соперничеством военачальников периода римских гражданских войн, должны были отразиться и на торговой депрессии; и повидимому, восстановление мира и порядка Августом было своевременно и для восстановления торговли.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ни одной общей работы, кроме работ о Египте (гл. V). Глава у G. Glotz, Le travaille dans la Grece ancienne, M. P. Charlesyvorth, Traderoutes and commerce of the Roman empire, 1924, и Ε. H. Warmington, The commerce between the Roman empire and India, 1928, иногда полезны.2 Tarn, J. Ε. Α. 1929, 13.
3 Str. 104, 75.
4 Следует из Polyb. XIII, 9, 5; Plin. VI, 152.
5 Tkac, Gerrha в P. W.
6 Plin. VI, 49.
7 Str. 507.
8 Meteor. II, 354 a, 1. 3-5.
9 Ssu-ma-ch'ien. Shi-ki, гл. 123, § 28, перев. Hirth, J. Am. Oriental soc. 1917, 89.
10 Общий обзор: Camb. Hist. India I, гл. 17, 22.
11 F. Η. G. II, 397.
12 D. В. Spooner, Arch. Survey Ind. 1912-3, 53; J. R. A. S., 1915, 63.
13 С. Η. India; библиография к гл. 18, 19.
14 Str. 71, 73, 498, 509; Plin. VI, 52.
15 О трудностях, никогда непреодоленных, см. Tarn; J. Η. S. 1901, 25. Обширная литература по вопросу об Оксусе. См. Warmington, 26 и примечания.
16 Arist. Meteor. I, 350 a, 11. 18-22; Str. 519 (вероятно, Patrocles; cp. 491, 518).
17 Str. 74, 518.
18 Plin. II, 170.
19 Кратер и Антиох III. Но Страбон три раза говорит, что она шла от Персеполя к Кармании и не далее: 79, 727, 744.
20 Александр. Об отдельных частях у Исидора и у Страбона, 514, 723.
21 Указана детально, Исидор, §1.
22 Ксенофонт и Александр. Джезире, Хеп. Anab. Ill, 5,7-12; Либба, Polyb. V, 51, 1-2.
23 Ксенофонт и Александр. С alder, С. R. 1925, 7.
24 Str. 539.
25 Родословная на могиле Ямвлиха. S. В. Murray, A. J. А. 1915, 268; Cumont, Doura, XXXII.
26 Plin. VI, 52; Solinus, 19, 4.
27 Str. 780-1; ср. Diod. HI, 47, 9. О плавании минейцевсм. Tarn, J. Ε. Α. 1929, 17, прим. 1; о геррейцах-Str. 766; об арабах вообще, σχεδίαι (купцы), Agatharchides, passim; Str. 780, μήτι γε κατά θάλασσαν неправильно.
28 Str. 769, где τήν σμυρνορόρον (см. 768) = Гадрамаут.
29 Ткав, Saba в P. W.; D. Nielsen, Handbuch der altarabischen Altertumskunde, 1927.
30 Tkac, цит. соч.
31 Tarn, J. Ε. A. 1929, 9.
32 Benzinger, Gaza в P. W.; ср. Str. 781.
33 Дорога Петра - Вавилон: Str. 767 (Эратосфен); ср. An. Ind. 43, 4-5.
34 PoZyt., XXX, 25-6; Diod., XXXI, 16; Athen. X, 439 B.
35 Polyb. V, 68-71; cp. R. Dussaud, Topographie historique de la Syrie, 1927, 44.
36 Hill, В. M. Coins, Phoenicia, 128.
37 Tkac, Saba, 1378.
38 Diod. III, 36, 3; Str. 769, 789; Agatharch., G. G. M. I, p. III; App. Prooim. 10; OGIS 54, 1. 12.
39 Общие работы: Agatharch. в G. G. Μ. I и в Str. 769-776 (через Артемидора); Rostovzeff, Archiv IV, 298; Ύ scherikower, цит. соч. (основание городов).
40 Str. 77; Milet I, 7, Ν 244.
41 Diod. Ill, 39, 4; Plin. XXXVII, 108; Agatharch., G. G. JYI. I, 170.
42 Дата: Tarn, G. Q. 1926, 99.
43 Tarn, J. E. A. 1929, 22.
44 Str. 771, 773, 815; стела Питома в Птолемаиде (Tscherikower, 14).
45 OGIS 82, 86.
46 Стела Питома (Budge, Hist, of Egypt. VII, 201 ел.) G. G. M. I, 172; Wilcken, Chrest., NN 435, 451-2.
47 OGIS 132; Str. 815; Plin. VI, 101.
48 P. Petrie II, 20.
49 Diod. Ill, 43,4=£гг. 777 (Agatharch.); P. Grenjell I, 9.
50 OGIS 132.
51 Ibid., Ш.
52 Wilcken, Archiv VIII, 71.
53 Следуя Otto, Hippalos 3 в P. W.; так, Kornemann, Janus I,
54. Разные даты: при Клавдии-Warmington, Pt. I, eh. II; около 10 г. до н. э.-Charlesworth, С. Q. 1928, 92.
55 Греки здесь появились в период между Агатархидом (G. Е. М. I, 191, неизвестно) и Periplus 30.
56 Что оспаривается, но Str., 118, 101, определенно говорит в этом смысле, и 798 не противоречит этому. См. Wiclken, Ζ. f. Ägypt. Sprache, 1925, 88. fie OGIS 186, 190.
57 Wilcken, Grundzüge I, 264.
58 F. Petrie, J. R. A. S. 1898, 875.
59 Athen, 66, В-F.
60 Plut. Sulla, 13.
61 Str. 98-102-F. Gr. Hist. fr. 28; cp. Str. 72. Сомали-конец ойкумены.
62 Tarn, J. Ε. Α. 1929, 21-23.
63 Syria VI, 218, Ν 2, и монеты.
64 Str. 779.
65 Athen. 206 D; см. Beloch IV, I, 299.
66 Гл. Ill; Glotz, цит. соч., 365.
67 Список у Wilcken, Archiv VI, 400; ср. Glotz, 353.
68 I Priene, III; Clay, Babylonian records IV, 53, N 54.
69 Glotz, 351, 354.
70 Ibid., 363.
71 Beloch IV, I, 307-312.
72 Beloch IV, I, 271.
73 F. H. G. II, p. 260.
74 Polyb. XX, 6.
75 Ibid., XXI, 26, 9; Agatharch., F. H. G. Ill, 192.
76 Hatzjeld, Les trafiquants Italiens, 22; ср. Polyb. XXI, 30, 9 Str. 325.
77 Str. 793.
78 Wilcken, Jahrbuch Шмоллера, XLV, 105; Grundzüge I, 266. О лошадях-Rostovze'f, Large estate 167-168; ср. P. Cairo Zen. 59075.
79 Str. 793.
80 Blümner, Eisen, Gold, Kupfer, Silber в P. W.
81 Str. 591, 626, 680.
82 Perdrizet, Klio X, I.
83 Str. 680.
84 Ibid., VII, fr. 34.
85 Plin. VI, 98; Str. 513, 726 [Arist. De mir. auscult. 46 (833b)].
86 Hasluck, Cyzicus 171.
87 Plin. VI, 170.
88 Tarn, J. Ε. A. 1929, 15.
89 Str. 700, 705; Plin. XXXIII, 66.
90 Str. VII, fr. 34.
91 Ibid., 399.
92 Ibid., 684.
93 Синай становился набатейским: В. Moritz, Gott. Abh. XVI, N 2.
94 Str. 447.
95 Ibid., 607, 610; Rostovze/f в Anatolian studies 367.
96 Rostovzeff, ibid., 365.
97 Str. 549.
98 Plin. XXXIV, 145; cp. Ssu-ma-sh'ien, Shi-ki, гл. 123 (Hirth, цит. соч., p. 108). Ввоз: Oros. VI, 13, 2+Plut. Grassus 24. Я сомневаюсь в правильности теории, будто сирийское железо шло из Хераса в Южной Индии; ссылки у Warmington 157, 257.
99 Μ. Сагу, J. Η. S. 1924, 166.
100 Hater field, Kassiterides в P. W.
101 W. Leaf, J. H. S. 1916, I.
102 Str. 562.
103 G. G. M. I, 123.
104 Обещанная покойным A. Jarde книга на эту тему, к сожалению, не была написана.
105 J. G. XII, 5, 1010; 7, 40; OGIS 4; Str. 684. Любопытно само снабжение Кипра.
106 OGIS 9; Ditt.3 354, 344, 11. 75-95.
107 Ferri, Iscr. di Cirene, N 3.
108 Rostovze'f, Iranians and Greeks in South Russia, 147; Ramsay, Asian elements in Greek civilization, гл. XI.
109 I. G. XI, 4, 1115, прим.
110 SEG III, 92; Diod. XXVI, fr. 8.
111 Dem. LVI, 9; Polyb. XXVIII, 2, 5; XXXI, 31, I; cp. V, 89; Diod. XXVI, fr. 8.
112 Str. 752.
113 Ibid., 628, 637, 657.
114 Многие папирусы; см. WUcken, Archiv VI, 400.
115 periplus 28 + 49 указывает на более древнюю торговлю.
116 Jarde, цит. соч., 1, 187.
117 Str. 399, 489; P. Cairo Zen. 59426, 59012, 1. 30.
118 Ibid., 59012; WUcken, Archiv VII, 82.
119 Str. 565. 120 P. Cairo Zen. 59012.
121 Str. 763, 800, 818; Plin. XIII, 44; Jos. Ant. XV, 96.
122 Str. 630.
123 Plin. XV, 66.
124 Athen., 49 D ел.; Charlesworth 47.
125 Str. 694; сообщает, что сахар употреблялся в медицинских рецептах.
126 WUcken, Grundzüge, 245.
127 Str. 739.
128 Rostovzeff в Anatolian studies, 379.
129 Pindar, p. 9, 11.
130 Rostovze // и Anatolian Studies, 379.
131 Schubart, Einführung, 418.
132 P. Cairo Zen. 59412, 59195, 59430; B. G. H. 1922, 307, N 1; Plin. VIII, 190; Theoc. XV, 126; Athen. 540 G, D; Ezek. XXVII, 18 (LXX).
133 Str. 568, 578, 630; Plin. цит. место.
134 Rostovzeff, цит. место.
135 Там же.
136 Liv. XXXVIII, 7, 10; Varro R. R. II, 11. 12-название промысла.
137 Wilcken, Grundzüge, 267.
138 С. Α. Η. Ill, 77.
139 Str. 693; см., однако, Olck, Byssos в P. W.
140 Arr. Ind. 16, 1-3; Lucan III, 239 (вероятно); Warmington, 210.
141 S su-ma-ch'ien (Hirth, цит. место, особ. стр. 103), 133; ср. Florus III, II, 8.
142 A. Stein, Burlington Mag. XXXVII, 1920, 3.
143 Blümner, Serica в P. W.; так у Hou Han Shoo (Chavannes, T'oungPao 1907, 184, прим. 1).
144 Artst. H. An. 551 b, 13; Plin. VI, 54; XI, 76.
145 Agatharch., G. G. M. I, 189.
146 Ditt.3 736, 1. 16.
147 Lucan, X, 141.
148 Wilcken, Crundzüge, 255 etc., M.; cp. Str. 800.
149 Schubart, Einführung, 418; de Bissing, Rev. arch. 1928, I, 211.
150 Str. 758; Plin. V, 76.
151 Plin. XIII, 70; Cumont, Doura, гл. V.
152 Theophr. H. plant. IX, 2 ел.; Plin. XIV, 128; Polyb. V, 89, β.
153 Glotz, Rev. Ε. G. 1916, 281, 324.
154 Diod. XIX, 98 ел.; Str. 763.
155 Ibid., 743; Isidore, § 1.
156 Посидоний, F. Gr. Hist. fr. 93.
157 Arr. IV, 15, 7; Str. 518; Athen. 42 F; Plut. Alex. 57.
158 Ferguson, Hell. Athens 376.
159 Charlesworth, 123.
160 Str. 367; PZm. XXXVI, 55.
161 Str. 577; Colder, J. R. S, II, 245.
162 Plut. Dem. 10; Diod. XX, 46, 4; Ditt.3 334, 1. 29; Polyb. V, 89, 6; Plin. XVI, 197.
163 Str. 669.
164 Ibid., 546.
165 Dürrbach, Comptes des hieropes, 320 B, G, 68, 351, 1.4; Athen 201 A.
166 Str. 540.
167 Ferguson, цит. соч., 362.
168 В списке у Charlesworth, 125, не все-новые промыслы. Для Делоса ссылки у Durrbach, В. С. Н. 1911, 82.
169 Athen. 539 F-540 Α; Str. 630, В. С. Н. 1922, 307, прим. 1; I Hierapolis, N 342; Wücken, Chrest., Ν 2; Деяния 16, 14.
170 I. G. XI, 2, 163, 1. 7; 203 A, 1. 71; 287 A, 1. 118.
171 OGIS 193; Wiegand, Siebenter Milet-Bericht, p. 50.
172 I. G. XI, 4, 1054; см. Roussel, Delos colonie athenienne, 19.
173 Str. 163; работа Кратея (гл. IX, ниже).
174 Теперь это научно установлено; Warmington, табл. 2, гл. 3.
175 Plin. XXXVII, 121.
176 OGIS 132, см. стр. 214, прим. 8.
177 Olympiodorus, F. Η. G. IV, 66; ср. Str. 815.
178 Athen. 93B ел.; Arr., Ind. 8, II; Theophr., περί λίθων, 36; Lucan, X, 139; Babelon, Margarita в D. S.
179 Theophr., цит. место: «дорогие ожерелья»-жемчужные.
180 Plin. XXXVII, 105.
181 Blumner, Bernstein в P. W.
182 Str. 72, 773.
183 Научно классифицировано (Индия): Warmington, табл. 2, гл. 2.
184 Arr. VI, 22, 4; Str. 121.
185 P. S. I. VI, 628; Rhodokanakis, Z. f. Semitistik 1924, 113.
186 Str. 570; Plin. XII, 125; Athen. 201 A.
187 Theophr. H. P. IX, 7; Str. 755; ср. Polyb. 45, 10.
188 Theophr. H. P. IX, 6; Str. 763, 800; Diod. XIX, 98; Plut. Ant. 36; Jos. Ant. XV, 96; B. J. I., 361; Justin. XXXVI, 3, I; B. Lauf er, Sino-Iranica, 429.
189 Эту проблему поставил W. Η. Schoff, Periplus, p. 82.
190 Wücken, Grundzüge, 249, и Ζ. f. Äg. Sprache 1925, 86; Rostov zeff, Archiv IV, 313; Collart et Jouguet, Raccolta Lumbroso, 109.
191 I. G. XI, 2, 161 A, 1. 92; Durrbach, Comptes 354, 1. 67 (мирра).
192 P. S. I. VI, 628; Wücken, Archiv VII, 82.
193 Список: Plin. XIII, 8-17.
194 Ibid., 18.
195 Умозаключение к более раннему времепи на основании Periplus.
196 Ср. Plin. XII, 81.
197 Str. 780.
198 Plut. Alex. 25.
199 Herod. I, 183.
200 Τ код, Saba.
201 Plin. XII, 54.
202 Herod. Ill, 107; Schoff, Periplus, 130-131.
203 Plin. XII, 59.
204 В среднем-I. G. XI, 2, 287 A, 11. 43 и 73.
205 G. Ap. I, 60; у Фукса, цит. соч., 56, почти нет имен.
206 Hatzfeld, Trafiquants Italiens, 116, 156.
207 Picard, В. С. Η. 1920, 263; Delos VI.
208 Ferguson, цит. соч., 405.
209 I. G. II2, 1012; OGIS 140.
210 J. Hatzfeld, Les trafiquants Italiens dans l'Orient bellenique, 1919.
211 Durrbach, Comptes, 351, 1. 5.
212 Str. 779.
213 Durrbach, Choix des inscr. de Delos I, ii, nos. 105-8.
214 Например, P. Tebt. 33.
215 I Priene 112-124.
216 Hatzfeld, 241.
217 Ibid., 367.
218 Кроме работ, указанных в примечаниях, см. Durrbach, Choix des inscriptions de Delos.
219 I. G. XI, 4, 1055, 666, 680 ел., 664-665, 1053.
220 Roussel, Delos col. ath. 10; R. Vallots, Delos VII, I, 166.
221 Couchaud и Svoronos, В. С. H. 1921, 270, и ibid., 1923, 473.
222 I. G. XI, 4, 1095; F. Courby, Delos V.
223 Vallois, цит. соч., 162.
224 I. G. XI, 4, 1099; Vallois, цит. соч.
225 Ferguson, цит. соч., 373.
226 Ditt.3 706.
227 Следуя Ferguson, 380, против Hatzfeld, В. С. Η. 1912, 189; Trafiquants. 130.
228 Описание у Ferguson, гл. IX; Roussel, Delos, 1925.
229 Clermont-Canneau, С. R. Ac. I, 1908, 546.
230 Picard, В. С. Η. 1920, 263.
231 Hatzfeld, 308.
232 Brandis в P. W., s. v.
233 Str. 668: «могли», а не «продавали».
234 Milet I, 3, 387, N 165.